Алекс подал мне руку, и я вложила свои дрожащие пальцы в его ладонь. Приятное чувство успокоения мягко вторглось в мое, сопротивляющееся из последних сил, беснующееся сознание, распространяясь по всему телу теплой убаюкивающей волной. Я еще не разгадала тайну дара Алекса, дающего возможность утешить человека, просто дотронувшись до того, но меня подкупал сам факт, что, едва коснувшись его, мне становится легче на душе, будто тяжесть постепенно спадает с плеч. Я посмотрела на него с благодарностью и не смогла сдержать сожалеющей улыбки, хотя сердце усиленно противилось всем совершающимся действиям. Все вокруг казалось иррациональным, будто я дрейфовала во сне. Или даже не я.
Это абсолютно другая девушка сейчас добровольно идет к алтарю, чтобы возложить свою душу и тело, как подношение, ненасытным богам. Да, так, пожалуй, легче – просто сторонне наблюдать за замедленной съемкой кинематографического фильма. Ведь, если это мне предстоит пройти путь объединения сингулярной пары, значит, волей-неволей именно я предаю Макса. И не имеет значения, что у меня нет выбора, что все ради благой цели. Для него это не играет никакой роли. Предательство – вот, что говорил тогда его взгляд. И он не простит никогда. В тот момент Макс будто похоронил меня.
Зато он будет жить. Он и еще семь с лишним миллиардов невинных жертв негуманного эксперимента. Без которого ни у кого из них не было бы ни единого шанса на существование. Парадоксальный замкнутый круг, заставляющий под разными углами смотреть на действия «СтратимХорс». И видеть не только белое и черное, но и все их оттенки.
Ватные ноги вели меня вперед, Алекс надежно поддерживал, вцепившись так крепко, что, казалось, скорее удерживал. Будто я имела право сбежать.
– Не бойся, – словно почувствовав мои мысли, прошептал парень.
Наконец мы избавились от улыбающихся довольных родственников и почтенных сингов, неустанно поздравлявших со счастливым событием. Присутствовали также, заверявшие в своей вечной дружбе, друзья, которых я не помнила и никогда не видела. По крайней мере, никто из них ни разу не пришел с визитом с тех пор, как я вернулась.
Далее, по плану, мы должны были сами завершить процесс слияния. Войдя в просторную пустую залу с ослепительно белыми стенами, я внезапно ощутила, что мои глаза словно пронзили иглами, моментально добравшимися до лобной доли мозга. Возникло чувство, что молекулярные ковбои устроили в моей голове мини перестрелку, истязая меня импульсной резью.
– Все хорошо, так и должно быть. Это электромагнитное поле воздействует на заряженные тела, на нас.
Посредине возвышался небольшой пьедестал, воистину напоминавший алтарь для жертвоприношений. Подсознательный страх послал дрожь по всему телу, хотя ранее Алекс рассказывал мне, как будет происходить процедура. Так как и звучало это не менее страшно, практически фантастично, для человеческих ушей, напряжение во мне снова начало расти.
Вокруг залы были установлены щиты, изолирующие нас от окружающего мира, наподобие клетки Фарадея. Они предотвращали возможность разрушительного действия наших сил в момент их соединения.
– Каждый синг проходит через это. Никто еще не пострадал, – несмелая улыбка заиграла на его губах.
– А что, разве нет одиноких сингов, которые не захотели поделиться своим мозгом с посторонними? – выдала я, пожалев, что слова прозвучали грубовато. – Извини.
К моему удивлению, он хохотнул.
– Это случается крайне редко. Мы очень серьезно относимся ко всем своим обязательствам. Иначе, нас, как вида, уже не было бы. Но про мозг ты забавно сказала. Помню, смотрел фильмы такой тематики на Земле. Они меня веселили своей наивностью.
– Только сейчас совсем не весело, – признаки эмоций на его лице моментально потускнели, и я ощутила новый приступ сожаления. Снова обидела человека, старающегося просто успокоить меня и немного разрядить обстановку.
– Располагайся, – показал он в направлении того самого пьедестала.
Я присела на край, стараясь оттянуть неизбежное.
– Будет больно? – я уже спрашивала, но мне нужно было еще раз услышать его успокаивающие заверения.
– Только немного заболит голова в момент консолидации. А так, скорее, просто страшно для такой впечатлительной девочки, как ты, – его голос, под стать словам, был неожиданно нежен.
Алекс присел передо мной на колени и, коснувшись моего лба рукой, отодвинул челку, открывая глаза.
– Ты уверен, что это безопасно? Ведь я до сих пор не до конца владею способностями, моя личность утеряна, сингулярность не восстановлена… – нервно сыпала я все новыми аргументами.
