Более-менее нормально держаться на лыжах Гаю удалось только через несколько дней, и спортивная команда, подгадав под воскресенье, уже после завтрака отправилась в лес. День выдался тихий, морозный и ясный, на чистом небе золотился диск солнца: холодного и чужого, совсем не похожего на раскаленное светило, властвующее на учебном полигоне. Поскрипывая деревянными полозьями по снегу, друзья гуськом потянулись за Руди и Одри, обновлявшими лыжню. Холодный воздух щипал ноздри при каждом вдохе, возвращаясь на выдохе в виде облачков пара.
Гай, неуклюже передвигаясь на лыжах в хвосте процессии, вскидывал то и дело глаза на небо и думал, что, объединив силы, они могли бы уже сейчас заставить солнце сиять ярче и жарить так, что начнут плавиться высокие снежные сугробы вокруг расчищенных дорожек у школы. Можно было растопить снег в лесу, высушить потоки талой воды и идти по-человечески, не прибегая к помощи неудобных, громоздких лыж. Но только это был бы их последний поход по городу солнца. За применение способностей вне учебных классов или полигона нарушителям грозило отчисление. Без разбирательств, без испытательных сроков, без возможности восстановления. Парочку учеников уже отправили домой, в обычный мир, всего лишь за то, что они решили пошутить и привлекли солнечную энергию для розжига углей в мангале. Вроде бы безобидный поступок, дурацкая выходка ребят, захотевших поэкспериментировать и похвастаться, чему уже научились. Но Джульетта была очень жесткой в таких вопросах.
Вначале Гай планировать разрушить и первую странную вещь с помощью солнечного жара, направив в одну точку всю его мощь, способную сжечь даже огнеупорный кирпич, из которого была сложена печь. Но только это было непозволительной роскошью: ведь для успешного завершения их дела требовалось уничтожить еще две. Как рассказал дядя Бэррол, существу, которое выйдет из бреши, требуется войти в последнее магическое здание, чтобы замкнуть круг, после чего города стихий освободятся от гнета обычного мира и магам не придется больше поддерживать баланс сил природы на планете. А кто будет искать и громить еще два здания, если их всех отчислят из школы? Совсем не факт, что и им удастся это сделать, ведь с момента разрушения магической плотины возле школы дождя до обнаружения маяка прошло очень много времени. Возможно, что эту миссию придется продолжать их потомкам. Однако Бэррол говорил, что местонахождение остальных странных вещей можно вычислить. Надо только понять, где именно откроется брешь.
В любом случае, разрушать эту печь ребятам предстояло без привлечения способностей к управлению солнечной энергией, поэтому каждый тащил с собой какой-то инструмент, с помощью которого можно было бы разломать прочную кирпичную кладку. Работа предстояла нелегкая. Это сколько сил надо, чтобы разгромить, раскрошить крепко сложенную постройку? Но все же ломать – не строить, поэтому у приятелей настрой был боевой и оптимистичный. Только здоровяк Пиро всю дорогу ныл и постанывал, потому что волок на своем горбу тяжелую кувалду, длинная рукоять которой торчала из рюкзака. Остальные вооружились молотками и зубилами, найденными в кабинете труда. Кувалда оказалась в единственном экземпляре.
Наконец друзья выехали на небольшое пространство, где находилась заветная печь. Окружив ее, ребята принялись разглядывать постройку, прикидывая, с какой стороны лучше подступиться, чтобы проще было разрушить. На лицах у всех пролегла еле заметная тень сомнения и сожаления: печь действительно была очень красивой, добротной, и от того, что находилась сама по себе посреди леса, казалась волшебно-загадочной.
– А вдруг эта печка самоходная? – вдруг пробормотал Пиро, сбрасывая на землю рюкзак с кувалдой, и друзья с любопытством повернули к нему головы.
– Чего-о? – протянул Руди, озадаченно почесав затылок через красную вязаную шапку.
