За несколько дней до этого…
Осень подкралась незаметно. В ноябре. С утра по телевизору передавали самые радужные прогнозы – прекрасная солнечная погода простоит еще долго, – верный признак того, что завтра начнутся заморозки. И вот я уже перепрыгиваю лужи, чтобы быстрее доскакать до центрального входа в наш бизнес-центр и не замочить дорогие замшевые полуботиночки. Конечно же, замочила.
Усердно глядя под ноги, не заметила, как на скорости вписалась в стоящего возле ступенек грузного парня в ветровке. Он хмыкнул. Я извинилась и попыталась обойти его с другой стороны, но парень тоже сделал шаг в сторону – мы опять столкнулись. Повторив подобный маневр пару раз, я разозлилась:
– Да что же это… Зафиксируйтесь на месте, пожалуйста!
– Будьте проще. Может, я тянусь вам навстречу, – флегматично заявил этот нахал, явно разглядывая меня. Я тоже подняла глаза и смогла констатировать, что имею дело с рыжим пухловатым веснушчатым типом. Наверное, кто-то когда-то сказал ему, что он красавец. Он поверил в это и теперь презрительно взирал на мир с высоты своих двух метров.
– Я не буду проще, и тянуться ко мне – дело зряшное, – парировала я, на что мой оппонент хмыкнул и назвал меня высокомерной. И в этот самый момент я вдруг остро почувствовала, что за нами кто-то наблюдает.
Резко повернувшись, увидела только мерно текущий поток машин. Даже случайных прохожих на улице было мало по причине уже начавшегося рабочего дня. И уж точно никто из спешивших не походил на шпиона.
Только я выдохнула и мысленно обозвала себя дурой, как от нашей стоянки вдруг тронулась и повернула влево серая «Тойота». С тонированными стеклами.
В досаде ругнувшись одновременно и на рыжего пухлю, и на неведомых шпионов, я нырнула в теплое нутро нашего бизнес-центра.
Я подумала, что не все успешно подготовились к обострению своих психологических заболеваний, но посоветовала себе выбросить этого типа из головы. Короче, утро не задалось. Нет, вы подумайте: высокомерная! С чего вдруг? Только если самую капельку.
Двери в офис были распахнуты: Славик, явившийся с утра пораньше, уже окурил помещение «правильными» благовониями и теперь проветривал. С тех пор как он стал моим партнером по агентству, у меня прибавилось головной боли. В том числе и от этих благовоний.
Я пожаловалась ему на того наглого типа у входа, на что Славик, выглянувший в окно, нахмурился. Но тут же отмахнулся:
– Так это Сева Ан. Вот ведь фамилия, да? Он же агент.
– 007?
– Почти. Страховой. Мы у него страхуемся теперь.
– Разве?
– Сам приходит, очень удобно. Он как раз ко мне с документами с утра забегал – подпись поставить. Ты совсем не интересуешься людьми. Я же тебе сто раз подсовывал договор почитать, рассказывал, какие у них выгодные условия.
– Если агентство у них такое же, как он сам…
– Не обращай внимания! Да, такой высокомерный тип. Но работу свою знает.
Устав слушать про какого-то Севу Ана, я попыталась скрыться за бумагами, но Славик был настроен почесать языком:
– Кстати, я поздравил тебя с утра с Днем кофе. И что в ответ? СПС вместо спасибо. Ну-ну, надеешься, что благодаря таким сокращениям у тебя освободится целая куча времени?
Я показала ему язык и воздержалась от ответа, но тот не унимался:
– Или опять у тебя мышцы рук после тренировки болят? Что-то ты ударилась в спорт, а потом жалуешься. Я ни на что не намекаю, но в пивном пабе, куда я тебя вчера звал, с тобой такого бы не случилось.
– Да нет, мышцы уже привыкли. Просто мне надоели твои ежедневные поздравления. То у тебя Фекла-свекольница, то Ефимия Птичья костка, то День счастливого гуся. Человек-праздник какой-то!
– Я пытаюсь тебя взбодрить, – заявил Славик, разглядывая мою недовольную гримасу. – Птичья костка, может, и не совсем удачный вариант… Но сегодня же повод хороший? Так чего кислая мина? Я вот и кофе тебе приготовил, хотя формально я уже и не секретарь, а партнер.
