На берегу Камы, расположенном несколько ниже Красного Ключа, сиживал я со своими удочками и закидушками множество раз. Берег там несколько вдается в водные просторы реки. Вода с напором давит на него, слизывая песок и размывая плотную глину. Берег систематично и непрерывно подтачивается. Течение воды здесь ускоряется. За счет этого размывается и грунт на дне реки. Кама в этом месте углубляется естественным образом. Даже в безветренную погоду на поверхности воды гуляют, переливаясь, буруны.
Эти места в народе называют омутами. Рыба, особенно хищная, любит такие места и частенько охотится здесь на мальков. Зная все это, рыбаки редко проходят мимо таких мест. Постоянно здесь можно видеть рыбаков со спиннингами. В этом излюбленном месте они караулят щук, судаков, и жерехов. Другие рыбаки любят ставить здесь донки-закидушки и терпеливо выжидают лещей, язей, голавлей, судаков, щук и сомов.
В 70-80 годы минувшего столетия рыбка в этих местах ловилась хорошо. В теплую летнюю пору иногда бывало трудно отыскать свободное место: весь берег был занят рыбаками. Частенько они оставались здесь с ночевкой. В 1980 году, когда младшему сыну Юре исполнилось 7 лет, а старшему Мише 12, мы решили поставить палатку на этом мысу. Стоял в теплом мареве цветущий июль. У меня было отпускное время, а у детей каникулы. Мы решили провести маленький эксперимент: непрерывно прожить в палатке целую неделю на берегу и вынести впечатления от многодневной круглосуточной рыбалки. Решили – сделали. Основательно экипировавшись, с запасом закидушек и спиннингов, а также провианта, мы застолбили облюбованный берег. Днем мы активно ставили закидушки, а ближе к вечеру решили опробовать спиннинги. Я только что привез их из поездки в Ленинград. Судаки попадались на закидушки с рыбной насадкой в ту пору довольно регулярно, а нам очень хотелось подце-пить щуку на блесну. И вот мы втроем впервые учимся забрасывать спиннингом блесну в воду. Забросы получались неважными. К тому же часто из лески, неумеренно скрутившейся с катушки, образовывалась так называемая «борода», которую приходилось долго распутывать. В связи с этим я укоротил лески на катушках спиннингов у детей: путаницы стало меньше.
Мы разошлись по берегу и начали азартно хлестать воду. Каждому хотелось подцепить щуку первому. Юра оказался на берегу более маневренным. Он удачно выбрал большой холмик грунта в воде (обвалившийся ранее крутой берег) и с него довольно ловко, хотя и близко, стал забрасывать блесну. Я и Миша с не меньшим азартом швыряли обманную рыбку для щуки гораздо дальше. Увлекшись этим делом, я не сразу заметил, что младший сын спешит к нам по берегу. А матерая щука, извиваясь на его тройнике, норовит стегнуть хвостом малолетнего рыбака и свалить его на землю. Сорвавшись с места, я побежал ему навстречу. Сын одновременно дрожал и сиял от удачи и рыбацкой радости. Мы сняли щуку с тройника и взвесили ее: она потянула 2 кг. Позднее дома сын взвешивал ее снова и измерял вдоль и поперек и все вроде не верил, что это ему она попалась. Понять его было можно: это была первая щука в жизни, собственноручно пойманная. Ее он много раз фотографировал и снимки хранит на память.
Ночью мои дети спали в палатке, отдыхая от трудов праведных в светлое время суток. Я же очень редко присоединялся к ним: по ночам все караулил сомов. Надо сказать, основания для этого были: практически каждую ночь сомы интересовались рыбной насадкой на крючках. Они хватали ее, соблазнительную, натягивая леску закидушки, от чего звонко заливался в ночи мелодичный колокольчик – сигнализатор поклевки. Тогда я в волнении подбегал к нему и начинал выбирать леску. Порой зацеплялись, видимо, очень большие – пудовые, а, возможно, и многопудовые сомы. Довести их до берега редко удавалось: они ломали либо разгибали крючки или обрывали леску.
