– Ты поздно, – сказал папа, когда я закрыла за собой дверь.
– Привет, пап. Рада тебя видеть.
Я прошла в крохотную гостиную, переходящую в такую же маленькую кухню. Папа вынужден был приехать в Лос-Анджелес за несколько месяцев до меня, чтобы найти нам достойную квартиру. Он был графическим дизайнером, так что в основном работал из дома. Каким-то образом он убедил меня, что с его стороны это не такая уж большая жертва, но я-то знала, что для того, чтобы так круто изменить жизнь и переехать, пусть всего на полгода, нужно немалое мужество.
– Ты поздно, потому что слишком увлеклась домашней работой и не уследила за временем? – спросил он.
Я похлопала по башне из трех коробок справа от телевизора.
– Учился прокрастинировать у меня? Сколько ты уже здесь? Два месяца? Что вообще в этих коробках? Очевидно, ничего существенного для нашего выживания. – Я попыталась приоткрыть одну из коробок, но скотч не поддавался.
– Лейси, – сказал он предупреждающим тоном.
– Знаю, ты думаешь что я занималась совсем не домашкой, но на самом деле это так.
– Задания.
– У меня не с собой. Оставила их в трейлере.
– Не знаю, что с тобой делать. Не знаю, поговорить об этом с режиссером или…
– Пожалуйста, не надо. Пожалуйста. Все и так думают, что я маленькая капризная девочка. Как будто никто никогда за всю историю Голливуда не играл главную роль в семнадцать лет.
На какой-то момент взгляд папы задержался на мне, и это заставило меня занервничать. Затем он сказал:
– Если ты голодная, в холодильнике лазанья. – Он развернулся, прошел по короткому коридору и закрылся в своей комнате.
Я села на диван и уткнулась лицом в ладони. Моя кривая проживания с отцом была достаточно крутой. Он был строже мамы, и я пыталась понять, как мне жить с этим. До этого я проводила с ним одни выходные в месяц и две недели летом. В промежутках мы общались по почте, в сообщениях или созванивались. Мы оба понимали, что по-настоящему жить вместе – это кое-что совсем другое.
Я собиралась было подняться, но моя рука нащупала крышку ноутбука. Сейчас, наверное, был не лучший момент, чтобы гуглить себя. Я уже была расстроена, а если прочитаю комментарии в интернете, то, скорее всего, сделаю только хуже. Но комбинация обстоятельств и возможности доступа в интернет всегда работала против меня. Я ввела свое имя в поисковую строку.
Раньше выходило всего несколько результатов, обычно они были связаны с «Кафетерией». Сейчас же все было про Гранта. Первый заголовок, который я прочитала, звучал как «Кто эта неизвестная актриса, что играет главную роль вместе с суперзвездой Грантом Джеймсом?»
– Никто, – ответила я.
Еще хуже, чем статьи на развлекательных порталах, было то, что писали фанаты Гранта. Они были безжалостны. В социальных сетях было полно упоминаний того, кого именно они хотели бы видеть на моем месте. Вроде Натали Мендозы, другой крупной кинозвезды. Они правда думали, что этот независимый фильм мог позволить себе двух больших звезд? Я не понимала, как они смогли уговорить одну. Гранту, скорее всего, заплатили немалые деньги.
Я просмотрела еще несколько страниц и увидела картинку. Я перестала дышать. В сети были мои фотографии, и стоило ли ожидать, что это будут изображения из рекламы и сериала? Это было ужасно. Но хуже всего то, что здесь были и фото меня, идущей на съемки в спортивках, без макияжа и с кислой миной на лице. Подпись внизу гласила: «Спасите Гранта Джеймса от нежити».
– Не заходи в интернет, Лейси, – сказала я себе, закрывая крышку ноутбука. – Это тебе не сильно поможет. – И я заставила себя лечь в кровать.
На площадке всегда было большое разнообразие еды, и после грима на следующее утро я решила чем-нибудь перекусить. Аманда уже стояла у стола в длинном черном чехле, защищающем ее костюм, и накладывала себе кусочки дыни канталупы. Она выглядела чуточку испуганной, когда заметила меня, а затем засмеялась.
– Если бы я была охотницей на зомби, от тебя бы избавилась первой, – сказала она.
Я положила руку на грудь.
– Меня ранит то, что я для тебя ничего не значу.
– Скорее убивает.
Я обнажила зубы. Она улыбнулась и сделала шаг назад. Я взяла банан.
– Вы с Грантом продолжили играть в ту игру после того, как я ушла?
– Вообще-то да.
– Ты узнала о нем что-нибудь новенькое?
Было весело, но накануне вечером мы поделились друг с другом лишь самыми очевидными вещами. Я все еще чувствовала, что плохо знаю его.
– О Гранте Джеймсе?
– А что, кто-то еще пришел?
