Сделав плавный взмах, кисть правой руки отправила дротик в цель. Свистнув в воздухе, снаряд должен был угодить в центральный сектор. Но вместо этого он в самый последний момент резко отклонился в сторону и вонзился в самый край мишени. Удовлетворённо хмыкнув, Лунь взялся за экспандер и со скрипом принялся сжимать его ладонью.
– Наконец-то получилось!
Голос Евы преисполнился искренней радостью, глаза девушки расширились, а на сосредоточенном лице, секунду назад ещё максимально собранном, заиграла победоносная улыбка. Увидев её ликование, разведчик испытал чувство, что принято называть отцовской гордостью.
– Умница, дочка!
Весь тот месяц, что Лунь провалялся в лазарете Флюгера, Европа регулярно навещала его, не позволяя падать духом и скучать. С подачи девушки они совместили тренировки разведчика, которые ему прописал Монах для разработки восстановленной кисти, с её собственными. Дело в том, что знахарь в первую очередь форсировал восстановление правой руки, а уже только потом принялся за ногу, обосновав это тем, что одновременная ускоренная регенерация обеих конечностей слишком нагружает ещё не до конца освоившийся в Стиксе организм свежака. Поэтому первой подвижность обрела именно правая рука.
И вот теперь, когда она вернула себе частичную функциональность, а нога ещё ощущалась чужеродным куском плоти, не позволяя ему покинуть опостылевшую за эти недели кровать, Лунь регулярно гонял экспандеры, возвращая работоспособность регенерировавшим нервным окончаниям и нетренированным мышцам, а для улучшения координации играл в дартс, швыряя дротики в мишень. Ева же, с самого первого дня регулярно заходившая к нему в палату, скрашивала его больничный разговорами, а также взяла на себя роль носильщика дротиков. А спустя несколько дней, когда её здесь застал Монах, заглянувший осмотреть своего пациента, он посоветовал девушке присоединиться к метанию дротиков – с помощью её дара тонкой кинетики сбивать снаряды с траектории, дабы превратить праздное времяпрепровождение в занятие с пользой.
Задачка оказалась не из простых – для того чтобы применить направленный импульс к быстро летящему в воздухе снаряду, нужна была предельная концентрация и отменная скорость реакции. Первую неделю девушка вообще не могла привести поставленную знахарем задачу в исполнение и начала считать, что это просто-напросто невозможно, а Монах некрасиво над ней подшутил. Но потом, к огромной радости девушки, у неё всё же вышло, и с тех пор она всё чаще повторяла этот фокус, сбивая с траектории летящие дротики.
Правда, тут стоит внести небольшую поправку, что стоило Луню метнуть дротик на ускорении, применив краткосрочно собственный дар сверхскорости, и шансы девушки на повторение этого трюка сразу стремились к нулю – уследить за дротиком на такой скорости она уже не могла.
Лунь был очень признателен Еве. После схватки со своим крёстным, вернее, с заражённым, захватившим его тело, разведчик оказался прикован к постели, превратившись в инвалида. И происходи это не в Улье, на его жизни в этот момент можно было бы поставить крест. Но Стикс милостив и восстанавливает утраченные конечности. А универсальное лекарство Улья вкупе с регулярными приёмами гороховой настойки и процедурами, что проводил знахарь, колдуя над Лунём, дополнительно ускоряли этот процесс.
Тем не менее первую неделю разведчик пребывал в очень мрачном настроении духа, грозившем перейти в настоящую депрессию. Столкновение с Голодом нанесло Луню не только физические увечья. Он очень остро переживал случившееся с его крёстным и винил себя за слабость. Если бы он был достаточно проворен, то смог бы избежать увечий, и не превратился в балласт для нимфы. Накручивая себя всё больше, прикованный к больничной койке Лунь погружался в это состояние всё сильнее.
И если бы не Ева, внезапно решившая регулярно его навещать, кто знает, куда бы его завели подобные мысли. Девушка в свободное время могла часами сидеть в изголовье его кровати, развлекая разговорами и вырывая охотника из цепких лап собственных невесёлых дум.
