Я проснулся спозаранку. Добрался до стола, слушая сопение. Посмотрел в щель меж створками закрытого окна. Уже рассвело. Вонючей дрянью не пахло. Значит, можно выходить. Оглядываясь на спящих, я выложил на лавку все ценное, оставшись в стартовом наряде. Долго-долго смотрел на сапоги, но потом представил их будущее и все же сунул под стол. Уж раз ребята так на это вкалывали – будет очень неприятно профукать их наследие из-за какой-нибудь нелепой случайности.
Однако жареных кроликов в инвентаре оставил. Вкусно, и на всякий случай.
Соратники спали.
Я осторожно выбрался наружу, притворил за собою дверь. Туман сползал назад в озеро. Свежий воздух отчего-то напомнил детство, когда мы с дачными друзьями выбрались на рыбалку, на утреннюю зорьку. Перед нами раскрывался огромный, неизведанный мир. То, что взрослые видели каждый день, не понимая, какой дар им достался.
Невероятные пространства в три километра до реки. Пустынные дороги и спящие летние дома. Множество птиц, запахов, цветов. Мы были детьми. Мы были на пороге приключения, одни в огромном сонном царстве лета.
На миг я уловил это щемящее ощущение. Вдохнул полной грудью, выбрал направление (всегда манил холм за Бергхеймом) и пошел.
Пока обходил город – понял, что сапоги все-таки нужно было взять нормальные. Разбитая обувь терла под пяткой, поэтому пришлось свернуть с усыпанной камнями и вереском равнины на дорогу. Стащив обувку, я сунул ее в инвентарь и дальше отправился босиком по укатанному телегами тракту.
У холма был, наверное, через полчаса. Поднялся наверх, остановился неподалеку от дома на опушке леса. Во дворе, за забором, возился старик. Кудахтали куры. Из дощатого сарая завопил петух.
– Доброе утро! – крикнул я.
Северянин разогнулся, посмотрел, подслеповато щурясь, но не ответил. Застыл, изучая босоного путника.
– Говорю – здравствуйте!
Он помотал головой и развернулся.
Ларс Увесон
Уровень 1
Это меня не удивило. На рынке первых уровней было в достатке. Интересно, дают ли за них опыт? Отчекрыжить ему голову за такое приветствие?
Я приветливо улыбнулся в спину старика, сплюнул и пошел дальше. Опыт, может, и дают, но репутацию с Бергхеймом точно срезают.
Тени от высоких деревьев скрыли восходящее солнце, и сразу же накатилась прохлада. Дорога шла через лес, звенящий голосами птиц. Шагая по тракту, я наслаждался путешествием, с интересом поглядывая по сторонам. Земля под ногами стала холодной, но уж лучше так, чем опять надевать чертовы сапоги.
Вскоре лес поредел, а дорога нырнула в низину, где обросла пристройками ферм. Низкие дома с покатыми крышами, поросшими травой или укрытыми дерном. Низкие заборы. На стенах некоторых жилищ висели щиты, белые с красным крестом наискось.
В полях работали люди. Некоторое время я озирался, впитывая в себя все более-менее выделяющееся на фоне умиротворения деревенской жизни. Приметил мельницу на холме чуть в сторонке. Лопасти вращались медленно, тяжело. За полями по обе стороны тракта начинался угрюмый лес. Однако справа он сдался под напором людей. У длинного здания на окраине были свалены в кучу бревна. Оттуда слышалось ритмичное жужжание. Лесопилка, должно быть. Все чинно, спокойно. Нигде ничего не горит, а значит не надо никого спасать. Бандиты не атакуют мирных жителей. По тракту не бредут зомби. Тут просто нечего делать. Только жить.
Может, сама цель игры в этом? Найти себя после суетного мегаполиса в цифровом дауншифтинге? Однако у нас под Питером лесов и полей в достатке. Если выбирать – я бы перебрался в реале. Там как-то проще.
Тем более что я почти так и сделал. Несмотря на. Невзирая…
Память кольнула, из глубин души глянула тьма, облизнулась зловонным языком. Душа задрожала от предчувствия. Послышался вой сирен и хруст дворника по битому стеклу. Он становился все громче, громче. Темнота задышала сине-красными огнями.
«Обернись. Обернись!» – шептала память. Я мотнул головой, закашлялся. Прошелся колесом, а затем, дурачась, раскинул руки, сделал сальто и во все горло запел:
– Искренне прошу: смейтесь надо мною! Если это вам поможет! Да, я с виду шут, но в душе король, и никто, как я не мо-ожееееет!
