Новоиспеченный отряд преследователей двигался по широкой полосе заросшего разнотравьем луга, расположенного между озером и кромкой леса, видневшейся вдалеке. В это время года луг изобиловал цветами. Когда путники проходили через эти заросли, мириады насекомых разлетались в разные стороны из-под их ног. Вечерние бабочки, пленяя ослепительной красотой сверкающих нарядов глубокого синего цвета, жучки: красные, желтые, белые, зеленые. Светлячки начали зажигать свои неоново-зеленые огоньки в густой траве. На фоне спустившейся ночи они стрекотали так, словно сегодня доживали свою последнюю ночь в этом мире. Возможно, так оно и было, ведь некоторые виды бабочек как раз жили всего одну ночь. Над этим всем в постепенно темнеющей высоте бесшумно скользили летучие мыши, выбравшиеся на охоту с наступлением сумерек.
Перевязанный бинтами монах шел на удивление воинов очень уверенно и бодро, посохом прокладывая себе путь сквозь траву и мелкий кустарник. Вслед за ним следовала четверка воинов.
– Вы нам больше ничего не расскажете? – осведомился Котори. – Что это за реликвия и как ее искать среди врагов?
– Расскажу, но чуть позже, – отвечал им лысый монах.
– Как насчет привала? – осведомился Лин. – Я просидел черт знает сколько в этой лодке, потом купался с вашим домашним питомцем. Оставил ему на память свои штаны. А теперь мы взяли такой темп, что скоро ноги у меня просто отвалятся.
Вместо ответа монах присел у очередного, видимого только ему примятого ступнями отступающих орков места и сообщил, что, судя по следам, из бегущего отряда осталось, действительно, не более десяти воинов, причем некоторые из них еще и легко ранены. Где-то в почти полной темноте он умудрялся разглядеть капли пролитой ранеными воинами крови, которую они оставляли, словно след для хорошей ищейки. Тем не менее монах сообщил, что они не нагоняют беглецов, после чего ломанул напролом через кусты и еще больше взвинтил темп. Через некоторое время следы привели отряд к кромке леса и пошли вдоль нее. Лес был довольно густой, так-как не посещался местными крестьянами из-за запрета, о котором воины упомянули ранее. Луки со стрелами и местная молва были весомым аргументом за то, чтобы не заходить далеко в эти земли.
– Лес полукольцом опоясывает монастырь. В какой-то момент следы в любом случае уведут вглубь леса, – сказал Мокороко.
– Он всегда такой наблюдательный? – спросил Старец у Котори. Он решил, что Котори главный в этом небольшом отряде, хотя дело обстояло не так и все воины были простыми рядовыми солдатами. Котори больше помалкивал, да чаще слушал, чем говорил. Опустившаяся окончательно ночь раскрасила блеклый сумеречный лес в новые краски. Тут и там сверкали зеленые светлячки, какие-то грибы светились бледно сиреневым цветом, гнилушки светились бело-желтым. Все это еще и жужжало, пищало и ломилось сквозь густую чащу в эту прохладную летнюю ночь и не желало укладываться спать. Жизнь кипела.
Ночной лес в границах земель монастыря был очень густым. Тропинки как таковые практически отсутствовали, были только лишь те, что прокладывались лесным зверьем. Но они, как правило, начинались ниоткуда и вели также в никуда. Вместе с тем полоса леса была не очень широка. Пройти насквозь ее можно было часа за три пешком при должной сноровке.
Через некоторое время старец вывел людей на небольшую поляну: отряд наткнулся на покинутое место стоянки орков. Тут и там валялись обрывки какого-то тряпья, орки также оставили здесь часть оружия и часть провизии. Кострища были давно потушены, трава вытоптана во многих местах. Очевидно, что здесь планировалось забрать все ненужное после атаки на монастырь и на гарнизон. Забрать то, что пригодится в дальнем путешествии, но то, что не нужно в битве.
Орки останавливались здесь еще перед тем, как напасть на монастырь: пепел был уже даже не теплый и давно развеялся.
– Огонь потушен много часов назад, но они воспользовались этим местом снова при отступлении. Здесь, видимо, оставляли часть припасов, чтобы не нести с собой до монастыря, – рассуждал старец сам с собой, перемещаясь по поляне.
