Если человек дорог тебе, ты должен быть рядом с ним. Вы любите друг друга, значит, все преграды для вас преодолимы. Раньше и мысли не возникло бы, что можно как-то иначе.
Теперь я понимала, что смотрю на Макса, который для меня ценнее собственной жизни, в последний раз. Как такое возможно, если любовь побеждает все?!
Ах, да… Я для него безмерно опасна. Как опасна и для всего вокруг. Поэтому я обязана сохранить равновесие и покинуть привычный мир, ошибочно мною считавшийся домом последние несколько лет.
Как было бы просто пару месяцев назад все бросить и уехать. В то время это казалось мечтой! Я бы с радостью отправилась раскрывать тайны своего происхождения. Но что у меня имелось тогда? Я была одна, без семьи, без памяти (кстати, она ко мне не вернулась до сих пор), дезориентирована, выброшена на произвол судьбы. И только надежда, что родные ищут меня, не покидала мои мысли. Вера в воссоединение с ними давала мне силы и заставляла смотреть вперед, прогоняя отчаяние. Но кульминацией кризиса оказалась внезапно обнаружившаяся возможность путешествия в пространстве. Настоящая телепортация… Я была в растерянности. Да ладно, чего уж там! Меня охватил ужас сюрреалистичности происходящего. Я сходила с ума, и в какой-то момент думала, что это галлюцинации. Мне совсем не помешало бы, если кто-то сведущий пришел и объяснил, что происходит. А еще лучше, забрал меня домой к родителям, как это сделал в итоге Алекс. Я так мечтала об этом! Я была бы счастлива. Но не теперь…
С шутками, которые иногда разыгрывает с нами время, по жестокости могут поспорить только шутки, инсценированные нашими неосторожными желаниями. Здесь я попала по обоим пунктам.
Теперь есть Макс… Я люблю этого парня больше собственной жизни.
Его руку я сейчас сжимала, чтобы запомнить прикосновение родного тела, на него смотрела, стараясь оставить в памяти светлый образ. Он появился в моей жизни, как маяк, направляющий меня, поддерживающий, спасительный. И вот до чего я его довела… Лежит в больнице, едва избежал смерти. Вернее, не избежал. Фактически, он перенес клиническую смерть. Боже, кого я обманываю?! Он находился на второй стадии смерти, биологической, так как мозг практически умер, и у него уже были необратимые изменения в организме. Как мне удалось перезапустить всю его систему жизнедеятельности, не знаю, но я вернула любимого на этот свет. А теперь должна покинуть его, чтобы эти трагические события, имевшие место быть по моей вине, не повторились.
Мягкое тепло коснулось моего лба и начало разливаться по телу, прокладывая дорожки по сосудам и венам, освобождая меня от тяжелых мыслей и воспоминаний.
Каждый день я переживаю тот последний момент расставания с Максом, и боль разлуки режет мое сердце на части, окутывая паутиной депрессии. Тем желаннее было это временное избавление от отчаянных мук.
Я открыла глаза и увидела тень, склонившуюся надо мной. Никакого страха я не испытывала. Наоборот, удивительное спокойствие накрыло меня убаюкивающей волной. Я улыбнулась, узнавая силуэт женщины.
– Мама?
– Я чувствую твою боль. Ты не помнишь, как закрываться, поэтому эмоции сияют вокруг тебя ядовитым желтым цветом, – она перевела руку с моего лба на щеку, нежно поглаживая ее.
– Ты видишь в темноте? – удивилась я.
– Да.
– Так все могут видеть? – эта мысль ужаснула.
В ответ по комнате разлился мягкий приглушенный свет, позволивший мне лучше различать мамины черты.
– Не все. Только люди, связанные родственным происхождением. Или очень сильные синги.
– Синги… – наша раса, всплыла в памяти подсказка.
– Синги – люди, обладающие сингулярностью, это мы, – терпеливо напомнила мама.
Я тут находилась уже примерно месяц, но не переставала слышать что-то новое, непонятное для себя, и ясное, как день, для всех окружающих. Я старалась больше молчать и впитывать в себя свежие термины и понятия, аки губка, но на нескольких званых раутах все равно попала впросак. Алекс мастерски вытащил меня из неудобных положений, но осадок в душе остался. От этого волей-неволей, чувствуешь себя глупым ребенком. В мое распоряжение предоставлено личное многофункциональное устройство, в котором я бездонно могла копаться в любой информации, что я постоянно и делала, но мне казалось, жизни не хватит, чтобы все изучить, а уж тем более понять.
