Я попал в Шанхай 30 сентября 2004 года, накануне Национального праздника КНР. Это значило, что уже вечером будет народное гулянье и столпотворение любующихся летающими фонарями. Город был украшен гирляндами красных шаров, и каллиграфическими лозунгами. Опишу тот день по порядку.
Итак, после завтрака в городе Ханьчжоу я сел в автобус и помчался в Шанхай. По дороге наблюдал великое множество новеньких коттеджей и симпатичных домиков. Въезжая в город долго петляли по эстакадам среди огромного количества многоэтажных жилых домов. Затем стали попадаться серьезные небоскребы оригинальной архитектуры, возвышающиеся над старыми кварталами. Некоторые небоскребы напоминали карандаши, некоторые имели на крышах нечто вроде летающих тарелок. Мелькали дома вполне европейского вида, здания колониального стиля и конечно же знаменитые шанхайские трущобы. Даже сталинская высотка в духе ВДНХ попалась нам на глаза – это бывший дом Советско-китайской дружбы.
И вот я в Саду Радости (Юйюань). Но прежде чем попасть в сам сад нужно пройти сквозь торговые ряды старого рынка. На рынке, построенном в китайском стиле (гнутые черепичные крыши, деревянные расписные перегородки), торгуют часами Rolex по пять долларов за ведро, кроссовками Adidas по доллару за штуку и прочим популярным барахлом. Народу тут толчется тьма. Выхожу на небольшую площадь. Здесь находится несколько симпатичных традиционных чайных домиков, загороженных лотками и зонтиками с традиционными надписями Соса-Cola. В прудиках плавают красные рыбки, по мостикам бегают ребятишки и туристы.
И вот мы в "Саду радости". Собственно сад этот по сравнению с тем, что мы видели в Сучжоу просто неухоженные заросли. Есть несколько витиеватых камней, водопадики, дракончики. В общем, посмотреть можно, но бурной радости я не испытал. В огромном зажатом небоскребами городе этот милый уголок, а еще Храм Нефритового Будды (Юйфосы) и несколько пагод, вот, пожалуй, и все что могут посмотреть любители настоящей китайской старины в Шанхае.
В комплексе Храма Нефритового Будды монахи угощают разными сортами чая от всех болезней. Мне достался чай с кокаином. Я попробовал, но на меня лично этот чай не произвел никакого действия.
Панорамой города хорошо любоваться с набережной Вайтань (Бунд). Вид на реку Хуанпу и остров Пудун, где находится новый деловой центр, действительно впечатляет. Из небоскребов выделяется 88-этажный дом 420 метров высотой под названием Джин Мао и телевизионная башня Жемчужина Востока – 468 метров. На самой набережной Вайтань сохранились здания периода «Парижа Востока», когда Шанхай был крупным центром для европейско-американских колонизаторов, а также для русской белой эмиграции в Азии.
Погуляв по набережной среди радостного китайского народа, я наметил следующую цель для посещения – телебашня.
И вот скоростной лифт доставил меня на смотровую площадку. Время уже двигалось к закату. Пока я разглядывал город с верхотуры, солнце красиво исчезло за горизонтом. После сего незабываемого зрелища стоит зайти в океанариум по соседству или поехать на метро – отовариваться на главной торговой улице Нанкилу. Однако, в праздник дня Нации вас могут затолкать толпы, понаехавшие со всего Китая на трехдневную гулянку по этому случаю. Лучше спокойно любоваться рыбками, светящимися медузами, морскими коньками, муренами и прочими морскими гадами. Я будто ходил по дну моря, а надо мной проплывали всякие гигантские манты, скаты, барракуды и акулы. Замечательный аттракцион.
В шикарном 4**** отеле номер обошелся мне в копейки по сравнению с любым европейским хостелом. Здесь был небольшой океанариум, а также солидного интерьера ресторан. Я решил гульнуть на последние юани, ведь завтра улетать в Москву. Официант не говорил по-русски, меню было на английском. Я выбрал блюдо практически наугад, рыба, и ткнул пальцем в меню, дескать неси. Официант начал лопотать по-английски, я его не понимал. «Ну, – думаю, – наверно этого блюда нет». Тогда я ткнул пальцем в другую надпись. Лобстер типа давай. Опять человек что-то лопочет и не двигается с места. Ему на помощь подоспели две безумной красоты китаянки в шелковых платьях расшитых золотыми драконами, и тоже залопотали.
– Си се ся ци. Ся се си цы.
– Чего?
В общем, мы так и не поняли друг друга – я ушел голодным.
Не успел я выйти на улицу, как мне стали предлагать услуги такси. Показываю карту и толкую, дескать, хочу подъехать к Нанкинской улице. Мне объяснили, что могут довести только до туннеля, а там придется идти пешком, ибо все перекрыто по случаю народного загула. Конечно, я ничего не понимал по-китайски, но мы прекрасно пообщались на самом древнем языке мира – языке жестов.
Переться пешком неизвестно сколько километров во мраке по туннелям мне не хотелось, да и поздно уже. Я решил прогуляться по окрестностям – найти ресторан или универмаг.
Мой тридцатиэтажный отель торчит прямо посреди огромного района серых двухэтажных трущоб. Многие из домов стояли полуразвалившиеся, с битыми стеклами. Темные узкие улицы были сплошь заставлены велосипедами. На первых этажах практически не было дверей и народ жил почти на улице. Кто-то жарил на воке рис с овощами, кто-то смотрел телевизор. Старики рубились в кости. Морщинистые тетки продавали овощи, кроссовки и часы Rolex. Молодежи было мало. Наверное, все рванули гулять по Нанкинской улице и Бунду. Пройдя по закоулкам пару-тройку километров, я понял, что приличных ресторанов и универмагов в этом районе не найду. Разве что поесть рису на потертой клеенке в подозрительной чистоты забегаловке. Нет, уж лучше куплю в лавке растворимую лапшу или консервы.
