Рождественские истории дедушки Суарри - читать онлайн

– Кто здесь? – вскрикнула она.

– Не бойся, Дафна. Я тебя не обижу, – ответил голос, – Видишь, вон там – лунная дорожка?

– Вижу, – зачарованно ответила девочка.

– А теперь смотри ещё внимательней.

Дафна прищурилась. Голос растворился. И над морем загудела тишина. Лишь лунная дорожка, ниспадающая с неба до самого берега, мерцала, будто шлейф платья небесной невесты, да рассыпала бриллианты света на синюю рябь.

Внезапно вода забурлила, пузыри, один другого краше, вырвались на волю и разлетелись в воздухе на миллионы серебряных капель. Дафна услышала сильный хлопок, всплеск и вдруг из вспененной до самых звёзд воды, вынырнуло огромное существо. Не то рыба, не то птица! А не то сам дух воды возник на лунной дорожке. Дважды кувыркнувшись в воздухе, он весело просвистел, и ударив небо своим лазурным хвостом, вновь ушёл под воду.

– Ух, ты… – выдохнула Дафна.

Существо проделало свой трюк ещё разок и стремительно направилось к берегу. Дафна растерялась и хотела убежать, но «ух ,ты» был совсем близко.

– Трусиха! – кричал не то дух, не то рыба, не то птица, – Зачем верить в чудеса, если потом бегать от них?

– И не трусиха я вовсе! – опомнилась Дафна. И тут же перестала дрожать, – Я верю! Верю в чудеса. Но таких чудес, как ты, никогда не видела.

– Это я чудо? Ну, спасибо, девочка, что шепчет на воду. Меня зовут – Теос Кима. И я – просто дельфин.

– Дельфин? – переспросила Дафна, – Я думала, дельфины другие. Поменьше, что-ли… А вы, Теос Кима, больше похожи на синего кита.

– Ха-ха! На кита! – поднял брызги дельфин, – Скажешь тоже! С одним дельфином и тысяча китов не сравнится! Вот то, что я громадный – это ты, верно заметила… Лучше скажи, Дафна, как же ты из своего Марбурга в наши края попала?

– Пожалуй, это волшебство! – пожала плечами Дафна, – Или колдовство… Просто картина внезапно ожила и я… «плюх»! А дальше не помню.

– Картина? Про картину я не ничего не слышал… – задумался Теос Кима, – Так никого ещё к нам не забрасывало. Зато я слышал, будто твоя мать больна? И ты не можешь найти для неё лекарство… Так ли это?

– Не лекарство, а денег на него… Постой-ка, дельфин! Откуда ты всё это знаешь? – удивилась Дафна.

– Пепе рассказала… Она, душа северного Лана, и приврать, разумеется, может, но…

– Вы знакомы с Пепе?

– Само собой. Разве она не рассказывала тебе, что все реки, ручьи и даже случайные лужи…

– Бегут к морю! Вся вода встречается в море! Да, она говорила что-то подобное.

– Пепе частенько опаздывает на наши встречи. Старая уже. Течение, порой, её подводит. И все-таки, благодаря ей, море кое-что о тебе слышало. И голос твой мне знаком. Его нотки радости, его нотки страха.

– Ну и чудеса, Теос Кима! Разве так бывает…

– Ты же хотела увидеть море? Вот, любуйся, пожалуйста. Только здоровья у твоей матери от этого не прибавится. Теперь я спрошу тебя, Дафна, зачем ты здесь?

– Так картина ожила и… – снова затараторила девочка.

– Это я уже слышал… Неверный ответ. Я спрашиваю: «зачем?»

Дафна задумалась и погрузив взгляд в лунные круги на воде, еле слышно сказала:

– Я должна найти деньги, чтобы купить лекарство. Или то, что можно продать в обмен на деньги… Я хочу, чтобы мама больше не болела…

– Желание ясно, – кивнул Теос Кима, – Садись мне на спину и крепко держись за плавник. Не испугаешься? Я слышал, будто ты не умеешь плавать?

– Ну, так себе, – ответила Дафна, утаив, что несколько мгновений назад она сама чуть было не превратилась в странное водоплавающее существо, – А куда мы отправимся? – спросила она.

– На самое дно, – рассмеялся дельфин, – Время это нам позволяет.

Дафна забралась на широкую гладкую дельфинью спину и обняв Теоса за плавник, набрала полную грудь воздуха.

– Ну, расступитесь же сонные воды, – скомандовал дельфин и нырнул в гигантское зеркало звёздного неба. И понёсся на самое дно, минуя леса розовых кораллов, Дом культуры и танцев морских коньков, Театр лиловых медуз, детские сады для мальков и планктона, а также Картинную галерею синих каракатиц. Дафна не успевала налюбоваться морскими видами. Так быстро мчался дельфин. И вот, преодолев коридор тёплых и холодных течений, они оказались на самом дне. И кто бы мог подумать, что оно выглядело в триллионы раз краше, чем поверхность моря, видимая человеку и птицам? Столько света и блеска, столько смеха и волшебных мелодий! Все на морском дне: рыбы-клоуны, румяные звёзды, электрические скаты и множество дельфинов, больших и маленьких, веселились от души и хвостов! Дафне такая вечеринка напомнила пышный бал Средневековья, когда в центре внимания обязательно должны были оказаться какие-нибудь принцесса или принц. Девочка вообразила, что принцессой могла бы стать и она. Но воздуха в её лёгких становилось всё меньше. А значит, о балах и танцах стоило бы позабыть.

