Грин какое-то время тупо пялился на труп, то бросаясь щупать пульс, то пытаясь услышать дыхание, то проверяя реакцию зрачков на свет. Потом просто сидел, тормоша и разглядывая тело.
– Подождите, – сказал он дуэту неудачников. – Вдруг ещё очнётся.
Но уже понимал сам – она не очнётся, и спасти не удастся. Его невольные напарники это тоже понимали, но промолчали. Грин попытался сделать массаж сердца – безрезультатно. Вколол несколько кубиков живца под кожу, в мышцу и в вену – всё то же. Затем немного посидел, с минуту разглядывая покойницу, и тихо спросил:
– Давно?
– С момента встречи, – так же тихо ответил Баклан. – Мы не хотели говорить.
– Угу. Спасибо. – Грин кивнул и стал снова водружать рюкзак с трупом на спину.
– Грин? – осторожно спросил Чучело.
– Да, я всё понимаю, – равнодушно ответил тот. – И в порядке… Она бы всё равно скончалась ещё до стаба – куча ран, дикий шок, огромная нагрузка на сердце и мозг. Даже странно, что сегодня ещё была жива.
– А тело зачем снова взял?
– Ну не оставлять же её тут зверям на прокорм, – пожал плечами Грин. – Как-то это не по-человечески.
Баклан внимательно всматривался в него.
– Правильно, – сказал он наконец. – Давай похороним по местным обычаям – закроем в пустой квартире, а с перезагрузкой тело само исчезнет.
– А почему бы и нет? – пожал плечами Грин и как-то мимоходом отметил собственное хладнокровие…
По пути Баклан обернулся на него несколько раз, а сам Грин поймал себя на том, что тянет руку за спину, чтобы нащупать в своей ноше хоть какие-то признаки жизни. Пустую квартиру нашли быстро, на десятом этаже многоэтажки – так была большая вероятность, что заражённые не почуют запах тлена. Грин с равнодушием патологоанатома прошёл в одну из комнат с широкой кроватью, положил на неё немую покойницу и закрыл простынёй. Из напитков был только живец, который распили молча, после чего, выйдя, заперли дверь и стали спускаться вниз.
– Да в порядке я, – отмахнулся Грин от Баклана.
Баклан промолчал. С огромным трудом в разорённых магазинах удалось найти остатки продуктов, годных в пищу – мародёры и рейдеры подмели всё. Ближе к вечеру нашли пустую квартиру и, нехитро поужинав, начали клевать носом. Оставив попутчиков за столом, Грин вышел в пустую комнату. Очень хотелось побыть одному. В одиночестве он опёрся на подоконник и стал смотреть на догорающий закат. Спокойствие было просто змеиное. Вдруг Грин понял, что чувствует себя как-то странно – словно плывёт, отхлебнув разбавленного спирта. Что такое? Он вроде не пил… Грин отошёл от окна и почувствовал, что его шатает. Всё вокруг стало каким-то чётким и одновременно расплывчатым, как в начале попойки. В голове забухал набат. Грин опёрся на стену, не понимая, что происходит, – пил только свой живец, ел сыр и галеты и даже не опьянел. Почему сейчас так ломает? Руки болели как не свои, тело шатало, в голове словно носились черти.
– Эй, ты спишь? – В комнату вошёл Баклан.
– Нет… Что со мной? – спросил Грин.
Баклан подошёл, внимательно глядя на него.
– Дай-ка руку, – сказал он.
Грин протянул руку.
– Да у тебя пульс скачет как бешеный, – сказал он. – Как у коня загнанного. И давление, наверное, сейчас такое, что ты должен быть как пьяный.
– Ты меня отравил? – печально улыбнулся Грин.
– Ты чего? – вытаращился Баклан. – Я бы никогда… Это тебя откатом накрыло…
– Каким откатом? – не понял Грин.
– А таким… Когда тебе плохо, а ты держаться стараешься, потом сразу накрывает. У кого в мозгу тромб отрывается, кого параличом разобьёт сразу, у кого сердце уколет…
– Да я и не сдерживался… – вяло отмахнулся Грин. – Я в порядке…
– Ага, ага… – скривился Баклан. – Если бы не сдерживался, а в порядке был, то там бы эту покойницу и оставил, а не тормошил минут двадцать, да и потом не пытался постоянно у трупа пульс нащупать.
Грин промолчал.
– Ляг и попробуй отоспаться, – буркнул Баклан уходя.
