– А я бы сейчас супчика из баранины отведал, – со смаком произнес молодой голос. – И перчика бы туда побольше!
– Баранина дорогая, в школе ее уже много месяцев не закупают, жадничают, – подхватил собеседник. – Хотя вот рисовая похлебка с помидорами весьма недурной у Клячи получалась. Да я бы и от чечевичной каши не отказался. Все лучше, чем сухомятину грызть. И почему Керк запрещает разводить костер? Мы в этих горах одни на сотню арок вокруг, все разбежались.
– Еще бы они не разбежались, – протянул первый кучеяр. – Такое творится… Но людей здесь нет, говорят, даже керхи последние ушли. Легче пуму или барса встретить, чем человека. А ведь какой город был, столько людей!
– Что-то я не слышал, чтобы в горах пумы водились. Болтают все, – вмешался третий голос, звучавший тоньше и выше. Он явно принадлежал еще подростку.
– Может, и болтают, но два каравана отсюда не вернулось.
– Да помню я, что там говорили. Их самум в пути застал, спрятаться не успели, а трупы потом гиены да волки погрызли. Хищников в Карах-Антаре сейчас больше, чем песка.
– А еще болтали, что тела растащили так далеко, что даже на гургаранских подножьях их потом находили. И жрать мертвечину никто не стал. Пума, может, и брезгливая, а вот гиены да собаки дикие – тем все равно, они на разную падаль охочи.
– Сказали пумы, значит, пумы, – недовольно пробурчал тот, кто мечтал о бараньем супе. – Лучше делом займитесь. Керк в прошлый раз был недоволен, что траву плохо размололи. Слепой может подавиться.
– А вдруг все из-за него? – не унимался второй собеседник. – Вдруг правда, что он Нехебкая убил? Ну, который Индиговый…
– Смотрю, тебе заняться нечем, Каюм, – раздался спокойный, чуть с хрипотцой голос, и по внезапному напряжению собеседников стало понятно, что появился тот самый Керк, который тут командовал. – И нет, не правда. Я же вам рассказывал. Этот драган по глупости задушил любимого змея Подобного. Это случилось как раз накануне вторжения серкетов из Пустоши, после чего они разгромили город. Небылицы рождаются на пустом месте. Подобный выжил из ума, держал целый серпентарий и периодически называл любимчиков нехебкаями. Чтобы больше я такого бреда не слышал. У нас мало времени, скоро придут етобары.
Арлинга вдруг позвал Нехебкай и пришлось вернуться туда, где в последние месяцы он проводил большую часть времени – в небытие. А так хотелось послушать об остром бараньем супе, вкус которого он прекрасно помнил, потому что его любили все караванщики, и Сейфуллах в особенности. А еще было интересно узнать, какими слухами жили люди после разгрома царства Подобного, и зачем должны были явиться етобары.
Интуиция подсказывала, что Керк был тем самым вассханом, которого прислал учитель, а говорившие – младшие ученики. Нехебкай вечно вмешивался невовремя.
– Ты заметил, что Магда дышала ровнее? – спросил Индиговый, мешая ему всплыть на поверхность. Да, Арлинг это заметил, как и тысячу других деталей и подробностей, которые ему сообщил солукрай до того, как он снова потерял сознание.
Они находились в другой пещере – ветер шелестел по поверхности камня иначе, у входа не ощущались «зубы дракона», с потолка то и дело осыпался песок. Пять человек сидели у незажженного костра. Все молодые кучеяры, крепкие, подтянутые, умеющие двигаться бесшумно, знающие, что делать со своим телом. Но умы у них были еще незрелые, значит, в Школе провели только год или два. Наверняка они воспринимали происходящее как наказание, хотя, может, так оно и было. Воспитательные методы у имана всегда были странные.
Магда лежала неподалеку и, казалось, просто спала. Никакого прерывистого дыхания, биение сердца ровное, поза спокойная. Хамну он нашел снаружи у входа. Она лежала на камнях под навесом – видимо, даже раненый етобар внушал молодым ученикам опасение. От нее пахло молоком, медом и землей – легко узнаваемое сочетание ароматов журависа. Значит, наемницу накачали наркотиками. В отличие от Магды Хамна то и дело шевелилась, дергалась, будто пытаясь очнуться, но, возможно, при ее ранении журавис был необходим. Арлинг слышал, что керхи широко использовали его при травмах головы.
