Предыстория Кавказской войны
Русское освоение Кавказа имеет очень давнюю историю, однако до конца XVIII в. оно происходило довольно медленно в связи со значительной удаленностью кавказских земель от русской этнической территории по транспортным возможностям того времени. Собственно русскую землю от Кавказа отделяла широкая полоса степей Причерноморья и Северного Прикаспия, передвигаться через которые русские обозы с тяжелыми повозками могли только по издавна проложенным немногочисленным дорогам, вдоль постоянных водоисточников. По самим степям кочевали ногайцы и татары, в том числе являвшиеся вассалами большей частью враждебного России Крымского ханства, которое, в свою очередь, находилось в вассальной зависимости от Османской империи. В менее доступных для кочевой конницы местностях, вдоль крупных степных рек расселялась казачья вольница. Именно казаки, в поисках новых жилищных и охотничьих угодий расселявшиеся дальше на юг, и стали первыми русскоязычными жителями Кавказа со времен исчезнувшего еще в XII в. древнего Тмутараканского княжества, которое когда-то располагалось на крайней западной оконечности кавказских земель – при соединении Азовского и Черного морей. В XVI – XVII вв. казаки основали ряд укрепленных поселений по наиболее крупным северокавказским рекам Кубани, впадающей в Азовское море, и Тереку, впадающему в Каспийское море.
Российская царская власть еще долго не предпринимала попыток подчинить отдаленные кавказские земли своему прямому влиянию, хотя время от времени отдельные племена адыгов (черкесов) и ногайцев принимали подданство русского государя, рассчитывая получить от России военную помощь против своих врагов (прежде всего, крымского хана). Однако контакты России с местными народами были еще нестойкими, присягнувшие царю князья и мурзы затем выходили из подданства, а иногда и переходили на сторону Крыма. Иногда на территории Северного Кавказа разворачивались жестокие сражения между крымскими и османскими войсками с их местными союзниками, с одной стороны, и российскими военными экспедициями с казачьими войсками и тоже союзными ополчениями местных народов, с другой. Но ранние экспедиции царских войск еще не имели своей целью полностью подчинить российской власти местные народы, а скорее лишь нанести урон влиянию в регионе могущественных соперников России: Османской империи, Крымскому ханству, Ирану. Отношения между казачьими поселенцами и коренными народами в целом не имели какой-либо особой формы; одно и то же казачье войско могло с одной коренной общиной враждовать, с другой – поддерживать добрососедские отношения, так же и кавказская община могла враждовать с казаками одного войска и мирно торговать, даже заключать смешанные браки, с казаками другого. Коренные народы Кавказа могли ссориться и сражаться с казачьими поселенцами не чаще, чем друг с другом. Кумыкские шамхалы (князья), набиравшие силу в северокавказском Прикаспии в конце Позднего Среднековья – начале Нового Времени, вступали в активные союзнические отношения с Османской империей, соответственно, превращаясь во врага для России. Жившие по соседству с Кумыкией чеченцы, вынужденные постоянно отражать притязания шамхалов на власть над собой, наоборот, чаще искали союза с Россией как с влиятельной силой, способной ограничивать кумыкские экспансивные устремления. Однако по мере ослабления Крымского ханства и приближения южных рубежей России непосредственно к кавказским пределам, ситуация стала все отчетливее меняться. В XVIII в. при российском императорском дворе стали всерьез планировать полное подчинение кавказских земель русской короне.
В 1777 – 1778 гг. в процессе освоения южных земель, лежащих между Азовским и Каспийским морями и географически входящих в Северный Кавказ, российские военные власти возвели так называемую Азово-Моздокскую укрепленную линию, протянувшуюся почти через все Предкавказье от Азова на северо-западе до Моздока у реки Терек на юго-востоке. Главным опорным пунктом ее стала крепость Ставрополь в Среднем Предкавказье на Ставропольской возвышенности.
8 апреля 1783 г. Екатерина II издала манифест об упразднении к тому периоду оккупированного российскими войсками Крымского ханства и полному присоединению крымской земли к России. С этого времени начинаются интенсивные отток мусульманского населения Крыма в Османскую империю (Османский халифат) и заселение крымских земель выходцами из Центральной России и Украины. Некогда грозное государство, веками препятствовавшее активному освоению Кавказа русскими, прекратило свое существование, и царская администрация могла вплотную заняться делами присоединения к России и кавказских земель.
Благоприятная для России обстановка заключалась еще и в том, что в июле или августе того же года в крепости Георгиевск был заключен трактат с царем объединенной Грузии Ираклием II о принятии им российского протектората. Для этого руководство Новороссии, как стали называться недавно отвоеванные у Османской империи и Крымского ханства земли Северного Причерноморья, в том числе подчиненную российским военным властям часть Северного Кавказа, прежде всего поставило задачу навсегда покончить с нестойкими в присяге, издавна переходившими то на российскую, то на крымскую сторону ногайцами.