– С моей силой что-то не так, – я отвела взгляд в сторону, понимая, что такого рода признание демонстрирует мою слабость. А эту черту сваргцы презирали. Я ничего не могла поделать и чувствовала себя здесь такой же чужой, как и на Земле.
– Не вини себя. Мы вернем твою личность, ты все вспомнишь и снова сможешь управлять своей сингулярностью.
– Спасибо.
– У вас с Александром уже что-нибудь получается?
Брат Макса, который на самом деле имел со мной больше общего по происхождению, чем с ним, помогал мне освоить элементарные методы и приемы, позволяющие совладать с силовыми потоками, но пока я все время оказывалась на лопатках. Наши семьи знакомы, а когда-то были очень дружны. Мы с ним с детства друзья. По крайней мере, он так сказал. Но в последнее время Алекс вообще-то был не особо неразговорчивым. Любую информацию приходилось выпытывать по крупице, и это навевало на мысли, что он от меня что-то скрывал.
– Немного… Да почти ничего.
– Все будет хорошо. Ты должна успокоиться. Возможно, твои негативные волнения влияют на результат… – она выжидательно подняла брови.
Я знала, что Ниан, мама, приглашала меня к беседе. У меня не хватало смелости открыться ей, относительно обуревающих и уничтожающих меня чувств, заполнивших мою сущность с самого первого дня вдали от него. Я не понимала, что со мной происходит, но все симптомы указывали на болезни, о которых столько пишут и рассказывают люди. Только вот я никогда не болела раньше, и вряд ли тут поможет пресловутая микстура.
Я сама много раз собиралась обратиться к маме с просьбой разрешить увидеться с Максом, но не могла заставить себя вымолвить ни слова. По какой-то, засевшей глубоко в душе, причине не верилось, что, рассказав о своих страданиях и переживаниях, я смогу надеяться на счастливое воссоединение с ним. Я чувствовала, что она искренне хочет помочь мне, но все же некая отчужденность сквозила между нами. Я уже поняла, что семьи здесь не ездят на пикники, не поют вместе песни у костра, не гуляют по паркам с аттракционами, не путешествуют с целью отдыха на пляже. В общем, не ведут себя, как типичные семьи на Земле. Но, с другой стороны, их функции мало отличаются от земных: они дают тебе жизнь, воспитывают и помогают занять положение в обществе. Все это автоматически делает их самыми близкими людьми. Но чаще мне казалось, что это чужие люди. Отца я видела не так много раз, и в каждый из них между нами устанавливались довольно натянутые отношения. Возможно, напряженность замечала только я, и весь дискомфорт, действительно, из-за потери личности. Но я не могла просто отодвинуть свои эмоции, как здесь было принято.
С матерью ситуация была совсем другая. Когда мы оставались вдвоем, она, действительно, мне нравилась. Мама представлялась мягкой, сопереживающей, само ее присутствие несло спокойствие и гармонию. Но, как только появлялся третий, ее взгляд становился отрешенным, а фразы редкими и общими. Иногда мне казалось, будто в ней совмещено два разных человека.
Но вот сейчас она сидела передо мной. Ее глаза обещали помочь, и с моего языка уже почти сорвалось признание в неиссякаемой любви к землянину. Любви, которая стала навязчивой безумной идеей.
– Я… не знаю, мама… Может, я теперь не синг, и моя сингулярность ушла вместе с личностью?
– Не говори так! Возможности, которые открыты перед нами, бесчисленны! Мы можем почти все. Даже в самом бесперспективном исходе, если мы не сможем вернуть твою личность, ты наша дочь, поэтому в тебе все заложено с рождения. Ты всему научишься заново со временем, – ее слова с благодарностью отозвались в моем сердце. Ну как можно не любить эту ее сторону?!
– Я хотела бы поговорить о Земле… – тут же выпалила я, приняв наконец решение и заходя издалека.
– Не переживай об этом. Это недоразумение и скоро забудется.
– Я так много хотела бы спросить о ней, – сделала я последнюю попытку, чтобы в дальнейшем иметь для себя оправдание, что все-таки пыталась.
Мама свела брови на переносице и поморщилась, будто ей физически неприятно было упоминание о голубой планете. Это окончательно утвердило мое решение, отложить все на неопределенный срок.
– Я не могу тебе ничего сказать. Секретный проект, которым занимается твой отец… – начала она, но прервалась. – Это его работа, у меня обязанности совсем в другой сфере. Очень неприятно, что ты там оказалась. Когда мы выясним, как все произошло, все виновные будут наказаны по всем строжайшим мерам. Ты теперь на Сварге, в безопасности.