С одним таким сомом я, помнится, промучился тогда всю ночь напролет. Он даже стал водить меня вдоль реки, и я удалялся в связи с этим от палатки на 100 и более метров. А очень желая избавиться от меня, он вдруг в ярости устремлялся к самому фарватеру реки. В такие моменты я еле успевал сматывать леску с мотовильца, а если не успевал, то летел за ней на скорости в воду, не желая выпустить удачу из рук. В такой ситуации сом волочил меня по воде, как бревно, прямо в одежде и обуви. Иногда я оказывался в 10 и более метрах от берега, но леску не выпускал. Когда же бешенство сома временно затихало, я с трудом выплывал на отмель и непрерывно думал, как мне продержаться дальше – не утонуть и победить своего мучителя. Эта незаурядная тягомотина продолжалась тогда до самого рассвета. Я уже решил, что при свете дня сумею одолеть хищника. К несчастью, этого сделать все же не удалось: собрав, видимо, все силы, сом рванулся в глубину на спринтерской скорости. Леска очень резко стала вырываться из моих рук. Пытаясь ее удержать, я вынужден был, не устояв на берегу, вниз головой нырнуть в Каму. Вынырнуть я смог лишь в 5 метрах от берега. Когда выбрался из воды, почувствовал, что леска освободилась от тяжести хищника. Леску я без труда выбрал из воды на берег. Приглядевшись к ней, заметил, что самый большой крючок был сомом сломан, а вся леска на удалении 10 метров от нижнего конца была густо измазана сомовьей слизью: результат ночного маневрирования сома, висящего на крючке.
Запомнилась и другая ночь. Примерно в полночь раздался звонок, я подбежал к закидушке и начал выбирать леску. Рука быстро ощутила тяжесть на ее конце в воде. Я понял, что зацепился опять хищник большого размера. Леска вытягивалась из воды с большим трудом. Временами дело вообще стопорилось. Я вынужден был привязать леску к толстому бревну на берегу, а сам сбегал в палатку за багориком. Долгими маневрами мне удалось приблизить хищника к берегу. Размахнувшись багориком, я вонзил его в скользкое тело сома. Вытащив рыбину на берег, я поразился тому, что он был маленьким. Внимательно осмотрев снасть, я заметил, что к грузу закидушки на дне Камы прицепился по ходу движения большой кирпич, опутанный кордовой ниткой. Это был, видимо, груз, который использовали рыбаки, пытавшиеся ловить чехонь на так называемую резинку. Дополнительный груз, который я притащил, был в два раза тяжелее пойманного сома. Он больше всего и сопротивлялся вытягиванию лески.
А однажды на берегу поднялся столь сильный шум и гвалт, что проснулись и мои ребята в палатке. Был ранний рассвет. Я проверял наличие насадки на закидушках. Там, где они отсутствовали, я садил на крючок новые в виде кусочков мелкой свежей рыбки. Возле меня кружили многочисленные чайки. Эти птицы не только острокрылые, как поет Н.Басков в песенке про белую сирень, но и остроглазые. Все наблюдали на берегу картину, как чайка, сложив крылья, падает с высоты в воду и успевает схватить зазевавшуюся в воде рыбку. Чайке очень помогает в этом и большая маневренность, и отличное зрение.
