Жорик стоял в кухне у окна, смотрел на улицу. На душе у него скребли кошки. Неужели преступник, убивший Наташу, не понесет наказания? Неужели тот, кто перечеркнул все его планы на будущее, заставил бродяжничать его сына, останется на свободе и, возможно, дальше будет творить свои черные дела? Но это неправильно.
Из подъезда вышел участковый и направился прочь от дома к центральной дороге. Привольнов долго смотрел ему вслед. Что ж, раз милиция не может отыскать убийцу, попробуем сами выйти на него, решил он. Время для этого есть – впереди двадцать четыре дня отпуска – силы и желание тоже. Но Сашка. Не болтаться же ему все время, пока он будет заниматься поисками, без дела. Участковый скрылся за поворотом, а Жорик пошел будить сына.
После завтрака отец и сын вышли из дому. В первом же попавшемся на пути магазине канцтоваров купили тетради, ручку и сумку и отправились в школу.
Учительница второго класса, увидев ученика в компании с родителем, принялась выговаривать семейке за пропущенные в школе занятия. Она-де три недели не может разыскать Сашу, а на звонки в квартиру Привольновых какие-то люди отвечают, что мальчик здесь больше не живет.
Жорик не стал распространяться о том, где именно и как провел вышеуказанное время его сын, и Саше о бродяжническом периоде своей жизни, во избежание насмешек со стороны товарищей, наказал помалкивать. Объявил только, что в семье случилось несчастье, мать мальчика погибла, а сам он был вынужден жить у родственников, но теперь жизнь более-менее обустроилась, и Саша снова будет посещать школу. Клятвенно заверив, что сын обязательно догонит программу, Привольнов оставил мальчишку в школе и откланялся.
У дома Жорика поджидал автомобиль, в котором сидели Гоги и два его товарища. Завидев Привольнова, кавказцы вышли из машины.
– Барахло отдашь? – хмуро спросил лысый.
Жорик прошел мимо компании, на ходу бросив:
– Забирайте!
Все вместе поднялись в квартиру. Привольнов дождался, когда торговцы вынесут из квартиры сумки с вещами и продукты, и закрыл дверь. Оставшись один, сел на диване у телевизора. Показывали какой-то фильм, однако Привольнов не вникал в его смысл. Мысли Жорика вертелись вокруг гибели Наташи. Он искал побудительные причины, толкнувшие преступника на убийство, размышлял над тем, с чего следует начать поиски преступника. Полчаса спустя встал с дивана и выключил телевизор. Подходящего мотива преступления он так и не подыскал, а вот розыск убийцы решил начать с опроса соседей. А кто все про все знает? Конечно же, сидящие у подъезда старички. Привольнов выглянул с балкона, однако подходящего объекта для допроса не обнаружил. Лавочки у дома были пусты, а прогуливавшаяся невдалеке пожилая чета об убийстве могла и не знать. Но да ничего – еще не вечер.
Чтобы не терять времени даром, Жорик взялся за уборку, во время которой время от времени выглядывал то с балкона, то из окна кухни во двор. Затем сбегал в строительный магазин, купил новый замок и на всякий случай заменил старый. Мало ли что, вдруг у кавказцев ключ остался. Часиков до одиннадцати лавочки были пустыми, затем на одной из них сидели подростки, потом мамаша с коляской, и вот, наконец, появился пенсионер с газеткой. Жорик спустился на первый этаж и вышел из подъезда.
Он подсел к пенсионеру на лавочку.
– Здравствуйте, отец.
Старичок опустил газету и поверх висевших на кончике носа очков с толстыми линзами глянул на Привольнова.
– Здорово, – еще не зная, как себя вести с незнакомцем, сказал он неуверенно.
Привольнов придвинулся ближе.
– Меня Георгием зовут. Я муж убитой в вашем подъезде женщины Наташи. Слыхали про такую?
– А-а… как же! – изрек старик и отложил газету. Он сообразил, что подсевший к нему тип опасности не представляет, и заговорил более непринужденно. – Знаю, знаю, врачиха. Ты прими мои соболезнования, Георгий. Такая трагедия.
Привольнов склонил голову.
– Принимаю. – Помолчав, доверительно сказал: – Понимаете, отец, я из другого города приехал за сыном. О том, что здесь случилось, не знаю. Не могли бы вы рассказать, как убийство произошло?
– Да я и сам, парень, толком ничего не знаю, – с нотками сожаления в голосе признался пенсионер. – Семья-то твоя недавно здесь поселилась, особо ни с кем не общалась. Сам понимаешь, в больших городах все обособленно живут. Жизнью друг друга не интересуются.
– Это точно. – Привольнов был разочарован. – Что ж, жаль. Ладно, отец, извините за беспокойство.
– Да ты погоди, – пенсионер махнул рукой, призывая поднявшегося было Привольнова, не вставать. – Сейчас старухи выйдут, поговоришь с ними, они-то наверняка намного больше моего знают.
Привольнов сел на место. Действительно, минут через двадцать из дверей подъезда вышли две пожилые женщины. Одна из них, в черных брюках и бежевой рубашке навыпуск, несла миску с едой.
– Кис, кис, кис! – стала звать она с порога, затем кивнула старику: – Здравствуйте, Вадим Палыч. Кис, кис, кис!
– Добрый день, Зинаида Михайловна, – тоном галантного кавалера ответил пенсионер и обратился к подруге подзывающей кошку женщины: – И вас, Алла Семеновна, приветствую!