Вдруг ко мне подбегает сухонький старичок. Такой древний, лет сто ему, наверное, уже стукнуло. Он показывает на мои ботинки и лопочет не по-нашему, давай, дескать, почищу. Я отмахиваюсь.
Не надо.
– Файв юань, – предлагает он.
Пять юаней хочет. Это дешево – рублей семь на наши деньги.
Не надо.
– Файв юань, – канючит он.
Он так ныл, хватал меня за рукав. Ну думаю, хрен с ним, пусть почистит за пять юаней. Я не обеднею.
– Файв юань? – показываю я пять пальцев.
– О’кей! О’кей! – завлекает меня старикан к своему ящику.
Я сел на деревянный стул. Старикан подсунул мне под пятки картонки, для того чтобы носки не испачкать, и принялся за дело. Он протер мои ботинки тряпицей. Затем, жестикулируя, лопоча, подмигивая и хвастая всякими тюбиками и кремами, старикан тщательно натирал мои порядком поношенные ботинки.
– Русия?
– Да, о’кей.
– Харашо, русия. Ся се си цы.
– Чего?
– Си се ся ци, харашо.
– Да, да.
Оказалось, в этом бизнесе он был не одинок, рядом орудовала полноватая старуха, может даже супруга нашего старикана. Она окучивала туриста, европейца или американца. Откуда в этой дыре оказался белый человек? Вероятно также из нашего отеля. За процессом внимательно наблюдал некий подозрительный парень, мне он показался таковым, ибо слишком серьезное лицо сделал. Обычно китайцы улыбаются иностранцам и норовят крикнуть «Хелло!». А может, он просто разглядывал мою майку, которую я купил в шаолиньском монастыре. На майке было написано Shao Ling Temple, намалеваны иероглифы и дерущиеся монахи.
Наконец мои ботинки заблестели как новые, и старикан спросил.
– Гуд?
– Гуд, – кивнул я и протянул пять юаней.
– Ноу гуд, – поморщился старик, – Файвти юань!
– Чего?
– Пятидесят.
– Держи монету. Файв.
– Но, но, – возмутился дед, вскочил и накорябал на листочке цифру 50.
Ни хрена себе, мы так не договаривались. За пятьдесят юаней здесь можно купить новые ботинки.
– Ноу, – говорю я, – Вот тебе файв юань.
Дед начал показывать мне свои тюбики и лопотать, вроде как он за материал просит. Да эти тюбики стоят на базаре пять юаней за тонну! Ну и наглость! Я напрягся, вспомнив парня, который за нами наблюдал. Парень исчез. Ну, думаю, побежал за подмогой и сейчас мне тут наваляют кунг-фу по морде. Я нащупал в кармане еще монету.
– Ладно, бери шесть юаней.
– Ноу, – гордо вскинулся старик и сделав презрительно-обиженное лицо махнул рукой иди типа отсюда.
– Се-се! Ся-си! – заругался он.
– Ну и сам пошел в задницу! Не хочешь – не бери.
Я встал и потопал по улице, ожидая, что старикан выхватит бамбуковую палку и брякнет мне по башке, или выбросит из рукава свинчатку на веревочке. А потом бросят меня в одну из припортовых ям, коих здесь нарыто полно, или котлован какой и заровняют бетоном. Краем глаза вижу: догоняет меня дед. Я приготовился дать деру, но старый хрен заканючил:
– Тен юань дай. Дай тэн юань.
Я полез в карман в поисках десяти юаней, а извлек бумажку в пятьдесят юаней. Было темно как на известной картине Малевича, но хитрый дед разглядел купюру и потянул к ней свои ручонки. Я тут же ее спрятал.
– Это много, – говорю я, – Вот тебе семь юаней.
Дед обрадовался, схватил мелочь и побежал к своей старухе. Я облегченно вздохнул и прибавил шагу в направлении отеля. Думаю, меня спасли картинки на моей майке. Кто бы хотел связываться с сумасшедшим иностранцем из шаолинского монастыря? А вдруг я там учусь ногами махать? Впрочем, практически каждый китаец, независимо от пола и возраста, по утрам выполняет упражненьица не хуже чем шаолинские ребята.
Вечер закончился тем, что я, любуясь шикарной панорамой ночного Пудуна с двадцать шестого этажа отеля, с наслаждением жевал сникерс и быстрорастворимую лапшу, купленные на последние юани.
P.S. Когда я пишу эти строки, вполне возможно, что старый квартал в Шанхае, где произошел эпизод с моими ботинками, уже снесли и на его месте стоят новые небоскребы. Говорят, что китайцы строят со скоростью один этаж за смену, то есть на возведение 20-ти этажного дома у них уходит не как у нас за 3 года, а 3 недели. В Пекине осталось совсем мало старых жилых кварталов, так называемых хутунов, их активно сносят бульдозерами, переселяя народ в благоустроенные квартиры. И только в некоторых местах, на потеху туристам, оставили антикварные улочки, где еще можно почувствовать дух азиатского средневековья. Знаменитые Шанхайские трущобы также вскоре падут под натиском застройщиков, и только глядя на старые фотографии можно представить, в каких условиях жили миллионы китайцев.