В глазах женщины на секунду появилась отстраненность, а ее безапелляционный тон возвестил, что дальнейшие мои вопросы не приведут к нужным результатам, поэтому я просто кивнула.
– Спи спокойно, Киара.
– Спи спокойно, мама.
Земля – секретный проект. Что это могло означать?
Когда я вернулась на свою родную планету Сварга, мне не давали сначала видеться с родителями, не позволили даже осмотреться и не оставили времени для адаптации.
Кроме того, Алекс перед прибытием шепнул мне странную фразу, чем тут же насторожил меня:
– Говори честно, но коротко, избегай тем о нем и, особенно, эмоций.
Конечно, я поняла, о ком он, и, хотя в голове моей возникло миллион вопросов, только молча кивнула.
Сначала я проходила освидетельствования с помощью разных непонятных приспособлений, которые мне водружали на голову и цепляли к телу. Затем испытала нечто, вроде допроса, где пришлось подробно излагать про свою жизнь на Земле. Все это было подозрительно, поэтому о Максе и Дин, единственных свидетелях моей ненормальности, оставшихся в живых, я старалась не упоминать больше положенного, ограничившись информацией, что они являются моими сокурсниками. Затем меня, действительно, заставили подписать договор о конфиденциальности информации, касающейся абсолютно всех аспектов Земли. В большей мере поэтому теперь я ничего не могла добиться от Алекса. Кажется, он тоже подписал подобный документ.
Утро встретило меня солнцем, как, впрочем, и весь последний месяц. Природа за окном поражала своей живописностью. Все вокруг было красивым, приятным, полным благоухания. На улице стояла все та же прекрасная погода, при которой тело ощущало себя великолепно. Надо отдать должное, климат здесь в это время года – что надо. Вообще, что касается комфорта окружающей среды, условия для существования просто идеальные: атмосфера, воздух, гравитация, температура, влажность. Такой легкости, казалось бы, я никогда не испытывала.
Встретившиеся на пути люди тоже обладали незаурядной красотой, будто сошли с обложек модных глянцевых журналов. Они величественно кивали при встрече, а у некоторых в улыбках, обращенных ко мне, скользила непонятная надменность, заставлявшая меня теряться в догадках о причине ее возникновения, искать на губах крошки или осматривать себя беглым взглядом на предмет одетой наизнанку одежды.
Первое время я все ждала, что из-за угла появится какое-нибудь чудовище, ну или просто инопланетянин, внешне отличающийся от гуманоидных форм. Но каждый человек, которого я видела, был настолько божественен на вид, не имея ни одного отклонения, даже в виде кривого носа или шрама какого-нибудь, что я почувствовала себя единственным уродцем в цирке. На это я и решила списать не слишком дружелюбные взгляды незнакомцев.
Я не заметила ни одного нейрофага, что радовало. Наверное, таким страшным существам не место в идеальном мире, где всюду царит перфекционизм. Напрашивался вопрос, как такое совершенное и образцовое общество могло породить ужасных монстров? И нет ли очередной загадки в отсутствии золотой середины между красивыми людьми и изуродованными нейрофагами?
– Киара?
Я вздрогнула.
– Александр.
– Готова?
– Да.
Снова тренировки, заставляющие чувствовать себя бесполезной. Но мне они нужны. Нужны, чтобы увидеться с Максом. Макс – только он движет меня к цели. Это он пробудил во мне способности. Мама сказала, что у меня ничего не выходит из-за негативных чувств, но это не так. Она не догадывалась, как на самом деле я смогла вызвать из глубин подсознания силы… Так же, как никто до конца не знал, что случилось в тот день, когда я обрушила град на город. А это было лишь побочным действием того, что я неизвестным образом заставила Макса снова жить.
Воспоминания того момента, когда я осознала, что чуть не потеряла его, всплыли перед глазами, заполняя меня страшными мыслями.
Я почувствовала удар, заставивший видение, постоянно преследующее меня, рассеяться. Огненная стена нещадно повалила мое тело на землю, обдавая твердой обжигающей волной, лишающей возможности вдохнуть необходимое для бесперебойного функционирования организма количество кислорода.
– Киара, ты в порядке? – услышала я обеспокоенный голос.
Я открыла глаза, все еще ощущая жар на опаленных участках кожи рук. Защитный тренировочный костюм сделал свое дело и уберег закрытые места, оставив на растерзание открытую поверхность ладоней и пальцев.
Надо мной навис взволнованный Алекс.
– Ты опять замечталась. Я просил тебя концентрироваться на хороших воспоминаниях, а не тонуть в грезах и мечтах! Я мог тебе серьезно навредить, – голос его имел спокойную ровную интонацию, но я уловила в нем вспышку раздражения.
