Возвращение назад прошло менее болезненно, и я сделала вывод, что снова начинаю привыкать к путешествиям в пространстве. Алекс ждал меня на том же месте, и я появилась прямо около его ног. Моросил дождь, поэтому мои руки и колени тут же испачкались в сырой земле. Он помог мне подняться, но я, чувствуя отвращение и злость, вызванные его предательством, сразу же с остервенением отбросила руки парня от себя.
– Как ты мог?! – выдала я ему в лицо, стараясь перекричать дождь.
– Что? – кажется, он был действительно растерян.
– Почему ты не сказал мне про разницу во времени?! Четыре года!!!
Алекс поджал губы, а лицо его приняло суровый вид, который у него был каждый раз, когда он обучал меня.
– Четыре года!!! И ты смеешь говорить, что ты мой друг?! – гнев сочился из меня, как пожирающий изнутри яд. И весь его я собиралась выпустить на своего, так называемого, приятеля.
– Что изменилось бы, если бы я тебе сразу сказал? Ничего! Кроме того, что ты стала бы неуправляемой, не смогла бы сдерживать своих эмоций. Как сейчас! И натворила бы глупостей, навредила бы себе и окружающим.
– Я не хочу сдерживать эмоции! Ты намеренно молчал об этом! Ненавижу тебя! Я не хочу тебя видеть! – вскричала я, тряхнув рукой в его сторону.
По подушечкам пальцев прошлись иглы и, заискрившись синим пламенем, в следующий момент мелькнули ярчайшие голубые стрелы, метнувшись в сторону источника моего негодования.
Алекс, моментально сгруппировавшись, нырнул в сторону, но недостаточно быстро, поэтому синий свет зацепил его, повалив на спину в густые кусты. Оторопев на секунду от содеянного, я опомнилась и ринулась за ним, взмолившись о чуде.
– Алекс! Алекс! Ты в порядке?
Я кинулась на колени, заключив его голову в ладони, и жадно всматривалась в него, опасаясь не увидеть признаков жизни. Глаза Алекса были открыты, а сам он улыбался во весь рот. Я не помню, чтобы видела когда-нибудь прежде его искреннюю и широкую улыбку, делающую его лицо добрым и милым.
– Знаешь, в детстве мне от тебя и посильнее доставалось, – сказал он, накрыв мои руки своими ладонями.
Я расхохоталась от облегчения, что все обошлось… Или от радости, что наконец вновь почувствовала силы, которых мне так не хватало. Они являлись частью меня, и теперь начали возвращаться, даруя мне новые надежды. А, может, я смеялась от того, что на самом деле схожу с ума. Я упала на спину рядом с ним и не могла успокоиться до тех пор, пока не начал болеть живот и икота не поглотила меня в попытках остановить истерию. Дождь щедро поливал нас, не оставив ни одного сухого места на теле.
– Алекс, какой же ты засранец, – заявила я заикаясь, когда немного успокоилась.
– Может быть, но я единственный засранец, которому ты можешь здесь доверять.
– С этим не поспоришь.
– Нам пора. Надо привести тебя в порядок.
– Я тебя не простила, – возмущенно заявила я, но тут же сама поняла, что сказала неправду. – Тебе больно?
– Ерунда. Не думай об этом.
– Тем более, что ты заслужил, – подытожила я его слова.
Он кивнул, все еще улыбаясь.
– Завтра мы не увидимся, придется пропустить занятие. Будет очередное закрытое заседание по делу Земли. Отец вроде начал мне доверять, и я смогу присутствовать в суде.
– Ты будешь держать меня в курсе?
– Да. И, Киара, скрывай свечение, – раздраженно заметил он.
– Хорошо. И Александр, – передразнила я и тут же вернула на лицо серьезное выражение. – Не скрывай от меня ничего, кроме свечения, пожалуйста.
– Постараюсь, – он отвел взгляд, подтвердив мои опасения, что есть еще нечто, сокрытое от меня, и поспешно зашагал в сторону выхода из нашего родового приусадебного парка.