– Слезай и слушай! – скомандовал Теос, – Сейчас дельфины закружатся в вальсе, и это даст нам тёплое течение. Поймай его за хвост! Оно подбросит тебя до Жемчужного сада. Мне отныне туда не попасть, крупный я стал. Последний раз я видел сад в детстве. Так вот! Там отыщи грот, усыпанный перламутром. Войдешь в него и на ощупь возьмёшь столько сокровищ, сколько сможешь уместить в одной ладони. В гроте мгла! Что окажется в твоих руках, сразу и не поймешь. Лишь поднявшись на землю, расчистишь ты сокровища от тины и взглянешь на морские дары. Ничего море не попросит у тебя взамен. Давно ждёт оно ту, кто шепчет на воду. Говорящий с водой – говорит с самой жизнью, – сказал Теос и приказал осьминогам играть вальс!

Дельфины пустились в пляс. Дафна пыталась найти течение. И то с радостью устремилось ей навстречу. Девочка ловко поймала его за хвост. А дальше всё случилось так скоро, что Дафна и не заметила, как они с Теосом Кима вновь оказались на земле. Теос задумчиво глядел на первые шаги жёлтого рассвета. Дафна сжимала в кулачке сокровища, покрытые глиной и тиной.

– Теос Кима… – с упоением прошептала она, – Кажется, я оказалась в сказке… В жизни-то так не бывает… Спасибо тебе, Теос Кима…

– Ничего нет сказочнее самой жизни, – промолвил дельфин, – Что-то подсказывает мне, будто мы с тобой ещё встретимся. А пока войди-ка в воду… Слышишь её голос?

Дафна послушно ступила на мель. И вдруг услышала знакомый, простуженный, по-старчески кряхтящий, но такой родной голос Пепе. Та шептала:

– Рассвет ждут на береге Лана. Рассвет вновь разбудит снега и ветра,

С закатом вода умирала. С рассветом вода ожила… С рассветом, с рассветом, с рассветом. Вернись, растопи свой очаг. С рассветом, тебя призываю. С водою солёной в очах…Ступай на холодную землю, чтоб верой её обогреть. Рассветы смывают скверну. Вода не даёт истлеть.

– Я слышу! Слышу! Я поняла, – воскликнула Дафна. Но как же мне вернуться? – спросила она дельфина, однако тот уже исчез. Дафна давай искать его, но вместо Теоса, увидела она старую, растопорщенную верёвку. Та покачивалась на волнах, а они уносили её дальше и дальше от берега. Но всё-таки Дафна ухватилась за шершавый конец беглянки и вот чудеса! Верёвка со скоростью напуганной каракатицы сию секунду потащила девочку за собой. Навстречу апельсиновому рассвету, к вспышкам солнечных лучей. В объятья полного забвения поющих волн.

В пол мгновенья Дафна очутилась дома. Мокрая, с тиной да мелкой галькой в волосах и ушах, она вывалилась из вновь забурлившей стены, и увидела перед собой онемевших от ужаса Сальвадора и Марлен.

– А вот и я, – покачиваясь, словно неваляшка, произнесла хозяйка. Мышонок и муха даже не пошевелились. Оба сидели с раскрытыми ртами, а глаза их по-переменке дёргались, – Потом расскажу, – пообещала Дафна, – Мне бы полотенце…и чаю!

Сальвадор обиженно вырвал из рук Дафны её верёвочку-выручалочку и подбоченившись полез под стол. Марлен полетела за ним. И тут Дафна поняла, что это её маленькие друзья вновь пришли ей на помощь. Девочка кинулась за мышонком и мухой, чтобы сказать «спасибо», но тут из её ладони что-то выскочило, и заметалось по полу, заблестело, заворожило. Дафна замерла. Сальвадор и Марлен затаившись, уставилась на пол. Там, среди блуждающих пылинок, рассыпались чёрные и белые жемчужины, морские звёзды размером с ноготок – красные и жёлтые, золотая чешуя и серебряные нити. Дафна попыталась собрать всё это богатство, чтобы поскорее спрятать, но жемчуг так расплясался на дощатом полу, что разбудил своими прыжками Мирру.

– Дафна! Дафна… Ты уже собираешься в школу? – зевая спросила Мирра, стараясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь ещё сонные глаза. И пока она потягивалась да приходила в себя, Сальвадор и Марлен переловили весь жемчуг и утащили его за камин. А вот причесать и переодеть Дафну никто не смог. И она с великой неохотой показалась матери такой, какой и вернулась из морского путешествия.

– Ах, Дафна! Почему ты ещё не готова? Повернись-ка, – попросила её Мирра, – Да что с тобой? Какая ты взъерошенная… Дафна! Подойти же ко мне, – тут Мирра сама решила встать, но ноги её подвели. От бессилия она вновь опустилась на кровать, – Всё, как в тумане. Голова идёт кругом, – прошептала она.

