Купив кофе, я уселся за дальний столик и уткнулся в телефон, изучая историю компании этого прощелыги. Иначе я его называть не хотел.
Так я и не смог понять, откуда он взялся. Сам «Смарт-тех» существовал более десяти лет, но руководил им другой человек, Артём Завидов.
И что меня очень удивило, так это старый заголовок на новостном портале: «Поиски пропавшего без вести бизнесмена Артёма Завидова продолжаются».
Два года назад. Затем – назначение Фролова на пост генерального директора. Пальцы ритмично барабанили по столу, помогая мыслям и догадкам упорядочиться.
Я отхлебнул уже остывший кофе и повернулся к окну, вслушиваясь в беседу за соседним столиком. Мать и сын, уже взрослый, с животом и вторым подбородком. Они живо обсуждали его участие в конкурсе молодых учёных. Я невольно увлёкся их разговором и слегка улыбнулся, слушая, как мать хвалит сына, вбивая в него уверенность и тягу к победе.
С улицы на меня уставился парень в модной футболке, джинсах и ярких кроссовках. Типичный представитель молодёжи. Его лица я разглядеть не мог: он натянул кепку и слегка опустил голову, продолжая выпускать кольца дыма. Но что-то в нём меня насторожило.
Парень докурил, растоптал окурок об асфальт, и его рот изогнулся в кривой улыбке, предназначенной мне. В кафе хлопнула дверь, ведущая на кухню, заставляя отвлечься и повернуться на этот шум. Парень за окном исчез.
Мысль о том, что я знаю, кто он, судорожно билась внутри.
На улице моросил дождь. Противный, мелкий. Серое небо опустилось и давило на плечи. Хотелось вернуться домой, улечься на диван и смотреть какой-нибудь фильм, избавиться от всего шума, что творился внутри. Но соблазн разобраться с историей Майи оказался сильнее. В памяти снова появилось лицо и рука, сжимающая букет. А следом её воспоминание, где та же рука сжимает простыни от страха.
Я провёл ладонью по лицу, стирая картинки со своих глаз, и снова спустился в метро.
А сколько я сам себя помню?
Попал в больницу я в конце лета с диагнозами амнезия и дезориентация. Прошло два года.
Примерно тогда же исчез Завидов и появился Фролов. Интересно получается.
Осознание того, что вся эта история закрутилась в одно время, вызывало покалывание на задней стороне шеи. Что-то внутри крутилось, пыхтело, но никак не поднималось на поверхность.
И стоя напротив выхода из вагона, я всматривался в темноту туннеля. Вспышка, мимолётное видение, я даже не уверен, что это было по-настоящему. Белые, с серебряным отливом, волосы лежали на моих плечах, опускаясь чуть ниже. Я провёл рукой по короткой стрижке, убеждая сам себя, что мне почудилось.
Офис Фролова располагался на сорок втором этаже золотой башни, странно, что не на самом верхнем, семьдесят пятом. Или и это временно?
За стойкой ресепшен сидели две юные девушки, быстро стуча длинными ногтями по клавиатуре.
– Добро пожаловать! В какую организацию? Пропуск заказан? Ваш паспорт, пожалуйста. Как пройти, знаете? – засыпала меня вопросами девушка.
Едва успевая отвечать, подстраиваясь под её стремительный темп, я кивал головой.
Цоканье ногтей прекратилось, она вручила мне пропуск в мир Фролова и напрочь выбросила меня из своего поля зрения, заваливая вопросами следующего гостя.
Серые лифты и серые лица людей, спешащих подняться в свои офисы. Всё это засосало меня внутрь и поднимало наверх. А перед глазами стояли воспоминания Майи и её тревожный взгляд на двери кабины.
На рекламном экране крутился ролик об инновационных разработках «Смарт-теха» – собственной системы умного дома.
Со вздохом облегчения я вышел на сорок втором этаже, дождался пока двери закроются, лифт тронется вверх, и подошёл к двери офиса.
– Добрый день, – протягивала руку спешащая ко мне девушка. – Драган, верно? Я Екатерина, мы общались с вами по телефону.
Она повела меня по офису, рассказывая о недавнем ремонте и о том, как они меняют концепцию организации.
– Мы отказались от строгого офиса и создали пространство, куда хочется приходить! Наш офис дышит, он живой – посмотрите сколько зелени и света! – восторженно вещала Екатерина. – Офис разделён на несколько зон: опенспейс, переговорки, ретрит-зона, а вон там – кабинет руководителя.
Коридор перед мощными дверями был тёмный и пустой. Единственное место в офисе, где сохранилась тьма.
– Где мы встретимся с Дмитрием? – спросил я, не сводя глаз с дверей его кабинета.
– У нас чудесная зона для встреч и отдыха, которая располагает к долгому и непринуждённому общению. Наша компания придерживается принципов открытости.
Екатерина привела меня к расхваленной ретрит-зоне.
Я по-настоящему удивился! Полноценная лесная поляна в офисе! Камни, деревья, мох и огромное количество зелени. Кресла и диваны, в которые захотелось сразу же упасть и проваляться целый день, приставка и даже настольный хоккей. Теперь я понял смысл этого названия.
Да, довольно необычный дизайн, в который явно вложено не мало средств великого Фролова.
– Присаживайтесь, Дмитрий скоро подойдёт к вам.
Екатерина с гордостью указала на стену, отделанную деревянным панно:
– Ручная работа!