Тот, кто привел сюда молодых учеников, сидел как раз рядом с Регарди. Арлинг успел перехватить его руку, когда ему снова попытались приоткрыть рот. На губах отчетливо ощущался горький вкус ясного корня, змеевика и заразихи, самых ядовитых трав Сикелии, которые могли как убить, так и вылечить. Оставалось надеяться, что ученики Школы Белого Петуха растирали в своих ступах не эти травки.
– Очнулся наконец, – вместо приветствия произнес тот, кого называли Керком. – Мне бы столько спать. Хватит уже, третий месяц заканчивается.
И будто прочитав его мысли, добавил:
– Пей тогда сам, сбор иман готовил. Ему же ты еще доверяешь?
Арлинг молча отстранил его руку с чашкой и прислушался к ощущениям. Пробуждение прошло незаметно, словно он очнулся после легкой полуденной дремы, а не от тяжелого омута кошмаров. Такого раньше не случалось, реальность обычно принимала его с ненавистью, тело отвечало ей тем же. А сейчас… сейчас он чувствовал тупую боль в ногах там, где неправильно срослись кости. Ему не нужно было себя рассматривать, чтобы понять, что левая нога от колена похожа на палку, побывавшую в зубах пса. Ступня на прежнее место не поворачивалась.
– Что с Магдой? – спросил Регарди, чувствуя, как с трудом ворочается язык. Может, иман и постарался с лекарством, но побочные действия снадобья учителя редко когда интересовали.
– А вот это зависит от тебя, – голос Керка внезапно стал серьезным. – Что ж, раз готов поговорить, давай. Каюм, Дардан, Элти! – окликнул он. – Найдите еще двух балбесов и отправляйтесь в обход. Да, все пятеро. Я ухожу на закате, хочу успеть до грозы.
– Но там… – начал было один из учеников, однако вовремя замолчал. Нет, вряд ли у них три года. Хорошо, если первый год в школе закончили. Или с дисциплиной в Школе Белого Петуха стало совсем плохо. Арлинг не помнил, чтобы приказы старших когда-либо обсуждались.
Впрочем, малолеток он понимал, потому что давно прислушивался к странным звукам, доносившимся снаружи пещеры. Судя по грохоту, раздающемуся сразу за порогом и дальше, насколько хватало воображения, с высоты они спустились, потому что пещера смотрела прямо на равнину. Из всех мыслимых звуков на ум приходило только одно сравнение. Снаружи гремел не просто дождь, а настоящий ливень, да еще и с градом – то, чего в Карах-Антаре не случалось никогда. Струи, падающие с неба, обрушивались не в песок, что обычно превращало все вокруг в непроходимую грязь. Они били упруго, с треском барабаня по твердой поверхности, будто, пока Арлинг спал, пески самой засушливой пустыни кто-то прикрыл брусчаткой и камнем. Впрочем, если местность еще можно было как-то объяснить – все-таки Гургаранский хребет славился своей непредсказуемостью, в том числе необычным подножием, то дождь ощущался абсолютно нереально. Арлинг поверил бы в него в Восточном Такыре, Фардосских степях или в Маленькой пустыне, но не в самых смертоносных землях Сикелии.
– Да, льет уже второй день, – опять прочитал его мысли Керк. – То ли еще будет. Ладно, давай по-быстрому все решим, пока эти идиоты там мокнут.
Не был он похож на вассхана. Впрочем, что Регарди знал об индиговых учениках имана. Только то, что обычно они плохо заканчивали. Странно, что ревность, которая вначале уколола так больно, кажется, шипы свои обломала. Он ничего не испытывал к этому Керку, даже благодарности. У всех лекарств учителя обычно имелась обратная сторона. За лечение больные потом сурово расплачивались.
– Начни с нее, – прохрипел Регарди, кивнув в сторону Магды. – И как Хамна?
– Начну, с чего и с кого хочу, – оборвал его Керк, и Арлинг понял, что сотрудничества у них не выйдет. – Умудрился же ты связаться с етобаркой. Хорошо, что свои согласились ее забрать. Я уже к их приходу не успеваю, но ты с подругой попрощаться успеешь. Неумно заводить таких друзей, драган.