– А часть отряда они тут оставить не могли? – спросил Сато шастающего туда-сюда по поляне старца.
– Или засаду, или ловушку? – поддакнул Сато Лин.
Старец отмахнулся от Сато как от назойливой мухи и с раздражением произнес: – Нет, не могли! ты видишь, что с поляны уходит столько же следов, сколько пришло сюда. Ну, может, больше на один или два… – спустя некоторое время произнес он, почесывая свою блестящую лысину.
– То есть я прав, их стало не десять, а двенадцать-пятнадцать или еще больше, – резюмировал Сато.
Монах вновь недовольно зыркнул на черноглазого воина, но на этот раз ничего не сказал.
После того как воины порыскали по оставленным орками вещам, действительно были найдены припасы еды, которые орки не забрали с собой, склад оружия и кое-какие доспехи.
Монах предложил Лину окончательно облачиться в орочий наряд и орочий доспех, на что Лин сказал, что ему и штанов будет вполне достаточно, а доспех он наденет сверху свой, когда потребуется и если потребуется.
– Монашескую одежду захвати тоже, так как на людных дорогах из-за орка в нашем отряде на нас сначала нападут, а потом уже будут задавать вопросы, – велел ему беззлобно старец.
– Ну вот, мне теперь еще и сменную одежду с собой таскать, нет уж, спасибо, обойдусь! – снова расстроился Лин.
Наскоро перекусив оставшимся вполне неплохим провиантом орков, люди в спешке двинулись дальше. Монах уверил всех, что орки не успели отравить пищу при отступлении, да и зачем им было это делать, после чего вновь повел отряд дальше. Темп заметно упал, так как продираться через дремучую чащу, да еще и ночью было такой себе затеей, но, несмотря ни на что, отряд упрямо шел вперед.
Черная громадина леса, разбавленная яркими пятнами, успокаивала и убаюкивала, особенно после перекуса. После очередного бурелома Лин предложил монаху остановиться и хорошенько вздремнуть, после чего получил знатный нагоняй и был отправлен в хвост отряда, чтобы больше не предлагать глупых идей. Мокороко также смотрел на полушутки Лина с нескрываемым осужением.
Воин в белых доспехах проникся проблемой монаха и всеми силами хотел помочь пожилому человеку вернуть реликвию.
Через пару часов путешествия отряду начали попадаться следы жизнедеятельности человека: делянки и нехитрые растяжки охотников – верный признак того, что внешняя окраина леса была где-то неподалеку. Монах велел воинам усилить бдительность и сам стал осматриваться и останавливаться намного чаще. Один раз Лин угодил ногой в силок, упал и долго потом ругался, отряхивая грязь с новых штанов.
В какой-то момент отряд наконец выбрался на дорогу, опоясывающую лес по периметру. Здесь следы беглецов в пыли были видны очень хорошо даже обычным воинам, и даже в ночное время.
Лес стеной возвышался с одной стороны, редколесьем уходя в возделанные поля с другой. Следы шли строго по дороге. По дороге идти было намного быстрее и легче, чем лезть по чаще, и отряд заметно прибавил ходу. Спустя несколько часов непрерывной ходьбы впереди замаячила околица деревни.
В темном ночном небе уже погасли все звезды, и вскоре должен быть заняться рассвет. Монах рукой велел всему отряду остановиться. До слуха преследователей донеслись отделенные крики, после чего Сато и Мокороко даже в какой-то момент обнажили катаны.
Мокороко со словами: – Они решили разорить еще и деревню! – бросился сломя голову вперед по дороге.
Сато и Лин в орочьих штанах стрелой последовали следом за ним.
Котори и монах переглянулись и, не говоря ни слова, бросились вслед за тройкой воинов. Котори последним доставал из ножен свою катану, а монах удобней перехватил свой походный посох.
– Странно, что он так хорошо держится, несмотря на то, что несколько часов назад был явно ранен и прошел пешком всю ночь, – успел подумать Котори, прежде чем совсем другие мысли поглотили его сознание.
За очередным поворотом дороги взору Котори предстало зарево горящей деревни, видневшейся на пределе видимости. После секундной остановки и созерцания открывшегося вида монах и Котори спешно перешли на бег, пытаясь догнать убежавших далеко вперед Мокороко, Лина и Сато.