– Кофе с утра не роскошь, а средство передвижения. И вообще… мне вчера предложили выйти замуж, – решила я сменить тему, принимаясь за еще горячий напиток.
– Ух ты! Кто?
– Мамуля и отцы. Спелись они на мою погибель. То поганой метлой разгоняли всех ухажеров, а теперь, когда мне все надоело, сами пристают. Внуков им, видите ли, понянчить надо успеть.
– Помяни мое слово, на тебе венец безбрачия. Я бы уже начал снимать…
– Чья бы корова мычала… А как твои курсы пикапа? – язвительно поинтересовалась я, а Славик вздохнул и ответил кое-что непечатное. А потом еще добавил пару крепких словечек.
– Лучше бы ты пошел на курсы «Жизнь без мата». Так ты хотя бы был просто безмерно раздосадован, посоветовал бы мне унять свое безудержное любопытство… А не вот это вот все!
В последнее время он ругался как сапожник. Наверное, на курсах пикапа его заверили, что это придает мужчине шарма.
– Речь бывает блестящей, а бывает с матовым покрытием, – отмахнулся Славик. – Иногда без мата никак.
– Ты ушел от темы.
– Нет, поверишь, сами курсы – огонь! И главный наш гуру – мой кумир. Я его книжки от корки до корки прочитал. Так повезло, что он начал свое мировое турне с нашего города… Да еще и личное приглашение в секретный клуб мне первому прислал. Как самому преданному поклоннику. Я же вырос на цитатах из его текстов.
– Ты шел к успеху, – резюмировала я. – Тогда что не так?
– Просто вчера он сказал, что я уже перерос пикап и мне следует преподавать самому. Предложил в будущем стать его помощником. Вести курс под названием «Как избавиться от той, которую трудно найти и легко потерять».
– Блеск!
– Ага, только как я буду все совмещать? – заканючил приятель.
– Ты меня удивляешь. Откуда такая мотивация к работе? Наследство уже потратил? Денег теперь тебе вроде бы должно было хватить надолго…
– Я просто очень люблю выеживаться, – Славик оторвался от полировки ногтей моим бафиком и придирчиво осмотрел результат своей работы, – а для этого требуются все новые и новые достижения. Вот и рвусь, как струна на гитаре у барда. Совмещаю несовместимое.
– Это точно, – язвительно протянула я, отбирая у него свою пилочку. – Ты стал пагубно универсален.
Мы бы еще долго точили языки, но в офис стали стекаться наши лучшие кадры. Заработала кофемашина в холле, зажужжал принтер, принялись звонить телефоны в приемной. Обычный рабочий день вступил в свои законные, отвоеванные у вечного покоя права.
Почти тут же из приемной раздался визгливый голос нашего постоянного клиента – владельца сети аптек Курочкина. Семья у него была большая: юбилеи, свадьбы и поминки он доверял только нам. Явился он, как всегда, со своей неизбежной тещей, оттого пребывал в настроении, близком к паническому.
Курочкин славился своей любовью к уходам в запой и «белочке», поэтому я его тещу хорошо понимала. Кажется, Курочкин с женой планировали креативно отметить годовщину свадьбы, а теща по-отечески (или по-матерински?) держала руку на пульсе.
– Предложим этому выпивохе Курочкину организовать романтический вечер на лесной поляне, – подумал Славик вслух. – Пусть сходит в лес, нанесет ответный визит белкам.
– Так холодно же? – поежилась я.
– Он всегда под градусом, ему нормально. Костерок, гитара, романтика 90-х… Наши предки такое любят, а Курочкин – их ровесник.
Делегировав к Курочкину Славика, я вспомнила о своих. А именно об отцах и мамуле. И тут же решила обзвонить всех одним махом, чтобы не обижались.
Мамулин телефон заявил, что его владелица недоступна, оттого я начала с конца.
Папа № 3 как раз проводил свою боевую подругу жизни Дуську к родным в Саратов и теперь скучал, проводя дни в обнимку со своим любимым увлечением – колодой карт Таро. Так что поболтать был не прочь.
