Молодой, симпатичный паренек двадцати трех лет от роду нравился многим. Как свидетельствуют характеристики, был и тактичен, и услужлив, и требователен, и обязателен, и дисциплинирован. Лицам, не уважающим закон, спуску не давал. Ух, как он этих ненавидел! Считал своим священным долгом отчаянно сражаться с теми, кого именуют преступниками, то есть преступившими закон.
Начальство, видя этакое рвение, всячески поощряло. И хотя успел прослужить в милиции менее трех лет, похвал заимел превеликое множество.
Понятно, были редкие и робкие голосишки:
– Может, рано, а? Не испортить бы парнишку…
В ответ звучало решительное:
– Доброе слово и кошке приятно.
Скептики умолкали. А парня подстерегала беда.
Из рапорта начальнику ОБЭП главного управления внутренних дел области:
«Докладываю, что в ночь с 19 на 20 марта… проводились оперативно-розыскные мероприятия по выявлению фактов мошенничества среди работников линейного отдела8 внутренних дел аэропорта Кольцово9. Было обращено внимание на то, что ряд пассажиров, имеющих большой багаж, нервничают, достают деньги, пересчитывают… Это вызвало подозрения. Примерно в 3. 30 визуальным наблюдением был выявлен факт передачи денег работнику милиции лицами кавказской национальности.
После того как эти лица были задержаны у трапа самолета, они признались, что дали взятку работнику милиции за то, что он дал им возможность пронести вещи в самолет. В ходе дальнейшей работы был установлен и работник ЛОВД10 а/э Кольцово, получивший деньги. Им оказался младший сержант Исаков О. Б.»
Ах, Олежек, Олежек! Ну, как же так опростоволосился, а? Ведь ты же служил инспектором по досмотру, а не досмотрел главного – того, что ты и сам под досмотром. Понадеялся на ноченьку? Хоть и была она темна и глуха, но, оказалось, не все дремлют, иные – очень даже бдят. Взяли, вот, и провели «оперативно-розыскные мероприятия». И ведь именно в твою смену. Могли же избрать для досмотра другого, с большим стажем и опытом, а также сноровкой, ан нет. Перст судьбы указал на тебя.
А, может, судьба и ни при чем, а? Ты не думал, что перст указующий принадлежал одному из твоих сослуживцев? Обиделся – и указал. За что обиделся? Ну, мало ли… К примеру, ты с ним не поделился левыми доходами.
Бывают, не спорю, и случайные совпадения. Но… Когда берут почти все, а попадается один (да и он, пожалуй, не самый главный поживитель), то в везение либо в невезение как-то верится с трудом.
Хотя… Что сейчас говорить и кулаками после драки размахивать? Попался? Значит, Олежек, придется тебе отвечать. Хотя ты знаешь подельников, кои явно покруче твоего будут. Однако ты знаешь мудрость тебе подобных: судят не за то, что украл или ту же взятку взял, а за то, что попался и не смог отвертеться. Это, знаешь ли, великое искусство! Им твои старшие товарищи овладевали не один год. Ты же поспешил, ну, и насмешил народ.
Из показаний Исакова:
«Тут грузчики сказали, что вещи уже в самолете. Они побежали, оттолкнув меня и сунув мне в руку деньги».
Вопрос следователя:
«Куда вы девали деньги?»
Ответ подозреваемого:
«Отдал Наровчатову, сказав, что потом заберу».
От автора. Наровчатов – это еще один из сотрудников милиции, находившийся бок о бок в ту ночь с Исаковым. А допрос вел следователь по особо важным делам Уральской транспортной прокуратуры11 В. И. Курдюмов.
Ах, до чего ж ты, Олежек, неосторожен! Тебя, гражданина в форме и при исполнении какие-то лица кавказской национальности бесцеремонно отталкивают, убегают, при этом суют какие-то деньги, а ты, хлопая глазками, на все смотришь безучастно.
Понимаю: все сильны задним-то умом. Однако позволь напомнить: тебе, Олежек, следовало, несмотря на спешку пассажиров поскорее сесть в самолет и улететь в свой солнечный Баку, рвануть из кобуры пистолет Макарова, угрожая применением оружия, принудить граждан иного государства вернуться на исходные позиции. А как иначе-то, Олежек?
Не помешало бы также, собрав свидетелей, зафиксировать факт попытки подкупа должностного лица, находящегося, так сказать, при исполнении, и горячих кавказцев, вместе с их мерзкими купюрами, препроводить куда следует. Потому как УК карает и дающих, а не токмо берущих.
Ты, Олежек, ничего из этого не сделал. Почему? Постеснялся? Растерялся? Ну, вот, а они, мерзавцы этакие, воспользовались моментом. Обидно, конечно, за тебя. Но тут уж ничего не попишешь…
Из обвинительно заключения:
«Младший инспектор отделения службы досмотра Исаков, с использованием своего служебного положения, из корыстных побуждений, с целью получения взятки заявил Джалиеву и Гырлхарову, что перевозимые ими вещи запрещены к вывозу из Российской Федерации и потребовал дать взятку. Джалиев и Гырлхаров, для предотвращения вредных последствий и удовлетворения своих законных прав, вынуждены были дать взятку.