– Ну, как в русской сказке. Я в детстве читал. Она сама по лесу разъезжала, на ней какой-то ленивый мужик катался. Вдруг ее никто тут не строил, а она просто приехала?
После этих слов даже мрачный и уставший с непривычки Гай скроил улыбку на лице. Остальные же просто принялись хохотать.
– Если бы она могла сама ездить, она бы уже давно отсюда сбежала! – давясь от смеха, проговорил Руди. – Она же слышала, что мы с ней сделать собираемся!
– Хи-хи-хи! – залилась Одри, забыв, что ей еще недавно было очень жалко печь. – Как она сбежит? Тут проход между деревьями узкий, а она толстая!
Отсмеявшись, ребята принялись уже с хозяйским видом разглядывать кирпичную кладку. Утрамбовав полозьями снег вокруг печки, они отстегнули лыжи и наконец взялись за дело.
Сначала ничего не получалось. Кирпичи разваливаться не хотели, цементная прослойка между ними не крошилась. Но через какое-то время друзья приспособились. С помощью молотков и зубил они выдалбливали щели между кирпичами, а затем Пиро со всего маху бил по ослабленной кладке своей кувалдой. По всему лесу разносился многоголосый перестук инструментов. Оставалось надеяться, что до стен школы он не долетал, скрадываясь по пути в снежных завалах. Работа потихоньку спорилась.
Вскоре перчатки у всех были изодраны, верхняя одежда покрылась каменной крошкой, кирпичная пыль окрасила светлую меховую оторочку на капюшоне и манжетах куртки Одри. Утоптанный снег вокруг теперь напоминал грязное оранжевое месиво.
– Ничего, потом в снегу поваляемся, вот и постираем, – пошутил Руди, разглядывая чумазых товарищей, когда они решили сделать передышку. Сбившись кучкой в стороне от того, что раньше было красивой кирпичной печью, они деловито рассматривали результаты своего труда. От былого величия постройки уже не осталось и следа. Теперь печь выглядела уродливым бессмысленным нагромождением кирпичных обломков, сквозь которые проглядывали еще более-менее целые стены.
Пока друзья в порыве азарта махали инструментами, усталость как-то не ощущалась, а теперь нахлынула на всех разом. Вдруг ребята почувствовали, как ломит плечи, начинают ныть руки. А им еще предстоял довольно долгий обратный путь через лес. Одри, запихнув грязные рваные варежки в один карман, дула на замерзшие, саднящие от непривычного труда ладони. Пиро, умаявшись долбить стены кувалдой, жадно хлебал ледяную воду из фляжки.
– Да просто снегу поешь, – не выдержал Руди. – Зачем воду питьевую переводишь?
Пиро даже подумал, не отвесить ли ехидному приятелю подзатыльник, но поленился. Тем временем солнце скрылось, на посеревшее небо наползли снеговые тучи, готовые вот-вот просыпаться ледяным пухом, как старые рваные перины.
– Ребята, надо бы закончить, – простонал Гай, который устал еще после лыжной пробежки по лесу, а теперь совсем вымотался и сник. – Так неохота еще раз сюда приходить.
– А может, этого достаточно? – пожал плечами Ли. – Уже даже не понятно, что это печь.
Гай задумался. Дядя рассказывал, что на месте разрушенных в школе дождя построек оставались либо доски, либо груды кирпичей. Не обязательно было стирать их в порошок. Но все же здесь еще виднелись фрагменты цельной кладки. Однако от одной мысли, что сейчас снова придется, нагнувшись над кирпичными останками, стоять и стучать молотком по зубилу, у Гая потемнело в глазах.
– Давайте так, – предложил он. – На сегодня закончим. Вижу, все устали. Не ожидал я, что она такая огромная окажется. Да и мы работали руками! В школе дождя-то им стихия помогала, и никто ничего не запрещал. Тем более там не ученики действовали. Отчислять при всем желании было бы некого.