Но сейчас, когда его лечение уже было практически завершено, всё это осталось позади. И разведчик испытывал неподдельную признательность перед Европой.
Скрипнула дверь, пропуская внутрь сухопарую фигуру знахаря, традиционно обряженную в свою тёмную рясу. Он скинул с плеч рюкзак, прислонив его к стене, кивнул в знак приветствия, после чего принялся за ставший уже привычным осмотр. Задрав одеяло, он начал ощупывать восстановленную ногу, проверяя работоспособность мышц, и колол кожу небольшой иглой, тестируя чувствительность нервных окончаний.
– Ну, похоже, что моя работа тут окончена. Твоя рука уже в полном порядке, с ногой тоже никаких проблем нет. Какое-то время ещё будут преследовать локальные онемения и временная потеря чувствительности, но это пройдёт. Дальше физические нагрузки окончательно сведут на нет все неприятные ощущения и вернут конечностям былую форму. Так что, мой дорогой друг, пришла нам пора прощаться.
– Спасибо за заботы, уважаемый! Значит, я могу уже перебраться отсюда в гостиницу?
Знахарь на мгновение задумался.
– Ну, согласно принятой оплате за курс лечения, ты можешь оставаться здесь ещё в течение трёх суток. Но я думаю, тебе это местечко уже порядком опостылело, верно? Поэтому если желаешь перебраться на постоялый двор к Дине или в «Чайку» Дикса, не вижу причин тебя останавливать. Если появятся какие-то вопросы, можешь обратиться к моей ученице. Отныне она заведует всеми делами в этом стабе. Ну а мне пора в дорогу, караван не будет меня ждать!
– Хорошей дороги!
Новость об отбытии знахаря из стаба не была шокирующей – сегодня утром девочки в баре Дины все только об этом и говорили. Монах пожал на прощание руку Еве и Луню и, не утруждая себя лишними разговорами, покинул больничные покои, разминувшись в дверях с Греком.
Начальник караульной службы Флюгера проводил его спину долгим взглядом, после чего присел на скрипнувший под его немалым весом стул. Поприветствовав девушку и разведчика, он некоторое время задумчиво наблюдал за сборами Луня. Тот, обрадованный новостью о своей выписке с энтузиазмом принялся паковать собственные вещи, опустошая тумбочку возле кровати от скопившихся там за время вынужденного отлеживания боков бытовых мелочей.
– Вижу, ты уже окончательно встал на ноги?
Вопрос был риторическим, поэтому Лунь, продолжая складывать манатки в рюкзак, лишь неопределённо пожал плечами.
– Есть у меня для тебя предложение. Через два дня из стаба отправится рейдовая группа. И пойдёт она на тот кластер, где ты загрузился в Улей. Я предлагаю тебе присоединиться к ней в качестве проводника. Прошлый раз группу вёл Буран, а теперь это место вновь вакантно. У нас мало бойцов, которые хорошо ориентируются по ту сторону речки, так что твоя помощь не помешает. От стаба, само собой, тебе за участие капнет приятный бонус в гороховом эквиваленте.
Грек подмигнул ему, состроив многозначительную мину. Разведчик замер, обдумывая услышанное.
– Помощи от меня вашему рейду будет мало – я тогда был как в тумане после переноса и по пути мало что запомнил.
Грек усмехнулся себе в усы.
– Это лучше чем ничего. Кроме того, я связался с Авророй, и она мне сообщила, что тебя сможет подхватить рейдовая группа из Дикого стаба. Так что после того, как Мичман со своими парнями закончит дела на мерцающем кластере, тебе не придётся возвращаться обратно во Флюгер. Ты ведь так и так после выписки собирался в сторону Дикого двигать, верно?
Как и рассчитывал Грек, этот довод возымел действие – Лунь тут же принял его предложения без дальнейших раздумий.
– Что касается тебя, краса девичья, ежели ты ещё не передумала, предлагаю и тебе тоже присоединиться к данному рейду. Мой тренировочный курс для тебя окончен, считай это предприятие своим выпускным экзаменом.
Увидев секундное замешательство на лице Европы, начальник караульной службы стаба вновь ухмыльнулся.
