Январь 2004 года. В квартале Плато-Мон-Руаяль в Монреале, на пересечении улиц Шамбор и Сен-Жозеф Эст, под сенью припорошенных снегом деревьев стоял ничем не примечательный многоквартирный дом высотой в два этажа, каких очень много в Квебеке. Патрис Дезиле только что вернулся из рождественского отпуска в свою маленькую квартирку на первом этаже. В этом году отдых он заслужил. Всего несколько недель назад на прилавках появилась игра Prince of Persia: The Sands of Time, творческим директором которой был Дезиле. Последние недели разработки выдались тяжелыми – команда без устали подчищала последние баги (в те времена просто взять и выпустить патч постфактум было немыслимо). Потом навалилось страшное ощущение пустоты, какое всегда бывает, когда отправляешь финальную версию издателю. А после выхода игры, лестных отзывов прессы и многообещающего старта продаж его захлестнула эйфория… Да, после таких американских горок было бы глупо отказывать себе в отдыхе. Но Дезиле – натура творческая, и даже во время отпуска его мозг бурлил в поисках новых идей. Вот и сейчас – только вернулся из поездки, как уже задумал новый проект: «Мне хотелось сделать игру, действие которой разворачивается в реальном времени, в течение двадцати четырех часов. Или хоррор, где на протяжении всего приключения игрок сражается с одним-единственным врагом»[6]. Однако творческого директора ждет совсем другая судьба.
В понедельник утром Дезиле вернулся в офис Ubisoft Montréal – внушительное здание из красного кирпича на бульваре Сен-Лоран. Когда-то здесь располагалась обувная фабрика, а теперь в этих стенах работала одна из самых известных компаний, специализирующихся на разработке и издании видеоигр. Надо сказать, что в последнее время Ubisoft выдавала один успешный проект за другим: в 2002‐м вышел прекрасный стелс-экшен Tom Clancy’s Splinter Cell, через год – дерзкая видеоигровая адаптация знаменитого бельгийского комикса XIII и тогда же – Tom Clancy’s Rainbow Six 3: Raven Shield. Продажи Prince of Persia: The Sands of Time уже очень радовали и становились все лучше: игра очень удачно вышла перед праздниками, и те, кто раздобыл ее одним из первых, успели поиграть и порекомендовать друзьям.
А значит, как пить дать, будет продолжение. Только вот начальство поручило Патрису Дезиле не просто сделать сиквел. Нет-нет, творческому директору вменили в обязанность устремить взгляд в будущее и создать Prince of Persia для нового поколения консолей – да такую, чтобы она «произвела революцию в жанре экшен-адвенчур»! Ни больше ни меньше.
Разработать Prince of Persia для нового поколения консолей? Проще сказать, чем сделать. Ведь о том, какими вообще будут новые Xbox и PlayStation, почти ничего не было известно. Но самой большой проблемой для Дезиле стала цель проекта: создать еще одну игру про Принца Персии. Патрис и так уже много лет проторчал в мире сказок «Тысячи и одной ночи» с этим довольно скучным персонажем. Как ни крути, а принц он принц и есть, и главная его цель – дождаться смерти маменьки с папенькой и занять трон. Такой себе жизненный путь. Более того, прямое продолжение The Sands of Time уже запущено в производство и поручено другим людям… Что делать – непонятно. Ясно только одно: основной костяк команды, работавшей над Prince of Persia: The Sands of Time, продолжит работать вместе. Левел-дизайном займется Дэвид Шатонеф, анимацией – Алекс Друэн, арт-директором будет Николя Кантен, геймплей создаст Ришар Дюма, а ведущим программистом станет Матье Мазероль… Все они готовы вновь объединиться и вместе создать незабываемое приключение.