– Думаю, все будет хорошо, – он осторожно положил ладони на мои предплечья, аккуратно нажимая, подталкивая и призывая занять нужное положение.
Когда я устроилась, тело недовольно просигнализировало о слишком твердой поверхности, впившейся в меня с холодной каменной надменностью.
Боже. Кажется, каждая традиция этого народа направленна на то, чтобы все было как можно сложнее и неудобней. Учитывая возраст цивилизации, это выглядело еще удивительнее. Почему нельзя сходить в ЗАГС, расписаться и отпраздновать за большим столом?! А потом развестись, если не сошлись характерами… Или если женились только для того, чтобы планету с живыми существами, среди коих люди, которые тебе дороги, не взорвали и не изъяли мощности для обогащения энной группы беспощадных властолюбивых высокоразвитых особей.
Алекс тем временем занял место рядом, повернувшись ко мне лицом. Я фиксировала его периферическим зрением так близко в своем личном пространстве, что моя кожа с той стороны начала интенсивно зудеть, подавая мне команду, срочно увеличить расстояние между нами. Его дыхание обдувало мою шею, заставляя сотни мурашек занять оборонительные позиции. Мне не было неприятно, но каждая частичка души требовала остановиться и прекратить фарс. Будто то, что должно произойти, в высшей степени неправильно и неестественно. Да, именно так я и считала. Поэтому лежала неподвижно, замерев в ожидании приговора.
– Киара, – услышала я мягкий с хрипотцой голос Алекса. – Ты так оцепенела, будто ждешь казни, – печально добавил он.
– Ну я чувствую себя ужасно и не в своей тарелке, – честно ответила я.
– Все будет хорошо, – все мужчины в моей жизни постоянно говорят эту фразу.
– Да, – не было желания спорить с ним, хотя я могла бы привести множество причин, почему для меня никогда больше не будет ничего хорошего.
– Повернись ко мне, – потребовал он твердо, но с некоторой нежностью.
Миллион возражений вертелось на языке, но я послушно повернулась на бок, при этом опасаясь, что он захочет поцеловать меня. Смешно говорить, но о данной стороне слияния я еще не думала. Вернее, старалась не думать, потому что это действительно пугало. Никто, кроме Макса, не прикасался ко мне. И я бы хотела, чтобы так было всегда.
Наши лица оказались так близко друг к другу, что мы почти касались носами, разделяя один воздух на двоих. Никогда не замечала раньше, что его глаза были так похожи оттенком на глаза Макса. От этого неожиданного открытия у меня на миг перехватило дыхание. На секунду показалось, что это Макс смотрит на меня своим любящим ласковым печальным взглядом.
Он поднял руку и положил ее мне на затылок, придвинув мою голову еще ближе. При соприкосновении наших лбов я ощутила жар, растекающийся по телу, наподобие того, что я испытывала при первых перемещениях на Земле. Постепенно зрительное восприятие начало тускнеть и затуманиваться, пока пронзительные голубые глаза не рассеялись, оставляя в сердце отчаянную надежду. Стало тяжело дышать, так как теплая влажность заполнила полости носа и рта, переводя процесс поступления необходимого воздуха в организм на новый уровень существования живого в плотной завесе кислородосодержащей амниотической жидкости. Голова кружилась, теряя последние зацепки реальности. Кожа горела, игольчатые покалывания переливались по всей ее поверхности, вспышки огня и холода прокатывались по телу, распределяясь по всем его частям и конечностям импульсивными всполохами, принимающими систематический характер.
Боль и наслаждение боролись за каждый сантиметр моей сущности, подвергая пыткам и принуждая забыть все, чем истерзано сердце, то, как меня зовут, и ту, кем я являюсь. Абсолютная фантастическая эйфория существования и радость прозаического бытия накрыла меня целиком шелковой простыней, убаюкивая и успокаивая мечущуюся душу. Я почувствовала легкое касание на губах.
В одно мгновение блаженство сменилось агонией, в ту же секунду мобилизуя организм и заставляя вынырнуть из сна. Я резко открыла глаза и вскочила в попытках избавиться от острой боли, простреливающей все тело. Меня согнуло пополам, и я, затравленно озираясь по сторонам, старалась понять, что происходит.
Взволнованный Алекс подскочил ко мне, заключая мое лицо в ладони.
– Что случилось, Киара? Что такое?
– Алекс, так больно! Что это?
– Я… не знаю.
– Ты обещал!!!