– Папа, меня тут недавно назвали высокомерной, – пожаловалась я в процессе разговора. И тут же пожалела об этом, потому что получила в ответ пространную лекцию:
– Часто люди принимают за высокомерие нормальное желание человека держать дистанцию, поэтому все относительно. Если уж говорить именно о высокомерии, то считаю этот момент страхом: люди выстраивают стену, забираются на нее и смотрят свысока. Это такой буфер, который помогает делать вид, что страха нет, когда он на самом деле есть.
Кажется, папа увлекся и даже не заметил, как я тихонечко дала отбой. И тут же набрала второго по номеру, но не по значимости отца. Тот сразу начал с оригинального:
– Доча, вот хоть ты мне скажи. Почему когда у мужчины есть лишний вес, но нет денег, то он просто жирный? А когда лишний вес и деньги – то он пусечка?
Видимо, папа № 2 в данный момент находился в одном из своих ресторанов и наблюдал, как длинноногие хищницы окучивают его собратьев по толстому кошельку. Я промычала невнятное, потому что сама была травоядной и понять силиконовых пантер мне было крайне затруднительно. Папа вздохнул:
– Ладно, хрен с ними. Даринка, лучше помоги отцу составить деловое письмо. Как по-русски будет «учтите, бля»?
– Ну допустим… примите к сведению. А что ты там такое составляешь?
Я знала, что папа № 2 – человек широкий и искренний: что на уме, то и на языке.
– Ой, доча. Ты же знаешь, я решил продать рестораны. С покером тоже не заладилось, теперь в политику иду. Сама понимаешь, с ресторанами туда никак нельзя…
– Ты же говорил, что собрался на вырученные деньги построить загородный спа-отель с видом на реку? И местечко хорошее отжал…
– Ни-ни-ни… Отжал… Папа честный. Папа купил. Ну, там по документам владельцем буду не я. На философа все переписал, блаженный душой не обидит. Он не против, сказал – все одно. Что воля, что неволя.
– Папа…
– Да там все легально, не боись. Не буду же я родного человека под статью. А тут еще мамуля из-за кордона объявилась, просит работу ей подсуетить. Владычествовать хочет. Хорошо, что я успел директором философа поставить… Ты не помнишь, наверное, как она в конце 90-х мой бизнес по продаже хот-догов развалила? Ты только подумай – хот-доги с вареньем… Ноу-хау. От ее варенья у половины города несварение случилось, еле откупился. Кое-как на ноги встал тогда…
– Что делать будешь?
– Ну я же себе не враг. Решил отправить ее туда, где разваливай не разваливай, а убытку никакого: на культуру. Будет у меня руководить культурной программой в новом отеле. Хотя, конечно, она требует, чтобы я записал ее как директора по культуре. И даже план развития какой-то изобразила. Не зря же она в свое время изо в школе преподавала.
Я в очередной раз подивилась выписываемым судьбой кренделям, но пожелала папе № 2 удачи во всех его начинаниях. С такой-то командой…
– Да щас, мля, – кому-то гаркнул папа. Наверное, ему звонили по второму телефону. Я его легонько укорила:
– Как будущему политику, советую тебе вместо этого оборота говорить: «Одно мгновение».
– Да это со стройки звонят. Понабрали миньонов! Зла на них не хватает! Мгновение… А наш философ знаешь что мне заявил? «У настоящего политика гнев никогда не поднимается выше жопы». Жопы… Вот тебе и культурный человек. Да как тут гневу не подниматься, когда работники косорукие? А этот плешивый барсук от меня требует соблюдения инвестиционных обязательств перед городом: проведи, говорит, работы по берегоукреплению. Видите ли, для размещения открытой прогулочной территории вдоль берега.
– Что за барсук? – удивилась я, и тут выяснились интересные подробности.
