По дорожке к нам быстро приближалась высокая фигура. На ней была потрепанная старая фетровая шляпа, бесформенная юбка и довольно громоздкая вязаная кофта.
– Тетя Эдит, – сказала София.
Фигура раз или два останавливалась, наклонялась к цветочным клумбам, потом снова двигалась к нам. Я поднялся со скамейки.
– Это Чарльз Хейворд, тетя Эдит. Моя тетя, мисс де Хевиленд.
Эдит де Хевиленд было лет семьдесят. У нее была копна растрепанных седых волос на голове, обветренное лицо и проницательный, пронизывающий взгляд.
– Здравствуйте, – поздоровалась она. – Я о вас слышала. Вернулись с Востока. Как поживает ваш отец?
Очень удивленный, я ответил, что он живет хорошо.
– Знала его еще ребенком, – сообщила мисс де Хевиленд. – И его мать знала очень хорошо. Вы очень на нее похожи. Вы приехали нам помочь – или наоборот?
– Надеюсь, помочь, – ответил я очень смущенно.
Она кивнула.
– Нам не помешала бы помощь. Дом кишит полицейскими. Смотрят на тебя из всех углов… Некоторые типы мне не нравятся. Мальчик, который ходил в приличную школу, не должен работать полицейским. Недавно видела сына Мойры Кинаул, который регулировал движение у Марбл-Арч. Просто не знаешь, на каком ты свете!.. – Она повернулась к Софии. – Тебя ищет нянюшка. Насчет рыбы.
– Черт возьми! – сказала та. – Сейчас пойду и позвоню лавочнику.
Она быстро зашагала к дому. Мисс де Хевиленд повернулась и медленно пошла в том же направлении. Я зашагал рядом с ней.
– Не знаю, что бы мы делали без нянюшек, – сказала мисс де Хевиленд. – Почти у всех есть старая нянюшка. Они приходят, стирают, гладят и готовят, делают работу по дому. Верные нянюшки… Эту я сама выбрала, много лет назад.
Она остановилась и яростно выдернула из земли какое-то вьющееся растение, опутавшее цветок.
– Отвратительное растение, этот вьюнок! Самое худшее из всех! Оплетает, душит, и выдернуть его до конца невозможно – его корни расползаются под землей.
Мисс де Хевиленд яростно растоптала пучок зелени каблуком и произнесла, глядя в сторону дома:
– Это неприятное дело, Чарльз Хейворд. Что думает о нем полиция? Наверное, я не должна задавать вам этот вопрос. Странно думать, что Аристида отравили. Кстати, странно даже думать, что он мертв. Мне он никогда не нравился, никогда! Но я не могу привыкнуть к мысли, что он мертв… Дом теперь кажется таким… пустым.
Я ничего не ответил. Несмотря на манеру говорить отрывистыми фразами, Эдит де Хевиленд, по-видимому, была настроена пуститься в воспоминания.
– Сегодня утром я думала… Я прожила здесь долгое время, больше сорока лет. Приехала сюда, когда умерла моя сестра. Он меня об этом попросил. Семеро детей, и младшему был всего один год… Я ведь не могла их бросить, чтобы их воспитывал какой-то там итальяшка, правда? Невозможный брак, разумеется. Я всегда считала, что Марсию, должно быть… ну… околдовали. Уродливый простолюдин, коротышка-иностранец! Он дал мне полную свободу, нужно признать. Няни, гувернантки, школа… И правильная, здоровая детская еда – не те экзотические пряные блюда из риса, которые ел он сам.
– И вы здесь живете с тех самых пор? – пробормотал я.
– Да. В этом есть нечто странное… Я могла бы уехать, наверное, когда дети выросли и завели свои семьи… Наверное, я увлеклась садом. И потом, был еще Филипп. Если мужчина женится на актрисе, он не может рассчитывать на какую-то семейную жизнь. Не знаю, зачем актрисы рожают детей. Как только появляется младенец, они уезжают в Эдинбург, играть в репертуарном театре, или куда-нибудь еще, как можно дальше. Филипп поступил разумно, он переехал сюда вместе со своими книгами.
– Чем занимается Филипп Леонидис?
– Пишет книги. Не понимаю, зачем. Никто не хочет их читать. Все они о туманных исторических событиях. Вы ведь никогда не слышали об этих книгах, правда?
Я признался, что не слышал.
– Слишком много денег, вот что ему мешало, – сказала мисс де Хевиленд. – Большинству людей приходится бросать оригинальничать и начинать зарабатывать себе на жизнь.
– Разве книги не приносят денег?
– Конечно, нет. Говорят, он крупный авторитет по определенным периодам истории и тому подобному. Но ему не нужно зарабатывать на своих книгах: Аристид выделил ему около ста тысяч фунтов – это просто фантастическая сумма! Чтобы не пришлось платить налог на наследство, Аристид обеспечил им всем финансовую независимость. Роджер управляет компанией «Ассошиэйтед кейтеринг», София получает очень приличное содержание. Деньги для внуков лежат в специальном фонде.
– Значит, никто не выигрывает от его смерти?
Она бросила на меня странный взгляд.
– Напротив, все выигрывают. Они получат еще больше денег. Но, вероятно, они могли бы и так их получить, если бы попросили его.
– У вас есть какие-то подозрения насчет того, кто отравил его, мисс де Хевиленд?
Она ответила в своем духе:
– Нет, никаких. Это меня очень огорчило. Неприятно думать, что по дому бродит какой-то Борджиа. Полагаю, полицейские сосредоточатся на бедняжке Бренде.
– Вы считаете, они будут не правы?
– Я просто не знаю. Бренда всегда казалась мне на удивление глупой и заурядной женщиной, довольно обыкновенной. Не так я представляю себе отравительницу. Но все же, в конце концов, если женщина двадцати четырех лет выходит замуж за мужчину под восемьдесят, то совершенно очевидно, что она делает это ради денег. При нормальном развитии событий Бренда могла бы ожидать, что довольно скоро станет богатой вдовой. Но Аристид был исключительно крепким стариком. Его диабет не становился хуже. Казалось, что он проживет до ста лет. Наверное, она устала ждать…
– В таком случае… – начал я и осекся.
– В таком случае, – резко произнесла миссис де Хевиленд, – все будет более или менее в порядке. Конечно, шум в прессе будет досаждать. Но в конце концов она не член семьи.
– Других идей у вас нет? – спросил я.
– Какие же другие идеи у меня могут быть?
Я сомневался. У меня имелось подозрение, что под этой потрепанной фетровой шляпой происходит нечто такое, о чем я не знаю.
За этой бойкой, почти бессвязной манерой разговора, подумал я, кроется работа очень проницательного ума. Всего на мгновение я усомнился, не сама ли мисс де Хевиленд отравила Аристида Леонидиса. Эта идея не казалась такой уж невероятной. В моей памяти осталась сцена, как она каблуком втаптывала в землю вьюнок с таким мстительным старанием…
Я вспомнил слово, которое употребила София. Жестокость.
Я бросил искоса взгляд на Эдит де Хевиленд.
При наличии достаточных, веских оснований… Но какие основания показались бы Эдит де Хевиленд достаточными и вескими?
Чтобы ответить на этот вопрос, мне следовало узнать ее лучше.