В стародавние времена в одной из северных провинций поднебесной стоял городок, названия которого уже давно никто не помнит. И в городе том жил торговец по имени Цзинсун.
Внешность Цзинсуна была примечательной: он был широк в плечах, шире, чем большинство его земляков, а лицо его было спокойным и незлобивым.
Цзинсун был одним из самых уважаемых жителей своего города – он никогда не обсчитывал горожан и не поднимал цены сверх меры. А по праздникам он даже отпускал товары беднякам бесплатно, в дар. И за это люди его любили.
Жизнь Цзинсуна была проста и честна: в родных краях он покупал то, что производили ремесленники и земледельцы, и отвозил это в столицу. А из столицы он привозил то, чего в родных краях никогда не было: диковинные фрукты, различные ткани, всевозможные причуды, а иногда и книги.
Так жизнь Цзинсуна текла неспешно год от года. В своём жизненном пути он не знал никаких потрясений. Как и большинство жителей того забытого городка, он унаследовал своё дело от собственного отца, и потому хорошо понимал его.
И, конечно же, как у всех горожан у Цзинсуна была жена. И звали её Мэйли. Это была женщина редкой красоты. К тому же она обладала изрядной рассудительностью. Мэйли помогала Цзинсуну в его делах, управляла лавкой во время его поездок в столицу. И лучшей хозяйки для своего дома честный торговец просто не мог пожелать. Он всегда знал, что каким бы трудным ни был его длинный путь в столицу и обратно – дома всё будет в полном порядке.
Конечно же, Цзинсун и Мйэли жили безбедно и никогда не знали нужды. В их доме всегда водилось всё необходимое и даже часто сверх того. Они могли себе позволить не переживать о еде, одежде и необходимых вещах.
Но, в отличие от большинства горожан, у Цзинсуна и Мэйли был только один наследник. Только одному сыну они могли передать дело. И звали его Чжимин.
Чжимин, как и любой единственный ребёнок в семье, был любим своими родителями. И он был им достойным сыном. Он усердно постигал науку торговли, которой учил его отец. С самых малых лет он освоил грамоту и счёт. И уже в восемь лет он мог самостоятельно торговать в лавке. А в одиннадцать лет он ездил с отцом в столицу, помогал ему в делах.
И, как и у всех детей, у Чжимина были свои увлечения. Но всем играм и забавам он всегда предпочитал книги. Когда Чжимин с отцом бывал в столице, каждый раз он посещал лавку торговца книгами. Каждый раз он привозил с собой домой всевозможные сказки и легенды.
И с самого детства у Чжимина была мечта – он хотел стать хозяином собственной книжной лавки. А если удастся, ему хотелось написать самому несколько легенд или философских трактатов.
Конечно же, Чжимин знал, что в родном городе эта мечта неосуществима. В нём было слишком мало жителей, мало философов, чиновников и учёных – лавка бы разорилась. И потому он усердно трудился с отцом, осознавая невозможность воплощения своих мечтаний.
Но при этом мысли о собственной книжной лавке вовсе не покидали Чжимина – он страстно продолжал мечтать о жизни в мире книг. И чем старше он становился, тем более тягостными становились эти мысли.
И вот Чжимину уже исполняется шестнадцать лет. Он уже освоил отцовское дело, стал достойным наследником. Но родители видят грусть в его глазах. Они понимают, что их сын несчастлив. Они понимают, что он будет честно продолжать труд Цзинсуна, но сердце его будет преисполнено тоской.
И тогда Цзинсун сам предался грусти. Он был доволен своим сыном, видел, что тот добродетелен и усерден. Но также он отчётливо понимал, что не желает, чтобы его сын пребывал в грусти. Так сердце Цзинсуна страдало не меньше сердца Чжинмина.
И вот уже седовласый Цзинсун стал искать способ, каким можно вернуть радость в сердце сына. И многие месяцы он не находил ничего – всё было лишь пустыми идеями, не способными принести долгую радость в жизнь Чжимина.