Грин не уснул. Ни через час, ни через два, ни через три. Аномальная бессонница. Уснуть не получалось никак. Сон не шёл. Мысли роились в голове назойливыми мошками, головная боль и усталость нарастали. Грин повернул голову, вздрогнул и сдержался, чтобы не заорать – рядом с ним на кровати лежала утренняя покойница и смотрела на него в упор живыми глазами. Грин свалился с кровати, продолжая смотреть в эти глаза, чувствуя, как пульс учащается. Покойница открыла рот, показав обрубок языка, и протянула к нему остаток руки, указывая на него. Грин пополз спиной вперёд, затем вскочил и развернулся к двери, но тут же замер – в дверном проёме стоял, улыбаясь своей звериной улыбкой, Мосфет.
– Что, Грин, страшно? – ухмыльнулся он. – Это ведь ты виноват, что она стала такой и умерла.
Грин поднялся.
– Ты… – Грин облизал губы. – Ублюдок, тварь! Это ведь ты её замучил!
– Да ну? – протянул Мосфет. – Ты ведь сам не стал выходить, и мне пришлось порезать её… Хотя я искал не тебя, но какая разница? Ты бы тоже сгодился.
– Мразь, зачем ты вообще её пытал?
– Ну должен же я был на ком-то отыграться? – недоумённо посмотрел на него Мосфет. – Ты не представляешь, как весело смотреть на человека, когда режешь ему пальцы. Это даже круче, чем смотреть фильм «Пила».
– Заткнись! – рявкнул Грин, разворачиваясь.
Напротив окна стоял Николай Викторович с его бывшей кафедры.
– Дядя Коля? – тупо спросил Грин.
– Для тебя – Николай Викторович, щенок, – окрысился тот. – Куда тебе до моего опыта, шёл ты бы лучше с кафедры – я хочу на постоянное место перейти.
– А не пошёл бы ты сам куда, а? – огрызнулся Грин. – Трепло помойное, ты почему меня бросил, ещё и мимо прошёл?
– Да кому ты нужен, слюнтяй? – брезгливо скривился дядя Коля. – Ты бы меня только тормозил. Ты даже бабу эту резаную потащил. Придурок. Надо было бросить там же. Кто она тебе? Никто. Стоило на неё силы тратить, она бы и так умерла.
– Да пошёл ты к чёрту, урод! – ринулся на него Грин, но споткнулся и упал.
– Вставай. – Чьи-то руки аккуратно помогли ему подняться.
Рядом стояли Баклан и Чучело.
– Мог бы просто добить её, – коротко сказал один.
– Если патронов было жалко, то тогда стилетом в сердце, – добавил второй. – Она и сама этого хотела.
Грин схватился за голову и сел на кровать, приходя в себя и понимая, что он один в комнате. Кошмар оказался слишком реалистичен. Сон совсем выбил его из колеи.
– Вот, значит, как я спокоен, – вслух сказал Грин. – Откат, значит…
Больше уснуть не получилось. Грин до самого утра просидел у стены, размышляя, как следовало поступить. Уже под самое утро, на заре, ему в голову пришла мысль, что покойница, которую они похоронили, на самом деле живая, и нужно скорее вернуться к ней. Поняв, что это уже психоз, Грин заскрежетал зубами. Утро он встретил разбитым и больным. Когда попробовал пошевелиться, то понял, что любое движение даётся с трудом. Есть не хотелось совершенно. Когда зашёл Баклан, он еле ковылял, держась за стену.
– Ты как себя чувствуешь? – спросил Баклан.
– Да нормально, – просипел Грин.
Баклан молча кивнул. Завтракать, в отличие от двух других спутников, Грин не стал. Ходьба по улице далась ему ещё сложнее.
– Ну вот, – преувеличенно бодро сказал Баклан. – Часа через два выйдем к Адской станции, там и решим, какой дорогой пойдём.
Грин только слабо кивнул. Перед глазами то и дело вспыхивали цветные пятна, тело болело. Его шатало как пьяного. Два часа превратились в невыносимую пытку.
– Вот и пришли, – как-то даже облегчённо объявил Баклан. – На юг десять километров до стаба, пугаясь каждой тени, или все тридцать на юго-восток, но относительно безопасно…
Грин прислонился спиной к стене и тяжело задышал.
– Ты как себя чувствуешь? – с опаской спросил Чучело.
– Жарко чего-то, – ответил Грин. – Очень жарко.
Баклан молча потрогал его лоб.
– Ты весь горишь, Грин, – тихо сказал он. – У тебя температура.