– Неумно стоять в полный рост, – парировал Арлинг, не совсем уверенный, что Керк его понял. Но тот догадался.
– Я не соперничать с тобой пришел, вассхан, – глухо произнес он, поставив чашку с отваром у головы Регарди. – И мишень здесь отнюдь не я. Мы все исполняем волю учителя. Даже предатели.
Беседа началась плохо, воздух в пещере стал плотным, густым, еще немного, и ножом можно резать. Вассхан Керк и вассхан Арлинг ни в какой реальности не могли стать союзниками.
– Жаль, что мы с тобой никогда не окажемся на Огненном круге, – произнес Керк, и в голосе его звучало то, что Регарди ненавидел больше всего. Жалость.
– Может, ты и не выбирал эту дорогу, но в любом случае уже прошел по ней. От тебя сейчас ничего не зависит. Непривычно, правда, драган?
– Так сильно не любишь драганов? – хмыкнул Арлинг. – Уверен, что мы раньше не встречались? Мне приходилось надирать задницы первогодкам. В отличие от имана учитель из меня паршивый. Я, конечно, уже и забыл, а у тебя, вот, на всю жизнь травма.
Керк выдержал, хотя Регарди отчетливо услышал, как дернулась рука кучеяра поблизости. Бить слепого, да еще и калеку на пороге смерти – последнее дело. Поэтому Керк ответил так, как и полагалось вассхану.
– Слушай и запоминай, – процедил он, удержав эмоции при себе. – Я передаю волю учителя и повторять не стану. Это единственная причина, по которой я здесь. У тебя неправильно срослись кости, и ты это знаешь. Но это не самое страшное, верно? Ты отравлен ядом, с которым человеческая медицина справиться не может. Однако учитель все же попытался и приготовил противоядие. Если оно подействует, ты сможешь ходить на костылях. Вот, держи, – в пальцы Арлинга вложили тугой мешочек. – Я тебе его еще не давал. Иман сказал, что прием снадобья должен быть осознанным решением. Ешь его сколько хочешь, так он и передал. Его еще ни разу не пробовали на людях, все зависит только от тебя.
Арлинг не смог сдержать горькой ухмылки. Учитель был так узнаваем. Его любовь к экспериментам была слишком хорошо известна.
– А если не подействует?
– Тогда я вернусь через две недели и отрежу тебе ноги, – ровным тоном произнес Керк. – Таково распоряжение имана. Не волнуйся, я прошел необходимую подготовку. Если этого не сделать, ноги со временем снова начнут гнить, и тогда тебя уже ничто не спасет. Пока меня не будет, младшие ученики тут присмотрят. Не волнуйся, ты еще поживешь.
– И ради чего?
– Ради кого, – поправил его Керк. – Иман недоволен, что ты сделал все неаккуратно, и из-за тебя пострадала Видящая. Можешь не верить, но она болеет из-за тебя. Ты позволил Нехебкаю себя укусить. Пусть то и был просто гигантский змей, в которого верил Подобный, но Видящая думает, что ты убил Индигового бога. И поэтому болеет. Она верит, что вместе с ядом в тебя вселился умерший бог, и теперь ты заражен Нехебкаем.
Смысл слов Керка дошел до Арлинга не сразу. Значит, вот почему иман не пришел сам, а прислал нового вассхана. Что ж, вполне в духе Тигра Санагора. Если учитель злился, то редко говорил об этом прямо. Но если Магда верит, что в теле Арлинга яд не обычного септора, пусть и переростка, а самого Нехебкая, не логичнее было бы лечить Видящую, а не Регарди? Почему иман не приготовил особого лекарства для нее? Что ж, у Арлинга тоже были причины быть недовольным иманом. Хотя бы за то, что тот прятал от него Магду. Чем дольше он думал об этом, тем опаснее становились его мысли, и Регарди поспешил перевести внимание на Керка. С ним-то хоть все было понятно.
– А сам ты как думаешь? – спросил он, внимательно ощупывая мешочек, переданный учителем. Травы в нем ничем не пахли. Будто тот, кто их готовил, особенно постарался, чтобы снадобье не мог распознать человек даже с очень тонким обонянием.