И скрылась за ней, оставив меня одного.
Сама, что ли, выкладывала, раз так восторгается?
В тишине этой зоны, словно сквозь шелест листвы, я услышал голос.
– Здесь, я здесь, – прозвучало где-то совсем рядом, и сердце громко било в барабан, помогая отыскать просящего.
Я вертел головой, искал, откуда слышится шёпот. В углублении зелёной стены стояла керамическая фигурка какого-то божества. От неё исходило тепло и слышалось биение спрятанного в ней сердца, которое отзывалось во мне.
Воспоминание. В офисе этого мудака, да ещё и на таком месте.
Я проворно сорвал перчатку и, не раздумывая, опустил ладонь на фигурку.
Меня не заботил страх, что в этом божке может быть спрятано нечто плохое и злобное.
Я надеялся на то, что в его присутствии в этом офисе есть смысл. И даже не думал, как странно выгляжу в этот момент.
Я не прогадал. Меня заволокли яркие картинки, безумно быстрые, кричащие. Тот, кто остался в этой фигурке, испытывал большие страдания. И все они проникали сейчас в меня.
Я видел, как руки тянутся к маленькой белокурой девочке, а она, весело смеясь, бежит прочь. И вот она выросла. Какая же она красивая! Настоящая принцесса. Майя поворачивается ко мне и дарит самую прекрасную и нежную улыбку. Она счастлива, я вижу это. Дочь обнимает меня, прижимается и шепчет:
– Спасибо за этот чудесный праздник! Мне всё так нравится!
– Майя, главное, чтобы вы были счастливы не только в этот день, но и в каждый последующий, – говорил вслух я.
Её глаза светятся. И смущённо поглядывают на жениха.
Дмитрий. Я не рад этому союзу. Не такого мужа я мечтал увидеть рядом с дочкой, но у меня не было выбора. Он лишил меня возможности сделать его. И если снаружи я улыбался и поздравлял дочь, то внутри сходил с ума и кричал от боли и страха. За неё и всех нас. Он забрал нашу Майю, а я никак не могу помешать ему.
Что он сделал со всеми нами? Как мы могли поверить в его лживые речи и обещания?!
И вот он уводит её из ресторана. Наша малышка сминает платье, волнуясь и даже не представляя, какое чудовище держит за руку.
Картинка сменилась, показывая испуганное лицо Майи и кровоподтёки на тонкой шее.
Её голубые глаза метались от мужа к нам с женой. Но она старалась смотреть сквозь нас, боялась не совладать с собой. Он уже запугал её и сломил. Я не двигался и глупо улыбался, глядя на неё. А внутри бушевал шторм.
Я стал заложником собственного тела и разума, скованный по рукам и ногам. Наблюдатель, не более.
Комната пошла рябью, и мы оказались на парковке.
– Ты мне надоел уже своей кислой рожей! – шипит мне в лицо Дмитрий, схватив за воротник.
Майя не видит нас, она общается с матерью, такой же узницей, как и я.
Радует одно: сделать дочь своей марионеткой он не может. Почему – похоже, сам не понимает. Но сломать её иначе он уже смог, я вижу это по глазам.
Нас снова перебросило, парковка возле дома сменилась большим кабинетом Григория Мерцалова. Сдержанным, как и он сам. И нарушал это спокойствие и уравновешенность зять, с безумным чёрным взглядом.
– Подписывай документы, – цедил он сквозь сомкнутые губы. – А пока твоя рука покорно выполняет приказ, слушай, что я приготовил для твоей дочурки на эту ночь.
Воспоминания отца Майи покрылись льдом, разум заливал грозовой дождь, который поднимался от душевной боли. То, что выплёвывал из себя Фролов, было настолько унизительно и безумно, что я еле сдерживался, чтобы не закричать. Там, снаружи, в офисе ублюдка. Холод проник и в меня, сотрясая мелкой дрожью.
Три месяца она провела рядом с этим чудовищем. Неужели она терпела такие издевательства?
– А теперь иди в свою машину. Поведёшь сам, без водителя. А на трассе, как увидишь фуру – бросайся под неё. И сбудется твоё желание – больше мы не увидимся. А доченьку твою я обязательно пожалею, помогу справиться с горем от утраты папочки!
Его безумный смех отдавался эхом в моём разуме.
Я рвал, кусал и топтал то, что сдерживало меня, всю тёмную силу, которой он опутал моё сознание.
Фролов схватил документы о передаче доли в холдинге и с удовлетворением разглядывал мои подписи на каждом листе. И в этот момент я смог вырваться, хоть на долю секунды, но смог! Я схватил первое, что попало под руку – керамическую статуэтку Одина, подаренную мне подчинёнными, – и кинул ему в лицо.
Он перехватил её в полёте, поймал рукой, как мячик.
– Думал, я не услышу твои мысли? Ты кричишь и плачешь, но ты слабак, все твои усилия впустую, – Дмитрий отшвырнул фигурку на пол, и она покатилась по мягкому ковру.
Могущественный скандинавский бог смотрел на меня то ли с осуждением, то ли с сочувствием. Но помочь мне он не мог.
Я открыл глаза, возвращаясь в реальность, в офис. И ощущал лёгкий ветер – частичка отца Майи покидала этот мир, передав свои воспоминания.
И снова их было несколько! Поразительно!
– Помоги ей, – услышал я голос отца Майи в последний раз.