Следующий день, не в силах ничего предпринять, я прожила с трудом, ощущая, как тянется каждый час, увеличивая время между мной и Максом. Одни мои сутки стоили ему сорока восьми, минуты здесь для него часы, а часы – безвозвратно пролетающие дни. Не продержавшись и половины оговоренного срока, я стала пытаться связаться с Алексом, но безуспешно. Он блокировал меня, вызвав новую волну бессильного гнева, который я собиралась вылить на него при встрече. Не выдержав напряжения, я вышла в парк и направилась к озеру. Великолепный вид не приносил мне привычного успокоения. Мысли перемешались, то и дело выдавая образ Макса. В конце концов, я просто села у воды и выплеснула все свои, неприличные для моего нового дома, эмоции в горьком плаче. Слезы катились по щекам и оплакивали мои чувства к Максу.
Когда они высохли, стало противно от себя, бездействующей, расквашенной и жалкой. Я смотрела на свое четкое отражение в озере, ощущая необходимость предпринять какие-то действия, но не понимала, что я могу сделать в этом незнакомом мире, не принимающем меня. Вывод напрашивался один: такое состояние бесполезно, поэтому я должна успокоиться и рассуждать здраво.
Сбросив платье, я начала заходить в воду. Легкий материал не успел коснуться земли, как был подхвачен ветром и устремился к озеру. Я не сделала ни движения, чтобы предотвратить его падение, и оно опустилось у самой кромки берега, оказавшись наполовину в воде. Я медленно подняла платье и повесила на ветку. Теперь оно уже не выглядело столь блистательно, как утром. При появлении на публике этот наряд являлся предпочтительным на Сварге для девушки из благородной семьи. В основном мой шкаф состоял из платьев и костюмов с юбками, поэтому часто я носила именно это. Конечно, когда дело не касалось тренировок. Сначала гендерный подход к дресс-коду мне показался варварским, но за последний месяц я привыкла, и мне даже стало нравиться отражение в зеркале, всегда элегантное и очаровательное в искусно сшитых одеждах. Конечно, я скучала по своим джинсам и майкам, а особенно кедам, и даже периодически носила их, но старалась в это время не попадаться на глаза родителям и посторонним.
Приятная освежающая нега поднималась от щиколоток вверх по моим ногам по мере продвижения вперед. Когда влажная линия дошла до бедер, я, задержав дыхание, резко нырнула в воду, одновременно выбрасывая на несколько блаженных секунд все негативные мысли из своего мозга. Я оставалась там, пока желание вдохнуть не стало острым и причиняющим боль, как лезвие ножа, рассекающего кожу.
Выплыв на поверхность, я набрала полную грудь воздуха, ощущая резь в районе трахеи. Я не могла надышаться, а когда дыхание выровнялось, легла на спину, расслабилась в воде, погрузила уши под воду, перестав слышать мир снаружи, и окунулась в жизнь подводную.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Это единственные звуки, проникавшие в голову. Они помогали умиротворить тело, отпустить переживания и упорядочить мысли.
Когда я открыла глаза, вокруг было темно. Не совсем понимая, чем вызвано резкое изменение, я плавно двинулась к берегу.
– Так мы черпаем силу, – раздался надо мной знакомый голос.
– Мама? – я не знала, нарушила ли снова какие-то местные традиции, купаясь в озере, но на всякий случай извинилась и стала выбираться на сушу.
– Вода помогает нашей душе и телу быть единым целым. Мы – есть вода.
– Внутренне я всегда это знала, – улыбнулась я.
– Ты научилась скрывать свое свечение, но я все равно ощущаю, что твое единство нарушено. К сожалению, я не знаю причины…
Как же хотелось ей все рассказать, но разве она поймет? Этот мир сильно отличается от земного. А вдруг случится самое страшное, и они сделают из Макса нейрофага, чтобы он не нарушал какие-нибудь законы Вселенной. При этой мысли меня передернуло от ужаса. На такой риск я не пойду никогда.