Ногайцы, кочевавшие в степях юго-востока Европы, Крыма и Кавказа, исповедовавшие ислам, теперь оказались в довольно глубоком тылу российских рубежей, и царская администрация опасалась, что в случае нового обострения отношений России с Османской империей они могут нанести по дислоцировавшимся в южных землях войскам удар изнутри. Еще в 1782 г. была предпринята попытка переселить ногайцев в Тамбовскую и Саратовскую губернии России и за Урал, однако они ответили восстанием. Хотя восстание было подавлено, и ногайские мурзы – князья, приведены к присяге на верность Екатерине II, стало очевидно, что добиться полной покорности кочевого народа невозможно. Никакой особой экономической выгоды из торговли с ногайцами русские купцы извлечь не могли, поэтому ногайцев было решено просто истребить. В октябре 1783 г. российские войска под командованием генерала А. Суворова начали наступление на ногайские кочевья. В ходе разыгравшейся ужасающей трагедии в стиле покорения США Дикого Запада было убито около 500 тыс. ногайцев, около миллиона человек бежало в Османскую империю. К тому времени как эта кровавая мясорубка была остановлена, на Кавказе осталось лишь небольшое количество ногайцев, сумевших укрыться у предгорий, в основном на Верхней Кубани и в засушливых степях по низовьям Терека. В большинстве своем они перешли к оседлому образу жизни. Обширные степи за Азово-Моздокской линией опустели, и дислоцировавшимся на ней русским войскам можно было не опасаться удара в тыл. Однако существовавшее до того долгое тесное соседство русских поселенцев на Кавказе с ногайцами привело к тому, что многие русские названия элементов кавказской культуры, предметов быта и национальных блюд были заимствованы из ногайского языка (аул, айран, башлык, кунак и др.).
Устанавливая свою власть на Кавказе, Россия исходила из колониалистских традиций всех передовых держав того времени, внешняя политика которых была направлена прежде всего на то, чтобы подчинить своему влиянию возможно большее количество территорий. Чем большими землями владела колониальная держава, тем больше с ней считалось мировое сообщество. Российская колониальная политика отличалась стремлением максимально подчинить присоединенные земли общей централизованной царской администрации (т.е., освоенные территории сравнительно редко получали полное внутреннее самоуправление, чаще становились не колониями в классическом смысле этого слова, а присоединялись к метрополии, в них вводилась общая для всей России административная система), чему способствовала сильная абсолютная власть российского императора. При Екатерине II царская Россия достигла наивысшего за всю историю военного и внешнеполитического могущества. Ее армия, где совершенные европейские организация и тактика сочетались с традиционной преданностью русских военнослужащих общему, государственному делу, была одной из сильнейших в мире.
Кавказ, кроме того, имел для России важнейшее геополитическое значение, так как его мог использовать в качестве плацдарма враждебный Османский Халифат, имевший несколько опорных пунктов на Черноморском побережье, и множество – в Закавказье. Овладение Кавказом отодвинуло бы русско-османскую границу далеко на юг, откуда османам было бы уже неудобно организовывать походы в южные земли России. Позднее, уже в процессе активного освоения Прикубанья, Ставрополья и Закавказья, российские сановники и купцы обратили пристальное внимание на исключительно богатые природные ресурсы и теплый, благоприятный для земледелия климат Кавказа. Признание Османской империей прав России на Кабарду, ранее формально считавшейся вассалом султана (на самом деле бывшей совершенно независимой), давало повод царской администрации распространить власть на весь Центральный и часть Восточного Кавказа, так как многие населявшие его народы были вассалами кабардинских князей.
После опустошения ногайских степей и подавления после восстания Е. Пугачева 1773 – 1775 гг. последних очагов казачьей вольницы на пути дальнейшего продвижения рубежей России на юг оставались коренные народы Северного Кавказа, населявшие обширные степные территории между Доном и Черным морем (адыги) и всю предгорно-горную полосу Кавказа.
Поначалу администрация Новороссии не воспринимала коренных кавказцев как слишком серьезного противника. К почти не имевшим своей государственности, письменности и экономической мощи народам, у которых сохранялись многие традиции родоплеменного строя, пережитки языческих верований, просвещение в основном находилось на самом примитивном уровне, а жилища знатных людей отличались от жилищ простого люда лишь немного большими размерами, никакая колониальная держава серьезно не относилась. Правящая элита России еще не была знакома с отчаянным менталитетом со времен монгольского нашествия привыкших насмерть отстаивать свою свободу кавказцев, их превосходной оборонительной тактикой и высокой мобильностью населения.
Российские стратеги не учли и того, что у подавляющего большинства народов Северного Кавказа не было единого правителя, с приведением которого к покорности покорилось бы и остальное население. В основном же каждая сельская, родовая община считала себя независимой, управлялась по своим неписаным обычаям (адатам), ничем не считала себя обязанной другим общинам, и мирный договор с населением одного района не гарантировал безопасности от людей, живших в пяти – десяти верстах оттуда. Территории между селениями и хозяйственными угодьями разных обществ были нейтральными, где не действовали никакие законы или обычаи. Часто общины враждовали между собой за пастбища и дороги, и человек, отправившийся путешествовать далеко от своего селения, при этом не заручившись дружбой (куначеством) с кем-то из земель, по которым проезжал, рисковал быть захваченным в плен и обращенным в рабство. Работорговля была сущим бичом Северного Кавказа. Оттуда нескончаемым потоком шли караваны невольников в Османскую империю и Иран; продавали пленников, захваченных в ходе набегов на враждебные селения, неосторожных путников, не заручившихся в чужой земле куначеской поддержкой, главы семейств продавали своих красивых девушек, задавленные нуждой родители (большинство кавказского населения из-за частых военных тревог и ограниченности сельскохозяйственных угодий в горной местности жило бедно) продавали своих малолетних детей. Без кинжала кавказские мужчины не выходили с собственного двора, а за пределы селения выезжали не иначе как с ружьем и надежным запасом патронов.
Возвращение лезгин из набега. Д. Кеннан (1845—1924)
Виды и типы Дагестана. В. Ф. Тимм (1820 – 1895). Русский листок