– Прости, Александр. Надеюсь, мои брови на месте? Не хотелось бы оскорблять такое великолепное общество барби и кенов своим видом, – решила я разрядить атмосферу. Пальцы нещадно щипало, но я, превозмогая боль, послала ему улыбку.
Он хмыкнул, но промолчал, несмотря на то, что сарказм и другого рода шутки у сваргцев считались плохим тоном. Затем помог мне сесть и расположился рядом. Некоторое время мы сидели, не нарушая тишины. Я пыталась мысленно настроиться и запустить процесс регенерации поврежденных участков кожи. Это была задача одного из первых уроков, которые дал мне Алекс, и считалась им самой простейшей начальной стадией, подходящей для моего индивидуального освоения. Уже некоторое время я пыталась обуздать свои силы. Хотя бы немного приспособиться к основным навыкам пользования ими. Алекс, единственный, кого я могла считать своим другом в новом для меня ареале, согласился помочь мне научиться этому. Каждый день мы приходили в закрытый клуб-парк, специально отведенный для подобных занятий.
– Думал обучать тебя – это отличная идея. Но я уже пару раз чуть не убил единственного ребенка Стратимов. Меня за это по голове не погладят.
Я хмыкнула, услышав его фразу, одну из многочисленных, подхваченных на Земле. Учитывая, что речь на Сварге используют только для передачи исключительно важных сведений, я очень скучала по обычному земному трепу. Сейчас я понимала, почему Дин всегда жаловалась на мою сдержанность и неразговорчивость.
– Это я виновата.
– Лучше временно прекратить обучение.
– Нет, пожалуйста, Алекс. Я должна научиться управлять своими способностями.
– Когда пропустила удар, ты думала о Максе?..
Я опустила глаза и уткнулась в узорчатый ковер ярко-зеленой травы.
– Я всегда о нем думаю.
– Ты должна уметь контролировать свои эмоции. С ним все хорошо, я знаю.
– Откуда?
– У меня есть свои источники. Если ты будешь лучше стараться, тоже сможешь.
– Я смогу увидеть его? – оживилась я.
– Будь сдержанней. Никто не должен знать, что ты чувствуешь к нему. Вообще все, что с тобой случилось, нужно любыми способами удержать в тайне.
Я удивилась словам Алекса. В первую очередь, потому, что они неожиданно попали в одну ноту с моими мыслями, а, во-вторых, было странно слышать от него откровенность, ведь он постоянно избегал моих вопросов.
– Почему?
– Я не вправе рассказывать, если родители решили не посвящать тебя в курс дел о Земле. Кроме того, я связан пунктами контракта о неразглашении.
– Алекс, прекрати! Я, конечно, пока этого не помню, но ты сам говоришь, что мы друзья и с детства вместе. Я не прошу выдавать тайны корпорации, но, тебе не кажется, имею право получить информацию о Максе? – во мне клокотали гнев и раздражение. Больше всего я нуждалась в новостях о любимом человеке, а он отказывал мне в этом.
– Как продвигаются поиски в «НХЛ»?
– Что? – немного зло спросила я, раздосадованная его желанием сменить тему.
– «Нейрофагское Хранилище Личностей».
– Пока ничего.
– Если твои воспоминания и личность стерты, то этого можно было добиться только через «Нейрофаг Индастрис».
– Кому это нужно?.. Отец сказал, что делает все возможное. Идет расследование. Но не переводи тему. Что такого важного я не знаю?
Он некоторое время молчал, уставившись долгим взглядом на свои блестящие ботинки.
– Что родители рассказали тебе о Земле?
– Практически ничего. Более того, мама вообще не хочет об этом говорить. Только и слышу про секретный проект, а что это значит, не ясно. Знаешь, родители… Не знаю, как объяснить… Все очень странно. Я думала, наша встреча пройдет по-другому. Более… – я запнулась, стараясь подобрать слова.
– Тепло? – усмехнулся Алекс.
Я удивилась его четкому попаданию.
– Да. Я не хочу сказать, что они были не рады меня увидеть живой и здоровой. Но будто я и не пропадала на два года, а съездила к бабушке на каникулы на пару дней. Кроме того, все избегают говорить со мной на эту тему.
– Ну, во-первых, они знали, что ты жива. Когда синг умирает, его кровные родственники сразу понимают это.
– Неужели?! – я была поражена.
– Да. Происходит некий импульс, связующая кровная нить обрывается, – в его голосе я уловила грусть.