Вначале они думали создать игру в жанре экшен-адвенчуры – линейную, но зрелищную, с несколькими возможными сюжетными развилками: по сути, ту же Prince of Persia, но более монументальную и открытую. Технические ограничения не помеха, ведь о том, какими будут новые консоли, ничего не известно. Потому команда свободно берется за любые новые идеи, какими бы оторванными от реальности они ни казались. «Сначала мы думали сделать в игре семьдесят две миссии»[7], – вспоминает Филипп Бержерон, который занимался левел-дизайном проекта. И добавляет: «Это было безумие». В одной из миссий игрок оказывался в крепости, затерянной посреди пустыни, и находил там огромный столб, сотканный из движущегося света. Пытаясь подняться по этому столбу вверх, игрок все глубже погружался под землю, что создавало бы ощущение головокружения, а затем его внезапно уносило в небо. В другой фигурировала безумная гонка по городской канализации верхом на гигантской змее. «Кори Мэй со своей командой сценаристов оторвались по полной, описывая все эти штуки»[8], – с усмешкой заканчивает рассказ Бержерон. Однако очень быстро такая безумная версия Prince of Persia столкнулась с ограничениями, в первую очередь техническими: стало очевидно, что новый движок не выдержит и трети того, что задумала команда. Пришлось вернуться из мира грез в суровые будни и сделать шаг к реализму.
В конце концов технические ограничения, затормозившие поток идей, оказались на руку Патрису Дезиле, ведь тот уже давно мечтал избавиться от надоевшего принца. Он составил список того, чего хотел добиться в The Sands of Time, но что на тот момент оказалось невозможным. И одновременно начал исследовать рынок компьютерных игр в поисках тенденций, которые вскоре окажутся особенно востребованными. Дезиле понимал: эра фэнтези клонится к закату, растет спрос на реализм. И если франшиза Prince of Persia хочет оставаться успешной, придется обратиться к истории. К тому же это совпадало с давней страстью самого Патриса. Еще совсем маленьким, трех или четырех лет, он с мамой часто гулял вдоль реки Ришелье. Его мама работала на территории одного из старинных фортов, расположенных на берегу. Во времена колонизации этих земель европейцами военные продумывали здесь свои хитроумные стратегии, а английская и французская армии провели немало сражений. Маленького Патриса навсегда очаровали эти руины, которые будто бы нашептывали тысячи историй. Так началось его увлечение прошлым, которое, по его собственным словам, представлялось ему «фантастическим миром». Вот что он говорит: «Мир прошлого отличается от современного настолько сильно, будто все это происходило где-то на другой планете. XX век полностью изменил человечество. Именно поэтому прошлое так завораживает: в исторической перспективе мы – финал увлекательного рассказа»[9].
Итак, в поисках вдохновения Дезиле начал исследовать материалы по истории, много читал и в конце концов среди книг, которые остались у него со студенческих времен, когда он изучал кино, театр и литературу в Монреальском университете, нашел «Тайные общества» Аркона Дарола. Там говорилось о секте скопцов в России, индийских Тхагах, Властителях Гималаев и Обществе баварских иллюминатов. По удивительному совпадению, открыв книгу наугад, Патрис тут же наткнулся на главу, действие которой разворачивается на Ближнем Востоке в XI веке – тогда же, когда и события Prince of Persia. Он читал о таинственном течении ислама, основанном Хасаном ибн Саббахом, получившим прозвище «Горный старец», и о том, что оплотом этого течения стала крепость, затерянная где-то в горах на границе с Ираном. Последователей ибн Саббаха называли низаритами, но они также были известны и под другим именем: гашишины (считается, что от него и было образовано слово «ассасин»). Дезиле подумал: а что если герой игры будет преемником главы этой организации? Ведь тогда, в каком-то смысле, его можно будет назвать вторым принцем Персии, принцем… ассасинов!
Вот это мысль! Она мгновенно захватила Дезиле, и вот уже в его голове одна за другой рождались десятки идей, а новый герой оживал на глазах. Энтузиазм лидера быстро передался команде, и работа закипела. Всего через несколько месяцев готово было первое видео, демонстрирующее потенциал новой игры, которое должно убедить руководство Ubisoft в рентабельности проекта. Ролик представлял собой несколько минут имитации геймплея. Принц Персии тут все еще присутствовал, но был всего лишь ребенком, которого спасают двое ассасинов – настоящие герои этой истории. Они ловко прыгают, лазают по стенам… В самом конце видео, успешно совершив заказное убийство, они сбегают: перемахивают через крепостную стену, окружающую средневековый город, вскакивают на коней и исчезают из виду. В этом первом наброске уже присутствует множество элементов, которые затем войдут в финальную версию игры. Основное различие заключалось в том, что команда в то время планировала создать кооперативную игру, в которой двое игроков могли бы взять на себя роль ассасинов и помогать друг другу, как это было показано в видео. Однако в конце концов от идеи отказались – в первую очередь из-за технических ограничений. Было решено делать одиночное приключение.
