Территория монастыря Джихаку, что на озере Коро, и его прилегающие окрестности, отданные главой клана Озерной стрекозы в пользование монахам более двухсот лет, назад уже давно слыли местом опасным и загадочным. Практически никого на земли монастыря не пускали, да и никто туда по своему желанию уже давно не заходил. Места эти слыли медвежьим углом. Населены были очень мало. Если кто-то и заходил на земли монастыря Джихаку без полученного разрешения, то его труп, как правило, находили через некоторое время у границ территории монастыря либо не находили вовсе. Что случалось с теми, кого не находили, никто не знал. Об этом лишь перешептывались и строили разные теории и догадки. Лишь делегации высших представителей кланов да члены императорской семьи посещали монастырь время от времени.
Ворота-тории, возле которых оказались четверо воинов, стояли в озере и обозначали начало территории монастыря со стороны озера.
Светящийся золотом туман продолжал скрывать путников, но наговорили и пошумели они за последнее время достаточно много, чтобы достаточно умелый лучник смог отправить пару стрел на звук, и эти стрелы нашли бы свои цели. Более того, звук над водой разносится на намного более дальние расстояния, нежели по земле. Плюс монахи монастыря Джихаку слыли отменными стрелками, как уже было упомянуто выше.
Вокруг простирался все тот же пейзаж, а вернее, его полное отсутствие. Застывшие в полной тишине уже достаточное время и готовые к любому повороту событий люди слегка ослабили внимание: вот уже с минуту-другую ничего не происходило. Ворота-тории все так же возвышались над водой и людьми в лодке в золотисто-белом тумане, словно надсмехаясь тишине, образовавшейся после их появления. Вокруг, разбросанные по озерной глади, цветки лотосов молча радовались молочно-золотому туману. Если бы у них были глаза, они бы щурились от рассеянного золотистого света, покрывавшего и обволакивавшего все вокруг.
– Ну что, мы так и будем тут стоять? – не выдержав, первым спросил Сато?
– Может, пронесло, – ответил Мокороко.
Воины начали потихоньку двигаться в лодке, превратившись из застывших изваяний в плавно движущиеся фигуры, отбрасывающие золотистые тени на молочную гладь озера.
Все взоры были обращены в туман за воротами, чтобы не пропустить ничего, что могло бы спровоцировать неожиданую и скоропостижную смерть, но опасность пришла оттуда, откуда ее никто не ожидал: со стороны озера. Неожиданно вода практически у борта лодки за спинами воинов забурлила и вспенилась и веретенообразное тело, похожее на осклизлого угря, переросшего своих сородичей раз в пятьсот, толщиной с добрую бочку и неприлично большой длины, взвилось в воздух перед лодкой, сбив двоих воинов в синем в воду. Сато и Мокороко успели вовремя увернуться, и пасть, усеянная острыми как бритва зубами, которую едва-едва успели разглядеть, впилась в борт несчастной лодки. Очевидно, посудина, в которой находились до этого воины, не была рассчитана на столь агрессивные боевые действия, и пасть чудища, практически не встретив сопротивления корпуса старой, уже успевшей подгнить древесины, унесла с собой добрую часть борта и днища, после чего оставшимся двум воинам не оставалось больше ничего, кроме как покинуть остатки плавсредства и присоединиться к своим мокрым товарищам по несчастью. Воины спрыгнули в воду к Лину и Котори, которые уже успели вскочить на ноги и активно выплевывали попавшие в рот стебли лотосов вперемешку с тиной и водой. Озеро здесь действительно оказалось небольшой глубины и доходило людям только до середины бедра. По илистому дну можно было идти, но не быстро. После первого неудачного выпада со стороны чудища последовал второй, еще более неудачный, поскольку воины, перегруппировавшись, уже были готовы отразить выпад. Две катаны сверкнули навстречу разинутой пасти, еще двое воинов увернулись. Один попал по чешуе, которой сталь не нанесла никакого видимого повреждения, второй успел зацепить внутреннюю часть пасти, оцарапав рот чудовища.
