– Свидетелем будет, – решила Алька.
Берт уселся у окошка, рядом встал Красавчик. Я сидела на лестнице, поэтому Мальборо и Кент подсели ко мне справа и слева, а Лежека Монтана посадила рядом с собой на лавочку. Алик остался на своем месте позади меня.
– Слушается дело номер три о нанесении физических и моральных оскорблений Лежеку подсудимым Бертом! – провозгласила Монтана. – Началось все с разговора Берта о современной поэзии. На первых же словах Берт стал его терроризировать.
– Так не говорят в судах, – подал голос Алик, желавший ее позлить.
Монтана бросила на него уничтожающий взгляд и поправила речь:
– Берт стал унижать Лежека, пользуясь его слабостью, и распоряжался им, как своей собственностью. Но даже когда пострадавший выполнил его требование, то получил тяжкое телесное повреждение в форме двух подзатыльников.
– Это не тяжкое телесное повреждение! – возмутился Берт.
– Вам, обвиняемый, слова еще не давали, – прервала его Алька и продолжила: – И хотя он сделал это на глазах многих свидетелей, он стал отрицать сделанное, что отягчает его преступление перед законом! А еще удары по затылку ухудшают зрение. Свидетель Алик, добавьте то, чего я еще не сказала!
– Не буду я ничего добавлять, – проворчал Алик.
– Слово подсудимому! – объявил Мальборо.
– Да ладно вам, ребята, ну я же не специально. Что вы как дети, – пробормотал Берт, нервно ерзая на лавочке.
– Вот видите, он до сих пор не хочет чистосердечно признаться, – вставила Монтана, указывая на него пальцем.
Мы с Лешкой и Димкой долго шептались, посмеиваясь в предвкушении шуточной расправы над Бертом. Наконец, я велела:
– Помощник, зачитайте приговор!
Лешка для понта откашлялся и, поправив, словно галстук, свой джемпер, начал:
– Согласно неписанным законам нашей компании и учитывая нежелание подсудимого признать свою вину, назначить Берту за потерю Лежеком нескольких нервных клеток два простых щелбана в качестве штрафа, два подзатыльника и публичные извинения в качестве компенсации!
– За что? – завопил Берт, чувствуя близость наказания.
– Объясняю для глухих, – стал пояснять ему Мальборо. – Щелбаны для профилактики, чтобы ты взялся за ум. Подзатыльники согласно давнему закону: за око – два ока, за зуб – всю челюсть. Все ясно?
– Исполняйте приговор! – скомандовала я.
К Берту подошли Лешка и Димка. Первый «чуть не убил», как позже сказал Берт, подсудимого щелбанами, а второй от души отвесил другу Альберту две здоровенные оплеухи.
– Могли бы и не так сильно, – пожаловался Берт, потирая лоб.
– Проси прощения, – напомнила Алька строгим голосом.
– Я больше не буду, – пообещал Берт, прикладывая руку к своей груди и выпучив глаза.
– Ты его прощаешь? – спросила Алька у Лежека.
Тот кивнул.
– Отлично. Дело номер три закрыто! – провозгласила Монтана и похлопала в ладоши.
– А почему номер три? – поинтересовалась я у Лешки.
– Потому что это уже в третий раз, – объяснил тот. – В первый раз Алька разводилась с Колькой Гайдуковым. Во второй раз Красавчик схлопотал по шее.
– За что?
– Ты же его у Фаины видела?
– Ну?
– Вот мы его и судили, чтоб больше не раздевал косолапых, – пояснил Лешка. – Причем ему досталось больше, чем Берту. Видишь вон, сидит уроки учит. Его оценки теперь Киборг контролирует.
Это было для меня открытием. Оказалось, что компания может не только балбесничать и бухать, но и внимательно относится к членам своей конторы, соблюдая некие правила и предъявляя определенные требования. Контроль дисциплины был условием выживания конторы. Я раньше не задумывалась об этом, наивно представляя, что племя просто является на зов вождя, бьется за территорию с другим племенем и дальше расходится по своим делам. Я по-новому взглянула на всех присутствующих и Лешку в том числе.