Окончательно определиться с направлением проекта Дезиле помогла книга «Аламут» словенского писателя Владимира Бартола. Патрис наткнулся на нее весной 2004 года, когда набирал материалы для предварительного этапа работы над игрой, и его осенило. Роман 1938 года основан на легендах о Горном старце: двое героев проникают в главный оплот секты исмаилитов в крепости Аламут. Один из них, Авани ибн Тахир, строит карьеру в тайном обществе, ослепленный личностью Хассана ибн Саббаха, который создал вокруг себя культ, и посылает ибн Тахира убивать предводителей других исламистских сект. В конце концов герой восстает против своего наставника после того, как одна из жертв открывает ему, что им манипулировали. Во время последнего противостояния Хасан ибн Саббах говорит своему ученику: «Ничто не истинно, все дозволено». Эти слова, взятые автором у Ницше[10], станут кредо Братства Ассасинов и лейтмотивом серии Assassin’s Creed. Помимо девиза команда Дезиле позаимствовала из «Аламута» немало сюжетных элементов, которые вплела в сценарий будущей игры: главный герой, тесно связанный с главой тайного общества, манипуляции, предательство… Действия романа, однако, разворачивались в конце XI века, а в игре их перенесли на столетие позже – во времена Третьего крестового похода, когда исторические события были масштабнее, а ставки выше. Прекрасная возможность отправить главного героя в самое сердце Святой земли и заставить посетить Иерусалим, Акру и Дамаск – города, при одном упоминании которых перед глазами сами собой встают фантастические картины.
Команда приняла окончательное решение насчет нового героя и основной сюжетной линии игры, однако кодовое название проекта осталось прежним: Prince of Persia: Next Gen. Позднее оно поменялось на Prince of Persia: Assassins. Все дело в том, что руководство Ubisoft поначалу сомневалось, стоит ли бросать Принца Персии, который, казалось, вот-вот должен был вернуться к игрокам на консолях нового поколения во имя какой-то новой франшизы. Prince of Persia: Next Gen казалась куда более надежным вложением средств, ведь такая игра будет лучше продаваться. Однако начиная с самых первых внутренних презентаций игры, особенно после того, как часть команды прибыла из Монреаля в Париж, чтобы продемонстрировать первые результаты своих трудов, разработчики называли проект исключительно Assassins. Команда быстро перестала упоминать название Prince of Persia, зато постоянно указывала на роман «Аламут» как на основной источник вдохновения при создании мира игры. Первые месяцы были наполнены постоянными спорами и обсуждениями, но она продолжала стоять на своем. Особенно упорствовал Дезиле, который стремился во что бы то ни стало освободиться от тяжелых рамок франшизы Prince of Persia, ее жестких сюжетных ограничений и совершенно безликого Принца, с которым тяжело себя ассоциировать. Патрис искал что-то совершенно противоположное: он стремился заставить игрока полностью погрузиться в историю и почувствовать себя затерявшимся в толпе ассасином, готовым в любой момент нанести решающий удар. Он объясняет: «Несмотря на то что у нас есть сюжет, мы не хотим впихивать вас в его рамки. Наоборот, мы хотим дать возможность примерить на себя роль персонажа и сделать его таким, каким вы хотите его видеть»[11].
В каком-то смысле Патрис Дезиле уже на самых ранних этапах задумал сделать Assassin’s Creed ролевой игрой: «Мы часто забываем значение этого термина. Мы привыкли думать, что главное в RPG – численные характеристики, но ведь главное – это вжиться в своего персонажа, сыграть роль!»[12] Позднее в ходе разработки это утверждение породит еще один спор с руководством Ubisoft, поскольку Дезиле до такой степени стремился сделать игровой опыт реалистичным, что предлагал отказаться от HUD (head-up display), то есть часто используемой в играх части интерфейса, в которой можно увидеть полоску здоровья, мини-карту и т. д. Добиться полного погружения игрока в мир Assassin’s Creed – такой основной идеи команда придерживалась от начала и до конца. Кроме того, с самых первых месяцев разработки игра задумывалась таким образом, чтобы побудить пользователя внимательно следить за окружающей средой для получения необходимой информации: посидеть на скамейке, послушать беседы, понаблюдать за действиями NPC… Однако подход творческого директора оказался слишком новаторским: в конце концов ему пришлось уступить и найти способ органично вписать HUD в игру. Чтобы выполнить эту задачу, он стал руководствоваться одним из своих главных принципов: «Геймплей всегда должен иметь обоснование в сюжете, и, наоборот, сюжет должен обосновываться геймплеем»[13]. Благодаря повествованию ему удалось идеально вписать в игру эти, казалось бы, портящие атмосферу визуальные элементы.