Урвав землицы, папа № 2 еще год назад решил построить загородный комплекс почти в лесу. И теперь, когда папа ринулся в работу всеми силами, упрямый новый чиновник (в папиной интерпретации – плешивый барсук) не согласовывал ему план строительства. Причина была весомая: забор на участке соседей должен был находиться на расстоянии не менее метра от их основного здания. Но места для размещения корпуса на участке категорически не хватало. Как назло, к тому времени стройка шла полным ходом, папа планировал согласовать проект задним числом (он всегда так решал проблемы с предшественником барсука по рабочей линии).
Переубедить барсука добром у папы не вышло, он понял это с самого начала, оттого сразу же перешел к угрозам и оскорблениям. Барсук не внял, но оскорбился, обозвал папу хищным шакалом, и теперь папе № 2 уже не могли помочь ни знакомые, ни благодетели. Обидчик папы решил стоять насмерть, вспомнив про свои принципы. И теперь папа вел с барсуком гневную переписку.
Мало что уяснив в этом мире животных, я решила на днях заглянуть к папе на стройку и выяснить все при личной встрече. Тем более в конце разговора папа как-то успокоился.
– Вот есть же люди, как лобстеры, блин. В голове одно дерьмо, но при этом на рынке котируются. И взгляд такой поросячий… Ладно, доча. Не на того барсук нарвался. Есть у меня одна мыслишка…
Такой папин тон не предвещал ничего законного, и я поспешила нажать отбой. Потому как на второй линии по чудесному совпадению объявился папа № 1, а он обычно был категорически против всего незаконного.
Папа № 1, как всегда, боролся со злом и зачем-то предупредил меня, чтобы я не ела много проса. Пока я раздумывала, что бы это могло значить, оказалось, что в данный момент папа изучал материалы громкого дела.
– Представляешь, одна дама узнала, что у мужа есть любовница, и решила отомстить ему весьма оригинальным способом. Муж был состоятельный, оттого его кончина не должна была выглядеть слишком подозрительной: «любящая» жена усиленно кормила мужа пшеном.
– Он что, умер от скуки?
– Нет. Избыток крупы мешал усвоению йода, и сластолюбец едва не отдал концы в больнице. У него были проблемы со щитовидкой.
Папа еще что-то рассказывал про тиреоидные гормоны, но я уже унеслась мыслями далеко. Вот как так получается, что в поисках любви мы все куда-то и за чем-то стремимся, а по итогу вместо любви выходит просо? Или тебя любят только за деньги, или пытаются переделать, или используют для своих целей? «Настоящая любовь и где она обитает…» – так бы я назвала свою книгу, приди мне охота порассуждать о высоком.
С папой мы распрощались, дочерний долг был выполнен, но что-то не давало мне покоя. Как будто я упустила какую-то шальную мысль, не додумав ее до конца. И тут я вспомнила про наполеоновские планы мамули, озвученные папой № 2. Как это она решила стать тут у нас директором, находясь в Ницце? Или…
Только я подумала о мамуле, как в кабинет влетел запыхавшийся Славик. Судя по его глазам, в офис пробиралась гигантская анаконда. Она-то и ползла за ним бодрой рысцой, иначе объяснить его перекошенное лицо я не могла. Оказалось, я почти угадала.
– Дарина, там мамуля! Приехала! Вешает свое пальто и требует у Людочки кофе! Спасайся кто может! – Славик зачем-то подбежал к окну и с тоской поглядел на прохожих внизу. Все-таки пятый этаж его смутил, и он стал с интересом поглядывать на мой шкаф для деловых костюмов.
Наверное, вспомнил, как при последней встрече он попробовал мамулин пирог с вишней, соленой карамелью и потрошками и не смог удержать его внутри себя. Моя мамуля справедливо считала, что в кулинарии ей нет равных (еще бы, не всем придет в голову приправлять оливье взбитыми сливками или добавлять в сырники горох). Но вернемся к пирогам. Так вот, в гневе из-за этого происшествия с пирогом мамуля напомнила приятелю ураган. Правда, Славик назвал это более изящно – «ураган-пироган».
Вот и сейчас мамуля ворвалась в кабинет как райское видение: перья, пух и блестки. Пахнуло весной, буржуазностью и шафраном. Плюхнувшись в кресло, она с места в карьер принялась жаловаться на европейские цены:
– Пусть Славик спустится и рассчитается с таксистом. Не захотел рассчитать меня по карте. Заявил: нравится не нравится – в рублях, моя красавица! Это что за квасной патриотизм? А когда я стала возмущаться, выдал: собака лает – караван идет. Прямо какой-то кладезь афоризмов. У вас тут что, год пословиц и поговорок объявили?