Котори закричал: – Все отходим к монастырю, это озерный змей! Нам с ним никак не справиться! – и воины начали целенаправленное отступление к берегу. Бежать и показывать спину было нельзя, так как эту спину живо бы превратили в фарш острые как бритва зубы, которыми обладала пасть новоявленного чудища. Тем более что на своей территории это чудище чувствовало себя как рыба в воде, в отличие от людей, неуверенно ступающих по скользкому илу. Работали парами, попарно прикрывая отступление, одна пара стояла наготове и отражала выпады змея, пока вторая успевала отойти на несколько шагов и занять оборонительную позицию. Змей повторял попытки сожрать воинов во всем обмундировании с завидным проворством, и только быстрая реакция спасала жертв кораблекрушения от гибели в зубастой пасти чудовища. После нескольких неудачных попыток с выпрыгиванием змей сменил тактику и начал атаковать, предварительно разогнавшись под водой, нападая с разных сторон. Два выпада окончились удачно для людей, каким-то чудом успевавшим расходиться с пастью озерного змея. Но удача не могла сопутствовать им вечно, и третья попытка окончилась печально для Лина: он истошно завопил, дернулся в воде, но под водой не скрылся. Змей чуть поотстал, унося с собой часть синего доспеха. Четверка еще более проворно заработала ногами и катанами, пытаясь в воде прикрыть острой сталью свое отступление, пока бестия была занята. Через несколько десятков метров озеро стало еще мельче и воины перешли практически на бег, а змей, то ли увлеченный куском доспеха, то ли из-за мелководья, явно начал испытывать проблемы с мотивацией. Вскоре люди благополучно выбрались на берег, оставив за собой утонувшую лодку и раздосадованного неудачной охотой и невкусным доспехом змея, охранять тории на воде. Через несколько ударов сердца со стороны озера послышался его рев, очевидно, раздосадованного своей неуклюжестью. Мечи были покрыты слизью, оставленной от соприкосновения с чешуей чудища, при этом крови на клинках видно не было, видимо, царапины для чудища действительно оказались незначительными, либо их не было вовсе. Перед воинами в толще тумана предстали стены монастыря, и, как ни странно, никто не спешил нашпиговывать их стрелами.
Выбравшись на берег и отдышавшись, воины, не разговаривая, уставились на проступившие из тумана стены монастыря. Внешняя стена была сложена из камня, выкрашенного в белый цвет. За оградой виднелись крыши дацана, разукрашенные в белые и оранжевые цвета. Толщина стены доходила до пяти локтей в ширину и явно была предназначена для ведения длительных осад. В общем, монастырь больше походил на мощную крепость, нежели на святилище.
Воины оглянулись. Лин, единственный пострадавший от атаки чудовища, отделался неглубокими ранами на ноге и полным отсутствием штанов.
– О! ну вот наконец-то я смогу отличить хотя бы одного из вас, – произнес Мокороко.
– Да если бы не мои штаны, ты бы уже давно стал обедом этого озерного змея, – разряжая нервное напряжение, выпалил в ответ Лин.
– Тихо вы! Монастырь под боком, – шепнул Котори.
Странность в отсутствии лучников объяснилась довольно скоро. Подойдя к мощным, окованным железом воротам, распахнутым настежь, воины обнаружили тут же, у ворот, несколько свеженьких трупов. Вперемешку лежали тела монахов в одежде цвета охры и воинов-орков, вооруженных длинными пиками и широкими, длинными, несвойственными слегка искривленной катане, плоскими прямыми мечами.
– Значит, орки все-таки успели добраться до монастыря, – сказал Сато.
– Зачем оркам понадобился этот монастырь? – ответил вопросом на вопрос Лин.
– Нужно проверить монастырь, вдруг там кто-то еще остался, – сказал Мокороко.
– Да ты с ума сошел! – ответил ему Лин. – Видимо, змей вытряс весь разум из твоей головы: монастырь – это запретное место и очень-очень опасное. Лично я не собираюсь помирать из-за человека из клана бабочки.
– Следи за словами, я из стрекозы, а не бабочки!
– А я предлагал прирезать его еще в лодке, – заметил Сато. – Вот теперь придется лезть в монастырь.
– Да ты же несерьезно? – взмолился Лин.
– Лин, ты орешь у стен уже добрых десять минут и до сих пор жив, значит, опасности сейчас монастырь не представляет, – возразил Котори.
Лин, набравший было полную грудь воздуха, чтобы очередной раз возразить, задержал дыхание и, выпучив глаза, показал на вход в монастырь.
Воины резко обернулись.
Навстречу им из ворот выходил пожилой, лысый монах в порванной охряной тунике, в нескольких местах запачканной пятнами запекшейся крови.