– Мамочка! Мамочка. Я во что бы-то ни стало принесу тебе лекарство, – сквозь слёзы пообещала Дафна. И одеваясь на ходу, попросила Сальвадора и Марлен, – Присмотрите за ней? Знаю, я – гадкая хозяйка. Ни «спасибо» вам, ни «пожалуйста». Но мне нужно спешить. Давайте жемчуг и всё остальное… Ну, пожалуйста…

И вскоре Дафна уже стояла на ярмарке. Она заявила распорядителю, что если тот не предоставит ей небольшое местечко для рождественской торговли, то это станет самой большой ошибкой в его жизни.

– У меня есть то, что понравиться богатеньким фрау Марбурга, – сказала она.

– Того рыжего видишь? Вставай рядом с ним, – велел распорядитель.

– Ага! – улыбнулась Дафна и резво подскочила к бородатому господину «ёлочнику». А ёлок-то у него осталось совсем немного.

– Скоро-скоро Рождество! Я это по ёлочкам чую, – пропел рыжебородый, – А ты, дорогуша, никак верблюда нашла?

– Нет, лучше! – похвалилась Дафна и выложила на прилавок морские сокровища. Чёрные жемчужины она соединила серебряной нитью. Так получились бусы. Из белых жемчужин сотворила она браслеты. Из морских звёзд – прекрасные серьги.

– Это чего такое? – выпучил глаза господин, – Чей-то аквариум ограбила? Где посреди зимы ещё найти такие богатства?

– Ничего я не грабила, – обиделась Дафна, – С моря привезла. Сама. Давно это, правда, было… И только сейчас я о жемчуге вспомнила. Деньги уж больно нужны. Вот, продаю! – выкрутилась она.

– Да верю-верю, – хмыкнул бородач, – Ну, торгуй, раз «сама»! Да зазывай погромче, чтоб народ-то пошёл.

Зазывать Дафне и не пришлось. Морские сокровища так блестели да сверкали, что чуть не затмили своей красотой само солнце. И фрау с подругами, фрау с дочерьми, фрау с мамашами и даже фрау с собачками кружили перед Дафной, как акулы, почуявшие добычу.

– Диво! Чудо! Красота! – восхищались они, – Сейчас нигде такого не найти! А морем-то как пахнет!

– Почём серьги вот эти? – спросила кудрявая фрау с двумя дочурками на руках.

Дафна замешкалась. Торговала-то она в первый раз. И ничего о ярмарочных ценах не знала.

– Что язык проглотила? Эти у не по 30 марок! – вмешался торговец ёлками.

– Да, так примерно, – очнулась Дафна, – Так и есть от 20 до 30 марок.

– Жемчуг-то настоящий? – прищурилась фрау.

– Самый что ни на есть, – уже уверенней ответила девочка.

– Мне три пары! Чёрные, что побольше – для меня. Другие для малышек. Три пары, повторяю! По 20 отдашь? – спросила фрау и не дождавшись ответа протянула Дафне деньги, – Пересчитай-ка.

– Всё точно! – улыбнулась Дафна, – Носите с радостью! С Рождеством вас.

– И тебя, с наступающим, – сказала фрау. А уходя, добавила, – Шла бы ты домой. Где это видано, чтоб дитя на ярмарке торговало? Видимо очень уж тебе деньги нужны… Ох, времена нынче! Ох, тяжкие! А Рождество должно быть у всех одинаково счатливым.

Получив желанные деньги, Дафна собралась уходить. И тут рыжий бородач захихикал:

– Куда же ты, милая? Придержи лошадей! Видишь всех этих дамочек – к тебе бегут! Торгуй, раз товар раскинула!

Так к обеду Дафна осталась без сил, зато с уловом. Не с морским – с «марочным». Все её карманы и даже колготки были набиты деньгами. И выглядела она, как распухший бумажник на ножках, а не девочка! Столько разноцветных купюр Дафна никогда не видела. И не знала она, как донести всю эту выручку до дома в целости и сохранности. Впрочем, для начала Дафна собиралась заглянуть к ненавистному господину Гольфингеру. За чудодейственным лекарством! Уж он-то умел опустошить бумажник любого марбургца, спустив на него кусачую цену за крохотюсенький флакончик с микстурой.

Дафна задумалась, посопела, как ёж. Ей хотелось добраться в аптеку быстро и без приключений. И вдруг взгляд её уцепился за соседа-торговца. Лохматый, как хайлендский бык, огромный, будто скала, совсем некрасивый, с натруженными руками, и видно крепкими жёлтыми зубами (пряники-то словно семечки щёлкает)– типичный представитель «семейства страже-устрашителей». К такому ни один воришка не подберётся!

– Господин, что-то у вас сегодня покупатель не идёт, – вкрадчиво завела Дафна.

– Твоя правда, – кивнул он, – И вина…тоже твоя.

– Вина? Это почему? – удивилась Дафна.

– Все на твои побрякушки налетели, а про ёлки и позабыли. И я страшно зол! Страшно, веришь? – бородач оскалился и зарычал.

– Верю! И у меня к вам есть деловое предложение, – серьёзно и совсем по-взрослому заявила Дафна, – Я дам вам 50 бумажных. А вы проводите меня до аптеки. А следом до берега Лана. Дальше не нужно. Идёт?

– День поторговала, и теперь богатенькая! Думаешь, что всё вокруг можешь купить? И меня и моё время? – нахмурился бородач, – Идёт! Я согласен, – тут же кивнул он, – А за 60 таких бумажных я тебя и на своих скакунах довезу!