Мне стало легче, и я в исступлении обмякла, желая только отдышаться после этого ужаса. Алекс обхватил меня и прижал к себе, поглаживая мою голову и стараясь успокоить.
– Что произошло? – проскулила я, как только вернулась к реальности.
– Я не знаю. Что-то не так. Мы не до конца консолидировались.
– Что это значит?
– Связь поверхностная. Твоя боль отдавалась мне приглушенно, я даже сначала не понял. Надо известить Совет.
– Подожди! – мой мозг истерически заработал, стараясь ухватиться за призрачные нити надежды. Алекс вопросительно смотрел на меня.
– Остальные заметят, что с нами что-то не так?
Он внимательно посмотрел на меня.
– Вроде нет.
– Алекс, давай пока не будем ничего предпринимать. Земля в безопасности. Мы добились желаемого.
Парень отшатнулся и поднял глаза, полные удивления.
– Это опасно. Мы не знаем, чем все кончится, если оставить все так. Ты можешь пострадать!
– Хуже положения, чем сейчас, и не представляю! Прости Алекс. Я люблю тебя, как друга, но не могу не ухватиться за возможность предотвратить наше слияние. Пожалуйста, пойми меня. Давай просто сами выясним, что произошло, никому не рассказывая, – я взяла его руку в свои ладони и с мольбой заглянула в глаза.
– Хорошо, но если будет малейшая угроза твоей жизни, сразу же идем за помощью в Совет.
– Спасибо!
Как Алекс и сказал, никто не заметил отсутствия между нами крепкой связи. Отец настоял, чтобы мы жили в их особняке. Нам выделили весь третий этаж, и это сыграло на руку нашим планам. Две спальни, объединенные общей залой для отдыха, стали просто идеальным прикрытием для исключительно дружеского соглашения.
Расписание следующего после слияния дня не отличалось от всех предыдущих, хотя я с вожделением ждала приглашения отца приступить к новой работе. Утром мы отправились в учебный парк, отрабатывать навыки трансформации энергии в материальные объекты. Это были первые шаги, овладев которыми в совершенстве, я стала бы на полпути ближе к умению перемещаться, а, значит, и к Максу. Да, я не выкинула из головы надежду на его прощение, а происшествие при соединении дало мне силы и веру в то, что все образуется. Я должна сказать ему, что слияние не состоялось, и у нас получилось обмануть систему. И у нас теперь есть шанс.
Алекс еще менее разговорчивый, чем обычно, все время вглядывался в меня так, будто ожидал, что у меня вырастут рога. Уже несколько раз он поднимал вопрос по поводу обращения в Совет, чем пугал меня до чертиков. То, в какой ситуации я оказалась сейчас, могло в итоге привести меня к желаемому – быть с Максом. Если же идти в Совет, они, возможно, разрешат наши домыслы, как и почему не получилась полная консолидация, но уж точно отнимут мой последний шанс на счастье.
Притягивая к себе магнитные или электрические поля, в зависимости от того, что в избытке имелось рядом, я пропускала их через себя, в конечном итоге вырабатывая чистую неприкрытую энергию. Она становилась настолько частью меня, что я могла очень виртуозно манипулировать ею. Этот процесс приносил мне визуальное и даже физическое наслаждение. Не в пример предыдущим занятиям, все получалось с первого раза. В мой воспаленный мозг даже стали поступать мысли, что я уже все умею, и пора приступать к главному, то есть к телепортации. Алекс был поражен кардинальными переменами, но уговаривал повременить с изучением теории и практики перемещения.
Проблема в том, что меня невозможно разубедить, если я задумала получить желаемое.
Вечером после легкого ужина и светской беседы за столом, где время текло так медленно, что меня начал пробивать озноб нетерпеливости, я, распрощавшись со всеми, поспешила в свою комнату. Буквально через несколько минут раздался стук в дверь, и тихим голосом Алекс попросил разрешения войти, спроецировав просьбу в мои мысли. Ну только этого не хватало, подумала я, но послала ему краткое «да». Как же меня раздражает это вмешательство в мою голову. Неужели все синги живут в вечном диалоге со своими спутниками?!
Дверь отворилась, и в проеме возник мой псевдомуж.
– Поговорим в гостиной? – не перешагивая через порог, спросил он. У нас образовалось негласное правило, встречаться в зале, которая соединяет наши комнаты. Так было спокойнее, и это давало мне уверенность, что я не окажусь в его объятиях ночью.
– Хорошо, – я встала с улыбкой, хотя внутри все кипело. Мне не терпелось быстрее провести свой эксперимент, но для его реализации требовалось, чтобы весь дом погрузился в сон. Особенно Алекс, присутствие которого в моей голове может очень здорово помешать предстоящим планам.