Поначалу команда думала подойти к подаче сюжета примерно так же, как в Prince of Persia: The Sands of Time. Там Принц сам рассказывает свою историю после окончания событий, что позволило избавиться от надоедливых надписей в духе «Конец игры». Если игрок совершает неосторожный прыжок или напарывается на вражеское копье, Принц попросту говорит: «Нет, все было не так», время отматывается назад, и ошибка стирается, будто ничего и не было – ведь действительно, такого просто не могло быть! Это идеально вписывалось в логику повествования и решало сразу две задачи: не дать игроку в расстройстве бросить игру из-за постоянных проигрышей и сделать действие более плавным. В работе над Assassin’s Creed Дезиле поначалу придерживался той же идеи: пожилой смертельно раненный ассасин погружается в воспоминания и рассказывает о своих самых ярких приключениях. Однако это был бы повтор завязки Prince of Persia – с самого начала игра скатывается в банальность. Яннис Маллат, который на тот момент был исполнительным продюсером (через несколько месяцев он взял на себя руководство Ubisoft Montréal), оказался недоволен таким вариантом и потребовал, чтобы творческий директор все переделал.
Озарение пришло к Дезиле внезапно. Был обычный вечер, он сидел у телевизора и рассеянно переключал каналы, как вдруг наткнулся на репортаж о ДНК на канале TLC. Эврика! Передача все шла, а Дезиле уже погрузился в размышления: «А что если в ДНК каким-то образом накапливается память наших предков? Вот бы существовал аппарат, позволяющий пережить эти воспоминания! Мы можем создать персонажа, нашего современника, который садится в эту машину и проживает историю своего далекого родича!» Так был рожден «Анимус». Его появление в сюжете позволяло создать идеальную рекурсию: игрок и впрямь перевоплощается в героя, которого видит на экране, и проживает его воспоминания. Эта идея стала толчком к разработке множества других элементов игры.
С самого начала Дезиле хотел сделать нечто противоположное тому, что часто видел в видеоиграх: ему надоело, что усредненный персонаж – обычный человек, не слишком сильный, не слишком находчивый, не слишком уверенный в себе… В общем, новичок, такой же, как и сам игрок (или у него амнезия, еще одно клише!). И вот на протяжении приключения он растет над собой и набирает силу. Творческий директор хотел сделать наоборот: с самого начала показать героя сильного, классного, крутого – в общем, такого, чью роль так и хочется примерить на себя. Он прочитал, что ассасины носили белые одежды с красными поясами и скрывали лица под капюшоном. Дезиле видел своего героя человеком, который прячется в тени, незримо подкрадывается к жертве, наблюдает издалека, затем внезапно нападает и так же внезапно скрывается. Создание героя видеоигры с нуля – обычно процесс долгий и многоступенчатый: чтобы сделать уникального, запоминающегося и узнаваемого персонажа, нужно развить и перепробовать множество вариантов. Постоянно записывать идеи, делать наброски, понемногу формировать черты характера, манеры, внешний вид… Небесполезно бывает и составить анкетку вида «Если бы мой персонаж был фильмом, он бы был… Если бы наш персонаж был животным…» У творческой команды нет ни малейших сомнений: если и сравнивать персонажа с животным, то исключительно с хищной птицей. Поэтому капюшон формирует у него на лбу треугольник, напоминающий клюв, а когда он падает с высоты, то раскидывает руки, а одежды становятся похожи на крылья – эта тень напоминает тень орла. Вот почему его решено назвать Альтаир: на арабском это имя буквально означает «летящий орел»[14]. Кстати, интересно, что название романа «Аламут», который стал для игры столь важным источником вдохновения, переводится с персидского как «гнездо орла».
