*Несколько месяцев назад*
Шампанское терпко кололось пузырьками, обещая нечто волшебное и праздничное. Я прислушался к себе – ничего, а я мечтал об этом вечере девятнадцать лет, с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. Учился, взрослел, затем работал, загоняя себя почти до гроба, трахал баб, лежал глядя бессонными ночами в потолок и думал о том, что что эта минута настанет. Она настала.
Мужчина стоял ко мне спиной разглядывая танцующих. Пожилой, но все еще представительный, подтянутый, с сединой на висках – так мог бы выглядеть мой отец сейчас, если бы был жив. Я проследил за его взглядом – он любовался хрупкой блондинкой, что со смехом кружилась в танце, окруженная всеобщим вниманием.
– Красивая, да? – спросил я, делая шаг вперед.
– Да,– рассеянно ответил он, затем спохватился, – вы кто? Это закрытое мероприятие.
Он посмотрел на меня, пытаясь понять, знаком ли я ему.
– У меня есть приглашение. Я акционер. Мартин, – протянул я ему руку для знакомства. – Мартин Ковалев.
Мужчина слегка поморщился.
– Редкое имя, – задумчиво сказал он.
Мне было интересно, узнает ли он меня. Фамилию я поменял, взяв мамину девичью, но имя оставил прежнее. Мужчина посмотрел на меня более внимательно, но явно не узнал, хотя по его лицу пробежала тень беспокойства. В связи со всеми событиями на его месте я бы тоже беспокоился. Я допустил лёгкую улыбку, и сделал ещё один глоток. Торжество над побеждённым следовало растягивать, продлевая удовольствие. Я хотел насладиться каждым мгновением.
Я снова посмотрел на блондинку. Породистая девчонка, сразу заметно. И по стати, и по тонкой кости, и по тому, с каким достоинством она несла на себе украшения на многие миллионы, словно родилась для этой цели. Хотя она и родилась – с ее то отцом. Хороша была девчонка, красивая, тонкая, при этом – все при ней и платьем подчёркнуто. Какой-то парень ответил смешливый поклон ей, она с удовольствием рассмеялась.
– Ох уж эта молодость, – сказал я, не отводя от девушки взгляда. – Вам тоже эта юная особа по душе?
– Это моя дочь, – сухо ответил мужчина. – И мне не нравится ваше повышенное к ней внимание, если вы не прекратите, я скажу охране, и они выведут вас из здания.
Он отставил бокал в сторону и ушел. Я заметил, что он подошёл к охраннику и дал ему распоряжение не спускать с меня глаз. Вот наверное парень позабавился – компания, в которой он работал, принадлежала мне.
Я подозвал официанта и взял еще один бокал. Вечеринка была пышной и шумной, как-никак предприятию, принадлежащему Вишневскому исполнилось тридцать лет. Юбилей. Ресторан был полон, людской гомон начал утомлять и я решил, что самое время переходить к следующему пункту моего плана.
Отдельный кабинет ресторана был арендован и меня в нем уже ждали. На столе виски, лед в который бросили только когда я вошел. Я сделал глоток и закурил, тонкая струйка дыма потянулась под потолок.
– Пора? – спросил у меня начальник охраны.
– Пора, – кивнул я.
Он вышел из кабинета. Я не успел даже докурить сигарету, когда двери снова распахнулись и в кабинет втащили Вишневского. Его буквально бросили на пол, он поднялся, одёргивая костюм и опасливо оглядываясь.
– Что вы себе позволяете! – гневно сказал он, глядя на меня.
– Все, что захочу, – коротко сказал я. – Читайте.
Бросил перед ним на стол папку документов. Вишневский был умен, иначе не достиг бы таких высот. Он давно понимал, что с его жизнью творится херня, но не мог понять, откуда концы, хотя рыл старательно. Поэтому сейчас сел и открыл папку. Чем дальше он вчитывался в бумаги, тем сильнее мрачнело его лицо.