Проходя мимо домов, я старательно улыбался каждому встречному и здоровался. В ответ получал либо односложные ответы, либо недоверчивые взгляды. Один мужик в ответ на мое приветствие воткнул лопату в землю, облокотился на нее и демонстративно сплюнул. Сквозь зубы, струйкой. И глаза-то такие страшные сделал.
Я остановился:
– Ну и что мне это должно сказать?
Он молчал, недобро глядя из-под косматых бровей. Я старательно нахмурился, сплюнул в ответ. Получилось не так лихо, но хотя бы не на рубаху. Крепкие пальцы северянина побелели на черенке лопаты, мужик выпрямился.
– О, я вижу, мы нашли средство для коммуникации! – меня чуть затрясло от злобы. – Качаем взаимодействие внутри команды! Клевушки-воробушки, это прогресс.
– Вали, пока цел, задохлик, – проскрежетал бонд. – Не хочу руки об тебя марать.
– Я тебя не виню. Ты ж гребаная программа с установкой не репутацию. Вся суть твоя – стоять вот так с лопатой и хмуриться, пока я дружелюбие не прокачаю, да? Вот только пойми, мой косматобровый друг, что нейтральная репутация – это не враждебная! Ну, выдави из себя «доброго дня, странник». И тебе легче, и мне хорошо. Давай, попробуй. Губы надо ставить вот так. Д. Д. Чувствуешь? Давай теперь – До! Доб! Доброоогоооо!
Он выдернул лопату из земли, взял ее, как дубину.
– Да ладно, вот так вот и полезешь? Смотри! У меня есть ржавый меч! – я осторожно, чтобы не порезаться, вытащил клинок. – Это будет эпическое сражение дерьма и лопаты!
Наверное, ссориться с неигровым персонажем может только Егорка.
Мужик колебался, сомневался. Из дома выскочила женщина, бросилась к нему, увязая во вскопанной земле.
– Олаф, Олаф! Что ты творишь, Олаф?!
Бонд дернулся, как от зубной боли.
– В дом иди, – рявкнул он.
– Нельзя, Олаф! Нельзя – вдруг это тот самый? Нельзя! – причитала женщина.
– Тот самый? Какой тот самый? – насторожился я.
– Боги сказали, что задохлик принесет конец времен. Боги сказали, что в другом задохлике его спасение. Я думаю, что это точно не он, – гаркнул жене Олаф.
– Откуда тебе знать, дурак? – женщина уже была рядом с мужем, вцепилась в лопату. На меня она не смотрела.
– Боги направят мою руку.
– Локи направит твою руку! Брось лопату, дурак!
Моя злость улетучилась. Что ж… Это многое объясняет. Двое неигровых персонажей пререкались между собой, и я никак не мог понять, как куски программного кода настолько правдиво взаимодействуют друг с другом, что даже неловко было от того, что стал причиной семейной склоки.
Как-то слишком навороченно для игры. Слишком сложно.
Я зашагал по дороге дальше, не оборачиваясь на лютую ссору. И уже выходя из поселка, увидел человека на цепи. У последнего дома. Звякая звеньями, мужчина разбрасывал корм свиньям. Загорелый, худой как смерть. Грязные спутанные волосы закрывали лицо.
– Добрый день! – крикнул я ему, остановившись у забора. Человек замер. Повернулся ко мне.
– Здравствуй, – сказал он.
Свиньи визжали, отталкивая друг друга от кормушки. Мужчина утер лицо ладонью, показав выжженное клеймо на лбу. Звали незнакомца как-то необычно для этих мест.
Райволг
Уровень 1
– Откуда ты? – спросил я. Варианты типа «а не раб ли ты» или «чем занимаешься» отпали сами собой. Но это был первый человек, который не принадлежал к Бергхейму. И… Вдруг это игрок?
– Из Рассветного родом я, – ответил тот. Обернулся на дом. – Из этих ты? Из воскрешающихся?
– Да, – воскрешающиеся лучше задохликов, однозначно. – Встречал?
– Не единожды. У города нашего деревню колдун темный погубил. Пришли воскрешающиеся и убили его.
Йода какой-то.
– А где этот… Рассветный?
– За морем раскинулся, – он погрустнел. – Приход кораблей северных пропустили мы. Врата закрыты стали. Теперь раб.
Райволг тряхнул цепями.
– Давно ты здесь?
– Нет… Купили быстро меня. Выносливый я, – сплюнул он.