– Я думаю, что мир уделяет тебе слишком много внимания, – фыркнул Керк, поднимаясь на ноги. – Я здесь не для того, чтобы высказывать свое мнение. Его ты и так знаешь. Я передаю волю и слова учителя. Ты должен изгнать из себя Нехебкая, и тогда Видящая поправится. Даже если лекарство не поставит тебя на ноги, и мне придется их отнять, Магда поверит, что яда в тебе больше нет, и излечится сама.
– Твои слова да Нехебкаю бы в уши, – прошептал Арлинг, чувствуя, как зашевелился в нем непрошеный гость.
– Я все и так слышу, – прошептал Индиговый, и Регарди дернулся, не желая, чтобы Керк становился свидетелем его внутреннего сражения. Не иначе как борьбой за рассудок его разговоры с Нехебкаем не являлись.
– Значит, для Магды учитель ничего не передал, – уточнил он.
– Нет, – покачал головой Керк. – Ее лекарство – это ты. Когда мы с тобой закончим, вы с ней должны покинуть Сикелию. Это приказ имана. Не пойдете добровольно, вас отведут насильно. Здесь вам оставаться нельзя. Для тебя и так сделали большое исключение, драган. Вы перейдете хребет Гургарана и останетесь жить в Дождливой долине, где иман приготовил для тебя дом. Почетная старость, о которой редко кто может мечтать. Насчет ног не волнуйся. Тебе, калеке, конечно, помогут. Все, что потом будет от тебя требоваться – сидеть тихо, пока не сдохнешь.
А ведь на какой-то миг Арлинг поверил, что его все-таки отпустили. Бывших учеников имана не бывает. Они либо умирали сами, либо их убивали. Значит, вот его путь – изгнание.
– Это из-за него? – Арлинг кивнул наверх, туда, где по его представлениям, находилась предыдущая пещера с убитым им драганом.
– Снова воображаешь. Обычный наемник серкетов, желающий отомстить за убитого бога, – как-то слишком небрежно отмахнулся Керк. – Мы просто не успели. Прости. Но я знал, что етобар справится и не даст тебя убить. Учитель бы расстроился, я его знаю.
– Хамна моя халруджи, – Регарди решил, что тему нужно срочно переводить. – Ее нельзя отдавать етобарам. Она принесла клятву.
– Значит, перережет себе глотку, как любой халруджи, предавший господина, – хмыкнул Керк. – Неужели ты думаешь, что мне есть до нее дело? Учитель велел отдать ее етобарам, я всего лишь исполняю его волю.
– Хороший песик, – выдавил из себя Арлинг, к которому в голову настойчиво лез Индиговый бог. Кажется, он хотел что-то сказать.
На секунду ему показалось, что Керк его все-таки ударит, но вассхан сдержался. Наверняка это было нетрудно. Перед ним валялся не ровня – всего лишь калека.
– Если хочешь что-то передать учителю, самое время, – сухо произнес Керк, направляясь к выходу. – Пятеро оболтусов останутся с тобой до моего возвращения. У тебя две недели, чтобы сделать правильный выбор. Знаешь, как я бы поступил на твоем месте? Ты слепой, но, говорят, читаешь жесты, как видишь.
Керк поднял палец к горлу и провел им от уха до уха. Арлинг оценил его юмор.
Было время, когда он хотел столько всего сказать иману. Печально, что в горах Гургарана эти желания потерялись.
С трудом развязав мешочек, он обмакнул палец в порошок, а потом тщательно его облизал. Никакого вкуса. Если бы Арлинг не ощущал мельчайшие частички трав на своей коже, то решил бы, что трава с пальца осыпалась. Все в мире имело вкус, цвет и запах. Все, кроме лекарства имана.
– Молодец, драган, правильный выбор, – похвалил его Керк. – Делай, как велено, и проживешь еще лет пять. А может, и десять. Иман сказал, что больше ты не протянешь. Но это будут прекрасные годы наедине с любимой женщиной. Кажется, ты всегда этого хотел?
И он ушел в дождь, оставив Регарди наедине с его мыслями. И с Индиговым богом, голос которого звучал в голове бывшего вассхана все громче.