– Положи на место! Положи, я сказал! – усач в ушанке с одним опущенным ухом встал на пути домового и постарался выхватить из его рук банку с вареньем.
– Ты вообще кто такой? – пряча варенье под тужурку, насупился Мефодий. – Вот как дам сейчас больно, чтоб не шарил по чужим домам.
– Кто-кто, дед Пихто! – усач поправил пояс, чуть потуже завязав на нём узел, и огляделся. – И дом мне не чужой. Меня баба Маша позвала. Хорош у неё баранки таскать!
– А никто и не таскает, вон они, на столе лежат, нужно больно. А тебя не звали, я бы знал. Я, между прочим, здешний хозяин! Меня Мефодием звать! Домовой я! Самый главный!
– Хозяин, кто ж спорит. Только вот уж слишком на сладкое падкий. А хозяйка твоя на меня всё сваливает. Вот я и пришёл разобраться, кто прав. А то ты вот сейчас варенье слопаешь, а меня обвинят! – Пихто деловито обошёл вокруг стола, заглянул в котелок, пересчитал в ней отваренные картофелины.
– Никто тебя винить не будет, – доставая большую деревянную ложку, пробурчал домовой, – подумаешь, одна маленькая баночка вишнёвого на этой неделе опустеет. Не заметят.
– Ага, и полбочки малосольных огурцов на прошлой неделе. И кулёк конфет шоколадных, для внуков припасённый. И оладьи со сметаной, – усмехнулся дед, перечисляя, сколько всего исчезло с кухни за последнее время.
– Оладьи – это не я, это Кузенька с рыбалки вернулся, проголодавшись. Что поделать, – развёл руками Мефодий, – не хочет рыба сама в кошачью пасть прыгать. Ну не помирать же бедолаге от истощения.
– Вот, – дед забрал из рук домового банку и поставил её в буфет, – баба Маша и позвала меня, чтобы порядок навёл. А то вы совсем распустились. Один мышей не ловит, только сливки лакает, ещё и брюхо чесать требует.
– Ничего я не требую, – раздался сонный голос, и из-за печки вылез лохматый толстый рыжий кот. – Они сами меня тискают. И за ушами чешут. И вообще, кот в доме не от мышей, а для ласки и уюта. Книжки читать надо! Там так и написано: кот – существо особо охраняемое, ибо без кота жизнь не та! А что у нас на завтрак? Я бы пельмешек поел или творожку с яблочным суфле. И молочка парного, с пенкой. Кто-нибудь в курсе, корову сегодня доили?
– Баба Маша уже и масло взбила свежее, пока вы двое спали, – дед сурово посмотрел на домового с котом и решительно подтянул свои штаны с коричневой заплаткой на коленке. – Всё же я вовремя пришёл, пора вас перевоспитывать. Совсем от рук отбились, хозяйнички.
– Никуда я не отбивался, а у Кузьмы так и вовсе – лапки, – насупился
Мефодий, прикидывая, как бы так изловчиться, чтобы до банки добраться, и чтобы дед это не заметил. А сам продолжил: – И работа у нас налажена. Баба Маша за коровой и козой присматривает, обед готовит, закатки на зиму делает. Ванька, внук, огород поливает и сено заготавливает. Родители, ну эти, городские, помогают урожай собирать, дрова рубят, вот крышу на баньке перекрыли, котёл новый поставили. Тимоха, паучок наш, смотри, какую сеть сплёл – ни одна муха не пролетит, ни один комарик не укусит. А какую песню мы с Кузьмой разучили! Хочешь, споём?
– Петь вечером после работы будем, под гармошку, – дед Пихто достал из-за печки ёршик и сунул в руки домовому. – На, нужно дымоход почистить.
– Ты это чего? – аккуратно отодвинулся от деда Мефодий. – Я не могу, я
высоты боюсь. Давай родителей дождёмся. А ещё лучше, соседа позовём. Он за бабушкин компот из яблок что хочешь прочистит и забор поправит.
– А на меня и вовсе нечего смотреть: у меня лапки. Вот, – продемонстрировал Кузьма чёрные подушечки лап, усевшись на попу. – А хвост – это национальное достояние, им вообще в трубу нельзя. Могу мышей организовать, они мне должны за несанкционированно украденное сало.
– Вот лентяи, – усмехнулся дед, выдвинул из-под стола табурет и удобно на него уселся. – Ну ладно. А воды вы принести можете?
– Спина болит, – скорчил жалостливое лицо домовой и, согнувшись чуть не до земли, схватился руками за поясницу.
– Пол подмести? – чуть приподнял вопросительно бровь Пихто.
– Ой, что-то в ногу вступило, – тут же захромал Мефодий в сторону лавки.
– Охромел, бедный. А тесто замесить?
– Руки грязные, а воды нет, – продемонстрировал ладошки домовой, улёгся на лавку и накрылся сверху цветным хозяйским платком.
– А у меня и вовсе лапки, – гордо распушив хвост, продефилировал
Кузьма из одного угла кухни в другой.
– А завтракать вы как собирались с грязными руками?
– Так я ж в банку не рукой, ложкой бы залез. А Кузьма и вовсе языком
умывается, – вновь соскочил с лавки Мефодий, возмутившись непонятливостью деда и позабыв, что у него только что болело всё, включая несуществующий хвост.
– Да, много меня тут работы ждёт, – вздохнул Пихто, погладив себя по
бороде. – Что ж, лиха беда начало. Новый котёл, говоришь, в баньку поставили? А вот я вас сейчас намою и перевоспитывать начну.
Дед сгрёб в охапку домового с котом и, несмотря на протестующие вопли, потащил их в баню…