Может, это задание? Освободить его надо, и он даст какую-нибудь штуку полезную? Я мялся на дороге:
– Может, помочь тебе чем-нибудь?
– Помочь нельзя мне, – Райволг опустил голову. – Бежать нельзя мне. Раб я.
– Это можно исправить.
– Эй! – окрикнули меня. На крыльцо дома вышла пожилая женщина. – Чего надо?
Райволг сразу вернулся к свиньям.
– Доброго денечка вам! – махнул я хозяйке. Та отмахнулась.
– Почем раб?
– За двадцать золотых отдам! – немедленно отреагировала северянка.
Ах, вот оно как: значит, здороваться не будем, а торговаться станем? Одарив ее натянутой улыбкой, я пошел дальше. На фига мне компьютерный персонаж по цене четырех колечек?
Когда минул полдень – появились сомнения. Новых локаций не открывалось. Ничего интересного для игрока вокруг не было. Дорога петляла в чаще, и кроме пары повозок с жителями Бергхейма, никто мне не встретился. Наверное, стоило уточнить у ребят, куда именно идти, чтобы засчитало новую территорию и дало опыт.
Но самый чистый эксперимент – поставленный на собственной шкуре. Поэтому, когда от основной дороги в чащу нырнула хоженая тропа – я не колебался и повернул направо. Тут уже повозки не катались, но дорожка была набита хорошо, а значит это не просто «отворот не туда».
Лес вокруг сменился, пошли березы, мох сменили травы. Листва превратила тропку в коридор. Через дрожащие от ветерка листья ничего вокруг видно не было. Мелкие березы росли так плотно друг к другу, что становились стеной.
В конце пути я вывалился на огромную поляну, уставленную деревянными идолами.
– Ну, офигеть, – вырвалось у меня.
Вы открыли Священную Рощу.
Вы получаете опыт за исследование территорий.
Прогресс текущего уровня – 94 %
Посреди поляны красовался выложенный из камня алтарь с огромным железным чаном сверху. Над чаном головою вниз висел мертвец.
– Ну, офигеть… – повторил я. Резные лики потемневших от времени деревянных богов смотрели на меня. Рты вымазаны чем-то черным.
Хотя кому я вру. Если на поляне вокруг идолов чан под трупом, то, наверняка, ничего другого, кроме крови, в пищу небожителям не предлагали.
Вот вам и мирные северяне. Вот вам и уютные поселения. Как вчера на ярмарке меня привечали местные жители, так же лихо и самозабвенно они, должно быть, радовались, пока тут кому-то резали горло.
Я попятился, сопровождаемый слепыми глазами идолов. Тут разные боги воплощения нашли. Гневающиеся, смеющиеся, мудрые, вроде бы добрые. Но рот-то у каждого в крови. Не моя религия, не.
Развернувшись, я пошел обратно. Ладно. Ладно, Егорка. Пренебречь, вальсируем. Твоя вылазка все-таки кое-что прояснила. Еще немножко пройду по дороге, а там и возвращаться не грех. Пять процентов получил? Получил. Про задохликов разузнал? Разузнал. Потенциальный квест нашел? Нашел.
На дороге к тракту я столкнулся с мужиком в просторном одеянии. На покрытом белой краской лице чернели обведенные углем глаза. Бритый жрец прошел мимо, даже не глянув в мою сторону. А я весь обмер, прикидывая, как буду его резать, если он сделает хотя бы одно резкое или подозрительное движение. Нервы на пределе.
Что, если они и задохликов так вешают?
Чего это я так прикипел к этому определению, кстати? Надо же себя чуточку больше уважать.
Выбравшись на дорогу, я свернул направо, но в течение часа так ничего нового и не обнаружил. Лес и лес. Впереди виднелись просветы, но время уже поджимало. В путешествии всегда есть минус – дорога обратно. Особенно, когда она пролегает по тому же маршруту.
Я остановился посреди щебета птиц и шума деревьев. Просвет. Ну, обидно будет, если сейчас отверну, а там, через пятнадцать минут ходу, что-то важное. Надо же узнать… Не идти же потом несколько часов просто ради этого? Все же рядом!
Через пятнадцать минут прогулки я дал себе еще пятнадцать. Просветом оказался спуск в низину, где лес превратился в бурелом. Однако дорога шла круто вверх, и там уж точно должно было быть что-то новое.
По прошествии пятнадцати накинул еще десять, ибо опять увидел просвет. Дал себе слово, что на этот раз, если это спуск, то ну все к лешему – возвращаюсь назад. Ноги уже гудели. Устал – давно столько не бродил.