Джалиев достал купюру достоинством в 5000 рублей и отдал её Исакову. Исаков покачал головой, показывая своим видом, что сумма недостаточна, продолжая при этом не пропускать их к выходу. Тогда Гырлхаров достал две купюры по 500 рублей каждая и передал Исакову.
Получив взятку в 6000 рублей, Исаков О. Б. пропустил Джалиева и Гырлхарова с вещами в самолет».
Не стоит, читатель, удивляться столь ничтожной сумме взятки. Ведь взятка-то была дана неизвестно за что, поскольку все вещи, находившиеся в багаже потерпевших, не являлись на самом деле запрещенными к вывозу из России, ну, хотя бы потому, что были, так сказать, б/у. Если ни за что платятся такие деньги, то можно лишь гадать, каков размер взяток за провоз на Кавказ оружия или наркотиков.
Ах, Олежек, Олежек! Ну, что ты наделал? Зачем на службе качаешь в разные стороны головой? Ты можешь сказать: мало ли по какому поводу в те минуты стала болтаться голова, например, от переутомления. Это так. И тем не менее на службе и при исполнении качать головой – не след. Особенно, если общаешься с лицами кавказской национальности. Видишь, как всё обернулось? В голове не имея ни единой черной мысли, попадаешь в историю: южане тебя не так поняли и полезли в карманы за дополнительными денежными знаками.
У следователей, особенно, если они по особо важным делам, имеется такая манера – всякое лыко вписывать в строку. И ты, Олежек, фактическая жертва стечения обстоятельств, превращаешься из страдальца в подозреваемого, а после и того хуже – в обвиняемого. Те же, которые чуть ли не насильно всучили тебе те проклятущие деньги, обращены следователем в милых ягнят, попавших в лапы злейшего вымогателя, то есть в твои грязные лапы.
Из приговора Октябрьского районного суда Екатеринбурга:
«Признать Исакова Олега Борисовича виновным в совершении преступления… и назначить ему наказание в виде трех лет лишения свободы с конфискацией имущества и содержанием в колонии усиленного режима».
Ну, ничего, Олежек. В нашей жизни всякое бывает… Налетает даже с тучами гроза. Но ветер утихает, тучи уплывают и опять синеют небеса. И над тобой, даст Бог, скоро небо из клетчатого превратится в сияющее голубизной. Все будет, Олежек, путём.
Меня тревожит лишь одно: уж больно ты попривык к похвалам и ласкам. Возможно, по этой причине не нашел в себе сил, чтоб приговор воспринять, как ныне модно говорить, адекватно. Нет слов, как тебе не везет: почему бы той же судебной коллегии по уголовным делам областного суда не пойти навстречу твоей слезной просьбе и малость не скостить срок. Ну, куда там – ни-ни!
Ты, Олежек, находясь на службе, должен был держать ухо востро, а хвост – пистолетом. Какие поблажки лицам кавказской национальности, а? Тут ведь как: или ты их, или они тебя – закон гор.
Из письма следователя по особо важным делам Уральской транспортной прокуратуры В. И. Курдюмова:
«Данное преступление стало возможным в результате недостаточной работы по подбору и расстановке кадров, бесконтрольности при исполнении младшими инспекторами их обязанностей по досмотру багажа и ручной клади».
Смотри, Олежек, как далеко потянулась твоя история? Мало, оказывается, тебя воспитывали. И контролировали слабо. Иначе, по мнению следователя по особо важным делам, не стал бы на службе мух ловить в ту для тебя роковую ночь, а с присущей тебе отвагой и с пистолетом Макарова наголо обезвредил бы тех двух наглых кавказцев. Пусть лучше они давят наши российские нары, чем ты, такой замечательный российский парнишка.
Из ответного письма полковника милиции Ю. Я. Шабалкина:
«Сообщаем, что представление следователя по особо важным делам руководством управления12 рассмотрено и доведено до сведения личного состава. Кадровому аппарату предложено более глубоко изучать кандидатов при приеме на службу, а также разработать систему мер воспитательного воздействия на личный состав подразделений на местах».
Глянь, Олежек, какое крутое было у тебя начальство?
Ты скоро вернешься. Я имею в виду: оттуда, откуда небо видится в клетку. И сам сможешь убедиться, как лихо сейчас действует новая «система мер воспитательного воздействия». Теперь худо, как худо придется всем оставшимся взяткополучателям. Кое-кто от подобного тотального нажима со стороны полковников может струхнуть и насовсем завязать с отъемом денег у граждан. Почему бы и нет? Хотя, Олежек, ты лучше меня знаешь истинную цену таким с виду грозным бумажкам.
Нет, не ты, Олежек, первый. Не тебе быть и последним. В недрах некогда тебе родного ведомства такое творится, что… Твое баловство с шестью тысячами – семечки. А грозное письмо, процитированное выше, всего лишь отмазка.
…Дела идут. Милицейская контора пишет. Бухгалтер деньги выдает. Пока, Олежек, к несчастью, – не тебе, а господам полковникам. Но не унывай особо. Будет и на твоей улице праздник.