Так вот, чайки заметили свежие кусочки рыбы на крючках моих закидушек, разложенные по берегу, и стали пикировать на них, воспользовавшись моим временным замешательством. Они жадно хватали кусочки и старались подняться с ними в воздух. При этом леска сильно натягивалась до самого груза на конце. Иногда даже он, этот 200-граммовый кусок свинца, тоже поднимался по леске в воздух. Часто чайки вынужденно бросали неподдающуюся наживку. Но вот одну из них сильно зацепил крючок. Чайка громко кричала, поднимая леску и груз в воздух. Рядом с ней закружили ее подружки по охоте. Все вместе они подняли страшный крик. Из палатки, протирая глаза, вылез младший сын и обратился ко мне: «Папа, ты зачем начал закидушкой ловить птиц?». Я позвал сына на помощь. Зацепившаяся чайка никак не позволяла нам приблизиться к ней. Наконец, перебирая леску, я подтянул птицу близко к себе, но она упорно не давалась взять ее в руки. Когда же я легонько прижал ее руками, она успела до крови поклевать мои пальцы. Крючок, к счастью, был в клюве, а не в желудке чайки. Я высвободил его. Птица обрела дорогую свободу и на радостях взмыла в воздух. Вместе с ней улетели и подружки, явно переживавшие за нее и пытавшиеся хотя бы криком подсобить неудачнице.
Палаточная жизнь, как альтернатива цивилизованной городской, нам очень понравилась, особенно детям. Они много раз уговаривали меня повторить подобную вылазку. Изредка мы это делали, ночуя у каменных круч Соколок, Грохани, Котловки и Сентяка. «Метеором» отплыли однажды на рыбалку с ночевкой в палатке даже в Берсут. Но по целой неделе, кажется, больше не рыбачили нигде.
А мысок на повороте Камы стал для нас своеобразным рыбацким маяком. И в самом деле, какое это чудное место отдыха! С него на Каму открываются живописные кручи и в синей дымке сказочные дали елабужских холмов и благоухающих лугов. Там везде нам тоже приходилось бывать. И в связи с этим напрашивается вывод о том, что правый берег Камы богаче левого. Богаче не в рукотворном, а в природном плане. Мы знаем теперь, где много растет и наливается краснеющих в траве ягод клубники. Когда еще не появились грибы в окрестных с городом лесах, в поросших зеленью оврагах, что напротив крутого поворота Камы, они уже зачастую есть. А сколько целебных ягод шиповника, облепихи и калины можно насобирать там под осень! Или яблони, вишни и сливы. Из сортовых садов помещиков царского режима они переместились на все кручи и овраги правого берега и, одичав, заполонили их. Эти дички не «дубовые» и безвкусные. Сорвешь иногда под осень там яркое яблочко и удивишься: оно порой много вкуснее и ядренее тех собратьев, что культурно возделываются в дмитриевских и ильинских садах. И это еще не все. По всему берегу за Камой от Котловки и Сентяка до Танайки и Елабуги бьют сотни родников. В некоторых местах они вытекают бурно, как речки. В других – вода сочится по каменным плиткам и тихонько капает. Но везде это естественная ключевая вода. Она утоляет летом жажду пастухов, рыбаков, ягодников и грибников. Я видел, как приставали к берегу речные катера и набирали в огромные емкости родниковую воду. Возможно, в ней нет той целебной силы, которой славятся минеральные воды источников в Кисловодске и Пятигорске, но она вкусна, добротна и чиста, как слезинка.
Все береговое, водное и воздушное пространство у крутого поворота Камы я рассматриваю как ярчайший символ необъятности и величественности просторов нашего Отечества – России. Нам повезло: настоящее чудо природы у нас, как говорится, под боком. Не ленись только выходить почаще на ее лоно. Уверяю: всем найдется место в природе и интерес к чему-либо – к цветам, ягодам, грибам, рыбалке и т.п. Сам я заражен всем этим. Но особой страстью люблю рыбалку. Не неводом, не сетью, не бреднем – люблю рыбачить только обычной поплавочной удочкой, спиннингом и донкой. Знакомые рыбаки мне не раз предлагали перейти в «райские кущи» – ставить сети и круглый год выбирать из них несчастную рыбу. Не перешел и не перейду. Принципиально. Могу, завершая эту исповедь и перефразируя С.Есенина, сказать: «Не надо мне никакого рыбацкого рая – дайте удочку мою».