Плайпорт была одной из представительских планет монархической династии Империи. Этот статус она окончательно получила несколько сот лет назад, и тогда же все население, не участвовавшее непосредственно в государственной деятельности, было перевезено на другие планеты. Остались только те, кто был нужен дворцу и кто считался полезным для реализации очередной акции династии – присоединения к своим владениям Архонских миров.
Сами архоны называли себя по-разному: Гавань Гектора, циторианцы, страна Абана-Курц, однако запоминать это было сложно, и потому им дали общее название – Архонские миры.
В последнее время, когда в войне с архонами наметились крупные успехи, значение Плайпорта возросло. Император Хаокин Известный появлялся здесь все чаще, чтобы лично выслушивать доклады об очередных победах своих генерал-лордов. Что скрывать – это было приятно.
– Перед вами, мой Император, Золотая дорога, а планета Куггель – ключ к этой дороге! – громко объявил лорд Стромберг, указывая на большой стол с мастерски выполненными моделями планет и целых звездных систем. Лорд совершил целых пять «прыжков» на флагмане «Академик Первухин», спеша поскорее добраться до Плайпорта.
Вообще-то «прыжки» переносились пассажирами больших судов довольно легко, однако в возрасте Стромберга пять «прыжков» подряд без должного отдыха действовали на самочувствие просто угнетающе.
– Я благодарен вам, лорд Стромберг, за то, что вы сдержали свое обещание, – довольно сказал Император и, поднявшись с трона, подал руку гвардейскому полковнику, который помог монарху спуститься со специального возвышения.
Император Хаокин был вовсе не немощен, однако опасался предсказания придворного эрмофена – человека, путешествовавшего по иным мирам за счет одних лишь умственных усилий.
После таких путешествий эрмофен говорил не очень внятно, однако много раз описывал картину падения Императора со ступенек.
– Итак, это и есть Золотая дорога? – спросил Хаокин, любуясь почти правильными рядами планет, которые в реальности тянулись на миллиарды и триллионы космических миль. Все они, если верить дальней разведке, были населены и имели немалые богатства, а стало быть, требовали покровительства цивилизованной Империи.
Долгое время приграничные миры архонов были настолько крепки, что имперские экспедиции растворялись в их пространствах без следа, однако война все расставила по местам, и теперь Император знал о Золотой дороге достаточно, чтобы двинуться по ней.
«И будет Империя от Синей до Белой звезды» – так было сказано в древнем пророчестве, и Хаокин надеялся его исполнить.
– Да, впечатляет, – согласился Император, потрогав несколько следовавших за Куггелем планет и тщательно вытерев пальцы шелковым платком. – Впечатляет. Еще бы нам двигаться побыстрее, а то ведь с этой Конфедерацией мы возимся долгих двадцать лет.
Хаокин повернулся, и по длинным шеренгам чиновников пробежали волны, словно по забитой саргассами морской гавани.
Здесь было много тех, от кого зависела скорость продвижения Империи к новым колониям, и потому волнение передавалось от одного к другому.
– В чем проблема, лорд Морвин? – спросил Император, обращаясь к высокому тучному господину, затянутому в тесный, расшитый драгоценными камнями мундир.
Лорд Морвин курировал комитеты по новейшим системам вооружения и, как он сам часто любил повторять, «кормил науку из своих рук».
– Э-э… Ваше императорское величество, архоны, несмотря на свою общую непросвещенность, весьма искусны в отдельных ремеслах. Они успешно совмещают в своих солдатах гибкость живого человеческого ума и технологии имплантаций. Пока что их солдаты быстрее, чем наши…
– С чем же это связано? Неужели нельзя наших солдат сделать сильнее, защищеннее, в конце концов?
– Э-э… Ваше императорское величество, наши ученые пока не в состоянии преодолеть барьер потери личности.
– Какой такой барьер? Почему я не знаю?
– Об этом лучше расскажет председатель трех Академий – Дориан.