– За 55… – шепнула Дафна.

– Ах, ты – лисица, хитрая девица! – рассмеялся он, – По рукам. 55! Деньги вперёд.

– Половину в начале пути! Половину у берега Лана, – твёрдо сказала Дафна и не дождавшись ответа, запрыгнула в повозку.

Так они отправились в путь. Дафна ещё пряников себе и своему охраннику прикупила. Имбирных и с мёдом.

– И куда тебе столько денег? – вдруг спросили бородач, – Авось, и сама не знаешь?

– Почему же? Очень даже знаю, – доедая пряник, ответила Дафна, – Я, может быть, ёлку у вас куплю. Книг навыбираю, пряжу мягкую, чтоб себе, маме и Сальвадору тёплые свитера связать… Или сразу тёплые свитера купить?

– А Сальвадор, это кто?

– Это мой друг! Ростом он невысок и пряжи на него уйдёт не много… – прикинула Дафна, – А главное-то – лекарство маме нужно. А оно самое дорогое… Я бутыльков пять сразу возьму, а то и десять…

– Не много?

– В самый раз! – ответила Дафна, – О! Стойте, вот мы и приехали.

С чувством собственной важности Дафна отворила аптечную дверь. Сделала три ударных приветственных шага, стряхнула с плеч снежную крупу, и прокашлявшись, продекламировала:

– Господин Гольфингер, мне незамедлительно нужна противопростудная микстура из цветов благородной липы и яда годовалой гадюки. Незамедлительно! Десяток бутылёчков. Столько у вас имеется?

– Дафна Илиади? – с усмешкой произнес Гольфингер, натягивая на свой тонюсенький крысиный нос, хрупкие круглые очки, – А деньги-то у тебя имеются? На десяток бутылёчков?

– Обойдёмся без лишних вопросов! Я спешу, – задрала нос Дафна, – Я вам деньги, вы мне лекарство.

– Что ж… Надеюсь, ты никого не ограбила? – Гольфингер с подозрением взглянул на тёпленькие помятые купюры и трижды пересчитал их, – Всё ровно, – наконец заключил он, – А зачем тебе десяток бутылёчков? Весь Марбург лечить собралась?

– Ну что вы! – всплеснула руками Дафна, – Это, чтобы к вам больше не ходить! Всё? Все до единого? – недоверчиво посмотрела она на бутылёчки и трижды пересчитала их, – Все, кажется! Ну, не хворайте, господин Гольфингер, – бросила на прощание Дафна и поспешила за дверь.

До берега Лана ехали молча. Дафна мечтала. Она уже представила, как Мирра поправится, снова начнёт рисовать, как волшебно они встретят Рождество и загадают самые добрые и самые чудесные желания! А ещё Дафна мечтала снова увидеть Теоса Кима и море. Ни на минуту она не переставала думать о резвых волнах, о Жемчужном саде, смеющихся дельфинах. Но а больше всего о том, почему же в бушующих водах у неё выросли плавники и огромный хвост? И почему всё это не появилось вновь, когда дельфин унёс её на морское дно? Она бы спросила об этом самого Теоса Кима, но их встреча вышла слишком короткой. И Дафна тосковала так, как никогда до минувшей ночи. Такой же тоской верно болеют дикие звери, оказавшись в клетке, или среди цирковых огней.

– Эта река? – внезапно услышала Дафна голос своего извозчика. И мысли о море быстро развеялись марбургским ветром.

– Эта, – кивнула Дафна, – Благодарю вас, господин… Ой! Я ведь даже не знаю, как вас зовут…

– Гельдъегер, моя фамилия – Гельдъегер, – ответил бородатый.

– А я – Дафна. Ну, спасибо за помощь. Вот ваши деньги, – сказала девочка и побежала к Лану.

– Ты в реке живешь что-ли? – усмехнулся господин Гельдъегер, – Не прощаюсь. Быть может, на ярмарке свидимся! Хотя, ты мне там не нужна, снова всех клиентов переманишь, – погрозил ей пальцем бородач.

– Не приду я больше! Не волнуйтесь! – рассмеялась Дафна и пропала за белёсым холмом. Бородач пожурил коней, и напевая во весь голос песню о «нахальном хомячке», унёсся прочь.

– Пепе…Ты слышишь, Пепе? – прошептала Дафна, наклонившись к воде, да так, что случайно намочила кончик носа, – Пф… – поморщилась она, – Вода-то какая холодная… Пепе! Пепе!

– Чего тебе? – раздалось в ответ.

– Да ничего…То есть, поблагодарить хотела… И про хвост спросить. И про плавники, – затараторила Дафна, – И…

– Домой! Домой! – заволновалась река, – Хворь измотала, лежит без рассудка! Микстура, микстура! Змея с ядом жутким! Домой! Быстрей мыслей, назад – быстрей хвори. Прочь! Пропади! Избавь мать от боли…

Дафна побледнела и в страхе отскочила от реки.

– Матушка! – закричала она и понеслась домой.

У самого порога Дафна встретила незнакомца в чёрном котелке²⁵, в таком же чёрном пальто и с кипой бумаг в руках. Тот, не обращая внимания на девочку, быстро направился к своему экипажу, запряжённому белыми лошадьми с остриженными чёлками.