– Просто я будто лишняя, – призналась я, не покривив душой.
– Мне очень жаль, но это только от того, что ты лишена своей личности. Возможно, еще не все потеряно, и ее вернут, – она не очень уверенно произнесла это. – Теперь ты другая, я чувствую, но всегда остаешься моей дочерью. Ты просто запуталась. Планета, на которой ты была, ввела тебя в заблуждение, но все наладится.
– Мама, я ведь отсутствовала всего две недели?
– Мы старались найти тебя как можно быстрее, – она кивнула в знак согласия.
– А ты знаешь, что на Земле для меня прошло два года? – я пытливо посмотрела ей в глаза, не забывая прикрывать свою ауру.
– Да, отец объяснил мне, что время там текло по-другому, поэтому твоя адаптация проходит тяжело. Но ты наша дочь, ты синг, ты сильная, поэтому справишься.
– Я не чувствую этого.
– Почувствуешь. А теперь мы должны идти к отцу. У него важный разговор к тебе.
Я кивнула, внутренне насторожившись, и начала натягивать на себя мокрое платье. Мама улыбнулась, подошла и приложила руку к мокрой ткани, свисавшей с моих рук. Ее пальцы засветились синими искрами, я ощутила волну тепла, и платье в моей руке стало горячим и сухим.
Воу… Я удивленно подняла на нее глаза. У мамы встроенный промышленный фен. Это действительно круто и полезно. Не то что мои способности поджигать здания, разбивать машины градом и рушить города.
– Ты тоже все это можешь, – ответила она на мой немой вопрос. – Тебе просто нужно время.
Его-то у меня и нет.
– А перемещения?
Мама кивнула.
– А куда я могу телепортироваться, не нарушая законы? – спросила я осторожно.
– В пределах нашей и содружественных Галактик в подготовленные специальные зоны, отвечающие всем требованиям, и не являющиеся частной закрытой собственностью.
– А на Землю?
Она нахмурилась и посмотрела на меня с подозрительностью.
– Нет.
Я, наконец, преодолела тремор рук и залезла в платье.
– А как мы это делаем? Есть какие-то теории? Может, учебники, способные помочь мне понять основы? Я пробовала искать через эту штуку. Там есть много всего, но по моей теме – ноль, – я указала на наручное устройство.
– Тебе еще рано погружаться в практику, учитывая твои обстоятельства. Мы ведь учимся с самого детства, а твоя личность пока не возвращена, – она вздохнула, читая разочарование на моем лице. – Но литературу такого рода ты всегда можешь найти в нашей библиотеке. Она поможет тебе… прояснить мысли. Но Александр лучше донесет, как воплотить все в реальность. Просто доверься ему.
– Тебе нравится Александр?
– Он приятный молодой человек, – кивнула она.
– А почему вы не общаетесь с его родителями? Вы ведь знакомы, – задала я каверзный вопрос.
Мама поморщилась.
– Они очень своеобразные люди. Раньше мы часто отдыхали вместе, но сейчас у отца с ними конфликт в коммерческом плане на работе. Лучше тебе поговорить об этом с папой.
Во время обильного ужина из четырех блюд за длинным столом в большом зале я хранила молчание, вежливо кивая, но особо не участвуя в светской беседе.
Внутренне я готовила себя к предстоящему разговору, о котором ранее сообщила мне мама. Отец, обычно молчаливый и занятой человек, не так много времени проводил со мной в последний месяц. При матери я часто ощущала напряжение, а уж рядом с ним, кажется, проглатывала язык. Хоть он и являлся моим ближайшим родственником, я ничего не могла сказать ни о его характере, ни о привычках и увлечениях. Я даже не понимала, как он ко мне относится. Мои земные представления о теплой дружеской атмосфере в семье не шли ни в какое сравнение с возникшими здесь отношениями. Невероятные слова Алекса о сдержанности и холодности сингов на самом деле оказались не лишенными смысла. Особенных эмоций у отца я не заметила. Он уж точно относился к любому делу, как к очередному коммерческому проекту.