– Эй, вы здесь что ли? – послышалось снизу.
– Ага, – крикнула Монтана.
К нам поднялся парень лет 18-ти, крепкий, среднего роста, голубоглазый, курносый. В джинсах, кроссовках, куртке-бомбере.
– Это Веста, или просто Сережка, – шепнул мне Лешка. Они поздоровались за руку. Веста поручкался также со всеми остальными, дошел до Берта и сказал, подавая ему руку:
– Слышь, Берт, для тебя новости.
– Че там? – отозвался Берт, все еще приходя в себя от наказания.
– Кобру поймали. Ловушка была. Если бы ты договорился, и тебя бы взяли.
– Подвезло, – Берт расплылся в довольной улыбке. – А еще кого взяли?
– Да почти всех. И Черепа, и Пуму, Флинт тоже там оказался, так и его прихватили. Капитан загремел за хулиганство, Качок, кажется, тоже.
– Ну и дурак. Я ж его предупреждал, – махнул рукой Берт.
– Ага, и Черепка прихватили? – обрадовался Кент. – Отлично. Может, в довесок заяву на него накатать?
– Ты же сам хотел с ним посчитаться, – напомнила я ему. Я не верила, что Лешка вообще будет писать заявление в милицию на кого-либо, если может разобраться сам.
– А это что за леди? – Веста заметил меня.
– Это Сашка, – ответила Алька. – Леди, – она фыркнула. – Сам ты джентльмен! Но вообще, если подумать, – она задумчиво побарабанила пальцем по своему подбородку.
– Сашка, – повторил Веста, что-то припоминая. – Знаю, ты с Мишкой знакома, я о тебе от него слышал. А кликуха у тебя какая?
– У меня нету, – сказала я.
– Ну и ладно. А чего ты на моем месте сидишь? Да еще между двумя моими лучшими друзьями? – Веста решил поприкалываться над новенькой, поскольку я его еще не знала.
– А что? Нельзя? – ему в тон ответила я.
– Можно, а что? Спросить нельзя? – передразнил меня Веста, подмигивая Берту.
– Это мой вопрос! Чего ты им пользуешься? – рассердилась я притворно.
– А что? Нельзя? – спопугайничал опять Веста.
– Кент! Обижают! – пожаловалась я, правда, это никак не вязалось с моим спокойным лицом. Но сказано это было таким тоном, что окружающие покатились со смеху. За нами и так уже нельзя было наблюдать без смеха.
Лешка не ответил. Он предоставил мне право самой разобраться с Сережкой, желая понаблюдать, как я поведу себя в такой ситуации.
– А ты че моему лучшему другу жалуешься? – Веста решил смешить всех дальше и посмеяться сам.
– Хожу я с ним! – я стойко держала оборону.
– Я тоже! – Веста лепил все подряд, не разбирая.
– Ты пацан! – напомнила я, стараясь казаться спокойной.
– Ну и что? – пожал плечами Сережка, лукаво ухмыльнувшись.
– Не можешь ты с ним ходить!
– Че я, хуже тебя что ли?
– Кент! Обижают! – повторила я тем же тоном, что и в первый раз.
Тут раздался такой гомерический хохот, что отдалось на весь подъезд. Даже стекла задрожали. Веста сел на ступеньку ниже меня, чтобы не упасть на пол от смеха. Берт заохал, не имея возможности больше смеяться. Лежек улыбался. Красавчик ржал как жеребец. Монтана селя рядом с Вестой, чтобы не упасть, и держалась за живот. Даже Алик посмеялся от души. Кент и Мальборо чуть ли не катались. Я задрала гордо нос и смотрела в потолок с улыбкой Моны Лизы, выдерживая театральную паузу. Если б я еще что-то сказала, все бы точно попадали. Но я была довольна, что всем весело отчасти и благодаря мне.
Просмеявшись, Лешка чмокнул меня в щечку и заключил в свои объятия, прошептав:
– Все-таки хулиганка!