– Ну, это если ты не передумала валить из Флюгера. Так-то тебе нет особого смысла отсюда уходить, вроде уже обжилась, работа тоже есть. Да и Динка этой новости не обрадуется.
– Нет, я уже давно всё для себя решила. Оставаться здесь дольше я не планирую.
Глянув на решительное лицо девушки, отбросившей все колебания в сторону, Грек не стал утруждать себя дальнейшими попытками отговорить девушку от её безумных идей покинуть насиженное место в стабе.
– Ну раз так, то благоверной моей сама эту новость сообщи перед уходом. Не хватало мне ещё попасть ей под горячую руку. Собирайтесь, группа уходит послезавтра в шесть утра. Мичмана я насчёт вас предупрежу сам.
Более не тратя время на разговоры, Грек встал, пожелал им удачного рейда и покинул палату.
После того как дверь за ним закрылась, Лунь отложил свои пожитки в сторону и долгим взглядом посмотрел в глаза девушке.
– Дочка, ты уверена, что хочешь отправиться вместе со мной?! Ты ведь помнишь, о чём я рассказывал: житуха за стенами стаба, – он неопределённо мотнул головой куда-то себе за спину, – не сахар. Там проще простого отдать Богу душу. И способы это сделать один другого хуже.
Ева ответила не сразу. Она мысленно вновь пробежалась по событиям, минувшим с того дня, как ей довелось повстречать нимфу и узнать от неё подробности ранения разведчика и таинственного исчезновения Дикаря. Все эти недели Грек, который по просьбе Авроры взялся её тренировать, натаскивал девушку без всякой жалости и скидок на пол. В стабе была обустроена полоса препятствий, на которой двое инструкторов-профи обучали и тестировали на профессиональную пригодность кандидатов на службу, бойцов из охраны и рейдеров, что работали на стаб на постоянной основе. К вопросам безопасности и боеспособности руководство Флюгера относилось очень серьёзно и средств на привлечение спецов и подготовку кадров не жалело. С подачи Грека Ева получила доступ в этот закрытый для обычных обывателей ангар и проводила там львиную долю свободного времени, сжигая без счёта патроны и калории. Бойцы из охраны стаба поначалу посмеивались над причудами упёртой девушки, подшучивали над ней, но Ева не обращала на них внимания, впитывая наставления своего тренера, как губка. А после того как она вошла в десятку лучших результатов по прохождению полосы препятствий, и вовсе стали относиться к ней с уважением.
Лунь, довольно быстро смекнувший, что девушка, зачастившая к нему в палату и постоянно донимавшая его расспросами об их с Дикарём похождениях, делает это не просто так, уже не в первый раз пытался отговорить её от желания отправиться на поиски крёстного вместе с разведчиком. Но характер Евы отличался настойчивостью и упрямством, поэтому преуспеть ему было не суждено. Что, впрочем, не мешало ему пытаться сделать это снова и снова.
После непродолжительного молчания Европа демонстративно вытянула ладонь перед своим лицом и продемонстрировала её Луню. Пальцы девушки за последние несколько дней начали заметно подрагивать, из-за чего она начала испытывать приступы раздражения. Монах, однажды заставший её в палате разведчика, просветил о причинах этого неприятного явления:
– Видишь?! Пальцы уже неделю как дрожать начали. Это первые симптомы трясучки. Мне так или иначе нужно убираться из стаба, пока она ещё в лёгкой форме. К тому же я тебе уже не раз говорила – я всё решила и отправлюсь вместе с тобой.
– Отрадно слышать, что ты настроена всерьёз. Вот только учти, что рано или поздно тебе придётся стрелять в другого человека. А это дело такое – не каждый осилит. Уверена, что сможешь? Потому как если не сдюжишь – может погибнуть кто-то из твоих соратников. К примеру, я!
Девушка почти до крови закусила губу, сжала кулачки так, что ногти впились в нежную кожу, но от своего не отступила.
– Я это понимаю! И если потребуется, я смогу, клянусь тебе!
– Ох, дочка, надеюсь, что тебе не придётся!
Её собеседник сокрушённо покачал головой и вернулся к своему рюкзаку.