Команде понадобилось почти три года для того, чтобы создать того Альтаира, которого мы знаем сегодня: самоуверенного и дерзкого мастера своего дела, предприимчивого и совершенно неспособного следовать правилам. Но при этом – опытного и до ужаса эффективного. Создателям сложно обосновать причину, по которой управление подобным героем сразу же переходит игроку – так же как при игре в Gran Turismo сложно представить, что в самой первой гонке тебе выдадут Ferrari. Именно здесь команде и пригождается «Анимус». Только вот чтобы прибегнуть к нему, нужно найти персонажа, который имеет с Альтаиром общую ДНК и при этом живет в эпоху, когда могла бы существовать подобная машина. Таким образом, Assassin’s Creed приходится обратиться к современности… или скорее к недалекому относительно года выхода игры будущему. Действие начинается в сентябре 2012 года, а главный герой Дезмонд Майлс – очень дальний потомок нашего ассасина. И тут идея «Анимуса» снова оказывается очень кстати: эта машина дает доступ к воспоминаниям всех предков Дезмонда, а значит, если сценаристы подумают, как это подать, то он сможет путешествовать по разным эпохам, что даст фактически бесконечный материал для новых игр! Скорее всего, это и стало самым убедительным аргументом, когда Дезиле презентовал свою идею команде. Когда я брал у Патриса интервью, он сказал: «[Идея “Анимуса”] была чем-то, за что можно ухватиться. Интеллектуальной собственностью». К тому же в Дезмонде команда нашла идеального персонажа, с помощью которого игроки могли полностью погрузиться в приключение. Это он будет новичком, он будет раскрывать прошлое своего предка одновременно с нами. К тому же это стало благодатной почвой для создания интересной геймплейной механики – синхронизации.
Дезмонд проживает воспоминания своего предка – те самые, которые мы, игроки, создаем своими действиями внутри игры. Дезиле предложил совершенно немыслимый ранее нарративный механизм: геймер получает полную иллюзию того, что он управляет событиями и проживает собственную историю, однако она уже записана, более того – ее итог заранее известен. Чтобы «Анимус» работал как нужно, Дезмонду необходимо полностью «синхронизироваться» с Альтаиром. Другими словами, игрок должен изо всех сил стараться вести себя как положено ассасину из XII века, чтобы избежать десинхронизации, напоминающей аналог «Конца игры» в Prince of Persia. Поскольку мы переживаем события прошлого, Альтаир никак не мог погибнуть от меча стражника, неудачно упасть с колокольни или совершить еще какую-то ошибку, которая повлияла бы на ход истории. То есть если игрок не справляется с заданием (получает серьезные ранения, делает неудачный прыжок и т. д.), он недостаточно хорошо справляется с ролью Альтаира – гордого и сильного ассасина, и происходит десинхронизация. Благодаря идее синхронизации на экране логичным образом появляется шкала, по своей сути аналогичная шкале здоровья в классических играх. Теперь элементы интерфейса на экране обретают смысл! Ведь мы переживаем опыт Дезмонда из 2012 года, который с помощью сверхсовременной машины переживает воспоминания из далекого прошлого. Чтобы убедиться, что Дезмонд проживает историю Альтаира как положено, «Анимус» предоставляет ему всю информацию, необходимую для успешного достижения цели. Таким образом, технологии будущего и дополненная реальность становятся обоснованием для того, чтобы использовать в интерфейсе шкалу жизни, радар, бегущую строку с важной информацией (ведь Альтаир должен быть хорошо осведомлен обо всем, что происходит вокруг) и напоминания о функциях различных кнопок.
Дезиле удалось найти изящное решение, позволяющее органично вписать HUD в игру, однако на этом он не остановился. Придерживаясь своей изначальной идеи, он тайком добавил в настройки возможность убрать с экрана все визуальные подсказки, чтобы игроки при желании могли более полно погрузиться в мир Assassin’s Creed и пользоваться только той информацией, которую получили наблюдением и подслушиванием. Как ни удивительно, но, несмотря на все его усилия, игра подверглась жесткой, даже жестокой критике за недостаточно реалистичный и надоедливый интерфейс. От этого пятна на репутации серия так и не сумела отмыться. Его оказалось невозможно стереть – словно брызги крови с белой туники.
