Дело было в самом начале лета. Я, усталый, возвращался с охоты на зайцев. Мой Сахарок плёлся позади, такой же уставший, но всегда готовый послужить хозяину.
День стоял жаркий, палящее солнце обжигало, и я решил зайти к знакомому леснику Тимофею, который жил неподалёку, в старенькой избушке. Скоро мы пришли на место.
Возле домика красовался куст облепихи, рядом росла смородина вперемежку с бузиной. Под маленькими окошками лесник насадил георгинов, которые позже будут радовать глаза. Тут же цвела дикая медуница, привлекали к себе внимание пижма и голубоглазые фиалки. Прошлый раз я был у Тимофея год назад, и казалось, ничего не изменилось, как нюх привлёк запах мёда. Неподалёку от избы простиралась поляна, там росло множество цветов и гречихи. Пчёлы жужжали, шмели копошились на траве. В стороне стояли низкие домики-ульи. Неужели Тимофей решил стать пчеловодом?
Полюбовавшись на его угодья, я пошёл к избе. Постучался, послышался голос: «Сейчас, сейчас!», звякнул засов, открылась дверь.
– Здравствуй, здравствуй! – обрадовался он. – С охоты, наверное?
– С охоты, Тимофей!
– Заходи.
Обстановка избы была небогатой, но исконно русской. На белой русской печи лежала тёплая овчинная шуба, служившая одеялом. Возле печи – старые валенки. На бревенчатой стене висело одноствольное ружьё, рыболовные сети. Около окна – стол, на нём самовар в окружении жестяных кружек. Окошечки по обеим сторонам избы пропускали мало света, в доме царили сумерки. На косяке двери висел плащ, на полу сушились подмазанные дёгтем сапоги.
Я сел за стол. Из окна виднелось озерцо, там старик расставил сети. На берегу высились два столба, между ними протянуты верёвки, на которых вялилась рыба. Ещё давно здесь протекал ручей родниковой воды, но из-за землетрясения ключ накрыло камнем, вода стала меньше сочиться, и появилось озерко. В тихие минуты вода здесь ровная, словно зеркало. Тут поселились утки и серые цапли, недавно эти места стали наведывать ходулочники и маленькие плавунчики.
Тимофей сел передо мной. Он был стар. На нём – длинная рубаха, подпоясанная ремешком, кожаный жилет, серые штаны.
– Ты, как я вижу, решил пчеловодом стать? Вон, какую пасеку сделал!
– И пчеловодом, и медоваром. – Ответил лесник.– Решил чай не только с молоком из деревни пить, но и мёдом заедать.
Тут Сахарок подошёл ко мне и свернулся калачиком у ног.
– А мы вот на зайцев ходили… – начал я, показав рукой на свою поклажу. – Удачной охота оказалась!
– Как пса звать? – поинтересовался он.
– Сахарком я его прозвал.
При упоминании этого имени лайка тихо взвизгнула. Тимофей разлил чай, разбавил молоком и достал с полочки баночку мёда.
– Угощайся! Мёд сладкий, понравится.
– Спасибо, Тимофей.
После чаепития лесник решил показать свою пасеку. Мы вышли на поляну, где росли медовые травы. Огненное солнце жестоко палило, в воздухе звенели пчёлы. Осторожно подошли к ульям.
– Сколько пчёл! – воскликнул я, боясь приблизиться. – Настоящая медовая ферма!
– Не бойся, нас они не тронут. – Подбодрил меня старик. – Не бойся!
Едва преодолевая страх, я подошёл к ульям и верно – пчёлы нас не тронули. Тимофей достал из жилета трут, напичканный сухим мхом и травой, подул на него, потряс и показался дымок. Он проник в ульи, пчёлы затихли и быстро заснули. Потушив трут, он достал соты. Налил мёд в баночку, подал мне.
– Бери! Подарок. – Улыбнулся он. Сахарок радостно тявкнул.
Наступил вечер. Я попрощался с Тимофеем, дал ему парочку зайцев. Старик радовался и просил, чтобы чаще наведывался к нему. Сахарок на прощанье потёрся носом с лесником и побежал за мной.