Когда микроавтобус вырулил из города на трассу, я почувствовала, как вязкий, липкий пузырь, в котором я жила несколько последних лет, истончается, отпуская.
Мне давно уже хотелось вырваться, отлепиться, но как муха, попавшая на липкую ленту, отклеивая одну лапку, тут же приклеивалась двумя другими.
Этот клейкий мир был таким удобным и уютным: всезнающая и заботливая бабушка, учёба, замужество, работа. В этом мире были необходимый достаток, комфорт, забота и даже любовь, но стоило мне слегка отстраниться от него, наваливалось ощущение, что это не моя жизнь.
Мама умерла, когда я окончила школу, и мы остались с бабушкой вдвоем. Бабушка у меня была бодрая старушенция, на всё у нее хватало сил и времени. Биолог-фармацевт по образованию, она с научной точки зрения изучила древнее умение травницы. В результате на основе сибирских трав составила несколько микстур, которые успешно продавались в советское время в аптеках, а бабушка получила несколько патентов на использование определенных компонентов лекарственных растений. Не остановившись на этом, бабуля защитила докторскую диссертацию на тему лекарственных свойств сибирских растений и всячески пропагандировала их целительную силу.
Неудивительно, что каждую весну бабуля уезжала в Сибирь – на Енисей и возвращалась только поздней осенью. Каждый раз она звала меня с собой, но я всегда находила повод, чтобы остаться в Питере. А ещё она с лукавой улыбкой утверждала, что самые лучшие мужчины живут на Енисее.
Бабуля очень хотела, чтобы я стала травницей. И можно сказать, я пошла по ее стопам, тоже став фармацевтом. Правда, целительная сила растений меня совсем не увлекала. Мне ещё со школы нравилось соединять химические элементы. Поступив на химфак, я почувствовала себя как рыба в воде. Первые два курса до сих пор вспоминаю как попадание в сказку. Формулы, колбочки, реактивы, лабораторные! Здесь уже не школьная лаборатория, здесь уже всё по-взрослому! Как мне всё это нравилось! Я была по-настоящему во всё это влюблена.
До тех пор пока в конце второго курса не встретила своего будущего мужа Михаила, который занял первое место в моем списке предпочтений. Высокий, статный, пшеничные кудри до плеч – реальное воплощение Максима Ка́ммерера, главного героя российского фильма «Обитаемый остров»1. Он был с факультета менеджмента и на два курса старше. По нему сохли девчонки с … Да, собственно, все девчонки, которые попадали на его орбиту.
А он попал на мою орбиту. Когда этот красавец пришел в лабораторию в поисках профессора, чтобы сдавать хвост по какой-то химической дисциплине, все присутствующие девушки выронили пробирки из рук. В тот раз хвост он не сдал, зато профессор Чижов посоветовал ему меня в качестве репетитора. Посоветовал в шутку, а получилось, что познакомил. И так у нас все закрутилось, что через год мы поженились. А профессора Чижова пригласили на свадьбу как почетного гостя.
Нет, не подумайте, что красавец-муж был бабником или повесой. К всеобщему удивлению, постоянно притягивая к себе женское внимание, он совершенно его не замечал.
Мы с ним по-настоящему увлеклись друг другом и по-настоящему друг друга полюбили.
Кроме обучения в одном вузе, у нас оказалось много совместных интересов. Совместные пешие, велосипедные походы и сплав по рекам. Потом мы увлеклись реконструкциями по славянским мифам и русской историей.
На фоне всего этого незаметно для себя закончили вуз.
Миша, закончив специалитет на два года раньше меня, устроился на работу в известную фармацевтическую фирму. Через год его назначили руководителем подразделения, через два года ему поручили организацию аптечной сети от компании, через пять лет после окончания вуза он уже был генеральным директором аптечной сети.
Как понимаете, наше финансовое состояние было более чем стабильным. Не подгоняемая необходимостью зарабатывать деньги, я защитила бакалавра по биохимии, потом магистра. И даже поступила в аспирантуру, но к этому моменту моя любовь к химии и биохимии уже сошла на нет. Я не понимала прикладного назначения той работы, на тему которой защитила бакалавра и магистра. Склоки на кафедре «кто кого умнее» меня не вдохновляли на дальнейшее обучение. Я проучилась учебный год в аспирантуре, сдала несколько кандидатских экзаменов и прекратила обучение. Просто не пошла на занятия в сентябре…
Беда пришла, откуда не ждали, хотя первый звоночек прозвенел, когда я ещё училась в магистратуре. В ходе очередного семейного застолья мама Миши, мечтательно закатив глаза, спросила:
– Когда же, вы ребята, порадуете нас внуками? Сколько можно по походам да по музеям ходить? Давайте, пока мы ещё не старые и можем вам помочь.
В тот раз весь разговор перешел в шутку. Но когда шутка повторяется на каждом застолье, а потом и не только на застолье… Короче, тема «хотим ребенка» стала навязчивой со стороны родителей мужа, а вернее, его мамы. Пока я училась, вроде был повод потянуть с рождением детей, но когда учиться я закончила, а работать не начала, вопрос о ребенке стал актуальным.
Мы не были чайлд-фри и даже перестали предохраняться после того, как у Миши карьера пошла в гору, но беременность не наступала.
Я пошла к врачу. После осмотров и обследований врач вынесла вердикт: «Первичное бесплодие». Диагноз повторили в нескольких клиниках.
«Как же так? – спрашивала я. – У меня же цикл, месячные… Почему?»