– Мама! – позвала Дафна, – Мамочка! Я здесь!

Навстречу Дафне выскочили Сальвадор и Марлен. Мышонок встревоженно пищал, а муха что-то сбивчиво рассказывала. Мирра лежала в кровати, и будто не дышала. Лишь слёзы плели на её щеках своё серебристое кружево.

– Мамочка! Я достала лекарство. Вот, смотри! – Дафна в спешке открыла бутылёк, плеснула зеленоватую жидкость в крышечку, и протянула её Мирре. Та поморщилась.

– Где ты его взяла, милая? – еле прошептала Мирра.

– Расскажу, всё расскажу! Но сначала выпей! – взмолилась Дафна.

– Где ты его взяла, Дафна? У нас ведь совсем нет денег… – продолжала Мирра.

– Пей, говорю! – воскликнула девочка. И настойчиво поднесла к губам матери дурно пахнущую настойку, – Один глоток!

Мирра повиновалась. Сглотнула жидкость и как закашляла. Глаза у неё покраснели и зачесались, словно от свежего лука, щёки стали пунцовыми, губы порозовели. И она сделала второй глоток. За ним третий. И уже не в силах больше вкушать целебную горечь, закрыла лицо руками и глубоко выдохнула.

– О Боже! Я, кажется, жива, – сказала она и взглянула на Дафну, Сальвадора и Марлен, уже другими – ясными глазами, – Доченька, как тебе удалось достать это лекарство? Если ты…

– Нет, нет, нет! – прервала её Дафна, – Я никого не грабила! Никого! Хотя все в этом городе только и думают, что если у одного человека есть деньги, значит, он непременно ограбил какого-то другого человека… Интересно, а по-другому взрослые деньги не достают?

– Ты это о чем? – не поняла Мирра, – Я лишь спросила…

– Про лекарство… Как я достала лекарство… Да всё очень просто! Случилось чудо, – призналась Дафна, но тут же осеклась, – Говорить об ожившей картине, о море, о дельфинах и морских сокровищах, ей было страшно. Вдруг Мирра примет её за сумасшедшую! И Дафна придумала другую историю, – Я уже возвращалась из школы, и вдруг увидела – лежат на снегу деньги! Аккуратно так. И ветер их не касается. Я сначала не взяла, вдруг, думаю, хозяин объявится. Потом гляжу, старичок нищий ко мне идёт, хромой. Остановился и спрашивает: «Коли тебе они не нужны, так я заберу! Мне нужнее будут. А если нужны, так давай, делиться!» Я сразу поняла, что он про деньги. Говорю ему, вдруг хозяин их спохватится, а мы забрали. А нищий мне в ответ: « Так я и есть хозяин! Только вот их в карты выиграл. Первый раз такая удача! Думал, колбасы да вина куплю, но карманы-то у меня дырявые! Вот и выпали деньги! А раз ты нашла – давай делиться…» Вот так и поделились. Случайными деньгами-то.

– Хорошо, видать, он в карты играет… – прошептала Мирра, поглядывая на карманы Дафны, распухшие от рисованных немецких «королей» и «замков», – Если так и дальше пойдёт – вмиг из нищего в богача превратиться, – рассмеялась она.

– Не веришь мне? – нахмурилась Дафна.

– Очень хочу верить, – призналась Мирра, – Но разве такие вот чудеса случаются?

– И не такие случаются! – всплеснула руками Дафна, – Особенно перед Рождеством. Я точно знаю…

– Неужели? – подивилась Мирра, – Знаешь, кажется, мне значительно лучше… Ох, если б ещё не этот занудный господин Шверпахт, пропади он пропадом…

– Ты это о ком? Уж не о том ли бледном человеке, с которым я столкнулась у дверей?

– Именно. Господин Шверпахт, этот судебный пристав! Он хочет выселить нас отсюда… Да, в последние месяцы мы и правда, не платили по счетам… Я обещала, что найду достойную работу, но прошло много времени и господин Шверпахт больше мне не верит… Я и сама себе перестала верить! Никому не нужны картины! Прости, дочь, я снова жалуюсь… Как же мне стыдно!

– Много ли мы должны? – только и спросила Дафна.

– В десять раз больше, чем стоят все эти бутылёчки с лекарством, – дрожащим голосом ответила Мирра, – Но ты не волнуйся. Вот я поправлюсь и вновь начну рисовать! Может быть что-то и продам. Если нет… тогда улицы пойду мести…Вот только поправлюсь…

– Но ведь нас не выгонят на улицу посреди зимы! – рассердилась Дафна и вытряхнула из своих карманов и колготок все-все деньги, что ей удалось заработать. Сальвадор принялся ловить и бережно складывать, разлетевшиеся, как пух купюры, – Под кровать угодили… Пять марок! – заметила Дафна, – Мама, пересчитай. Если этого не хватит…

– Ни с какими нищими ты больше общаться не станешь, – строго сказала Мирра.

– Но ведь всегда можно что-нибудь продать! – заявила Дафна.

Мирра внимательно пересчитала деньги. Даже на два раза. И с досадой резюмировала:

– Чтобы выплатить весь долг, нам нужна в точности такая же кипа… Купюра в купюру…

Дафна понимающе кивнула.