– Зачем вам это? – глухо сказал он, закончив. – Вы практически купили мою жизнь, зачем она вам?
Он пытался сохранять спокойствие, чем порядком меня разочаровал.
– Вы не восхититесь моими организаторскими способностями? – приподнял брови я. – Ту сделку, что обвалила курс акций вашей компании, я готовил два года. Я несколько лет скупал акции, сознательно обрушая их курс. Покупал через третьи руки, чтобы вам спалось спокойнее. Вы, Лев Станиславович, влезли в большие долги, которые я тоже старательно перекупил, теперь все, что вы кому-либо были должны, должны мне. Разве не прелесть?
– Сомнительная, – хрипло ответил он, расслабляя узел галстука.
Я прервался. Сигарета была уже затушена, остро хотелось закурить еще, но Вишневский мог счесть этот жест за проявление беспокойства. Я не беспокоюсь. Я наслаждаюсь.
– Это ещё не все. Десерт.
Я положил на стол постановление об аресте его зарубежных активов. Мой враг был умен, и привязать их к нему мы не сумели, но тем не менее – достали. Проглядев текст он побледнел.
– И я в любой момент могу дать отмашку на начало уголовного дела. Такие большие суммы, Лев Станиславович, вам не стыдно? В Африке дети голодают.
– Что вам нужно?
Он уже открыто паниковал.
– Хотите сгнить в тюрьме, Вишневский?
– Нет. Что вам нужно? – уже выкрикнул он.
– Все. Мне нужно все. Я хочу уничтожить вас. Я хочу смотреть, как вы ползаете передо мной на коленях, понимая, что я рушу все созданное вами, понимая, что теперь я руковожу вашей компанией, я хочу чтобы вы рыдали. Я серьёзно.
– Кто вы?
Он смотрел на меня, все еще не понимая. Я улыбнулся. Бабушка не раз говорила мне, что улыбаюсь я, совсем как покойный отец. Права была. У Вишневского кровь от отца отлила.
– Я сын тех, кто был убит по вашей отмашке. Помните вашего партнёра, Лев? Девятнадцать лет прошло. И уж вряд ли вы помните его сына. Я не так доверчив, как мой отец. Я много лет готовился. И я очень злопамятен.
Вишневский потянулся к стакану с водой, руки его заметно дрожали.
– Это…это просто деньги. Они ничего не значат, я понял это с возрастом, вы тоже поймёте…
Я усмехнулся.
– Я тоже об этом подумал. Наказывать рублём, как-то мелко. Нужно было что-то еще. И знаете, я придумал. Я заберу у вас вашу звездочку. Единственную дочку. Юстина Львовна, я прав? Умница, красавица, папина гордость, долгожданный вымоленный ребенок. Я заберу ее сегодня же.
Вишневский отшатнулся, вскочил со стула, опрокинув его.
– Вы не имеете права! Не имеете…она, она живой человек! Да забирайте у меня все, черт побери, трогать мою дочь ты не имеешь права, щенок!
– Сильный может все. Это вы доказали почти двадцать лет назад, уничтожив мою семью просто потому, чтоб это было вам выгодно. Стоит мне сказать, вашу ненаглядную Юстину притащат сюда, разложат на столе и трахнут всем составом моей охраны у вас на глазах. И мне за это ничего не будет. Хотите?
– Нет, – прошептал он. – Нет… Ей только двадцать один, Мартин! Она…у нее жених есть…
– Вот и славно, – потер ладони я. – Я даю вам сутки, видите, насколько я щедрый и добрый. Поговорите со своей снежинкой, объясните по-родительски, что теперь она моя вещь. Пытаться что-либо предпринять не советую, вас уже давно охраняют мои люди.
Вишневского вывели из кабинета. Я закурил и закрыл глаза, представляя перед своими глазами ее – Вишневскую Юстину Львовну, дочь моего врага. Девушка и правда была на редкость красива.