Я буквально прилипла к стене, вытянулась как струна и попыталась утихомирить бешеное биение сердца. Казалось, что его стук слышен даже в коридоре. Входная дверь распахнулась. По голосам я поняла, что в квартиру вошли мужчины, которые были, по всей видимости, сильно раздражены.
– Эй, Степаныч, ты почему гостей не встречаешь?! Тебе что, времени не хватило вдоволь покувыркаться?! Мы, как идиоты, твоего звонка ждём, а ты, видно, нас морочить вздумал! – крикнул один.
– Что за вонь? – спросил другой. – Сдох, что ли, кто? Эй, Степаныч, ты что, облажался, что ли?
– Воняет-то как, кошмар какой-то!
Боясь пошевелиться, я замерла ни жива ни мертва, решив, что как только гости зайдут в комнату Мышкина, пулей вылететь на лестничную клетку. Но видно, судьба решила добить меня окончательно, раз обстоятельства начали складываться против меня, то и она решила не оставить мне ни малейшего шанса на удачу или везение.
– Закрой дверь на всякий случай, – донёсся до меня мужской голос.
– Я и так её закрыл.
– На ключ запри.
– Ты думаешь, надо?
– А что тут думать?
– Как скажешь.
– Слышишь, в квартире тишина. Скорее всего, Степаныч хорошенько принял на грудь, накувыркался со своей новой дамой сердца и завалился спать. Сейчас мы зайдём, телка проснётся, нас увидит, перепугается, заорёт и постарается улизнуть. А это не входит в наши планы. Мы на неё большие надежды возлагаем.
– Ты прав. Девка сто пудов кинется к выходу.
Итак, дверь заперта… Я вновь вжалась в стену и ощутила, как от полнейшего бессилия и отчаяния по моим щекам потекли слёзы. Шанс на побег испарился за считанные секунды. Единственное, что мне оставалось, – прятаться за дверью до тех пор, пока они меня не найдут. А дальше… Я и подумать боялась, что будет после того, как меня обнаружат – Господи, помоги!
Я прижалась глазом к дверной щели, чтобы рассмотреть вошедших, и вздрогнула, увидев, что внешность одного мне хорошо знакома. Это был тот самый молодой человек, племянница которого якобы не поступила в институт.
– Одуреть!
– Что случилось?
– Да ты только посмотри, что тут творится!!!
– Степаныч, ты жив?! Степаныч!
– Замочили Степаныча…
– Смотри, плётка валяется.
– Видимо, он стал деваху бить, а она жахнула его статуэткой по башке. Степаныч мгновенно коньки откинул.
– Вот тебе и провинциальная дурочка. Степаныча-то прикончила. Кстати, по-видимому, это случилось совсем недавно. Матвей, а ты её хорошо запомнил?
– Ты имеешь в виду девку, которую сегодня Степаныч в институте клеил?
– Ту самую. А кого же ещё?
– Как сейчас перед глазами стоит.
– Это хорошо, что ты её отчетливо помнишь.
– Худая такая, высокая. Она Степанычу до последнего не верила. Уж слишком осторожна. Степаныч её долго обрабатывал. Я устал за этой картинкой наблюдать. Там столько девок стояло, одна краше другой, а Степаныч именно к этой привязался и с ней время терял. А она упёрлась, и всё тут. Я тогда не выдержал и применил отработанную схему: изобразил дядю, озабоченного судьбой своей не поступившей в институт племянницы. Девица ресницами захлопала и ожила. Заглотила приманку за считанные секунды. Я отошёл, а она за Степанычем как привязанная побежала. В глаза ему преданно смотрела, сразу стало понятно – девка готова. Она за ним и в огонь, и в воду, и хоть на край света. Блин, кто бы мог подумать, что такое тут может произойти. Если бы я знал, что эта девица на убийство способна…
– Матвей, а ведь это твоё упущение.
– С каких это щей?