Послышались вздохи облегчения. Все очень боялись, что Гай упрется и скажет продолжать. С неба неторопливо западали первые снежинки: крупные и пушистые. Они кружились в воздухе, усаживались на шапки и куртки и через несколько секунд таяли. С приходом снега на улице слегка потеплело.
– Поехали домой. Будем наблюдать за изменениями. Если мы все сделали правильно, то скоро это почувствуем!
– Отличная идея, – сказала Одри. – А то мне уже хочется выкопать в каком-нибудь сугробе ямку, свернуться там калачиком и заснуть.
– В последний раз, – тихонечко пробормотал Руди, ухмыляясь.
– Поддерживаю! – объявил Пиро. – Если ничего не произойдет – вернемся и доломаем.
Повеселев, что на сегодня «демонтажные работы» закончены, ребята принялись цеплять на ноги лыжи, которые постепенно уже заносило снегом. Чтобы не привлекать внимание своим внешним видом, было решено и впрямь перед выходом из леса поваляться в сугробе, оставив в нем кирпичную пыль, а затем дождаться начала обеда и только тогда вернуться в спальню и быстро развесить в сушилке мокрую верхнюю одежду.
* * *
Гай, спустившись с третьего этажа, пересекал вестибюль жилого отсека по направлению к противоположной лестнице, когда робкий оклик Насти заставил его остановиться.
– Гай, подожди!
Он закатил глаза, потом нацепил на лицо вежливую улыбку и повернулся к девушке. Ему не терпелось попасть в каминный зал, чтобы обсудить с друзьями результаты сегодняшней вылазки, и маленькая задержка в виде Насти его раздосадовала. Гай и так опаздывал, все остальные уже собрались в их тайном месте. А он после ужина заглянул зачем-то вечером в сушилку и увидел, что его куртка валяется на полу. Одежда оказалась совершенно непросохшей, видимо, упала почти сразу. Он долго возился, пристраивая ее «поудобнее» в самое теплое место, чтобы наверняка высохла до утра: не в мокрой же идти на полигон. Друзья, не дождавшись, отправились в каминный зал без Гая.
– Привет, Нэсти, – довольно холодно ответил он, разглядывая фигурку, облаченную в голубой лыжный костюм. Из-под белой вязаной шапки выбивались русые завитушки волос.
– Ты чего тут делаешь? – спросила Настя, и пока Гай придумывал логичный ответ, что он делает раздетый на выходе из здания, она снова заговорила: – Может, сходишь со мной на горку? Там уже елку поставили! Красота неописуемая! Так сказочно!
В вестибюле сейчас царил хаос приготовления к празднику. Полы были завалены коробками разных размеров, рядом криво лежала огромная стремянка: здесь тоже собирались наряжать елку. Еще одну уже установили во внутреннем дворе напротив старинного дуба. Оба дерева опутывала частая сетка светящихся гирлянд, их было хорошо видно сквозь прозрачные двери выхода. Гай окинул разбросанные коробки быстрым взглядом и покачал головой, нетерпеливо посматривая в сторону лестницы.
– Нет, ты же знаешь, я не любитель этих зимних развлечений. И вообще всего зимнего.
– Но мы же с тобой недавно гуляли! – возразила Настя. – Гуляли по зимнему лесу.
– Ну так, прошлись. Но где я и где горка? – Он усмехнулся, а Настя нахмурила брови.
– Однако я видела тебя на лыжах, – с обидой заметила она, и Гай нервно сжал губы, на скулах заходили желваки. Интересно, что она могла видеть? – Да-да, и не отнекивайся. Ты ходил на лыжах! Или ты это… перед девочкой? Перед девочкой выпендривался?
На лице Насти вспыхнул румянец, и глаза сделались несчастными от ужасной догадки.
– Перед какой девочкой? – искренне удивился Гай и часто заморгал, но, увидев шанс отвязаться таким образом от приставучей подружки, вдруг хмыкнул и слегка приосанился. – Ну ладно, раскусила. Покрасовался немного кое перед кем. Но это одноразовая акция, больше я на лыжи не встану и на горку не пойду.
