Для поэтического состязания благородные хозяева турнира подготовили большой зал, в котором в разное время проводились тренировки и танцы. С душевным трепетом Пейре ступал по каменному полу самого древнего и красивого тулузского замка, оглядывая пеструю толпу разодетых и разубранных по такому случаю трубадуров. Многие из них, подобно славному Рюделю, были одеты по-светски, но чаще попадались такие, которые явились на поэтический турнир закованные в великолепную броню, отливающую серебром и золотом в свете зажженных факелов. При виде доспехов у Пейре перехватило дыхание и пересохло во рту, казалось, предложи кто-нибудь ему сейчас вызвать всех этих рыцарей на поединок, и Пейре бросился бы на них на всех вместе взятых с обнаженным мечом, за одно только право сорвать с убитого драгоценную кольчугу и надеть ее еще теплой на себя. Без доспехов юноша чувствовал себя, как, должно быть, должен ощущать себя человек, оставшийся без кожи.
О, чудесные доспехи богов и героев, отчего вы, подобно дочерям хозяев замков, достаетесь всегда не тем рыцарям? Пейре был красив, прямодушен и на редкость талантлив. В его груди билось чистое любящее сердце, которое изнывало без предмета любви и воинских подвигов! О жизнь, о несправедливость и тяжелый рок!..
Зачарованно Пейре взирал на длинные, словно скованные из крохотных колец прелестных фей кольчуги, надетые поверх войлочных стеганых одежд, на боевые перчатки и обитые металлом сапоги и не понимал, отчего досточтимый принц, в свите которого он случайно оказался, не надел сияющего облачения воина, дабы показаться в нем перед, безусловно, обожающими его дамами?
Юному и неопытному Пейре было не понять желание рыцарей избавиться от тяжелой брони хотя бы на время поэтического турнира и танцев. Он не мог даже представить себе, как обливаются сейчас потом незадачливые вояки, желающие еще до начала рыцарского турнира выставить напоказ свои воинские доспехи и оружие, часть из которых была, безусловно, отобрана в честном бою у могучих и отважных противников.
Герольды-распорядители вежливо предлагали участвующим в турнире трубадурам занять предназначенные для них места, откуда они могли в мгновение ока попасть в центр зала, где следовало демонстрировать свое искусство.
Об этом рассказывали сразу же четыре красноречивых герольда, по одному в каждой части зала. Остальные рыцари, не участвующие в сегодняшнем соревновании певцы любви и именитые гости также были усажены и ублажены. За огромный дубовый стол уселись старый граф Раймон Пятый, его супруга Констанция, сын графа, тоже Раймон, его зять Роже-Тайлефер, племянница Эсклармонда де Фуа и разодетые в пурпур и золото господа и дамы. Божественную Эсклармонду сопровождали сразу шесть Совершенных, двое из которых восседали за судейским столом вместе с ней, остальные занимали специально приготовленные для них места на небольшом расстоянии от госпожи Фуа. Совершенный – должно быть, наставник – стоял за спиной молодого Раймона17