– Когда нужно заплатить? – спросила она.

– До Рождества… Не так уж много времени осталось, правда?

– Правда! У тебя же ещё остались краски? Нарисуй, как ты любишь, рождественские открытки! Я их на ярмарке продать постараюсь! Сможешь? – сказала Дафна, а сама подумала совсем о другом.

– Смогу… Да кому же они нужны? – смутилась Мирра.

– Ты рисуй, не спрашивай!

– Много ль ты о ярмарках-то знаешь?

– Всего ничего! Знаю, что там всякую ерунду продают и покупают! Главное, уметь продавать, – заявила Дафна и унеслась на кухню ставить чайник. Чаю-то она на ярмарке всякого накупила. И с малиной, и ромашковый, и даже с жасмином.

Ближе к ночи Дафна сочинила новый план своих действий. И записала всё каллиграфическим почерком:

«1. Встретиться с Теосом Кима и попросить у него ещё немного сокровищ в обмен на любую дружескую помощь;

2. Спросить, почему, стоило мне оказаться в морской воде, как у меня выросли хвост и плавники?

3. Сделать ещё больше праздничных украшений и продать их на ярмарке по высокой цене;

4. Деньги потратить на: оплату долга, на самую пушистую рождественскую ёлку, на фрукты для фотиков, на церковные свечи, на пряники и жирную индейку, на пряжу, на вкусный сахар для Пепе…»

– Кстати, о Пепе! – вспомнила Дафна, – Она ведь о чём-то хотела меня попросить… Сальвадор! Я тебе, случайно, не говорила об этом?

Сальвадор покачал головой. А Марлен зевнула. Дафна взглянула на часы. Те только пробили полночь. Мирра, набросав на новых салфетках несколько эскизов для рождественских открыток, крепко уснула. И тут Дафна шепнула своим друзьям:

– Вяжите верёвку. В прошлый раз вы так здорово меня выручили. Но и в эту ночь мне вновь нужно встретиться с морем…

Но Сальвадор и Марлен не торопились выполнять просьбу. Они настаивали, чтобы Дафна взяла их с собой, хоть оба и понимали, что плавать не умеют…и тонуть тоже. Но о последнем им и думать не хотелось.

– Хорошо, хорошо! – смягчилась Дафна, – Пойдёте, а вернее… окунётесь со мной. Только не говорите потом, что я вас не предупреждала, – Эх, но лучше б вам остаться дома. Я ума не приложу, как море относится к мухам и мышатам…

И вот они снова привязали растрёпанную веревку к скрипучему столу, и прильнув своими носами к волшебной стене, стали ждать. Картина молчала. Морские волны смиренно дремали в своей бирюзе. И тут Дафна сказала:

– Теос Кима! Я знаю, ты слышишь меня, я знаю, что ты помнишь моё имя. И если уж встреча наша предначертана судьбой, так пусть случится она сегодня. Сейчас. Помоги же мне ещё раз! Позволь мне снова увидеть море и прикоснуться к дарам Жемчужного сада. Мы с мамой так ждём Рождества. И так боимся остаться без дома… Помоги же, великий дельфин, а если я однажды понадоблюсь морю, так никогда не откажу в своей помощи!

Сказав это, Дафна почувствовала, как волны встревожились, ветер стремительно протянул к ней свои влажные руки. И схватив Дафну подмышки, будто беззащитного младенца, окунул её в воды ночного моря. Те с аппетитом зашипели, загудели и поскакали без оглядки в златоморье, унося и девочку и её обомлевших друзей холодными течениями древности.

V

– Держитесь крепче! – скомандовала Дафна Сальвадору и Марлен. И те живо юркнули ей в карман и затаились, – Нужно чуточку подождать! Плавники и хвост вырастут! – это точно! Всего лишь чуточку! И мы с вами выплывем!

Но она ошибалась. Толпа «чуточек» пробежала мимо. Волны хлестали её по щекам, колючие брызги впивались в глаза. А хвост и плавники всё не появлялись. В отчаянье Дафна давай звать Теоса Кима. И вот чудо! Дельфин мигом примчался. Он ловко подхватил утопающую троицу и вынес на берег.

– Теос Кима! Как же я испугалась… О, Теос Кима! Ты спас нас, – будто в лихорадке повторяла Дафна, – Спасибо, Теос!

– Что привело тебя к морю на сей раз, дитя? – спросил дельфин, – Слышал я, будто мать твоя пошла на поправку… Я очень рад. Но тебя что-то тревожит? Или ты звала меня понапрасну?

– Нет, нет! Не понапрасну… Теос, нас хотят выгнать из дому. На улицу, в зиму! – призналась Дафна.

– Накануне Рождества? Это превеликая странность, – воскликнул дельфин, – Даже море не выбрасывает тину накануне Рождества… Скажи, в твоей беде вновь замешаны те самые деньги?

Дафна кивнула.

– Много денег, – сказала она.