– Понятно. Перед этой вашей Акулой выделывался, – упавшим голосом пробормотала Настя, и Гай едва расслышал последние слова. Расстроенная девушка покивала каким-то своим мыслям и, больше ничего не говоря, пошла к выходу на улицу. Гай с облегчением вздохнул и быстрым шагом рванул к лестнице. Они с друзьями в последнее время часто ходили такими странными путями – сначала вниз, потом снова наверх. Путали следы. Но сейчас Гай подумал, что это большая глупость. Лучше пройти спокойно по коридору своего этажа и спуститься на второй, чем шататься по вестибюлю, где каждый может увидеть и остановить праздным вопросом.
* * *
– Ну, ты где ходишь? – спросил Пиро, когда Гай наконец, оглядываясь, шагнул в каминный зал. Вся команда уже была в сборе, но ребята не расселись, как обычно, на диване у огня, а бродили по комнате, словно к чему-то прислушиваясь. Ли и Пиро будто что-то искали, а Руди так вообще водил руками над головой, как экстрасенс-шарлатан во время прилюдного сеанса. И только Одри молча стояла, опершись на спинку дивана, и угрюмо смотрела в пол.
– Ну как, есть что-то? – не отвечая ему, поинтересовался Гай. – Чувствуется? Руди, ты что-то ощущаешь?
Руди, опустив наконец руки, замотал рыжей головой.
– Все как обычно, – бормотнул он.
– Да он и у печки ничего не чувствовал, – бросила Одри, поднимая глаза, и все повернулись к ней.
– Эй, я ее нашел, ты не забывай! – возмутился Руди. – Она только мне открылась, потому что я хранитель. А кто тебе сказал, что я что-то чувствовать должен?
Одри пожала плечами. Гай прошел к камину и плюхнулся в кресло, с наслаждением вытянув ноги. Все тело ломило после сегодняшней работы в лесу. Поясница ныла, потому что приходилось стоять, согнувшись в три погибели.
– А когда вообще должно заработать? – спросил Пиро. – Может, просто рано еще?
– Так я тоже думаю, что рано, – отозвался Ли, продолжая обходить комнату. – Мы только сегодня днем ее развалили, надо же немного подождать.
– А ты руками-то зачем махал? – вдруг ухмыльнулся Гай, обращаясь к Руди. Тот смутился.
– Ну, вон они говорят, что, раз хранитель, должен что-то чувствовать. Я пытался отловить вибрации негативные.
Вся команда приглушенно захихикала. Гай вдруг резко подскочил и прошелся по залу.
– Думаете, что это все-таки здесь? Здесь должна брешь открыться?
Он изучающим взглядом медленно обвел всю комнату, поднял глаза к потолку, рассматривая изящную, но уже не очень чистую лепнину, словно пытался вычислить, в каком из мест каминного зала должна появиться та самая расщелина, сдерживаемая когда-то лесной печью.
– А где еще? – удивился Руди и, снова задрав руки, принялся производить ими странные пассы. Пиро зажал ладонью рот, чтобы нечаянно громко не заржать.
– Мне кажется, мы просто сами настроились на то, что все должно начаться здесь, – задумчиво проговорил Гай, продолжая обследовать глазами стены. Затем подошел к камину, погладил теплые кирпичи облицовки и уставился на угли, по которым пробегали оранжевые всполохи. – Это место действительно странное. Знаете, как аномальная зона. Не зря сюда никто не ходит. Мне стыдно признаться, но я сам испытываю тревогу, находясь здесь.
Ребята испуганно переглянулись. Все чувствовали то же самое, но не ожидали, что даже Гай готов открыть свой иррациональный страх.
