30 января 166 дней после аварии

– Ты просто обязана прийти на юбилей моего отца, – сообщает Мэдисон, энергично жуя сэндвич с индейкой.

Лео сидит напротив нее на кирпичном парапете и ковыряет свой хумус с морковью, который с утра почему-то всегда выглядит гораздо аппетитнее, чем во время школьного ланча.

– Я серьезно. – Мэдисон проглатывает кусок сэндвича. – Если не придешь, тогда там будем только мы с сестрой, наши родители и толпа стариканов на роликах. – Она театрально ежится.

– Ну, если ты так ставишь вопрос, – поддразнивает Лео и смеется, когда Мэдисон кидается в нее обрывком салатного листика. – Эй, осторожно, волосы! Сто лет не каталась на роликах.

– Я тоже, – говорит Мэдисон. – Зато там будет снек-бар.

– Годные вкусняшки? – выгибает бровь Лео.

– Может даже автомат с пончиками.

– Ни слова больше. Встречаемся у входа, – заявляет Лео и улыбается в ответ на довольный смех Мэдисон. У нее так давно не было подруг, и это здорово – обедать не в одиночку.

– Класс! – радуется Мэдисон. – Сброшу тогда тебе всю инфу.

– Круто, что твой папа хочет закатить деньрожденную вечеринку, – замечает Лео. На последний отцовский день рождения они с Ниной и Стефани преподнесли ему торт-мороженое, а потом все вместе посмотрели фильм.

– «Как-никак юбилей», – явно пародирует отца Мэдисон. – Кроме того, он просто жаждет «праздновать жизнь», особенно в этом году, когда ему стукнет пятьдесят.

– А что насчет Софи и Оливии?

– Их я тоже пригласила. – Мэдисон вытаскивает из сэндвича дольку помидора, подцепив ее накрашенными розовым лаком ногтями. – Но Оливия проводит уик-энд со своей мамой, а Софи сказала, что в эту субботу у них с Диланом праздник – полгода вместе.

Лео не слишком огорчена этой новостью.

– Мило, – говорит она. – А Дилан в курсе?

Мэдисон хихикает.

– А я про что! Если выкинуть все время, когда они ругались и не разговаривали друг с другом, окажется, что вместе они не шесть месяцев, а, типа, шесть дней. – Она качает головой. – Но сердцу не прикажешь.

– К сожалению, да, – соглашается Лео и начинает жевать яблочные дольки. Не сказать, что она обожает зеленые яблоки, но их любила Нина, и Лео подозревает, что мама покупает их просто по привычке. А у Лео не хватает мужества ей об этом сказать.

– Ну-у-у-у, – делает заход Мэдисон, – так ты общаешься с Истом или как?

– Ты очень тактична.

– Угу, извиняй, деликатность – это не мое. Но в этом семестре ты каждый божий день обедаешь со мной, а раньше как минимум половину времени тусовалась с Истом. Вы были практически не разлей вода. Расстались?

– Что значит «расстались»? – вспыхивает Лео. – Мы не встречались, чтобы расставаться! Уже пошли сплетни?

– Никаких сплетен, – успокаивает ее Мэдисон. – Все только и обсуждают сегодняшнюю утреннюю ссору между Диланом и Софи. Слышала? Говорят, она запустила ему в голову огромный стакан смузи.

– Ого.

– Прикинь! Она промазала метра на два из-за того, что была без очков, но все-таки. Их обоих оставили после уроков, так что, видимо, в четыре часа они выйдут из школы вместе.

– Ох уж эта любовь, – вздыхает Лео в надежде, что Мэдисон отвлеклась и забыла о ней.

– Так почему вы с Истом больше не тусите?

Значит, не отвлеклась.

– Мы… э-э… поссорились? – В устах Лео это звучит как вопрос, а не свершившийся факт. – Но мы не пара, ничего такого. Он парень… был парнем Нины, а не моим. Мы просто друзья. Или были друзьями. Короче, все сложно.

«Все сложно» – это еще мягко сказано. Лео и Ист прекратили разговаривать после той жуткой ссоры в парке, что произошла в начале месяца, и с тех пор в школе обходят друг друга за километр. Гнев, который охватил тогда Лео, угас и превратился в глухое упрямство, и, судя по молчащему телефону и нежеланию Иста даже смотреть в ее сторону, им владели те же чувства.

– Н‑да, отстой. – Мэдисон отхлебывает воду из бутылки. – Но вы помиритесь. Я верю.

– Ну, хоть кто-то верит. Не любишь помидоры?

Мэдисон корчит брезгливую гримасу.

– Будешь? Угощайся!



– Эй, Лео!