«Анимус» и идея синхронизации сыграли в гейм-дизайне еще одну важную роль: они держат игрока в определенных рамках, не давая ему совершать действия, противоречащие заранее прописанному сюжету. Например, в игре нельзя убивать невинных. Да, герой – ассасин, но это не значит, что у него нет принципов: Декстера сдерживает моральный кодекс, а Альтаир должен придерживаться правил своего Братства. Одна из трех главных заповедей гласит: «Не позволяй клинку поразить невиновного». Если игрок решит убивать всех на своем пути, как в старой Grand Theft Auto, игра тут же наставит его на путь истинный: сначала на экране появится предупреждение, а затем и помехи – это укажет, насколько сильно такие действия отличаются от того, как поступил бы Альтаир. Таким образом игрока осторожно подталкивают к некоему «идеальному» поведению, которое наиболее точно соответствует характеру персонажа, действуя не только через ограничения, но и через поощрение в виде заполненной шкалы синхронизации. А при заполнении шкалы разблокируется спецспособность «Орлиное зрение» – самая запоминающаяся фишка этой игровой серии. Оно представляет собой своего рода «шестое чувство», которое можно включать по желанию. При активации «Орлиного зрения» игрок временно наблюдает окружающий мир от первого лица через пелену тумана, все становится черно-белым, цветом подсвечены только противники, жертвы и важные элементы геймплея. Очень полезная функция, особенно в ходе некоторых миссий, когда нужно быстро понять, какую именно из фигур в толпе должен поразить удар скрытого клинка.
Помимо всего прочего, использование в геймплее «Анимуса» позволяет блокировать определенные игровые зоны и ограничивать передвижения игрока. Поскольку мы находимся в воспоминаниях героя, мы не можем бродить по городу как заблагорассудится – по той же самой простой причине, по которой мой потомок, решивший прожить субботу 17 марта 2018 года в моей шкуре, сумеет насладиться прогулкой по великолепному мысу Дирхоулаэй в Исландии, где я тогда был в отпуске, но не сумеет посетить Рейкьявик. Для закрытия определенных зон карты в GTA используют угрозу террористов или циклона, из-за которой перекрывают мосты, но здесь это без надобности: «Анимус» с легкостью строит невидимые стены, удерживающие игрока в нужных рамках. А тот факт, что мы путешествуем по воспоминаниям Альтаира, пригождается еще и тогда, когда требуется прибегнуть к повествовательному эллипсу и опустить часть событий. Ведь нас интересуют только важные воспоминания! Поэтому переходы от эпизода к эпизоду без беспокойства о том, как Альтаир попал из точки А в точку Б или где провел ночь, кажутся почти естественными. Таким образом удается поддерживать нужный темп повествования и переходить сразу к делу с помощью «быстрой перемотки», при этом предоставляя игроку достаточно времени и места для свободного перемещения – изучения окружающей среды в заранее отведенных рамках.
Есть у «Анимуса» и еще одно неожиданное достоинство: его использование объясняет, почему в озвучке игры все персонажи говорят на одном и том же языке. Этот вопрос приходит в голову сразу же – почему все персонажи говорят по-английски вне зависимости от их происхождения и того, какой язык (арабский, иврит или английский) является для них родным? Во всех других случаях такое решение было бы условностью, вызывающей ощущение отрыва от реализма, однако молодая ученая Люси Стиллман, которая руководит проектом «Анимус»[15], дает Дезмонду очень простое объяснение: будучи сверхмощным компьютером, «Анимус» автоматически переводит все диалоги на любой желаемый язык для упрощения передачи воспоминаний.
Таким образом Assassin’s Creed удается почти незаметно (и при этом руководствуясь четкой нарративной логикой) удерживать игроков на повествовательных рельсах и последовательно показывать, что нужно для становления хорошего ассасина. Вот в чем одна из самых сильных сторон игры: геймер хоть и скован жесткими рамками, но все еще испытывает невероятное чувство свободы при управлении Альтаиром, который прячет лицо за снежно-белым капюшоном и незаметно скользит по городу. Именно усилению этого ощущения посвящена немалая часть геймплея, и это как нельзя лучше указывает на то, каким огромным потенциалом обладает будущая сага.