– Сегодня знаменательный день, Киара, – начал отец издалека, сразу заставив своими словами сжаться мое сердце в нехорошем предчувствии.
После небольшой паузы, глотнув напиток из своего бокала, он продолжил.
– В связи с последними событиями, которые коснулись напрямую и тебя, ты многое узнала о моей работе. Так сказать, побывала на передовой, – он сделал паузу. – Семья твоего друга, Александра, является нашим оппонентом в суде… Исход дела по которому уже предрешен.
– Могу я узнать причину спора и в чью пользу разрешен? – выдала я, хотя мои коленки под столом отбивали «ча—ча—ча».
– К сожалению, я не могу много на этот счет распространяться, но только скажу, что мы можем заметно улучшить положение благодаря тебе.
– Что вы имеете в виду? – у меня пока не поворачивался язык, обращаться к нему на «ты». Но мне явно не понравилась его последняя фраза.
– Раньше наши семьи были близки. Вы с Александром росли вместе. И всегда подразумевалось, что вы объедините два старинных и сильных рода.
– Что? – я в ужасе вскочила из-за стола, но тут же села обратно под строгим взглядом родителя. В сердце что-то перевернулось, выворачивая и поднимая страхи на новый уровень моего внутреннего «Mortal Kombat». Только этого еще не хватало! Будто мало проблем! Надо успокоиться и говорить с ними на равных, иначе никто меня всерьез не воспримет.
– Понимаю, что тебе тяжело, твоя личность утеряна, ты ничего не помнишь… Но если бы не этот конкретный трагический факт, то ты принимала бы все как должное. Потому что всегда осознавала свой долг перед семьей.
– Ты никогда не была против. Вы с Александром друзья с самого детства, – вмешалась мама.
– Но я не хочу за него замуж! – слишком тяжело скрывать свечение, я просто в бешенстве! В бешенстве и в западне!
– Замуж? – сморщилась мама. – Отец имеет в виду, что вы составите пару.
– Мне не нужна пара! – я старалась дышать размеренно, чтобы стабилизировать чувства и эмоции.
– Дорогая, всем нужна пара! Не говори глупостей! Как тогда вообще наша раса дожила бы до сегодняшнего дня, если бы каждый рассуждал так вздорно, как ты сейчас?! – с возмущением наставительно заявила женщина.
– От рода Хорс поступило официальное предложение сделки. Предварительно мы ее приняли, – спокойно сказал отец, встал и покинул обеденный зал с таким видом, будто говорил только что об удачной продаже большой партии макарон.
За ним последовала и мать. Только я осталась сидеть за столом, уткнувшись взглядом в золотые орнаменты, украшающие дерево, и вцепившись до боли пальцами в колени. Это точно происходит в параллельной Вселенной или вовсе не со мной. Что за варварство, идти против чувств человека! Даже инопланетного!! И это в развитой цивилизации!
Где эти чувства отвергают и подавляют, тут же добавил внутренний голос.
Успокоиться я не могла, во мне все кипело от ярости и отчаяния. Пока не научилась перемещаться и управлять способностями, я бессильна что-либо сделать.
А Алекс мне за все ответит!
И речи быть не могло о том, чтобы идти спокойно спать после такой новости. Я направилась в библиотеку, надеясь отвлечься, и там наткнулась на странную огромную панель во всю стену. Не имея ни единого понятия, что с ней делать, и ни малейшего желания разбираться в очередном инопланетном девайсе, я уже хотела уйти, как заметила в стороне неприметную белую дверь в тон окружающим стенам. У нее не имелось ручки, но, когда я подошла, чтобы рассмотреть нишу, то почувствовала небольшое секундное давление в голове. Точно такое же ощущение возникало, когда со мной связывались через крипт мама или Алекс. Видимо, я прошла некую идентификацию, потому что в следующий момент, дверь отъехала в сторону, сигнализируя, что путь свободен. Внутри находилась небольшая зала, в которой тоже была размещена панель, как в предыдущей комнате, но меньше размером. Что особенно обрадовало, так это полки с настоящими книгами. На ощупь страницы отличались от привычной на Земле бумаги, и больше походили на какой-то сплав с ней полиэтилена. Как ни странно, здесь хранились тома, касавшиеся моего рода, его история, и истории других семей. Некоторые произведения были похожи на сказания, другие на дневники и своды правил.