Кусок родного города Евы, который местные называли просто кластер Б-12, выглядел удручающе и совсем не так, как девушка помнила свою малую родину. Разрушенный и опустошённый, местами выгоревший, заваленный разбитыми и покорёженными машинами и обглоданными костями, он смотрелся словно мрачная декорация для какого-нибудь голливудского блокбастера про зомбиапокалипсис. Редкие фигуры пустышей и бегунов, бесцельно шатавшиеся по опустевшим захламлённым улицам, лишь усиливали эту ассоциацию.
Единственное, что радовало в картине разрушенного родного города, так это то, что сейчас тут нигде не было муров. Не висели в воздухе дроны внешников, не стояла на перекрёстках военная техника ренегатов, готовая открыть огонь при малейшем намёке на угрозу. Если верить тому, что её рассказывал Лунь и другие рейдеры, – Черти за прошедший с момента её загрузки в Улей месяц практически прекратили своё существование. От одной только мысли об этих тварях в человеческом обличье у неё мороз шёл по коже и волной накатывали ужасные воспоминания, оставившие на всю оставшуюся жизнь шрам где-то глубоко у неё внутри. И не описать словами, как данная новость обрадовала девушку.
Колонна, состоявшая из двух грузовых машин, двух пулемётных пикапов и одного «бардака», как называли боевую машину сами рейдеры, затормозила на границе между въездом в город и обширными промзонами, тянувшимися на несколько километров до самой границы со следующим кластером.
– Эй, Европа! Подойди-ка, вопрос к тебе есть.
Её, сидевшую на лавочке в одном из грузовых «Уралов» и нервно сжимавшую цевьё МР-9, поманил пальцем один из подручных Мичмана. Девушка послушно встала и выпрыгнула наружу, направившись следом за рейдером в начало колонны. Ведущий рейда осматривал окрестности в бинокль.
Мичман нервничал. Здешние кластеры были ему мало знакомы – он обычно водил рейды на запад и на юг. По местным кластерам ответственным лицом был Фантомас. Но Фантомас не вернулся из последнего рейда на мерцающий кластер – если верить тем немногим выжившим, что вернулись в стаб, он погиб от пули снайпера в середине заварухи на Складах, когда в бой включилась группа Фашиста. Поэтому на место выбывшего ответственным за эту вылазку назначили именно его, Мичмана.
– Это ведь твой родной кластер?
– Его копия – вывески другие, деревья в аллеях других пород, да и подстрижены так, как у нас никогда не бывало. Много других мелких отличий.
– А ты глазастая. Это ерунда, основная планировка городской застройки должна сохраниться. Мне нужно понять, как кратчайшим путём доехать через этот кластер до моста через реку. Так что мне пригодится твой совет. Пора отрабатывать гонорар.
Ева на мгновение задумалась.
– Езжайте направо, по Окружному шоссе – оно просторное, вряд ли там есть заторы и пробки. Потом сверните налево, на Северный проспект, а через два квартала снова направо – по Гоголя. Она как раз упирается в Предмостную, там уже разберётесь, что и к чему.
– Кирзач, слышал?!
Мичман обратился к крепко сбитому коренастому мужчине со шрамом на левой щеке, лицо которого было хорошо знакомо девушке – он частенько протирал штаны за стойкой в баре у Дины.
– Бери Умника на борт, и дуйте в разведку. Пусть осмотрится с квадрокоптера вокруг. Муров тут быть уже не должно, но кто их знает. Заодно на предмет развитых заражённых пошуршите, может, затаился где какой урод. Но долго не копайтесь, у нас времени в обрез. А ты давай ко мне в «бардак» залезай, может, по дороге ещё твоя подсказка потребуется! – Это уже было сказано в адрес девушки.
Рейдер лишь кивнул коротко стриженной головой, запрыгнул в кузов пикапа и постучал по крыше ладонью. Машина взвизгнула покрышками и укатила в начало колонны, подобрав там ещё одного человека, в руках которого находился миниатюрный дрон с камерой.
Спустя тридцать минут разведка доложила по рации, что путь свободен и колонна может выдвигаться. А спустя ещё полчаса техника притормозила на площади перед мостом.