Когда я вышел к озеру, то обомлел.
Вы открыли Великое Озеро
Вы получаете опыт за исследование территорий.
Прогресс текущего уровня – 99 %
Процент! Один процент! Да что ж за издевательство-то?
Дорога шла по левому берегу озера. С воды дул сильный ветер, охлаждая разгоряченное тело. За просторами синели горы. За день не дойти. Как Стас с приятелем добирались тогда до перевала? Водная гладь тянулась на много километров. Противоположный берег казался зыбкой черточкой, будто озеро упиралось прямо в скалы.
На мысу, километрах в шести слева, я разглядел несколько строений. Дорога проходила еще через одно поселение. Совсем небольшое. Наверное, еще пять процентов, но шансы, что в конце концов ночь застанет меня в лесу, когда оттуда выберется то большое и гнилое – были слишком высоки. Можно вспороть себе горло, конечно. И меня точно швырнет обратно на поле. Вряд ли тут много мест возрождения.
Да только организм тряхнуло от одной мысли про смерть. Дышать стало труднее, в висках застучало. Нет, играть с этим я, конечно же, не буду. Судя по последней смерти – запас нервов у тела не бесконечный. Приступы возвращаются. Это меня, конечно, не убьет. Но добровольно вызывать у себя панические атаки – отказываюсь.
Зло ощерившись, я мотнул головой и зашагал обратно в Бергхейм. Завтра буду вторым уровнем. Это точно! А там уже можно и дальше отправиться. Но прежде расспросить Стаса, что еще есть в округе, и собрать весь возможный опыт, раз все так сложно с прокачкой.
Когда небо стало темнеть – я спускался к тому поселению бондов, где сцепился с Олафом. Солнце свалилось за горы. Небо приобрело зловещий оттенок. Дома притихли. Наверное, во всех деревнях с заходом такое происходит, но тревожная чуйка внутри отметила наглухо закрытые ставни на окнах. Видимо, не только мы запирались на ночь от неведомого.
Я уже порядком устал, но постарался хоть как-то ускориться. Ноги болели. Сумерки накатывались стремительно. Где-то завыла собака, и ей ответили собратья.
По телу пробежался холодок.
С холма, куда я направлялся, спускалось два огонька. Дозорные Бергхейма. Карлы с вопросительным уровнем.
– Они идут, – сказал один из них, когда мы поравнялись. – Ты зря выбрался.
Оба держали в руке по факелу, свет блестел в глазах за забралами шлемов.
– Лучше беги, – посоветовал другой.
И воины прошли дальше, спускаясь к поселку. Изумительно. Нет, чтобы предложить помощь страннику. Проявить человеколюбие.
Я перешел на бег. Ну, если так можно было назвать торопливое ковыляние. Взобрался на холм, и вокруг стемнело. Все стихло. Из долины позади несся вой псов.
– Это игра. Это игра, – сказал я себе, вышагивая по дороге. – Игра. Игра.
В лесу что-то хрустнуло. Ой-ой.
Я вытащил меч, вслушиваясь в тишину. Остановился, озираясь. Чаща окружила меня. Дорога едва угадывалась, и по обе стороны от нее что-то шуршало. Что-то двигалось во тьме.
Осторожно сделав первый шаг, с оружием в опущенной руке, я пошел дальше, вглядываясь в окружающий мрак. Всегда любил ужастики, но только когда в собственном доме, с чашкой чая, и зная, где лежит купленный когда-то ствол. Брал незаконно, но, если вдруг что, способ его приобретения окажется самой меньше из возможных проблем.
Но теперь – в черном лесу, в окружении шорохов и далекого тоскливого воя десятка псов – ужасы перестали быть интересным жанром.
В темноте люди становятся совсем крошечными. Мгла заполняет окружающий мир и будто уменьшает каждого, оказавшегося в ней. Можно стать частью мрака, можно раствориться в нем. Но только свет дает тебе ощущение прежних размеров.
И он же в ночи делает тебя одиноким. Так что, будь у меня факел, пользоваться им я бы не стал. Черные деревья стали гигантскими монстрами с картин Бориса Гроха, они наклонялись над дорогой, изучали перепуганного путника и нерешительно тянули к нему колючие лапы.
Лес ожил. Он вскрикивал ночными птицами. Он подрыкивал. Он хрустел валежником под ногами неведомых обитателей.
Небо чуть посветлело – луна выползла на ночную вахту. Чаща стала еще более зловещей.