Я тактично хмыкнула, что мамуля расценила по-своему:
– Хочешь спросить, где мои деньги? Деньги… Я всего лишь выпила чашечку кофе и съела круассан в аэропорту, а такое ощущение, что меня обокрали цыгане! Знаешь, эта жизнь в Европе становится все более невыносимой.
Я замерла, потому как такой спич последние месяцы я слышала от мамули все чаще. Раньше ее калачом было не затащить в родное Отечество, а теперь она регулярно шастает туда-сюда. Словно нашла какое-то скрытое от посторонних глаз окно в Европу. И если она в очередной раз явилась на Родину…
– Представляешь, позвонила папе № 2, чтобы встретил в аэропорту, а его Марья-искусственница трубку взяла и сказала, что он в душе. И в ближайшие три часа его лучше не тревожить. Тоже мне, плешивый Казанова. И что он в ней нашел?
– Может, она Марья-искусница? – льстиво потупил глазки Славик, ходко труся к выходу с кошельком под мышкой, но мамуля покачала головой:
– Ты ее губы видел? А грудь? Искусственница, уж поверь моему опыту.
Славик пукнул ртом, изобразив смешок. Мы с мамулей расцеловались и принялись за кофе. Я осторожно поинтересовалась, как дела у мамулиного Антуана из Ниццы, на что получила витиеватый ответ в стиле папы № 3. Держу пари, он как раз накануне провел мамуле сеанс психотерапии по старой дружбе.
– Любая зависимость от других очень хрупка, потому что то, что другие могут дать, они же и отберут. Только то, что было твоим с самого начала, останется твоим до конца…
Додумывать детали виньетки пришлось самой. По всему выходило: мамуля разочаровалась во французских мужчинах. Тем более с Антуаном (правда, в периоды немилости его переименовывали в Хуана и называли не иначе как мерзким лягушатником) у них давно наметились идеологические и социальные контры.
Тот оказался не лихим Джеймсом Бондом, как грезилось мамуле, а обычным французским буржуа, экономившим воду и газ. Видимо, мамуля была очень затратна в обиходе. Не умела по-европейски быстро закрывать холодильник, читать при свече, да еще шиковала: мылась по два раза на день. Что-что, а деньги считать французы умеют.
– Статистика гласит, что только каждый десятый брак становится счастливым. Так что мне еще выходить и выходить!
– Даже не думай. Трех пап мне вполне достаточно! – заявила я. – Еще семь не потяну.
Мамуля отмахнулась, и в отместку с удвоенной энергией принялась расспрашивать меня о моей личной жизни. Теперь отмахиваться пришлось мне.
И вот что я поняла. Удивительное дело, если долго делать то, что не хочется, потом не хочется делать даже то, что хочется. Раньше я мечтала устроить личную жизнь, но приходилось терпеть навязанных мамулей или отцами отпрысков богатых родителей. Пытаясь бунтовать, я выбирала себе парней сама, но каждый раз это оканчивалось полным фиаско.
И вот теперь, когда меня наконец оставили в покое, я уже второй месяц чувствую полную тоску и апатию. Ходить на свидания не хочется, поэтому всю энергию я сублимирую в спорт.
Решила наконец заняться любимым человеком, который никогда не бросит и не подведет, – собой. Кстати, именно в нашем новом фитнес-клубе «Бунтарка» я и познакомилась с Аленой. Подобное тянется к подобному. Наверное, оттого нас часто путали инструкторы. Алена тоже длинноволосая блондинка, только чуть выше и худее. Вот уж у кого прямо-таки модельный рост. При этом она не просто красавица, а еще очень отзывчивая и милая. Кажется, мы по-настоящему подружились, и это очень радовало. Потому как раньше основной моей «подружкой» был секретарь (а теперь мой бизнес-партнер) Славик.