Пока команда из Монреаля ломает голову, как бы свергнуть Принца и заменить его ассасином, первоначально поставленная перед командой задача никуда не исчезла. Она должна сделать игру для нового поколения консолей. С самого начала звучали предложения о создании проекта с открытым миром. Патрису Дезиле это решение казалось очевидным: «Как совершить революцию в играх про Принца? Да просто переместить его из комнат дворца в открытый город! Вот тебе и новое поколение». Поскольку было неизвестно, каким будет следующее поколение консолей – их характеристики, мощность, предел возможностей, – это позволило команде поначалу творить, не задумываясь об ограничениях. «Мы могли выдвигать идею за идеей, не беспокоясь о технических ограничениях, о том, сможем ли мы воплотить их в жизнь, и потому творили свободно», – объяснил мне Дезиле.
В конце концов, создать игру с открытым миром в 2004 году казалось довольно логичным решением. Жанр был еще совсем молодым, но при этом ошеломительно популярным. Революция, начатая GTA III, грянула всего два года назад. За первой игрой последовала Vice City в 2002‐м и San Andreas в 2004‐м. При этом большинство новинок с открытым миром представляли собой именно подражания GTA: в 2002 году вышли Mafia и The Getaway, в 2003‐м – True Crime: Streets of L. A. Все эти игры использовали код Rockstar, а их геймплей и архитектура миссий по большей части крутились вокруг использования различных транспортных средств. Конечно, была еще серия The Elder Scrolls от Bethesda Softworks, последний эпизод которой вышел в 2002 году. Она позволяла пешком и верхом исследовать огромный открытый мир – Морровинд. Однако The Elder Scrolls лучше всего работала при виде от первого лица (от третьего лица шалила камера), и к тому же была довольно жестко ориентирована на экшен-RPG. То есть имела мало общего с тем, какой хотела видеть свою игру команда Ubisoft Montréal во главе с Патрисом Дезиле.
В Prince of Persia: The Sands of Time студия уже значительно переосмыслила жанр экшен-платформера, создав потрясающе ловкого героя, способного с легкостью выполнять самые немыслимые акробатические трюки – например, бегать по стенам. Дезиле хотелось сделать что-то подобное, но на этот раз в открытом мире. У него в голове зародилась безумная мысль: «А что, если вместо машины у нас будет главный герой? В GTA я могу прыгнуть в авто и отправиться куда угодно. Что, если я могу сделать то же самое, но персонажем?»[16] Команда разработчиков вдохновлялась паркуром – городским видом спорта, который приобрел огромную популярность после выхода в 2001 году фильма «Ямакаси: Новые самураи». Ведь Дезиле не забывает о своей цели придать игре реализма. Люк Трембле, программист, отвечавший за геймплей, более подробно рассказал о художественном ви́дении, на которое ориентировалась команда: «Нужно было создать впечатление, что такое под силу человеку – никаких опасных прыжков на спины противникам, как в The Sands of Time. Нет, мы хотели, чтобы наш герой оставался человеком: очень атлетичным, талантливым и крайне выносливым – но человеком. А не каким-то там супергероем»[17]. Алекс Друэн, ответственный за анимацию, развил эту идею и объяснил, что трюки, которые совершает персонаж, не обязательно должны быть выполнимыми, но обязаны выглядеть правдоподобно: «Проблема в том, что люди слишком медлительны. Мы пытались сделать реалистичные трюки, но если наш персонаж двигался совсем как настоящий человек, то выглядел скучно. Когда игрок нажимает кнопку, чтобы заставить персонажа подпрыгнуть, он ждет мгновенной реакции и не хочет смотреть, как тот вначале готовится к прыжку. В реальности же каждому действию всегда предшествует намерение. Но в игре у нас нет возможности заранее узнать, что хочет сделать игрок»[18].