Не знаю, сколько времени я там провела. Информация сыпалась на меня, открывая моему разуму действительно поразительные вещи. После длительного погружения в хроники сингов, на меня снизошло понимание, почему представители моей расы так хладнокровны. Нас мало. И всегда было мало. И будет только меньше со временем. Яйцеклетка женщины-синга созревает всего раз в жизни. В семье рождаются близнецы, девочка и мальчик. Эта особенность поражала жестокой нежизнеспособностью моего вида. То есть, два человека соединяются, и, в итоге, им на смену приходят только два их ребенка. Но если с одним что-то случается, то общая численность неизменно уменьшается. Моя раса находилась в демографическом кризисе с самого своего зарождения.
Это было настолько странно, что прошло некоторое время, прежде чем я осознала шокирующую правду. Исходя из написанного, у меня должен быть брат! А где же мой брат? Или сестра Алекса? Взяв себе на заметку, выяснить эту темную историю, я продолжила изучение.
Детей воспитывают, вынуждая осознавать свой долг перед обществом и семьей. Ага, об этом упоминал Алекс. Уже с самого раннего возраста заключаются предварительные пары, чтобы все обязательно со временем выполнили свою функцию по воспроизведению потомства. Сингам невозможно составлять пары с другими расами, потому что их потомки теряют свои способности.
Это откровение, акцентирующее невыполнимость моего желания быть с Максом, расстроило меня окончательно, но и бросило вызов всем моим чувствам. Некая удовлетворенность от правильно принятого решения, не рассказывать родителям о Максе, бальзамом легла на душу. Вот, что пытался донести до меня Алекс.
Множество полезной, но и печальной, информации теперь гнездилось в моей голове. Я также узнала, что действительно существует темная энергия, о которой мы рассуждали с Максом. Это все то, что нас окружает, но не имеет плотности тела. Я бы сказала, что это воздух, но не только, также пустота космоса, не занятая твердыми, жидкими или газообразными телами. Как ни странно, в том числе и ее черпает наше тело, вырабатывая новый вид энергии, доступный сингам – последней ступени эволюции живых организмов, известной на сегодняшний момент. Синги в свою очередь делятся на людей с разной степенью и количеством возможностей. Вот, например, мой род, оказалось, один из самых сильных и могущественных. В душе шевельнулась горечь. Я сильно подведу свою семью, потому что не собираюсь жить по законам сингов! Да я вообще не ощущаю себя сингом!
Я до утра просидела, выискивая и листая литературу на тему тайн освоения семейного дара, пока не уснула прямо там, на полу между полками.
Разбудил меня назойливый звук, беспрестанно сигналивший, отдаваясь унылыми трелями в голове. Жесткий пол сделал свое дело, и все тело ломило. Будильник совсем потерял страх.
Подождите, какой будильник?.. Я в библиотеке. Трезвонило прямо в мозге, вызывая ощущение рези и щекотки в лобной доле. Это местное средство связи. И мне звонил Алекс. Вот ведь наглости хватает!
– Да? – ответила я, сдерживаясь, чтобы не высказать все сразу, и собираясь с мыслями, как это сделать наиболее жестко.
– Почему ты опаздываешь на занятие?
Я просто задохнулась от нахлынувших чувств.
– Вчера отец поведал мне странные вещи! Какого черта происходит?!
– Приходи. Надо поговорить, – выдержав паузу, сказал он твердым тоном, в котором не обнаружилось ни капли сожаления, а затем отключился.