Я сняла кожуру с банана и принялась есть, отламывая небольшие кусочки. Аманда же отковыряла кусок гранолы из миски на столе и бросила его в меня с улыбкой.
– Нет, но это же Грант Джеймс. Он на публике с шести лет. Ничего из того, что он мне вчера сказал, включая карне асада, не было новостью. Я почти уверена, что все, что ты хочешь о нем знать, можно найти онлайн.
– Онлайн, – повторила я с отвращением.
– Да, тебе придется не заходить в сеть как минимум два месяца. Тебе это не поможет. Народу не нравится, что ты стащила их парня.
– Ты гуглила меня?
– Мне было любопытно, кто же эта неизвестная актриса рядом с моим парнем. – Она подмигнула мне. Мне нравилась Аманда, кажется, она всегда говорит то, что думает.
– Да-да. Так… про Гранта, – сказала я. – Лично я не знала этих вещей, о которых он рассказал прошлым вечером. Я читала только о том, что его родители развелись, когда ему было десять; что у него есть брат, который был усыновлен; у него три дома, а его любимый человек – его бабушка.
– Ты прочитала и статьи из People? – спросила она.
– Кто-то упомянул мою бабушку? – поинтересовался Грант, проходя мимо стола с едой и цепляя пончик по пути.
– Мы говорили не о тебе, – сказала я, затем сквозь зубы обратилась к Аманде: – Скажи ему.
– Мы говорили именно о тебе! – крикнула ему Аманда, и он улыбнулся ей через плечо. Она толкнула меня локтем. – Все в порядке.
– Я же говорила.
Ной, первый помощник режиссера, заглянул за угол с вечным выражением недовольства на лице.
– Лейси, тебя ждут.
– Потом договорим, – сказала я Аманде.
Она помахала мне вилкой с насаженным на нее кусочком канталупы. Я пошла за Ноем.
Грант был уже на кладбище. Он стоял на куче земли рядом со свежевырытой могилой. Его волосы были идеально уложены, а глаза под искусственным светом выглядели особенно голубыми.
– Эй, – сказала я, вставая перед ним, – не кажется ли тебе странным, что мы снимаем на настоящем кладбище? Удивлена, что никто еще не пожаловался.
Я кивнула на группу людей за забором, которых еще не было, когда я приехала, но которые сейчас прижимались к решетке. Они держали большие плакаты, но не с требованиями, а с вариациями на тему «Мы любим Гранта Джеймса». Мне было любопытно, могли ли мы вообще куда-нибудь пойти, где бы нас не узнали. Я улыбнулась. Ждало ли это и меня? Я могла бы привыкнуть к людям, держащим плакаты в мою поддержку.
Он закинул последний кусочек пончика в рот, затем принялся утрамбовывать землю ногами.
– Это потому что мы в той части кладбища, где никто не похоронен.
– Знаю, но все равно.
– Как так получилось, что вся эта речь о кладбище исходит от девчонки, которая ненавидит животных?
– Ты же понимаешь, что кладбища и животные не совсем одно и то же, правда?
– Ну да, кладбища же неодушевленные. Ты правда ненавидишь животных? Прямо всех? Даже котят? Кто может ненавидеть котят?
– Ты не переставал думать об этом с прошлого вечера?
Реми присоединился к нам на земляной куче.
– Привет, ребята, как настроение? – В руках он держал список сцен, которые мы должны сегодня отснять.
– Отлично, – сказала я.
– Эта девчонка не любит даже котят, – сказал Грант.
– Котята вполне сносные, – возразила я.
– Хм, – сказал Реми, – возможно, нам стоит включить сцену того, как ты поедаешь мозг котенка.
Я открыла рот от удивления.
Реми коротко кивнул Гранту.
– Выходит, котята ей нравятся больше, чем она готова признать. – Он взглянул на свой планшет с бумагами. – Кроме того, зрители нас за это не простят. Остановимся на людях. – Он хлопнул в ладоши, чтобы настроить нас на рабочий лад. – Так, массовка для батальных сцен будет после полудня, поэтому с утра займемся вами двумя. Хотелось бы видеть побольше энтузиазма. В конце концов, вас на этом кладбище и похоронят, если противоядие на сработает. Сцена довольно эмоциональная. Грустные глаза, влюбленный взгляд, ну и все такое.
– Звучит отлично, – сказал Грант, я согласно кивнула.
– Тишина на площадке! – крикнул Ной, когда Реми вышел из кадра. Все притихли, включая, кажется, даже птиц. Ассистент режиссера зафиксировал микрофон над нашими головами.
Парень с хлопушкой выступил вперед.
– Свет, камера, мотор! – закричал Ной.
– Сцена одиннадцать. Дубль один, – произнес парень с хлопушкой.
– И начали, – сказал Реми.