– Один перекладывает на другого, – поморщился Император. – Что ж, многомудрый Дориан, объясните мне, что такого неразрешимого в этом барьере?
– О мой Император, речь идет о предельной возможности насыщения человеческого тела полезными дополнениями. Мы могли бы улучшить наших клонов, добавляя им чуть ли не бесчисленные технические возможности, однако на каком-то этапе они перестают себя контролировать и начинают выполнять совершенно непонятные команды.
– Чьи же они выполняют команды?
– Мне неловко произносить, ваше императорское величество, я человек заслуженный, серьезный ученый, магистр эфталогии и критик энтропии…
– Покороче, многомудрый Дориан, ваши заслуги широко известны.
– Да-да, прошу прощения, ваше императорское величество. Одним словом, испытуемые жаловались на некие голоса.
– Голоса? Какие голоса?
– Они утверждают, что слышат голоса, которые приветствуют их приход, потом начинают смеяться, и после этого наступает фаза внешнего контроля. Испытуемые совершают те или иные действия, а позже не могут вспомнить, что и почему они делали.
– А что делают эти ваши испытуемые? Что велят им голоса?
– Они, прошу прощения, гадят на пол, ваше императорское величество…
– Гадят на пол? – Брови Императора взлетели на лоб. – Но зачем?
– Чтобы, прошу прощения, было чем писать на стенах, – через силу произнес председатель трех Академий.
– Очень интересная подробность! – сказал Император. Он позволил себе улыбнуться, и сейчас же по рядам высших чиновников прокатился дозволенный смешок. – И что же пишут эти ваши испытуемые? Уж, конечно, не сонеты Джо Вильсона?
– Нет, ваше императорские величество, не сонеты… – Дориан потоптался на месте своими расшитыми башмаками, не решаясь открыть монарху правду.
– Говорите, не бойтесь, многомудрый, я уже догадываюсь, что они поносят своего Императора.
– Не только ваше императорское величество, но и ваших врагов! – тут же добавил Дориан.
– Значит, они объективны, – сухо произнес Хаокин, и было непонятно, шутка это или Император начинает сердиться. – Какие еще преимущества есть у противника? Я имею в виду Конфедерацию.
– Без сомнения, красное масло, ваше императорское величество. Оно совершает поистине чудеса и помогает нашим врагам. Масло имеет стороннее происхождение, но откуда его доставляют, пока неизвестно. Впрочем, лорд Кроу, насколько я знаю, уже собрал какие-то сведения.
– Хорошо. Лорд Кроу, что вы об этом знаете?
– Ваше императорское величество, я хотел бы сделать доклад вам лично. Он чрезвычайно секретен.
Император смерил взглядом высокого, затянутого в строгое черное платье Кроу и решил, что министр безопасности прав. Хоть и не хотелось в это верить, но среди каждой сотни чиновников Империи найдется один-другой купленный врагами, и они немедленно донесут своим хозяевам. А лорд Кроу, судя по всему, действительно до чего-то докопался.
– Я согласен. Поговорим об этом после обеда… Что там об этих реконструкторах, лорд Морвин? Кажется, в этом направлении вам что-то удалось? – Помня о возможных шпионах, Император подошел к Морвину вплотную.
– О да, ваше императорское величество, – тихо ответил тот. – Идея общего с машиной кровообращения себя оправдала. В этом случае проблемы потери контроля удалось избежать… Мало того, действуя в рядах прославленного Восемнадцатого Гвардейского легиона, эскадрилья пилотов-реконструкторов сыграла главенствующую роль. Как уже сообщил мне лорд Стромберг, у них все получалось.
– «Все получалось», – невольно повторил Император. – Как бы мне хотелось слышать такое почаще… Лорд Кроу, я жду вас после обеда для секретного доклада. Остальные – свободны!
Сказав это, Император повернулся и быстрым шагом вышел из зала аудиенций. Его личный доктор Кох немедленно последовал за своим высочайшим пациентом, которому пора было принять амброзию.