– Удивительно. Значит, они знали, что я в порядке. Ну тогда все не так плохо… А, во-вторых?
– Если ты встретишься с моими родителями, то поймешь, что твои испытывают к тебе самые настоящие для любого синга чувства привязанности и любви. Я могу объяснить твои сомнения лишь потому, что прожил на Земле определенное время. Традиции отношений между людьми земной расы сильно отличаются от наших. Ты ведь заметила, мы более рациональны. У нас эмоции отодвигаются на задний план, потому что зачастую они только мешают. Считается плохим тоном, показывать свои переживания не только посторонним, но даже близким людям, – при последней фразе на лице его появилась мальчишеская ухмылка, которую он тут же подавил, стремясь донести до меня свои скучнейшие лекции по этикету сингов.
– Да, ты уже говорил, Алекс. То есть Александр, – вспомнила я еще одно негласное правило на Сварге, называть полные имена людей.
– Ты можешь обращаться ко мне, как тебе нравится, когда никого нет рядом. Я повторяю это, чтобы помочь тебе адаптироваться в нашем мире. И твое свечение… Ты должна его контролировать.
– Ты тоже видишь? Но мама сказала, что только родственники… и сильные синги, – я постаралась сосредоточиться, успокоиться и ровно дышать, подавляя волнение, пульсирующее светом вокруг меня.
– Да. Я явно не родственник.
– Здесь всё такое красивое, идеальное. Но у меня чувство, что это чужой мир. Я не понимаю его. Все кажется странным и ненастоящим. Люди на улице улыбаются, но надо скрывать свечение, чтобы никто не узнал твоего истинного настроения. Все такие счастливые, хотя знают, что правительство штампует из неугодных людей монстров! Меня передергивает каждый раз, когда я об этом вспоминаю. Земля – секретный проект заигравшихся в богов сваргцев, но как такое возможно, и что конкретно это значит?! Объясни мне, что с этой планетой, что со всеми этими людьми?! Ты – мой единственный друг. Я могу доверять только тебе. Пожалуйста, не молчи и не уходи, как делаешь всегда, когда ничего не хочешь мне объяснять. Мне больше некуда обратиться, а вопросы разъедают меня изнутри.
– Ты привыкнешь, – только сказал он.
– А ты привык?! – взорвалась я.
Алекс посмотрел вдаль, затем на траву под ногами, оставив мои вопросы без ответа. Видимо, кое-кто попал в точку.
– Так что я должна знать о Земле? – решила я сменить одни болезненные темы на другие.
Парень тяжело вздохнул, и я почувствовала, что мне удалось прорваться.
– Я говорил, что Солнечная система принадлежит твоей семье, – сдался он, наконец.
– Да. Также ты сказал, что я все узнаю здесь, но никто не хочет мне ничего рассказывать.
– Если быть точным, она является собственностью корпорации «СтратимХорс», в совет директоров которой входят наши семьи. Это многопрофильная компания, но в основном там занимаются научными исследованиями, изобретениями. Я всю жизнь рос с намерением в ней работать. Я жаждал этого, и не собирался растрачивать свои силы впустую, целенаправленно стремясь именно туда. Отец доверял мне несложную работу под присмотром, и был мною доволен, но никогда не оставлял меня одного в своем кабинете или в офисе. Его рабочий кабинет дома не имел свободного доступа ни для кого в семье, кроме него самого. Я знал, что там хранилось много тайн, а я так хотел скорее стать полноценным сотрудником корпорации. Я всегда отличался излишним любопытством. Ему это даже нравилось, данное качество казалось своеобразным двигателем к научным изысканиям. Однажды отец потерял бдительность и, выйдя из кабинета, ушел, не проверив, защелкнулся ли цифровой замок. Я долго ждал такого случая, для которого припас машину на дистанционном управлении. Я загнал ее в проем с панелью, и не дал двери закрыться. Таким образом, сигнализация не активировалась, и я свободно попал внутрь. Я действительно наткнулся на тайну… В ящике стола нашел шокирующую информацию. Сначала я даже не поверил, поэтому зафиксировал все на свой крипт. Позже, когда стал детально изучать ее, я понял, что передо мной приказ на подготовку к Извлечению энергии в состоянии сингулярности планеты Земля Системы Эрго, Солнечной системы, – было видно, что ему неприятно говорить все это. Он периодически морщился, а к последним словам вовсе опустил голову и только искоса смотрел на меня.
– Что это значит? – волнение охватывало меня с каждой секундой все больше.
– Если сказать простым языком, это значит устроить Большой Взрыв и изъять энергию в момент бесконечной плотности и температуры вещества.