Старуха сделала нечто похожее на книксен:
– День добрый!
– Кис, кис, кис! – продолжала заливаться соловьем Зинаида Михайловна. – Кис, кис, кис. Чтоб тебя черти съели. Кис, кис, кис!
Наконец на зов откуда-то со стороны расположенного под одним из балконов подвала выскочила драная кошка, подбежала к старухе и замурлыкала, виляя хвостом.
– Ну, пойдем, моя хорошая, пойдем! – засюсюкала Зинаида Михайловна и, согнувшись, будто услужливая официантка подающая нетерпеливому клиенту блюдо, засеменила в угол крыльца подъезда. Она поставила миску на пол, кошка, урча, накинулась на еду.
Между тем Алла Семеновна спустилась с крыльца и села на скамеечку напротив Вадима Павловича. Вскоре, налюбовавшись на то, как кошка уплетает еду, спустилась с крыльца и пристроилась рядом с подругой и Зинаида Михайловна. Обе женщины с любопытством поглядывали на Привольнова.
– Вот знакомьтесь, Георгий, муж Наташи, – пенсионер замялся. – Ну, той женщины, что погибла.
Старухи враз сделали траурными лица.
– А как же, как же, – закивали они. – Знаем. Бедная женщина.
– Его вопросы кое-какие интересуют, – заявил Вадим Павлович и глянул на Привольнова: – Спрашивай, чего хотел знать-то.
Жорик подался вперед, чтобы иметь возможность говорить тише.
– Как убили Наташу? – спросил он.
– Зверски, молодой человек, зверски, – промолвила Зинаида Михайловна, тоже подаваясь вперед и понижая голос до тона сплетницы. – Ножом. Вы не представляете, сколько крови было.
Соседка пихнула ее кулаком под бок и заявила:
– Ты, Зин, такт имей. Все же жена человека была. Чего же ты ему ужасы-то рассказываешь.
– А, ну да, извините, – смутилась Зинаида Михайловна.
Привольнов взглядом поблагодарил старуху за проявленное участие.
– А кто мог убийство совершить, не предполагаете? – поинтересовался он.
Обе женщины синхронно покачали головами.
– Нет, мил-человек, понятия не имеем, – заявила Алла Семеновна. – Наташа скрытная была. Знакомств ни с кем не водила. С нами здрасте, до свидания. Вот и весь разговор. Так что ни друзей, ни подруг ее мы не знали. И кто и за что убить мог, не представляем.
Привольнов не отставал:
– Но, может, в день убийства кто-нибудь приходил к ней, искал ее или спрашивал?
Подружки с таинственным видом переглянулись, словно испрашивая друг у друга совета, стоит ли посвящать Жорика во все известные им факты. Решили посвятить, и Зинаида Михайловна заговорила:
– Да искал ее один мужчина, только не знаем мы, имеет ли он к преступлению отношение.
– Мне все интересно, – поспешно сказал Привольнов. – Рассказывайте.
– Ну, что ж, – словоохотливо отозвалась пожилая женщина, – слушайте, коль интересно. А дело было так. В тот день сидела я, как сейчас, на скамеечке, только одна была. А неподалеку, вон там, – она указала на ряд гаражей и проезд между ними, – автомобиль остановился, а из него мужчина молодой вышел. Солидный такой. Вид больной у него был. Подходит он, значит, ко мне и говорит: плохо, мол, мне, мамаша, что-то. Врач здесь поблизости нигде не живет? А я знаю, что в наш подъезд врачиха не так давно въехала, ну и отвечаю ему, мол, поднимитесь в двести семьдесят вторую квартиру, там Наташа, терапевт, живет. Ну, еще код ему назвала замка-то нашего. Мужчина в дом и вошел.
Привольнов оживился. Это было уже кое-что.
– В котором часу это произошло? – спросил он быстро.
Уверенным тоном Зинаида Михайловна ответила:
– В четыре часа. Это я точно знаю. Я как раз по телевизору свой любимый сериал досмотрела да на улицу вышла подышать свежим воздухом.
– А когда человек этот покинул дом, вы не заметили? – Жорик был ужасно заинтригован сообщением старушки.
– Как же не заметила, заметила. Минут через десять вышел.
– Сказал что-нибудь?
– Да нет. Тут знакомая одна прошла, спросила о чем-то, я отвлеклась, – явно сожалея о допущенном промахе, призналась Зинаида Михайловна. – Мужчина в этот момент и проскочил.
– Жаль, жаль, – посетовал Привольнов. – Номер машины вы, конечно, не запомнили, – вопрос он задал просто так, для проформы, абсолютно не рассчитывая на положительный ответ. Какого же было его удивление, когда старуха довольно бойко ответила:
– Эс девяносто пять семьдесят два УР.
Жорик не поверил своим ушам.
– Вы запомнили номер автомобиля, Зинаида Михайловна? – изумился он.
– Ну да. – Старуха была довольна впечатлением, какое произвела на собеседника ее наблюдательность. – Машина стояла так, что как раз номер ее был виден. Зрение у меня хорошее, да и на память не жалуюсь. Вот я цифры да буковки-то и запомнила.
Рассказ Зинаиды Михайловны о молодом мужчине, посетившем квартиру Наташи в день убийства, несомненно, ценная информация. «Впрочем, насколько ценная, узнаю точно тогда, когда разыщу мужчину и побеседую с ним», – дабы не обнадеживаться раньше времени, одернул себя внутренне Жорик.
Он поднялся, поблагодарил пенсионеров за беседу и распрощался.