Я шагал через перелесок, сдерживая дыхание и стараясь не шуметь. Слева и справа среди деревьев кто-то был. Они будто преследовали меня. Сопровождали. Вот сколько раз бывал в лесах, в пору увлечения туризмом, никогда нигде инфернального не боялся. Самый страшный зверь в чащобе – это человечек. Нет людей – нет проблем. А вот тут не так…
Когда лес закончился, я увидел Бергхейм. Над воротами да на сторожевых вышках горели огни. Призрачный свет луны преобразил родные края в какое-то жуткое, потустороннее царство. Вроде бы те же вересково-каменные поля вокруг, но при этом…
Внизу, где-то на полпути к Бергхейму, среди чахлой поросли, застыла черная тварь. Даже отсюда она казалась огромной. Сгорбленная, массивная. Она стояла, замерев, и две длинные, ненормально длинные руки, каждая толщиной в человека, шарили по земле вокруг. Послышалось цоканье по камням. Когти? Даже на таком расстоянии слышно?!
Позади зашуршало. Я обернулся, выставив перед собою меч. Вот влип. Вперед нельзя. Назад – не пойду. Да и, блин, те, кто в лесу скрываются, они ведь и сюда могут выйти.
Тварь в поле оперлась на руки и поползла в мою сторону. Под тушей зашуршали сворачиваемые камни.
Слева был дом того недружелюбного старика. Свен? Флоки? Астрид? Ларс? Ой, да без разницы. Я перемахнул через забор, пробежав по тропке к двери. Окна, конечно, закрыты. Дверь, скорее всего, тоже. Северяне запираются на ночь так же, как и мы.
Черт. Если начну барабанить – точно не откроют, а вот та тварь, как я помнил (если, правда, это именно она) очень чутко реагирует на шум.
От забора послышалось тихое шипение. Еще какая-то зараза остановилась у калитки. Сгусток тьмы, размером с дога. В тишине послышалось, как на хлипкий барьер что-то навалилось.
Проклятый волк
Уровень 5
Из сарая встревоженно закудахтали куры. Точно! Сарай! В пару прыжков я оказался у дощатого строения, сбросил засов, заскочил в вонючее (но теплое) помещение и прикрыл за собою дверь. Гвалт наседок всколыхнулся.
Прижавшись к доскам, я вслушивался в происходящее по ту сторону. Вновь скрипнул забор. Что-то пробежало вдоль дальней стены, снаружи. Свет луны с трудом проникал внутрь.
Вновь лапы по камням.
Цокот той здоровой твари приближался. Если меня не перепугали мои же глаза – размером та должна была быть в два или три таких сарая. То есть снести эту хибару зверю труда не составит.
В дверь с той стороны что-то уткнулось. Доски подались ко мне, хотя я и так висел на ручке, не позволяя хлипкой защите поддаться и открыть ко мне дорогу.
Куры взбесились. Они клокотали, кудахтали, били крыльями. Кто-то из них заехал мне по лицу. Сарай сошел с ума от близости хищника. За шиворот капнуло что-то липкое и теплое. Стиснув зубы, я держал дверь.
Волк по ту сторону заскулил и смылся.
Накатившийся запах гнили перебил вонь куриного помета. Он окутал сарай, вполз сквозь щели со всех сторон. Воздух потеплел от смрада. К горлу подкатил спазм тошноты. Ручка двери резала пальцы, но я тянул ее на себя изо всех сил.
Над сараем что-то прошуршало. По стене стукнуло раз, другой. Пробные удары когтей приближались к моему хлипкому щиту. Куры верещали. Заорали петухи.
В дверь стукнули. От гнилого смрада закружилась голова. Снаружи затрещал проминаемый тяжелым телом забор.
И тут все стихло. Успокоились птицы. Затихло движение вокруг сарая. В тишине лишь долбило в висках сердце. Я облизнул пересохшие губы, старательно вдыхая ртом, чтобы не очуметь от вони.
Тварь по ту сторону завозилась и поползла прочь.
Когда в тошнотворном смраде стал проступать очаровательный аромат куриного помета, я опустил ручку и сполз вдоль косяка на грязный пол. Жуть какая-то. Реальная жуть.
Однако этот Проклятый Волк. Пятый уровень. Неужели мне только что повезло наткнуться на будущий объект для массовых убийств? Втроем мы его наверняка завалим. А это опыт. И наверняка награды какие-нибудь. Может, у него внутри золото валяется. Или двуручный меч. Или комплект миланских доспехов с кондиционером и бонусом к халатности. Это же игра.
Вытянув ноги, я улыбнулся.
А потом, сам не заметив как, уснул.