Грин пришёл в себя с ощущением огромной тяжести на спине. Топтун не двигался. Кряхтя и тихо матерясь, Грин стал выползать из-под огромной туши. Всё тело болело. Ощущение было такое, как будто в него на полной скорости врезался велосипедист в защитной экипировке. Выползя кое-как из-под туши, он тут же прислонился к стене. Голова сильно кружилась, перед глазами плавали пятна – как бы не было сотрясения. Отдышавшись немного, Грин подполз к мёртвому топтуну. Повезло, что этот хищник был уже без одной руки, да и зарубцевавшаяся рана на боку говорила о том, что хищник весьма нездоров и слаб. На морде, частично покрытой костяной бронёй, осталась едва заметная царапина – попытка Грина застрелить тварь.
Разглядывая голову, Грин первым делом обратил внимание на веко и жёсткую мигательную перепонку, судя по всему, способную выдержать скользящий удар ножом. Было безумием пытаться прострелить ему глаз. Грин открыл пасть твари. У топтуна не было перегородки, отделяющей ротовую полость от глотки. Правильно. Он же хищник – мясо глотал сразу, не разжёвывая, крупными кусками. Пуля попала в пасть, по диагонали попала в мозжечок и, продолжая движение, ударила в череп изнутри, заставив последний треснуть, и застряла. Мозг даже не задела – фактически она прошла под ним. Мелкие осколки черепа ушли в споровый мешок на затылке, вызвав мгновенную смерть. М-да… Если бы траектория пули была иной, то, возможно, топтун остался бы жив и хорошо покушал человечинки. Непонятно, почему он вскочил – то ли так повёл себя из-за травмированного мозжечка, то ли просто в попытке оторваться от пола и освободившейся лапой вырвать ткань из пасти. Впрочем, уже неважно.
«Какой у него калибр?» – задумчиво посмотрел Грин на револьвер и стал потрошить затылок топтуна, чувствуя себя мясником. Топтун обогатил его сразу тремя споранами и двумя горошинами. Чувствуя, что жизнь налаживается, тут же достал запасную флягу с разбавленным медицинским спиртом и приготовил живец – хорошо иметь при себе две ёмкости. Выпив немного живца и почувствовав себя лучше, Грин влил небольшую дозу в рот девушки, которая пребывала в состоянии шока, и, привычно взвалив её на спину, пошёл дальше. Настроение стремительно улучшалось. Было странно, как маленькая победа так быстро взбодрила его. Впервые даже захотелось петь, разговаривать и если не смеяться, то хотя бы улыбнуться.
– Ну вот и обошлось, – сказал он. – Боялась? Я так боялся, что чуть в штаны не наложил. Фух… до сих пор страшно. Этот топтун прямо-таки родственник Мосфета. Вылитый старший брат или отец – такой же урод со склонностью к каннибализму.
Грин немного помолчал.
– Теперь нам нужна пища, живец и покой. Один мой трусливый знакомый говорил, что, обильно питаясь и попивая живец, можно заживить любые раны, даже восстановить оторванные конечности. Никогда бы не поверил в такое. Хотя знаешь, я бы и в топтуна раньше не поверил…
Грин шёл, болтая без умолку, и на душе становилось как-то спокойно. Весь кошмар произошедшего его уже не пугал так, как раньше. Примерно так же он чувствовал себя, угощая Баклана и Чучело живцом или помогая проводнице из поезда.
Вдруг впереди вышла знакомо сутулящаяся фигура.
– Грин? – спросила она громким шёпотом.
Грин вгляделся, сделал шаг и спросил:
– Баклан, ты, что ли?
– Я. – Баклан чуть помялся и полностью вышел из-за угла.
Грин даже улыбнулся и пошёл навстречу. Ещё одна знакомая фигура вышла из-за угла.
– Ты? – удивился Грин. – Ты живой?
Чучело только трусливо кивнул. Дуэт неудачников снова был в сборе. Грин расхохотался и пошёл навстречу.
– Ты это… – Баклан замялся, трусливо отведя глаза. – Я струсил и сбежал… И сделать бы ничего не смог…
Грин только поморщился – чего ещё было ожидать от него?
– Забудь, – просто сказал он. – Ты вовремя. Хотел спросить, до ближайшего стаба в какую сторону? И сколько идти?
– Километров десять. На юг, – помедлил с ответом Баклан. – Но придётся пройти через Адскую станцию. Или вообще все тридцать – если делать крюк и обходить её.
Грин задумался.
– Так перезагрузка уже была, и следующая не скоро, – вслух подумал он. – Там уже пусто должно быть.
– Угу, – грустно кивнул Баклан. – И мелочь из соседних кластеров пойдёт туда прятаться от крупных хищников.
– Ладно… – чуть помрачнел Грин. – Пошли пока в ту сторону – проводишь, а там и с другой дорогой определиться можно будет.
Он поймал на себе пристальный взгляд.
– А? Эта та женщина, которую муры тогда резали.
– А-а-а… – односложно ответил Баклан и отвёл глаза. Его напарник тоже как-то притих.
– Ну, пошли, что ли? – спросил Грин, бодро зашагав. Парочка пошла рядом.
– А ты как вообще выжил? – спросил Грин у Чучела.
– Я с балкона упал, – чуть улыбнулся тот. – А пока падал – дар открылся. Как мячик резиновый запрыгал. Мозги, правда, встряхнуло, и шкуру ободрал, синяков набил, но ни одного перелома, ни одного ушиба. В соседнем квартале в мусорке спрятался и сидел, а потом ушёл.
– Мозгов у тебя нет, вот и не сотряс, – хмыкнул Баклан.
Чучело хихикнул.
И фраза, и реакция были какие-то неестественные, но Грин не понял, что именно в них было не так. Все трое, вернее, четверо двинулись дальше. Однако настроение как-то неуловимо переменилось. Баклан что-то неестественно бодро рассказывал, Чучело отвечал невпопад, и при этом оба поглядывали на Грина мельком, иногда вообще старательно не смотрели. Какое-то нехорошее подозрение проникло в душу. Грин аккуратно придержал арбалет на бедре – единственная вещь, от которой сейчас был толк – револьвер разряжен, а с ножами ему будет несколько трудновато. Куда же ведут его эти двое? Что вообще задумали? Грин чуть приотстал и взвёл тетиву, но вкладывать стрелу пока не спешил. Чуть подумав, он решил, что лучше будет допрашивать этих клоунов в помещении, нежели на открытой улице.
– Мужики, – окликнул он идущую впереди парочку. – Давайте зайдём куда-нибудь?
– Зачем? – не поняли те.
– Да хочу продуктов поискать, перекусить немного, да и… – Грин замялся, подбирая слово. – Попутчицу подкормить.
На этих слова Баклан как-то излишне резко отвёл глаза, а Чучело разом побледнел. Грин понял всё моментально, ещё не веря в это, но уже поспешно снимая рюкзак. Бережно опустив на землю, Грин взглянул на попутчицу, а потом приложил палец к шее, нащупывая пульс.
Девушка была мертва.