Но однажды Цзинсуну стало известно, что их городок посетил странствующий мастер дзен по имени Мао. Люди хвалили этого мастера. О нём говорили, что он многих сумел привести к просветлению. Также люди говорили и о чудачествах мастера Мао: многие утверждали, что вместо чая он всегда пьёт воду. И никто никогда не видел, как в свою пиалу для чая он наливает эту воду. Чаша всегда без исключения была полной.
Пожилой Цзинсун мало верил в различные чудеса. Потому чашу с водой посчитал лишь фокусом для неграмотных людей, но словам о просветлении он придал значение. Цзинсун всю свою жизнь твёрдо придерживался наставлений Будды, а потому поиск просветления считал достойным занятием. Он понимал, что просветление – это средство от всех болезней ума. В том числе и от тоски, которая гложет сердце его любимого сына.
И тогда Цзинсун позвал к себе Чжимина:
– Сын, я вижу, что ты тоскуешь…
– Отец, у меня нет времени для тоски! Я помогаю тебе в твоём деле. А оно состоит из многих и многих забот. Потому ты можешь не думать о моей тоске. Если она не имеет значения для меня, то не должна иметь значения и для тебя.
– Нет, всё же для меня она имеет значение. Я не хочу, чтобы мой сын о чём-то печалился. Пусть ты и не позволяешь себе показывать эту грусть каждое мгновение, но я вижу, что она съедает твоё сердце.
– Но здесь нельзя ничего поделать! Я не смогу открыть в нашем городе книжную лавку. И потому моя тоска просто не имеет смысла. Мне остаётся только смириться. И я смирился…
– Ты поступаешь как достойный человек, знающий своё место в жизни, – похвалил сына Цзинсун. – Но всё же я хочу облегчить твою судьбу. Скажи, как ты относишься к учению дзен?
– Я слышал, что это учение способно исцелять недуги и даже делать человека бессмертным. Я помню твои слова о мудрости и глубине этого учения, – ответил Чжимин.
– Хорошо. Но веришь ли ты сам в этот путь? – вновь задал вопрос старый торговец.
– Я много читал о нём. Похоже, что это истинный путь.
– Хорошо. В таком случае я желаю, чтобы ты сходил на центральную площадь. Говорят, что наш город посетил мастер Мао. Он достаточно знаменит. Поговори с ним. Может быть, случится так, что он вылечит твою печаль, – повелел отец сыну.
– Хорошо. В таком случае я разгружу последнюю повозку с тканями и отправлюсь к нему, – подчинился Чжимин.
И вот Чжимин уже пришёл на центральную площадь. Как и всегда, она была не очень многолюдна. И потому молодому человеку было просто найти взглядом некоего человека, медитирующего около главной чайной в городе. Чжимин догадался, что это должно быть и есть прославленный мастер Мао, и отправился к нему.
Когда Чжимин подошёл к мастеру ближе, он рассмотрел его: мастер Мао всем своим существом выражал полную расслабленность, при этом светясь внутренней концентрацией. Мастер не был ни старым, ни молодым. Его лицо ничего не выражало. Глаза его были подобны глазам кота, хотя ни по цвету, ни по разрезу глаз они не были похожи на кошачьи. В руках же мастер держал свою знаменитую пиалу, наполненную водой. И вот только сын торговца хотел поздороваться и задать вопрос, как мастер произнёс:
– Должно быть ты, молодой человек, ищешь дзен…
– Как вы догадались? – опешил Чжимин.
– В этом нет ничего трудного. Если кто-то подходит к практику дзен, значит он хочет его спросить о чём-то. А о чём можно спросить практика дзен, как не о самом дзен или его плодах? – с улыбкой произнёс мастер Мао.
– Да, вы правы, достопочтенный мастер Мао. Я желаю исцелить свой ум и своё сердце, – склонил голову Чжимин.