Огромный диван углом занимал центральное место в большой просторной зале, залитой ярким насыщенным мастерски воспроизведенным дневным светом, несмотря на то, что за окном было уже темно. Когда мы сели, синие глаза пристально изучающе уставились на меня, вызывая ощущение, что все мои намерения раскрыты.
– Ты нервничаешь? – ну понеслось.
– Нет, – я была уверена, что надежно прикрыла ауру.
– С тобой что-то происходит, и это меня беспокоит, – не вопрос, а, скорее, утверждение. – Почему ты закрываешься от меня? – в его голосе сквозила настороженность.
– Алекс, поверь, ты тут ни при чем. Просто мне не нравится наличие посторонних в моей голове, я говорила.
– Но это нормально для пары, – вздохнул он и, кажется, немного разозлился.
– Для нормальной пары может быть. Но мы не такие, и никогда не будем, – сказала я мягко, стараясь не задеть его.
– Но ты даже не даешь нам шанса, – ему явно тяжело было все это говорить.
– Я просто не хочу тебя обманывать. И не хочу обманывать себя. Прости. Я устала. Пойду спать.
– Будь осторожна, – внезапно сказал он, повергнув меня в шок. Неужели он знает?!
– Спокойной ночи, Алекс.
– Спокойной.
Оказавшись в своей комнате, я села на кровать и решила дождаться полуночи. К этому времени все должны спать. Едва стукнуло двенадцать, я прислушалась к мыслям, пытаясь понять, бодрствует ли Алекс. Никаких звуков или волнений я не ощутила, поэтому приступила к задуманному.
Сев на середине комнаты, я начала очищать разум от всех отвлекающих элементов. Сконцентрировавшись на своем теле, я запустила образы самых памятных моментов, проведенных с Максом. Я остановила внимание на его лице, таком до боли знакомом и любимом, вдохнула его запах, заполняя свои легкие самым приятным ароматом на свете. Я раскрыла обращенные к небу ладони, собирая энергию с окружающего меня пространства, высасывая мощность и пропуская ее через себя пульсирующими волнами, генерируя новый, абсолютно другой поток биоэнергии. Когда я поняла, что достигла уровня требуемой силы, то открыла внутреннюю дверь, за которой должен был ждать меня он.
А затем распахнула глаза. И радостно улыбнулась, разглядев постороннюю обстановку. Удача снова на моей стороне. Поднявшись с колен, я наткнулась взглядом на большую кровать. Вернее на того, кто на ней лежал. И задержала дыхание…
Макс.
У меня получилось.
Он спал на боку. Его рука покоилась на подушке, которую он прижимал к себе, что напомнило мне, как когда-то эти сильные руки держали в крепком объятии меня. Лицо его было безмятежно. И, боже, мое сердце застучало быстрее от осознания того, какой передо мной был красивый парень. Темные пушистые ресницы трепетали, а полные губы ворошили сногсшибательные воспоминания. Они так и звали коснуться их. Я почувствовала, как любовь разрастается во мне с новой силой, подобно растению, вкусившему живую воду после долгой засухи.
Но тут в памяти возник его ледяной ненавидящий взгляд, адресованный мне, и сердце защемило от боли. Повезло, что он спит, и я имею возможность просто смотреть на него, вбирать его образ, складывая изящную мозаику восхитительного портрета в потаенном уголке своей души. Когда Макс откроет глаза и заметит меня, я увижу то же презрительное выражение лица, с которым он, оскорбленный, выставил меня за дверь в прошлый раз. Конечно, есть вероятность, что он остыл, ведь по земным меркам прошло уже четыре с половиной месяца.
Я осторожно подобралась к нему – и вот он уже на расстоянии вытянутой руки. Оказавшись так близко, я еле сдерживалась, чтобы не коснуться его. Страх разбудить или волнительное наслаждение от близости любимого – точно не сказала бы, что из этого заставило меня дышать так прерывисто.
Внезапно рука Макса, откинув подушку, медленно двинулась в мою сторону, скользя по темной простыне и завораживая своим действием. Глаза его оставались закрытыми, а ритм дыхания – ровным, и я была уверена, что он все еще спал. Тем удивительнее казалось, когда его пальцы сомкнулись на моем запястье и потянули за собой, увлекая, таким образом, и все тело. Прижав мою ладонь к своей груди, Макс положил руку мне на затылок и, надавливая, придвинул голову к своему лицу вплотную так, что наши глаза оказались на одном уровне. Затем его рука переместилась на мою талию, и он повторил маневр. Теперь наши тела соприкасались.