– И тебе снова нужно что-то продать? Деньги – могучая стихия, порой, хлеще воздуха она сносит деревни и города, хлеще огня сжигает человеческие души, сильнее земли тащит в Тартар²⁶. Порой деньги нужны человеку больше воды … Неужто и больше жизни? Столько моряков погибали в море, пытаясь разыскать сокровища! Одних растерзали акулы, других задавили киты, третьи заблудились в коралловых лесах. И всё равно! Каждый год, каждый день, человек отправляется в море, чтобы найти желанные монеты, жемчуга, золото! Но я по-прежнему верю, что вода куда величественее денег. Вода – главная стихия Вселенной…, – тут Теос ушёл под воду. Смочил пересохшие глаза, и они вновь заблестели лунным серебром. И дельфин сказал, – Дафна, как тебе повезло! Ты не пират, и не жадный моряк. И море поможет тебе. Ведь ты не ищешь наживы, а ищешь помощи. И море тебе поможет. Нужно попасть в Жемчужный сад. Только там добрый землянин может взять морские дары для белого дела. И только с разрешения всех братьев ордена Дельты. То есть, нас, синих дельфинов. То, что человек уносит из морских глубин силой или обманом считается кражей! Запомни, море за это карает.

– Я всё поняла. Мне нужно разрешение братьев ордена Дельты?

– Не так просто… Однажды ты уже получила разрешение. От меня. Другие дельфины не возражали. Вспомни, в каком дивном вальсе они кружили, посылая тебе тёплое течение! Но будут ли они рады, узнав, что сокровищ, взятых тобой в Жемчужном саду, оказалось мало? Запомни ещё кое-что: землянину запрещено появляться в гроте дважды.

– И что же делать? – огорчилась Дафна, – А если бы у меня вдруг выросли плавники и хвост, как у тебя? Я бы смогла сойти за дельфина ордена Дельты и неузнанной отравиться в грот?

– Ха-ха-ха! – громко рассмеялся Теос Кима, чем ещё больше напугал Сальвадора и Марлен, – Плавники и хвост, говоришь? Ты такая забавная, девочка, что говорит с водой! Могут ли вырасти плавники у человека? Они или есть, или их нет, – засвистел на весь берег дельфин.

– Это не смешно! – нахмурилась Дафна, – Могут, Теос Кима. Могут они вырасти! Я точно знаю. Я видела…

– Достаточно! – сделавшись нарочито серьёзным сказал Теос Кима, – Если ты что-то и видела, то скорее всего тебе это «что-то» показалось. Лишь у наяд да сирен бывают плавники, хвосты, жабры… что там ещё? У человека – нет! Это всё сказки, выдумки, галлюцинации, возможно, – объяснил дельфин и добавил, – Тебе ещё нужна помощь?

– Нужна… – растерянно ответила Дафна.

– Пусть кто-нибудь плывёт за тебя! Вон, – Теос бросил взгляд на неровный бугорок под свитером Дафны, – Мышонок твой, или муха. Я их давно заметил, пусть не прячутся. Вылезайте, сухопутные!

Сальвадор и Марлен нехотя высунулись из укрытия. Сальвадор что-то учтиво пропищал в знак приветствия, а Марлен скептически промолчала.

– Пусть мышонок плывёт, он побольше, – сказал Теос Кима.

– Но он не умеет плавать! – возразила Дафна, – Что если он утонет от страха?

– Возможно, – безразлично произнес дельфин, – Но, признаюсь тебе, милая Дафна, со мной ещё ни одна живая душа не утонула. В воде. Про сушу – не знаю, – рассмеялся Теос, – Готов рискнуть? – спросил он у Сальвадора. В ответ мышонок свалился без памяти в песок и притворился мёртвым, – Кажется, твой друг, против, – понял дельфин.

– Я тоже против. Против, чтобы он плыл! – сказала Дафна и вскочив на беспощадно затёкшие ноги, в которые тут же вонзились тысячи микроскопических иголок, в гневе бросила, – Берег большой! Поищу помощи здесь! Но Сальвадора и Марлен топить не позволю.

– Что ж, это твой выбор, – улыбнулся дельфин. И свистнул ей вослед, – Так, что ты там говорила про хвост и плавники?

– Ничего! – отозвалась Дафна, – Это всё фантазии, галлюцинации!

– Смотри, не перефантазируй! – предупредил дельфин, – И запомни, Дафна: все ответы ждут тебя ближе к западу, в городке, мирно спящем среди вечнозелёных бугенвиллий²⁷. Там, где женщины ткут пёстрые ковры, а мужчины ещё до рассвета уходят в море. Где люди, там всегда есть ответы. Если не разберёшь слов иноземных – хлебни воды. Вкус «воды места» и мысли его народа – едины. А как вспомнишь о море – возвращайся на север. Юг и восток молчаливы в ночи! Их ни о чём не спрашивай. А понадобится моя помощь – пошепчи на воду. И не забудь о Пепе. Она может призвать тебя в любую секунду, – добавил дельфин и скрылся в искрящейся лунной воде.

Дафна жутко разозлилась на Теоса Кима за то, что тот не пустил её в морской грот во второй раз. А жертвовать друзьями, пусть и такими крошечными, как Сальвадор и Марлен, девочка не желала. Ей казалось, что все новоузнанные морские запреты, истории о дельфинах ордена Дельты и моряках-воришках слишком уж напыщенны да преувеличены Теосом.

Утопая по щиколотку в сыром песке и ворча что-то себе под нос, Дафна всё же направилась на запад. Сальвадор с интересом принюхивался к новым запахам: то к приторно-сладкому мучному, к анисовому, к виноградному; то к солоноватому рыбно-чешуйчатому. Все эти ароматы гнездились в городе, но ночью непременно слетались к морскому берегу, чтобы смешаться здесь с ветром, закрасться в души путников и наполнить их новыми надеждами.