– У меня есть только одно лекарство от всех болезней. Если ты готов принять его, то я готов тебе его дать.
– Вы даже не спросите, в чём же причина моей тоски?
– Это не имеет значения. Если лекарство совершенно и лечит все болезни, то нет нужды знать о деталях.
– Достопочтенный мастер, ваше лекарство – это сам дзен?
– Да. Начав практиковать дзен, человек рано или поздно достигает просветления. А в нём не остаётся места для болезней ума и сердца.
– В таком случае, я прошу вас научить меня практике дзен. Таково веление моего отца. Он не хочет, чтобы я страдал от своей тоски. Я готов на всё, дабы принять ваше искусство и выполнить волю отца.
Мастер Мао улыбнулся:
– Стремление выполнить волю родителей – это похвально. Но хочешь ли ты сам практиковать дзен? Желаешь ли ты следовать этому пути?
– Да, мастер. Я читал об истинности пути дзен. И я считаю, что это достойный путь.
– Хорошо. В таком случае я готов научить тебя практике дзен. Но знай: я всегда странствую. И завтра утром я ухожу из этого города. И потому у меня нет времени тебя учить рядом с твоим домом. Если ты хочешь, ты можешь отправиться со мной.
Чжимин замялся:
– Мастер Мао, мой отец будет кормить вас и приготовит вам кров на время моего обучения. Вы ни в чём не будете знать нужды! Останьтесь на необходимое время в городе, прошу вас. Мне нельзя покидать лавку отца, я должен помогать ему.
– Нет, молодой человек. Или ты идёшь со мной, и я тебя учу, или ты остаёшься помогать своему отцу в его лавке. Других вариантов нет.
– Могу ли я проявить дерзость и узнать, что же заставляет ас утром выдвинуться в путь? – спросил Чжимин. – Может быть, мой отец всё же сможет вам как-то помочь…
– Не сможет. В дальних краях умирает мой друг. Я иду похоронить его. Завтра на рассвете я покину этот город. Если ты хочешь присоединиться ко мне, то до рассвета будь здесь. Так ты станешь моим учеником. Если же ты хочешь остаться, то просто не приходи, – жёстко ответил мастер Мао.
Так задумчивый Чжимин отправился к своему отцу. Сразу же он рассказал ему о случившемся разговоре. И Цзинсун решил так:
– В таком случае, сын мой, ещё до рассвета ты пойдёшь на центральную площадь и скажешь мастеру Мао, что хочешь стать его учеником.
– Но как же лавка? Отец, я должен помогать тебе… – задумался Чжимин.
– Самое большее, что ты сейчас можешь сделать – это исцелить свои ум и сердце. Это будет для меня лучшей твоей помощью, – сказал ему Цзинсун.
И, конечно же, ранним утром Чжимин пришёл на центральную площадь. Он был облачён в своё походное одеяние и с собой имел лишь припасы, бумагу и письменные принадлежности, дабы не голодать и записывать слова мастера.
Когда Чжимин пришёл на площадь, он увидел, что мастер медитирует всё на том же месте. И в руке его всё та же чаша с водой. Чжимину показалось, что мастер даже не сомкнул глаз этой ночью. И только юноша хотел сказать своему будущему учителю, что желает отправиться с ним в путь, как мастер Мао спросил:
– Как твоё имя, ученик?
– Меня зовут Чжимин, учитель.
– Зачем ты взял бумагу с собой, Чжимин? В чём её смысл?
– Я хочу записывать за вами, учитель. Я не хочу потерять ни слова вашей мудрости, – ответил молодой человек.
– Какая глупость. Дзен – это только практика. Когда дзен является словами – это уже не дзен. Впрочем, если ты хочешь нести бумагу – неси её. А нам уже пора отправляться в путь.
Так началось путешествие Чжимина от себя к себе.