– Конечно, твоё. Ты же ответственный. Распустил Степаныча. Его дело – девок клеить и сюда приводить. Они должны тут сидеть и дожидаться нашего прихода. А ты ему разрешил их трахать.
– Хотел как лучше. Всё-таки он человек уважаемый, с зоны откинулся. Соскучился, бедолага, по бабам, по ласке…
– Ага, по ласке… Он всегда был с отклонениями, девок начал, как в цирке, плёткой гонять! Девки битые были.
– Да я ему пытался мозги вправить. Клялся, что это было в последний раз.
– Да что стоят его клятвы?! Они гроша ломаного не стоят.
– Он жаловался, что по-хорошему ему не дают.
– Оно и понятно. Кто такому козлу просто так даст? Ему надо было девок клеить и в квартиру затаскивать, а он, видишь ли, решил ещё и на дармовщинку развлечься. Сидел бы тихо, был бы живой…
– Теперь-то что говорить? Девка его шлёпнула и сбежала. А мне вот всегда не нравилось, что он девок в институте клеит. Всё-таки рискованное предприятие – посторонний человек сразу привлекает к себе внимание.
– Да не вали ты с больной головы на здоровую. Я свою работу всегда нормально выполнял. Я всё продумал. Степаныч вообще не вызывал никаких подозрений, да и одет он был вполне прилично. В институте толпы студентов, абитуриенты, их родители, и ещё масса всякого разного люда толчётся. Степаныч вид имел основательный, вызывал доверие. Он лапшу на уши вешал, девки и велись на его сказки. Каждая хочет быть кинозвездой или примой театральной. Да где ещё таких дур набитых отыскать, если не в театральном институте?
– На вокзале работать безопаснее.
– Ты думаешь? Там постоянно нас менты пасут. На вокзале суета, а театральный институт – место, располагающее к доверию. Да и что об этом сейчас говорить? Уже поздно. Спорить бессмысленно. Степаныча нет, схема нарушена. И всё из-за того, что ты дал этому идиоту слишком много воли. Надо сейчас эту девку искать, теперь она от нас не отвертится. Где её найти?
– Я её по фотографии узнаю.
– А где ты фотографию возьмёшь?
– Она документы перед поступлением в приёмную комиссию сдала. В анкете есть фотография, адрес домашний, и, возможно, тот, по которому она на данный момент остановилась.
– Да после того как нашего орла грохнула, она вряд ли в Москве останется. Уже, наверное, от страха в свою деревню свалила.
– Вот там мы её и найдём. Только вот что с ней делать?
– Посмотрим, но за Степаныча она должна ответить. Думаю, что не стоит её пока сдавать ментам. Это мы всегда успеем. Она ещё пригодится. Выжмем её по полной. Думали, пустить красотку на поток, но после того как она такое учудила, её будет ожидать другая участь. Матвей, а как ты получишь её анкету?
– Невозможного нет.
– Ты хочешь сказать, что нынче деньги решают всё?
– Ты сам всё знаешь.
– Это точно. Задал вопрос, заранее зная ответ.
– Сегодня же займусь этим. Послушай, а чего здесь вонь такая, словно в этой хате не один жмурик, а целый гарнизон?!
– Действительно, воняет так, что сознание потерять можно.
– По-моему, из соседней комнаты несёт.
– А ну, пошли, посмотрим.
Я по-прежнему стояла за дверью и боялась издать малейший звук. Я с трудом соображала, не понимая, что будет дальше. Либо меня найдут и разорвут на части, либо мне придётся торчать в этой квартире вместе с разлагающимися трупами непонятно до каких пор. Скорее всего до тех пор, пока я не умру здесь сама.
– Я тебе говорю, что это не та девка! – вновь донёсся до моих ушей чересчур возбуждённый мужской голос. – Та совсем другая была.
– Ты уверен?
– Да что ж я, дурак, что ли? Тем более смотри, какой запах. Эта девка тут чёрт знает сколько лежит.
– А кто она такая?
