Я резко просыпаюсь, в висках колотится пульс, а лоб покрыт испариной. За дверью моей спальни что-то гремит, сообщая о том, что один из моих соседей уже встал и возится на нашей маленькой общей кухне.
Готовясь к переезду в Ванкувер, я встретился с главным тренером «Сэйнтс», чтобы обсудить последние детали, и он упомянул, что пара игроков ищут соседа. Я, не раздумывая, связался с моими сокомандниками и попросился к ним, учитывая, что жизнь на зарплату игрока юношеской хоккейной лиги не обеспечивала толстого кошелька и много вариантов. После короткой встречи с Мэттом и Брейденом у нас сложился почти идеальный союз.
Единственный минус жизни с ними – это Брейден и его одержимость присунуть кому-нибудь.
Несколько ругательств отражаются от двери моей спальни, вызывая в горле хриплый смех.
Прищурившись, я провожу ладонью по лицу и сажусь. В щель между шторами проникает солнечный свет, так что я, должно быть, хорошо поспал. На часах на тумбочке девять пятнадцать. У меня есть час до тренировки в спортзале.
С полузакрытыми глазами я вылезаю из кровати и натягиваю спортивки, прежде чем выйти из комнаты. Как я и думал, Брейден в одних трусах пытается намазать маслом вафлю. Сидящую на столешнице голую девицу я замечаю, только когда подхожу к холодильнику.
Не глядя на них, я открываю дверцу и беру кувшин с апельсиновым соком.
– Твой сосед Оукли Хаттон? – тихо спрашивает девушка.
Брейден стонет.
– Это важно? И не бей меня, – ворчит он.
Отвернувшись от холодильника, я передвигаюсь к шкафчику, чтобы достать стакан, и говорю:
– Брейден, я думал, мы договорились, что ты не разрешаешь своим дамам гарцевать по квартире голышом.
Налив себе сока, я поворачиваюсь лицом к обоим. Брейден упирается бедром в столешницу, улыбаясь, как наевшийся сметаны кот, а его подруга по-прежнему развалилась на столешнице, ее щеки разрумянились, но не от смущения. Она кажется слишком уверенной в себе, чтобы понимать, что сидеть голой задницей на чьей-то столешнице больше отталкивающе, чем сексуально.
Я перевожу глаза на нее, быстро окинув взглядом ее наготу. Она мурлычет и опирается на руки позади себя, выпятив грудь.
– Мне спуститься? – спрашивает она, склонив голову набок и улыбаясь.
Я поднимаю бровь и подношу стакан с соком к губам, медленно отпивая. Ее веки тяжелеют, когда взгляд падает на мое горло, следя за движением кадыка с каждым глотком. Если бы не жидкость во рту, я бы рассмеялся тому, как легко мне ее возбудить, учитывая, что она только что была в постели с другим парнем.
– Я бы предпочел, чтобы ты слезла, да. Но оставлю моему соседу говорить тебе, что делать, – отвечаю я.
Поставив пустой стакан в раковину, я бросаю на Брейдена раздраженный взгляд.
– Простите, мне надо собираться в спортзал, как и тебе.
Я почти сбегаю в ванную – так тороплюсь свалить оттуда. Закрыв дверь ванной, я проверяю, что она заперта, прежде чем снять штаны и встать под душ. Команда встречается на катке для утренней тренировки, и, если я или Брейден опоздаем, не сомневаюсь, Мэтт надерет нам задницы.
Он, может, и не капитан, но отличный лидер. Этого не скажешь по его обычно спокойному поведению, но, когда дело касается хоккея, он может быть по-настоящему жестким.
Я наклоняюсь над раковиной и смотрю в зеркало, почесывая щетину на челюсти. В последнее время мне было лень бриться, я был слишком занят тем, что рвал задницу на льду.
Когда я впервые приехал в Ванкувер, я не был полностью уверен, чего ожидать от «Сэйнтс», но мне потребовалась всего одна тренировка, чтобы лично убедиться, насколько они хороши. Может, и не самая лучшая юношеская команда, которую я видел, но очень близко. Если я собираюсь получить шанс выделиться перед скаутами, мне придется продолжать работать. Упорно.