– Мне определенно не нравится этот мир.
Я, наверное, никогда так быстро не собиралась. Уже через час я находилась в назначенном месте и метала молнии. Правда, пока только мысленные, но я уже ощущала напряженное онемение и покалывание в пальцах.
– Александр! Что происходит?! Какая пара?! Какое замужество?!
Расслабленная скучающая поза и равнодушное спокойное выражение лица, с которыми он меня встретил, приблизило состояние моего психологического аффекта к апофеозу.
– Киара, я надеялся, что тебе вернут личность, и не придется все объяснять. Потому что знаю о твоих чувствах к Максу. Если бы ты все помнила, это не было бы для тебя такой трагедией. Ты осознала бы всю абсурдность надежд на спокойную жизнь с ним где-нибудь в живописном месте на Земле. Нам запрещено брать в пару человека другой расы.
– Спасибо за своевременную информацию! Только мне все равно! Я думала, ты мой друг! Да что с тобой вообще такое?! Макс – твой брат! Ты сам сказал, что он для тебя значит больше, чем родители. Как ты можешь так с нами поступить?
– Земля проиграла, – внезапно выдал он, прервав мой поток обвинений.
– Что? – я не поняла, какую смысловую нагрузку несут его слова.
– Суд законодательно признал Извлечение. Земля обречена.
Мои ноги перестали удерживать тело в вертикальном положении, и я осела вниз, в траву, которая прикрыла меня от всего парка и остального безжалостного проклятого мира. Голова так сильно закружилась, что я тут же завалилась на спину, и теперь передо мной было только безбрежное голубое небо, переправляющее по нежной синеве из стороны в сторону безмятежные челноки – облака. Тем страшнее прозвучала новость на фоне окружающего спокойствия и благоденствия.
Иррациональность его заявления резала мое сердце на мелкие кусочки, заставляя меня умирать или, по крайней мере, желать немедленной смерти, облегчающей ментальные терзания души.
Алекс сел рядом, накрыв мою дрожащую руку своей ладонью. Все тело было внезапно охвачено лихорадкой, вибрируя в унисон стучащим друг о друга зубам.
– У меня есть идея, как это остановить, – сказал он тихим голосом, сжимая мои пальцы.
Я перевела на него взгляд, цепляясь за каждое его слово, словно психически больная за остатки разума.
– Как?
– Тебе не понравится.
– Мне последнее время почти все не нравится… Но, если есть шанс, я схвачусь за любую возможность, – я села, и мы оказались лицом друг к другу. Озноб уменьшился, возвращая системы организма в норму.
– Отец передает мне сейчас часть дел, но этот проект он из рук так просто не выпустит. Если только… не предоставить ему равноценной выгоды. Например, объединения наших семей. Слияния всех владений. Ты можешь потребовать от моей семьи отсрочку для Земли в условиях договора. Далее я позабочусь, чтобы Извлечение не состоялось. Твой отец просто продолжит исследования, а планета будет жить дальше, не подозревая о нависшей угрозе.
– А будут ли в безопасности остальные планеты Солнечной системы? А Солнце? Это разве не основная их цель? В нем самая большая концентрация энергии! И оно необходимо для существования Земли!
– Эту звезду компания не тронет. Солнце – актив, который никто не подумает извлекать, когда он может в будущем принести неограниченное количество выгоды. Я прослежу, чтобы осталось все необходимое для жизнедеятельности этой планеты, как только войду в Совет компании, ты же знаешь.
– А ты успеешь?
– Должен.
– С какой стати твой отец откажется от Земли ради меня?
– Понимаешь, после того, как случились разногласия, начался суд, вопрос об объединении наших семей был забыт на неопределенное время. Когда я заметил отцу, что, несмотря на его юридическую борьбу, положительно к тебе отношусь, и даже готов принять обязательства, он поддержал меня. Отец всегда имел целью объединение именно с твоей семьей. Я упомянул, что тебе импонирует планета Земля, и ты, возможно, согласишься, если мы предложим сделку. Думаю, это будет выгодно и для твоего отца, тем более если мой откажется от иска.