– Но так было и раньше. В зале всегда витает этот потусторонний холод, от которого не спасает жар камина. Словно кто-то наблюдает за нами ледяным взглядом. – Он поежился от своих же слов и, торопливо подкинув несколько поленьев в огонь, перемешал их с раскаленными углями. Из камина выбилось облако серого пепла, запахло копотью. – Может, это никак не связано и брешь откроется вовсе не тут?
– А вдруг она уже открыта? – Руди, прекратив свои шаманские пляски, округлил глаза и таинственно зашептал: – Может, мы уже вторую вещь нашли? Поэтому отсюда и фонит зловещим негативом?
– Так не говорят – «зловещий негатив», это как масло масляное, – фыркнул Пиро. Он уже закончил свои поиски и развалился на кресле, задрав ногу на ногу.
– Ну я же не сказал «негативный негатив» или «зло зловещее»! – огрызнулся Руди, поворачиваясь к оппоненту. – И ты вообще не по делу. Мы сейчас о том, что брешь может быть уже давно открыта!
– Нет, не может, – устало сказал Гай. Он так и стоял у камина. Его до сих пор пробирал озноб, и он вертел ладонями прямо над самым пламенем, почти обжигаясь, но никак не мог согреться. – Если бы брешь была открыта, то здесь бы вовсю уже круглый год палило солнце. Даже если этот процесс не сразу запускается. Мы же тут не первый год все-таки, и в этой комнате всегда ощущаем тревогу. Но с неба все равно валит этот идиотский снег.
– А мне нравится снег, – вклинилась в разговор Одри, и Гай резко дернул головой. Ему вдруг некстати вспомнились слова Нэсти о том, что он выделывался перед Акулой, и он вдруг испугался: а что, если так и есть? Ему вообще не обязательно было тащиться к этой печи через весь лес, без него прекрасно бы справились. А он зачем-то еще тренировался, учился стоять на этих дурацких лыжах и махать этими дурацкими палками.
«Да что за глупости?» – одернул он сам себя, но в голову тут же полезли воспоминания о легкой досаде, с которой он каждый раз провожал в лес Одри с Руди, с завистью глядя на их удаляющиеся спины. Точнее, на спину Руди, которому долгое время предстояло находиться с Акулой один на один.
«Боже, да что за ерунда, в конце концов!» – он вдруг даже негромко засмеялся, и товарищи в полном удивлении воззрились на него. С чего бы это вдруг у Гая такие резкие перепады настроения? То про зловещий холод вещает, то хихикает. А не открылась ли и впрямь брешь? Ведь, по слухам, в школе дождя все как раз часто начиналось с сумасшествия!
– Ты чего? – на всякий случай осторожно спросил Ли.
– Да так, обстановку решил разрядить, – отвертелся Гай и, потирая ладони, наконец отошел от камина и вдруг, разозлившись на свои же недавние мысли, ядовито произнес: – А ты, Акула, раз такой любитель снега и зимы, может быть, зря вообще сюда затесалась? Не засланный ли ты казачок?
Ребята даже опешили от его неожиданного злого тона и слов, а Одри, вначале совершенно растерявшись, быстро взяла себя в руки, подбоченилась и в том же тоне едко парировала:
– Конечно. Я даже специально помогала вам печь разрушать, чтобы подставить. Слышишь шаги? Это за тобой идут. Упрячут сейчас на место дяди.
Назревавшую склоку прервал здоровяк Пиро, тут же вскочивший из своего кресла и вставший посреди комнаты, возвышаясь над всеми на целую голову.
– Так, ребята, вы чего творите-то? Сегодня все очень устали, может, просто разойдемся? – примирительным тоном заговорил он. – Мы так долго этого момента ждали, что, конечно, все взбудоражены! Ну и подумаешь, что нравится Акуле снег. Это же не значит, что она предатель какой-то, наоборот, она честно сказала. С чего ты, Гай, вообще завелся?
А Гай уже и сам не рад был своей несдержанности и мысленно костерил себя на чем свет стоит. А все из-за этой Нэсти и ее глупых предположений, что ему нравится Акула. А теперь ему и самому так кажется. Или не кажется?