Глава 14.
В школе уже знали о приключениях Кобры и Черепа. Сами они были в изоляторе, а Фаина Алимовна пришла в школу разузнать кое-что о них, да и на меня заодно поглядеть.
– Ну что? По-прежнему куришь? – спросила она, когда мы остались одни в кабинете моей матери.
– Вчера не курила. И позавчера, – ответила я. Подумав хорошенько об этом вопросе, я решила для себя, что побаловались и хватит, надо потихоньку завязывать. И вот уже два дня стойко терпела соблазн.
– Хорошо. Друзья-то твои в изоляторе сидят. Слышала?
– Так им и надо. И не друзья они мне, – злорадно ухмыльнулась я.
– А почему им так и надо? – уточнила Фаина.
– Не будут слухи распускать и Кента бить, – сообщила я кратко.
– Избили-таки?
– Сабир постарался, а Череп и Кобра держали. Трое на одного, гады. А за что их? – возобновила я тему разговора.
– Магазин пытались ограбить.
– Вон оно что! – я почему-то не удивилась, давно подозревая, что они задумывали что-то нехорошее, раз Берт так ругался. – А выпустят их когда?
– Неизвестно. Вероятно, через пару дней, подписку возьмут до суда.
Не знаю, существует ли карма. Но в тот момент я была уверена, что она точно работает.
До осенних каникул оставались считанные дни. Иногда я даже стала забывать, какой день недели идет, что раньше мне было несвойственно. Сказывалось большое напряжение. Контрольные за контрольными. Кент и другие тоже стали заходить реже: у кого зачеты, у кого работа, у кого тоже контрольные.
Когда же, наконец, выставили оценки, мы готовы были прыгать от счастья: целую неделю можно было балдеть!
И мы балдели. С утра до ночи гуляли, заседали у кого-то из наших дома или в подъезде. Киборг даже между делом помахался с Коброй, встретив его случайно где-то у магазина, но тот позорно сбежал почти сразу. Череп не высовывался из дома, находясь под строгим надзором отца. А Сабир исчез. Его искала вся восьмая контора. Дома его застать не удавалось, и в школе тоже он не появлялся. Тогда мы с Алькой вспомнили о Канате и, не откладывая дела в долгий ящик, отправились к нему.
До его дома мы дойти не успели, столкнувшись с ним у магазина недалеко от остановки.
– Привет, вы че тут делаете? – поинтересовался он.
– К тебе ехали, – Монтана кокетливо повела плечом и встряхнула шевелюрой, как стоялая лошадь. – У нас тут такие дела. Сабира найти не можем.
– Зачем?
– Он с Черепом и Коброй Кента избил. Надо должок вернуть.
– Серьезное дело, – задумался Канат. – А Кент сам ему будет разборки устраивать или нам помочь?
– Не знаю, вы его хоть найдите сначала, а дальше сами договаривайтесь.
– Ладно, поищем, – пообещал Канат.
Мы, довольные, вернувшись домой, обнаружили у меня в подъезде на первом этаже Кента и Алика, которые как раз ждали лифт.
– Так-так, где опять пропадаете? – спросил Лешка, обнимая меня приветственно.
– К Канату ездили. Он обещал помочь Сабира найти, – сообщила я.
– Че, правда что ли? – не поверил Алик.
– А че? Нет что ли? – передразнила его Алька. – Ладно, все, у меня сегодня дела. Завтра с утречка зайду, Саш. Е?
– Е, – согласилась я.
Монтана умчалась.
– Посидим здесь или к тебе? – спросил Лешка, расправляя опять растрепавшиеся у меня от снятой шапки волосы.
Я не успела ответить.
Хлопнула, открываясь, дверь. В подъезд вошел широкоплечий парень в матросском бушлате, светлый, высокий, за плечами рюкзак. Обветренное загорелое лицо, яркие серые глаза, походка вразвалочку, как у всех моряков. Я готова была побиться об заклад, что он мне знаком. Он остановился и тоже стал меня разглядывать. Потом расплылся в улыбке.