Я ошарашенно смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.
– Я уже говорил, тут живут, руководствуясь логикой, и думают на опережение, а не чувствами, как ты. Ты – сбой в нашей системе, – усмехнулся он, но тут же принял серьезный вид. – Отец сделает это, потому что все достанется его наследникам. Нашим наследникам.
– Неужели тебя не заботит то, что я люблю и всегда буду любить только его, – я опустила глаза, понимая, насколько по-детски прозвучал мой последний из аргументов.
– Меня заботит Земля… и заботишь ты, – последнего я совсем не ожидала от человека, который все время отчитывает меня за проявленные эмоции и неконтролируемое свечение, поэтому сейчас же пронзила его изумленным взглядом.
– Подумай об этом, но помни, времени совсем нет. Ты должна дать ответ и поставить свои условия завтра. Потом будет поздно. А теперь вставай, мы начнем тренировку.
Пожалуй, это помогло бы мне немного прийти в себя. В голове вертелись мысли, стараясь выработать путь к бегству из сложившейся ситуации, но выход был только один. Тот, который предложил Александр Хорс.
Алекс кидал в меня свои огненные шарики, перед которыми я только и успевала ставить озоновую защиту (это словечко я вычитала в родовых книгах) или уворачиваться, группируясь. Потом он окончательно разозлил меня, и пришла ярость. Как будто и так было мало! Возможно, огромную роль сыграли размышления, беспрестанно прокручивающиеся в моей голове, но я сама не поняла, как начала отправлять в сторону своего оппонента синие микромолнии, вырывающиеся из моих рук. Те, что попадали прямо к нему, он спокойно блокировал световыми вспышками. А те, что летели мимо, натыкались на установленные вокруг нас, невидимые глазу, стены, растворяясь в них или поглощаясь ими.
Улыбка парня росла пропорционально тому, как исчерпывались мои силы и распалялось бешенство. И тем больше мне хотелось стереть ее с самодовольного лица братишки Макса.
– Алекс, где твоя сестра? – зло крикнула я, напрямую касаясь темы, волновавшей меня с недавнего времени. Одновременно я старалась представить, как уплотняется воздух и несется по направлению к партнеру по спаррингу, чтобы ударить его в грудь на манер взрывной волны. К моему удивлению, у меня получилось, а мой каверзный вопрос застал Алекса врасплох. Он пропустил маневр и, несколько раз провернувшись в свободном полете, рухнул в высокую траву.
Теперь, зная, что синги довольно крепкие особи, я неспешными шагами подошла к нему и спросила, подражая его поведению в предыдущих наших тренировочных боях:
– Ты в порядке?
– Да. Рад, что энергия начала лучше поддаваться материализации.
– Извини. Это было низко и получилось благодаря все той же нестабильности эмоций. Но меня на самом деле интересует этот вопрос. Я изучила некоторую информацию, и узнала, что синги рождаются по двое. Значит, у меня должен быть брат. Я бы спросила у родителей, но боюсь лишний раз открывать рот. Да и со своей сестрой ты не спешишь меня знакомить.
– Ее звали Алексия, а твоего брата Киан. Они погибли в один день. Около двух лет назад произошел несчастный случай в лабораториях, – голос его был ровный, но я чувствовала, в какой-то момент он дрогнул, выдавая печаль.
Я не помнила брата, но в душе все же ощутила болезненно щемящую поскребывающую боль потери. Я подозревала, что неспроста никто не говорил мне о нем, но надеялась, все окажется не настолько трагично. Но что еще могло случиться, если он ни разу не появился с момента моего прибытия.
– Что произошло?