Разные клиники называли разные причины. Кто-то видел причину в спайках труб, кто-то в недоразвитых яичниках и матке. В последней клинике сказали, что, возможно, причина в нарушении гормонального фона, и предложили пройти исследование в этом направлении.
Опечаленная очередным диагнозом, придя домой, я всё рассказала Мише.
– Маришка, ну и ладно, живут же люди без детей. Ты меня любишь, я люблю тебя – будем жить друг для друга! – Он сказал это так весело и спокойно, что я закрыла для себя проблему бесплодия раз и навсегда. – Поехали в июле на Соловки!
На Соловки мы в тот год съездили и замечательно провели время, исследуя лабиринты, мегалиты и скалы.
«Жить друг для друга» у нас хватило ровно на год.
Через год я смотрела на такие любимые и родные черты и не понимала, о чём он говорит. Какой ребёнок? Кто беременный? Почему?
– Мариш, понимаешь, так вышло… – говорил Миша, разглядывая свои тапочки.
Нет, я не понимала. Вообще. Он же меня любил! Я любила его. Мы были как одно целое… Или мне это только казалось?
– Ты её любишь? ― для чего-то спросила пересохшими губами.
– Кого? – Миша удивленно посмотрел на меня.
– Женщину, беременную твоим ребенком.
– Марин, я тебя люблю, – взгляд почти собачий, – но с ней я поступил непорядочно, воспользовался своим служебным положением…
– Звучит ужасно, как будто я держала тебя на голодном пайке…
– Марин, я сам не могу объяснить, как это вышло. Это было один-единственный раз. Тот корпоратив. Я сам не понимаю…
Я собрала вещи и переехала к бабушке.
Мир, в котором я любила и была любима, взорвался.
Я лежала на диване, завернувшись в плед, и даже не ревела. Бабушка была на Енисее, зато несколько раз приходила свекровь и уговаривала побыстрее развестись:
– Там же будет ребеночек, на большом сроке делать свадьбу неприлично…
– А сделать ребенка на стороне – это прилично? Скажите, почему Миша говорил, что любит меня, а спал с секретаршей?
– Потому что мужику нужна семья.
– Я же была его семьей, мы прожили вместе почти семь лет.
– Ну, Марина, видимо, ему не хватало теплоты, – выкручивалась свекровь. – Ты же такая холодная. Дом без детей холодный. Нужны дети. Дети согревают! А ты пустая!
Вот так… Я холодная… Я пустая… Значит мне только казалось, что любимому хорошо со мной…
Мы с Мишей пошли в ЗАГС и развелись.
Выйдя из ЗАГСа, Мишка обхватил меня и прижал к себе. Осень, холодный дождь и даже, кажется, снег.
– Прости! Я люблю только тебя.
– Тебе не кажется, что эти слова сейчас неуместны? Мы с тобой более семи лет вместе, ты говорил, что будем жить друг для друга. А теперь ты уходишь к человеку, который ещё даже не родился… В отношении него ты хочешь быть порядочным, а в отношении меня – не обязательно?
Я вывернулась из его объятий и побрела к остановке.
Дома дверь открыла бабушка. Наконец-то она вернулась со своего Енисея и как всегда без предупреждения.
– Ты ушла от Миши? – Бабушка смотрит на меня с удивлением и печалью.
Впервые за два месяца меня прорвало. Я рыдала несколько часов. Бабушка заварила травки и отпаивала меня.
– Дурочка, ну почему ты мне не сказала, что тебе поставили этот ужасный диагноз? У вас с Мишей по судьбе должна была быть девочка. Я же видела… – Бабушка обняла меня и принялась нежно укачивать.
– Бабуля, ну о чем ты? Я была в нескольких клиниках! Какая девочка?
– Ой, ну нашла, кого слушать. Почему ты меня, свою родную бабушку, ведьму старую, не слушаешь, а каким-то незнакомым докторам доверяешь? Ты знаешь, что мне врачи говорили, что никогда не рожу. А маме твоей вообще говорили, что яичники недоразвитые. И что? Я родила дочку и дочка дочку. И ты бы забеременела. Эх ты! Я так надеялась, что раз ты вышла замуж за человека, то избежишь драконьей судьбы… – Бабушка смотрела куда-то внутрь себя. – Жалко, очень жалко. Ну почему ты мне не сообщила о том, что собралась разводиться с Мишей? Я бы пораньше приехала, может, можно было бы вас помирить…
– Бабуль, как ты собралась нас мирить, если он мне изменил? – Я противно заскулила. – Ты же знаешь, изменил однажды – изменит дважды. Он не просто изменил, он меня предал! Сказал, что будем жить друг для друга, а сам! ― Я всхлипнула и заскулила, как потерявшийся щенок.
Бабушка сварила в турке крепкий кофе и разлила по чашечкам. После того как бодрящий напиток был выпит, она долго крутила мою чашку в руках:
– Плохо всё… Плохо! Вашу судьбу разрушила глупая женщина. Воспитывать ей за это чужого внука. Из твоей чашки не видно, была измена или нет, но то, что две завистливые женщины вокруг тебя крутились, это видно. Она думает, что, избавившись от тебя, её сын станет богаче и счастливей. Увы, она скоро поймет, что нищету в дом привела. Ты была удачей Михаила, а мать собственноручно лишила его благословения Фортуны.
Мы с бабулей ещё долго сидели в обнимку, я постепенно успокаивалась.
– А настойки я тебе всё же сделаю. Имей в виду, правнучку ты мне родить должна!