Так на свет появилась механика, которую Ubisoft позже назовет Freerunning – видеоигровая версия паркура. С самого начала Дезиле мучили воспоминания об уровне The Sands of Time, который в конце концов пришлось убрать из финальной версии игры. Это была деревня – зона снаружи замка, где Принц прыгал с крыши на крышу. К сожалению, PlayStation 2 попросту не тянула такую нагрузку. И когда творческий директор думал о своей новой игре, он воображал, что в ней обязательно будут подобные сцены. Соответственно, нужна была городская среда – целые огромные поселения, которые игрок мог бы беспрепятственно исследовать: бегать, прыгать, взбираться по стенам… Возможным должно стать все! А главное – управление нужно сделать интуитивно понятным. Вот как Дезиле описывал суть своей задумки: «Мы хотели создать совершенно нового персонажа – такого, который способен в любой момент ринуться вперед, и никакое здание его не остановит». Одним словом, почти полная свобода движения.
А для этого все декорации следовало сделать полностью интерактивными. По плану перемещениям Альтаира не должно мешать ничего – кроме границ самих городов, обнесенных высокими стенами, и некоторых зданий, которые специально сделаны недоступными для целей миссий (и чтобы контролировать маршрут игрока). Задача сверхсложная. Главный программист проекта Матье Мазероль прямо описывает работу над ней как «самый настоящий ад». И он совершенно прав: в критические моменты разработки команда не раз упиралась именно в сложность реализации этой идеи.
Как это часто бывает, Патрис Дезиле отвечал за генерацию идей, а вот воплощать их в реальность предстояло другим людям. Задача по большей части легла на плечи двух людей: Ришара Дюма и Алекса Друэна. Первый из них, программист, отвечал за код; второй занялся анимацией Альтаира. Они были знакомы уже давно. Оба работали в Ubisoft Montréal с момента открытия филиала, то есть с 1997 года. Они уже успели потрудиться вместе над игрой Batman: Vengeance, вышедшей в 2001 году (Дюма был рядовым программистом, а Друэн – руководителем отдела анимации). Но только во время работы над Prince of Persia: The Sands of Time они сформировали полноценный дуэт. Эти двое буквально вдохнули жизнь в Принца Персии. Друэн анимировал более семи сотен различных движений – именно так герой обрел свою знаменитую плавность. А Дюма, в свою очередь, написал для героя весь необходимый код. Ребята стали очень близки и прекрасно сработались – постоянно делились идеями и старались придумать все новые способы взаимодействия Альтаира с окружающей средой.
Итак, эти двое взялись за долгую работу над задачей титанических масштабов. Они начали работу на Jade Engine, движке, разработанном Ubisoft Montpellier для игры Beyond Good & Evil[19]. Он был хорошо им известен – на нем же они создавали Prince of Persia: The Sands of Time. Работа продолжалась почти два года, после чего команда из сорока программисток и программистов под руководством Клода Лангле предоставила первую версию Scimitar Engine. Учитывая, что консоли нового поколения вот-вот должны были появиться, казалось совершенно необходимым создать новый инструмент для обеспечения функционирования игры. В итоге Ubisoft Montréal фактически с нуля создала совершенно новый движок, который должен был выдержать все самые безумные идеи команды. Лангле принижает значение своей работы, однако нужно понимать, что задача перед ним стояла колоссальная: «Когда разрабатываешь новый движок, это связано с многочисленными рисками. Но риск создать “голую технологию” зачастую снижается, если ее разработка идет параллельно с игрой. Конечно, при таком подходе могут возникнуть другие сложности – например, процесс задержится из-за того, что какие-то функции и инструменты пока не готовы. Но, как правило, все же дело заканчивается тем, что у вас на руках есть движок, который уже стал основой для одной игры и может пригодиться при разработке следующих. Когда мы работали над Scimitar, у нас было достаточно ресурсов и поддержки, чтобы разработать технологию под желаемый результат и при этом гарантировать, что ее можно будет использовать для других проектов внутри компании»[20].
Scimitar Engine действительно по большей части справлялся с поставленной задачей. Особенно хорошо удались взаимодействия Альтаира с окружающей средой, без чего никакого паркура не вышло бы. Взбираясь на стену, ассасин использует каждую деталь фасада: ставни, декоративные фризы, деревянные перемычки, голубиные гнезда, украшенные машрабией балконы и т. д. Вопреки стереотипам об игре, которые распространились вскоре после ее выхода, исследование городов в Assassin’s Creed