Лео поднимает глаза и видит, что к ней направляется Кай: большие пальцы засунуты за лямки рюкзака, вид – застенчивый, почти глуповатый. Они не виделись с той кошмарной рождественской вечеринки, на которой она (если уж по-честному) повела себя с ним грубо.

– Привет, – говорит она, и при виде ее улыбки Кай улыбается в десять раз шире. – Куда идешь?

– Так это… домой.

– И я домой. – На душе у Лео до сих пор неприятный осадок после вечеринки, поэтому она прибавляет: – Не хочешь проникнуть в расположение противника и составить мне компанию?

Взгляд Кая теплеет:

– А, да, конечно.

Какое-то время они идут в неловкой тишине, молчат и на перекрестке, потом вместе переходят дорогу. Ближе к дому Лео наконец решается заговорить:

– В общем, извини, что нагрубила тебе тогда на вечеринке.

– Нагрубила? – Кай хмурит лоб. – Не помню.

– Я вроде как на тебя наорала…

– Да нет, ничего такого. Вот на Иста ты еще как орала, а я не в обиде. – Кай шаркает подошвами побитых кед по тротуару. – Я же в тот вечер должен был за ним приглядывать.

– Ладно, как скажешь. – Лео разглядывает носки собственных кроссовок. – Как у Иста дела?

Кай молчит, после негромко произносит:

– Сама знаешь…

– Нет, не знаю, – пожимает плечами Лео. – Мы не общались уже… – Она делает вид, будто прикидывает в уме, хотя совершенно точно знает, сколько прошло дней, – давно, кажется?

– Ни фига себе, – выдыхает Кай, и Лео от смущения принимается еще внимательнее разглядывать свои кроссовки. – Я догадывался, что что-то не так, – не дождавшись ответа, добавляет Кай. – Он перестал говорить о тебе. Если честно, он вообще перестал разговаривать.

Ист говорил о ней? Вот это новость.

– Он рассказывал тебе о…

– Угу, – Кай грустнеет, и Лео понимает почему.

– Его отец взбесился до безумия – ой, прости, прости, до чертиков.

Лео безуспешно пытается спрятать улыбку.

– И не без причины.

– Думаю, Ист просидит под домашним арестом до самого выпускного.

– Отец посадил его под домашний арест?

– Да, за вранье. Он дико удивился, когда Ист рассказал ему всю правду.

– Кстати, я тоже. Ну, и наговорила Исту глупостей. В пылу ссоры, что называется.

– Все мы время от времени говорим глупости, – пожимает плечами Кай.

– Я еще и Нину приплела.

– Ох.

– Угу. – Щеки Лео пылают от стыда. – Я сильно злилась.

– Злиться – это нормально. Ты уже извинилась?

Лео качает головой:

– Вряд ли Ист сейчас захочет со мной разговаривать. И вообще, надо ли мне подходить к нему?

– Если тебе от этого станет легче, то знай: он сейчас ни с кем не хочет разговаривать, не только с тобой.

Лео делает вид, что обдумывает услышанное.

– Засчитано наполовину, – объявляет она.

Кай смеется. Красивые зубы, мысленно отмечает Лео и тут же обзывает себя дурой.

Вот и ее дом.

– Тут я живу, – жестом показывает она и вновь чувствует себя глупо: ясное дело, Кай и так знает.

Кай всматривается в окна и озадаченно хмурит лоб:

– А что это там торчит?

Лео видит над подоконником два небольших и аккуратных мохнатых треугольника.

– А, это Денвер, наш корги. Он у нас коротыш.

– Как мило, что он тебя ждет.

– Он не меня ждет, а своего злейшего врага, почтальона. Просто в бешенство приходит каждый день, как только его видит. Поначалу мы пробовали отвлекать Денвера, но потом сдались и теперь просто позволяем ему лаять, пока не охрипнет.

За стеклом мохнатые треугольники собачьих ушей подрагивают от нетерпения.

– Было бы здорово как-нибудь познакомиться с Денвером, – говорит Кай.

– Спрошу, что он об этом думает, – улыбается Лео. – Не могу за него обещать.

Кай опять смеется и медленно уходит. Может, надо было предложить ему войти? Но Лео не знает, дома ли мама, и понятия не имеет, как себя вести, когда в гости приходит парень. Нина никого из знакомых не приглашала, предпочитая встречаться где-нибудь на нейтральной территории и проводить время активно, а не сидеть в четырех стенах на глазах у мамы и младшей сестры.

– Ладно, увидимся, – говорит Кай.

– Увидимся, – отзывается Лео, однако медлит у порога, дожидается, пока Кай скроется за углом, и только тогда открывает дверь и входит в дом.