Кстати, про Славика. Он работает со мной со дня основания агентства, а достался мне в наследство от папы № 2: когда-то работал у него медбратом (да-да, Славик перебрал почти все женские специальности). Папа решил, что мне он нужнее. Но, я думаю, Славик просто был у меня папиными «ушами».
Мой секретарь – выдающаяся личность, достойная отдельного описания: существо чахлое, зловредное и ехидное. Он патологически ушаст, психически нестабилен, язвителен и упрям. Кажется, Славик состоит только из эмоций и амбиций. Зато от него всегда можно узнать что-то новенькое, посплетничать и позлословить он мастак.
Толстых клиентов он всегда записывал в свой ежедневник жирдяями, хоть я и объясняла ему, что в нашем мире праздника и радости не говорят «жир», а лишь прозрачно намекают на «лишние сантиметры в области талии». Человека нестандартной внешности он называл страхолюдом, пикантные волоски над верхней губой обзывал пышными усами, а эффект апельсиновой корки на бедрах дам глумливо именовал жутким целлюлитом.
Несмотря на абсурдность, Славик всегда чрезвычайно нравился дамам. Особенно тучным и возрастным: видимо, он вызывал у них острый материнский инстинкт. Чем проказник нагло пользовался, меняя дам как перчатки. По его словам. Я же была склонна считать, что свою популярность он сильно преувеличивает.
А еще Славик упорно тяготеет к ремеслу частного детектива и сбивает меня с пути истинного. Даже то, что отцы грозились оторвать ему за это уши, юного Шерлока ничуть не смущает. Пару раз мы с ним оказывались замешаны в неприятные истории. Все начиналось с невинного желания установить истину и заканчивалось словами: «Так получилось». Мы чудом избежали неминуемых последствий.
Так что теперь я окончательно решила не вестись на провокации и больше не участвовать в его сомнительных авантюрах. Но говорю я обычно одно, а делаю совсем другое: гены пальцем не задавишь. Правильно папы говорят: авантюристка от кончиков пальцев до кончиков волос! Хотя… Сами виноваты. Нельзя не учитывать их особое влияние на мое воспитание.
От папы № 1 я унаследовала любовь к справедливости, уважение к закону и умение докапываться до сути. В детстве, когда другие дети копались в песочнице, папа учил меня уходить от слежки, замечать мелочи и соблюдать правила конспирации. Уже в три года я так хорошо законспирировалась в туалете, что искали меня до глубокой ночи. А еще мне передалось папино трудолюбие.
Второй папа в свое время был с законом не в ладах, зато знал, как его аккуратно обойти. Он научил меня «держать удар» и не давать себя в обиду. Папа № 2 убеждал, что добро должно быть с кулаками, а человек – с характером, оттого я часто упрямлюсь и делаю что-то наперекор здравому смыслу. А еще папа научил меня стрелять по банкам, открывать замок шпилькой и лихо делать полицейский разворот на трассе.
От папы № 3 я переняла фатализм, умение во всем видеть знаки, склонность к рефлексии и эмпатию. Когда в юности у меня что-то не ладилось, он советовал помедитировать или раскинуть карты Таро: авось что-то и прояснится. Правда, папа умел сидеть в шпагате между двух табуреток и при этом общаться с внеземным разумом, а я в таком положении чувствовала себя Ван Даммом, начинала хохотать и грохалась об пол. Зато я всегда глубоко и громко дышала перед тем, как начать скандалить.
А от мамули у меня только неземная красота. Хотя нет, еще и умение иногда строптиво «топнуть ножкой», сухо сказать: «Я вас услышала» – или устроить небольшой скандальчик со слезами и надутыми губками. Типичные женские штучки, но, черт побери, работают!
Что-то я перепрыгиваю с темы на тему. Теперь о главном: да, у меня три отца. Как по мне, то все это не так уж удивительно. Думаю, вы уже поняли: мамуля трижды была замужем, и каждый раз – удачно. Она бы с этим не согласилась, но факт остается фактом. Потому как все три отца меня искренне любили и считали родной.
Вынырнув из воспоминаний, я заметила, что мамуля задремала в кресле над остывшим кофе: сказывался ночной рейс.