– Взрыв в одной из резиденций лаборатории компании, спровоцированный неопознанным потоком энергии. Погибли многие, расследование до сих пор не завершено. Имелись подозреваемые в этом деле, сотрудники корпорации, но они исчезли вместе со своими семьями, не оставив и следа. За все прошедшее время нейрофаги не поймали ни одного из них. Возможно, они ни в чем не виноваты, но вряд ли смогли бы доказать свою невиновность. И факты, что люди одновременно пропали, и их крипты перестали работать в один момент, являются косвенными доказательствами, что они все-таки причастны к диверсии.
– И Киан, и Алексия были сотрудниками научной лаборатории? Учеными?
– Если ты имеешь в виду термин, принятый на Земле, то здесь есть некая тонкость. Все синги с детства получают разностороннее образование и являются, своего рода, учеными с земной точки зрения. Каждый находит свою область со временем и закрепляется за ней, разрабатывая новые научные теории, применяя их на практике и улучшая разные сферы жизни. Алексия была еще очень молода и не выбрала четкий предмет изучения, но всегда следовала по пятам твоего брата. Я подозревал, что она была к нему действительно неравнодушна, и только надеялся, как бы у нее хватило сил, не выставлять напоказ свои чувства. О конкретных разработках ей было еще рано думать в пятнадцать лет. Ты напоминаешь мне ее. Она была тоже немного эмоциональна.
– Подожди, но ведь вы же с ней близнецы! Не понимаю… Значит, тебе сейчас должно быть семнадцать!
Он смутился.
– Ну да. Семнадцать, но только я шесть лет провел на Земле, и организм адаптировался под ее условия. Поэтому мой биологический возраст сейчас – двадцать три года.
– Сколько же мне лет? – наконец догадалась я спросить то, о чем должна была узнать уже давно.
– До того, как ты попала на Землю, тебе было двадцать. Ну а теперь считается, что двадцать два.
Я уже думала, что сегодня меня ничего не шокирует, но утром встать восемнадцатилетней, а вечером ложиться двадцатидвухлетней – это просто фантастика! Нет, вернее, это чертовщина какая-то!
– Значит, я старше тебя на пять лет…
– Нет, это я теперь старше тебя.
– Боже, какой ужас. Еще утром казалось, что мне восемнадцать.
– Не делай из этого трагедию. Мы живем довольно долго и практически не стареем. Через десять-двадцать лет такая несущественная разница стирается из памяти.
Он неожиданно по-мальчишески улыбнулся.
– Что? – удивилась я внезапной смене его настроения.
– Ты всегда норовила поддеть меня по поводу своего старшинства.
– Для меня все это действительно очень странно, – я пожала плечами с неуверенной улыбкой.
– Ты привыкнешь, – опять его любимая фраза.
– А какую отрасль науки выбрала я?
– Космология.
– Поразительно. Учитывая, что я вообще об этом ничего не знаю.
– Ты была одержима ею. Сейчас ты совсем другая.
– Да, про космос придется забыть. Теперь моя стезя – вечные поиски себя. А ты в какой области?
– Я? В скучнейшей, не то что исследование космических прерий. Политология.
– О… действительно, сплошное веселье, – я понимающе кивнула.
– Выбора у меня не было. Будущим членам совета корпорации особо не из чего выбирать. Киан тоже шел в этом направлении. Ну на самом деле у меня есть еще одно увлечение. Не догадываешься, какое?
– Ни малейшего понятия.
– Я так же занимаюсь квантовой физикой. Поэтому и помогаю тебе обуздать сингулярность. И именно благодаря этому твои родители так быстро согласились, чтобы я обучал тебя, – на лице его застыла самоуверенная ухмылка.
– К сожалению, не могу связать два этих суждения, – сухо заметила я.
– Я понимаю, как происходят эти процессы. Как запустить их. При условии, что ты синг.
– Уже не знаю, кто я. Итак, … Политика и физика. Удивительно. Ты поможешь мне еще кое с чем?
Парень только вздохнул, почувствовав неладное.
– Алекс, я должна увидеться с Максом и все ему рассказать. Я хочу попрощаться с ним. Он заслуживает знать правду.
– Хорошо. Но я пойду с тобой, – снова удивил он меня.