– Не знаю. Это известно только нашему покойному. Девка не первый день валяется в этом шкафу. Теперь я, кажется, кое-что понимаю.
– Что ты понимаешь?
– Я уже Степаныча спрашивал, что у него за запашок странный в квартире, а он от ответа уходил, говорил, что то ли лук испортился, то ли картошка загнила. Я ему велел овощи перебрать и всю гниль выкинуть. А он, оказывается, вот что подразумевал под гнилой картошкой.
– Странно, на этой девице даже крови нет. Как она умерла-то?
– Действительно, как?! Он в неё не стрелял, не бил, не резал. Может, напугал чем?
– А что, разве от испуга умирают?
– Разрыв сердца, например.
– Пошли отсюда, а то задохнёмся. Вонища такая, что уже нет сил дышать.
Услышав, что захлопнулась межкомнатная дверь, я затаила дыхание и присела на корточки. Мужчины прошли мимо меня на кухню и, не сговариваясь, как по команде, высунулись в окно.
– Что-то мне уже самому дурно, – произнёс тот, которого я видела в институте. – Вот старый хрен, дров нарубил!
– Судя по запаху, девка тут давно лежит.
– Пятый день.
– Откуда знаешь?
– Это та самая, которая от него якобы сбежала. Помнишь, пять дней назад он приводил очередную девицу? Степаныч тогда у нас три часа попросил, чтобы перед тем, как её отдать на поток, с ней развлечься. Помнишь или нет?
– Припоминаю.
– Мы тогда за городом задержались. Приехали только к ночи. Явились сюда, а Степаныч объявил, что девица смылась. Мы с ним в этот вечер поскандалили по-крупному. Предупредили по-взрослому, потому что в нашем деле проколы невозможны. Девка ведь, несмотря на то что приезжая, и до милиции доскакать может, а Степаныч недавно с зоны вернулся. Он клялся, что больше такого не повторится, а сам вёл себя как-то странно. Чудной был какой-то. Я ещё списал его поведение на то, что он выпил.
– Всё, вспомнил. Скорее всего, покойничек нас вокруг пальца обвёл. Девку прикончил и спрятал в шкафу.
– Но ведь она связана.
– Ты это к чему говоришь?
– К тому, что не мог же он связать её мертвую – в этом нет никакого смысла. Не для того же он её скрутил, чтобы она поместилась в шкафу покомпактнее. Бред какой-то!
– Ты прав. Он связал её живой, только зачем?
– Он же любил всякие извращения. Может, хотел её таким образом напугать?
– Ага, а у неё от страха произошёл разрыв сердца.
– А может, он её отравил?
– Исключено. Он знал, что мы приедем и девица нам нужна живая.
Эти слова хоть немного развеяли мои опасения, что покойный господин Мышкин отравил меня ядом замедленного действия. Теперь я знала, что яд здесь ни при чём, но я не была застрахована от того, что тоже умру от разрыва сердца.
– Ну Степаныч, ну старый аферист! Почему он нам ничего не сказал?
– Решил скрыть.
– Ну, а на что он надеялся? Почему не избавился от трупа?
– Кто его знает… Выжидал.
– Чего он ждал? Того, что забьют тревогу соседи по лестничной клетке?
– Откуда я знаю? Ты так на меня смотришь, будто я скрыл труп, а не Степаныч. Откуда я знаю, чем он руководствовался и что было у старого на уме? Я не сомневаюсь, что он поджидал подходящего случая, чтобы вынести труп из квартиры, но только этот случай слишком долго не подворачивался. Слишком он намудрил. Ладно, ты лучше подумай, как мы всю эту ситуацию Чёрному преподнесём? Он с нас за всё, что произошло, шкуру снимет.
– А мы тут при чём? Мы сами всего лишь случайные свидетели.
– Свидетели не свидетели, но мы Степанычу позволяли много того, что делать ему не следовало. Ты сам понимаешь, что это недопустимо.
– Сейчас самое главное деваху найти, которая нашего умельца шлёпнула.