Покачав головой, я поворачиваюсь и шагаю в ванную, позволяя горячей воде выжечь мысли. Я принимаю душ и быстро чищу зубы. Едва я возвращаюсь в комнату, как с кровати раздается рингтон, установленный на звонок мамы. Ее ласковый голос льется из динамиков еще до того, как я подношу телефон к уху.
– Доброе утро, милый, – поет она. Я улыбаюсь. – Как твои дела? Ты по-прежнему собираешься домой на следующие выходные, верно?
Как у нее получается быть такой энергичной по утрам, выше моего понимания. Полагаю, это мамская фишка.
– Доброе утро, ма. У меня все хорошо. Немного устал, но ничего нового. И да, я приеду. Грейси в восторге?
Грейси с семи лет занимается балетом, и впереди одно из ее крупнейших выступлений. Во время наших телефонных разговоров в последний месяц я только о нем и слышу. Я бы не пропустил его. Иначе она никогда мне этого не забудет.
– Ты никогда не был жаворонком, – дразнит мама, а меня накрывает сильная тоска. Я скучаю по ней. – Не думаю, что можно быть в большем восторге. Твое присутствие очень много значит для нее, милый.
Я зажимаю телефон между ухом и плечом и надеваю шорты и футболку.
Одевшись, я хватаю спортивную сумку и спешу на выход, приятно удивившись тому, что Брейден в одиночестве сидит на диване и ждет меня.
– Я ни за что не пропущу это, ма, – говорю я. Брейден смотрит на меня, потом показывает на дверь. – Я буду дома в субботу утром.
Брейден встает и берет свою сумку с пола рядом с диваном, после чего выходит. Я выхожу следом и запираю дверь.
– Хорошо, милый. Я просто хотела убедиться.
– Я рад. Я скучаю по вам.
Мама тяжело вздыхает и после короткой паузы шепчет:
– Я скучаю по тебе, Оукли. Очень сильно.
– Не плачь, мам. Я скоро приеду, – говорю я, убирая ключ в карман.
Я практически вижу, как она ведет рукой в воздухе, отмахиваясь от моей заботливости.
– Да, да. Ну, отпускаю тебя. Позвони сестре на неделе, пожалуйста.
– Позвоню. Поговорим позже. Люблю тебя.
– И я тебя люблю.
Я спускаюсь, перескакивая через ступеньку, толкаю двери подъезда и выхожу на улицу. Брейден уже ждет меня около моего пикапа, его большие пальцы летают по экрану телефона. Когда я обхожу машину и открываю водительскую дверь, он поднимает глаза:
– Ты за рулем. Моя машина в мастерской.
Кивнув, я быстро сажусь в пикап и, протянув руку, поднимаю замок пассажирской двери.
Через секунду Брейден присоединяется ко мне. Он огромный парень – даже по сравнению со мной, – так что я не удивляюсь, когда ему приходится отодвинуть кресло назад до упора, чтобы не упираться ногами в приборную панель.
– Все в порядке? – спрашивает он, когда я завожу двигатель и выруливаю на улицу.
От дома до катка всего десять минут, так что мы вполне можем успеть вовремя.
– Да. Я собираюсь домой на следующие выходные. Мама просто проверяла.
– Уже устал от нас?
– От тебя? Несомненно.
Он ржет.
– Зато честно. Кстати, я правда пытался выпроводить Ванессу, пока ты не проснулся, но она сказала, что умирает с голоду, а я не настолько козел, чтобы выгнать ее с пустым желудком.
Я закатываю глаза:
– Точно. Ты большой добряк. Уверен, ее обнаженность и надежда на быстрый перепихон перед тренировкой тут ни при чем.
– Определенно, – отвечает он, широко улыбаясь.
– Кстати, где ты ее встретил? Я даже не слышал вчера ночью, как вы пришли.
– На вечеринке у Ремера. Хотя понятия не имею, как мы вернулись в квартиру.
– Ты же не садился за руль, да?
Мои мышцы под одеждой напрягаются. Меня охватывает паника.
– Черт, нет, – ворчит он, с любопытством глядя на меня. – Я озабоченный, а не глупый.
Я слегка расслабляюсь и киваю.
– Ладно. Хорошо.
– И я предохранялся, если вдруг тебе это интересно, папочка.
– Пошел ты.
Его нахальный смех сотрясает воздух. Покачав головой, я включаю радио и оставшуюся дорогу мы проводим в уютном молчании.