Я так скучала по его объятиям, что, очутившись совсем рядом, словно окаменела, опасаясь потревожить и спугнуть этот момент. Свечение вокруг него разрасталось алым пламенем.
И тогда он открыл глаза, а я снова забыла, как дышать.
Самый потрясающий потемневший синий взгляд с расширенными до предела черными зрачками остановился на мне. Несколько долгих секунд мы молчали. Я, внутренне съежившись, пыталась уловить хоть какие-то отголоски уничижительных эмоций, но он просто смотрел на меня, лишая дара речи и путая мысли. Я сжалась, словно испуганный зверек, ожидая приговора хищника, загнавшего меня в угол.
Но в следующую секунду Макс уже впился в мои губы жадным поцелуем, терзая их, будто пытаясь вобрать в себя без остатка, стереть эту часть с моего лица. Это казалось неожиданным, потому что до сего момента, он всегда был только нежным. И такого Макса я тоже познавала с удовольствием и интересом, отдавая всю себя с не меньшим рвением, что и раньше. Я ощутила, как наши энергетические потоки схлестнулись, соединяясь в одно свечение, как две реки неизбежно сливаются в одном устье. Он перевернулся, подмяв меня вниз, а сам навис надо мной. Его челка щекотала мне лоб, вызывая улыбку на горящих от безжалостных поцелуев губах. Мое тело отвечало жаром, нещадно прокатывающимся по всем его частям и отдаваясь блаженной дрожью.
Я действительно почувствовала всполохи силы, разрядами снующей между нами, расходясь гедонической пульсацией. Такую невероятную всепоглощающую эйфорию от прикосновений я не испытывала еще никогда.
Кажется, Макса охватили те же ощущения, потому что он на миг остановился, тяжело дыша и вглядываясь в мои глаза с чуть ошарашенным выражением лица.
«Я тоже чувствую это», – послала я ему мысль, опасаясь нарушить сказанным вслух словом наше единство.
После секундного колебания он вновь прильнул ко мне, возвращая в мир сказочных фантазий и абсолютного счастья.
Я лежала на боку, спину окутывало тепло Макса, продолжавшего хранить молчание. Я не могла прийти в себя от всеохватывающего многообразия гаммы чувств, в плену которых только что находилась. Произошло нечто нереальное и из ряда вон выходящее. И раньше я любила Макса больше собственной жизни, но теперь я по-настоящему чувствовала его, ощущала частью себя. Что-то будто переключилось во мне, вызывая физическую боль даже от мысли, что я скоро буду далеко от него.
Рука его, покоившаяся на моем бедре, сжалась, посылая мурашки по телу, которое, казалось, минутой ранее, от усталости уже не способно было к каким-либо действиям. Он не разговаривал, и его мысли не доходили до меня. Даже его свечения мне больше не было видно, будто он поставил блок, который я не могла преодолеть. Его эмоции были мне не доступны, поэтому все во мне сжалось от нехорошего предчувствия. Будто он наказывал меня.
– Макс, – наконец я услышала свой охрипший голос. Надо рассказать ему обо всем, заставить поверить в фиктивность отношений с Алексом. И тем более в то, что мы не соединились в пару. Я повернулась на сто восемьдесят градусов и оказалась нос к носу со своим идеалом. – Ты должен знать кое-что важное. У нас с Алексом ненастоящий брак.
От того, как приподнялась одна его бровь, а взгляд остался тот же отстраненный, я поняла, что должна очень сильно постараться, чтобы убедить его в своих словах. Я вздохнула и, не удержавшись от соблазна, провела указательным пальцем по щеке парня. Печаль, вызванная его недоверием и отстраненным выражением лица, сковала мое сердце. Я надеялась, он простил меня, прочитав все мои чувства, мысли, жесты.
Неожиданно я услышала отчетливый звук проворачиваемого ключа со стороны коридора, а затем шум открывшейся двери. Неприятное предчувствие шевельнулось в моей груди. Я посмотрела на него с немым вопросом, ожидая, когда же его проникновенный долгожданный голос зазвучит, рассеивая мои сомнения и страхи. Типа он сегодня ждал в гости сестру или даже родителей, которые сейчас казались мне меньшим из зол, но он молчал.
Через минуту дверь в комнату отворилась, а Макс прикрыл глаза, поморщившись, будто вся эта ситуация его только раздражала. В один момент его мысли открылись мне, показывая то, что я никогда не захотела бы видеть. Череду образов девушек, которые были у него последние месяцы. Они прижимались к нему, касались его, целовали и… и все остальное, о чем у меня нет сил даже уразуметь.