Гай внимательно взглянул на Одри, сверлившую его исподлобья злыми серыми льдинками, отчего она почему-то казалась еще симпатичнее, чем обычно, и заставил себя сделать дружелюбный жест.
– Не думал, что ты такой дипломат, Пиро! – с улыбкой сказал Гай, разводя руками. – Действительно, и устали все, и задергались. Да и я, видимо, перемерз сегодня. И веду себя как отмороженный. Ты прости, Акул, ладно? Я не со зла. Ну просто мне кажется, раз мы так боремся с этим нашествием ненавистных сезонов, то все должны не любить снег, как и я.
– У нас другие цели, – буркнула Одри, понемногу оттаивая. – Мы же не хотим людям прислуживать, вроде в этом наша главная проблема?
– Ты права. – Гай изо всех сил старался, чтобы скандал сошел на нет. Это он, конечно, все затеял, и вся информация к ним поступает через его дядю. Но в последние дни он ведет себя как нервная истеричка, а не предводитель бунтарей. То снег ему холодный, то предатели везде мерещатся. А еще он кожей почувствовал, как напряглись ребята, когда он повысил на девушку голос. Хорошо, что Пиро оказался таким миротворцем. – А вообще, я вот о чем подумал. Мы, конечно, можем сразу начать искать, где открылась брешь. Но есть смысл немного подождать. Вдруг вскоре изменится что-то в погоде? Тогда мы будем точно уверены, что подействовало. А если нет – сходим и добьем эту печь!
Его разумные доводы вместо недавней торопливости и нетерпимости возымели действие, и друзья быстро успокоились и согласились подождать. Только Руди пробурчал, что он как хранитель должен быть начеку и продолжит искать. Никто не возражал.
* * *
Оставалось еще довольно много времени до отбоя, но Одри и ребята потянулись к своим спальням. Дневные «работы по камню» давали о себе знать. Болели руки от непривычного махания инструментами, тянуло мышцы после долгого нахождения в неудобной позе и быстрой пробежки через весь лес на лыжах туда и обратно. Днем усталость и боль в теле еще не ощущалась, но к вечеру друзья напоминали себе кучку ноющих разваливающихся старичков. Вечно мерзнущий Гай шмыгал носом, и чихал, и очень переживал, что завтра разболеется и не сможет пойти на полигон. Для него эти занятия стали настоящей отдушиной среди вечной мерзлоты, а проводили их нечасто, и пропустить даже один день было очень обидно.
«Даже больной пойду, – решил Гай, вкручиваясь в теплое одеяло, как в кокон, с головой, когда все стали укладываться. – Солнце меня вылечит. А лазарет тут никакой не поможет».
Привыкший обычно засыпать не сразу, успевая подумать обо всех дневных событиях и будущих планах, Гай в этот раз отключился почти моментально и забылся в нервном, горячечном сне. Видимо, непривычное длительное нахождение на морозном воздухе не прошло даром. Ли, Пиро и Руди, чьи кровати стояли рядом, еще какое-то время пошушукались, обсуждая бурные события сегодняшнего дня, и тоже заснули.
Не спалось только Одри. Она долго ворочалась под одеялом, то высовывая из-под него ноги, то пряча обратно, потому что ее бросало то в жар, то в холод. Сон бродил поблизости, но не подходил вплотную. Дразнил и дергал за ниточки. Не давал ни сосредоточиться на каких-то мыслях, ни провалиться в глубины дремы. Измучившись от бессонницы, Одри приподнялась на кровати и уселась по-турецки, нахлобучив на себя одеяло. Она прислушалась. В комнате раздавалось лишь мерное сопение и изредка чей-то тихий храп. Девушка заученным жестом сунула руку под матрас и нащупала там заветный конверт. Налюбовавшись на карандашный набросок красивого мужского лица, она спрятала его, укуталась и неожиданно быстро заснула.