Жёлтый свет городских фонарей тепло поприветствовал Дафну. И предложил ей войти. И пусть сам город дремал, его дочери – разнаряженные улочки, напротив, с радостью встречали ночь, щеголяя своими лазурными гирляндами. Невидимка – печной дымок ловко ловил ароматы виноградных булочек, горячего мёда, дроблёных орешков, и аккуратно укладывал их на невидимые сани, что «хоп!» и по его велению уносились высоко-высоко в небо, чтобы угостить каждую звёздочку настроением великого праздника. Да, всё внутри городка трепетало в ожидании волшебства. Вот и Дафна с первыми шагами по точёным вековым улочкам, почувствовала нечто неприкасаемое – птичью радость от пряной свободы.

Шёл второй час после полуночи. Деревянные ставенки коренастых домов, раскрашенные хозяевами голубой, красной, зелёной да розовой краской, надёжно спрятали окна, впитавшие в себя весь сок дневного света. А с ними и самих хозяев. Дафна любила заглядывать в окна, гуляя по мостовым Марбурга. Хотя и знала – неприлично совать свой любопытный нос в секреты чужих домов. Однако же ей нравилось выискивать забавные этюды повседневности, когда фрау «такая-то» примеряла уценённую шляпку. А фрау «другая-то», перепутав кофейную ложечку с чайной, учила свою дочь безупречному поведению за обеденным столом. А неизвестный гер секретничал со своим волнистым попугаем. О чём? Дафна и не слышала. Для неё наблюдение за людьми всегда превращалось в немое кино, когда меньше всего нужно думать о звуке. Однажды она сказала Мирре:

– Люди такие милые, когда не слышно, о чём они говорят…

Итак, в первый раз в жизни девочка из Марбурга оказалась в неизвестном городке. И он отчего-то ей нравился. Проходя мимо голубой дверцы, украшенной деревянным парусником тончайшей работы, Дафна вдруг услышала голоса. Женский показался ей слегка простуженным, мужской – приятным рассудительным:

– Σοφοκλή! Θέλω να ψήσω το Χρίστοψωμό²⁸, – говорила незнакомка.

– Αύριο, Χρύση . Η νύχτα είναι τώρα²⁹, – отвечал мужчина.

– Ωχ, αύριο δεν θα προλάβω. Πριν τα Χριστούγεννα ο φούρνος έχει ουρά. ³⁰

– Σταματά, βρε, Χρησα! Τώρα θα φτιάξω το φούρνο μας, και θα ψήσεις εκεί το καλύτερο χριστοψωμο. Το δικό σου είναι το καλύτερο στον κόσμο³¹!

Дафна поняла одно – мужчина и женщина спорили из-за какого-то «христопсомо». Это слово она где-то и раньше слышала, только вот не могла припомнить где. Да и некогда ей было вспоминать. Дафна постучала в дверь. Голоса за ней растворились. Следом послышалось торопливое шарканье не то тапочек, ни то сандалий. И вот по-старчески скрипнув дверь приоткрылась, выпустив на улицу лучи тёплого домашнего света. Тут же перед Дафной возник седоволосый мужчина. Глаза у него были ясными, добрыми с блеском юных небесных опалов. На его смуглом сухом лице стрелки времени истоптали уже не одни башмаки. Гордый нос выдавал в этом человеке орла-охотника, а вьюны морщин и шрамы, застывшие на щеках белыми кораллами говорили о подвигах минувших дней. Сколько лет было хозяину дома, могли знать лишь солёная вода, да палящее солнце, превратившие его лицо в зеркало шторма и полного штиля.

Хозяин улыбнулся и сказал Дафне:

– Γεια σας, μικρουλα! Αυτή η νύχτα σε ευλογει. Από πού είσαι³²;

Дафна догадалась, что хозяин приветствует её, но совершенно не знала, что ему ответить. Вовремя ей вспомнилось напутствие дельфина. Дафна прислонила к горлу свою ладонь, и трижды похлопав по нему, произнесла:

– Воды. Можно мне воды?

Хозяин с любопытством вздёрнул брови и переспросил:

– Νερό; Θέλεις να πιείς³³;

– Вода. Пить, – на всякий случай кивнула Дафна.

– Αυτό το κορίτσι θέλει το νερό³⁴!– всплеснул руками мужчина, и распахнув дверь, торжественно сказал – Ελά! Ελά, παιδί. Χρύση! Ήρθε μια κυρία σε μας, στρώσε το τραπέζι, κυρία! Νερό! Ελαιόλαδο! Τυρί! Κουραφέδες³⁵!

Хриса, хозяйка дома, оказалась невысокой смуглой женщиной с блестящими, словно у пантеры глазами и седыми волосами, забранными на скорую руку в высокий пучок. Одета она была в чёрную хлопковую рубаху и такую же чёрную юбку. И повадками своими напоминала прыткую ворону, увидавшую отбившегося от стаи воробья. Оглядев Дафну с макушки до пяток, она воскликнула:

– Kοριτσάκι μου! Εγινες μουσκεμα, ελα στο σπιτι γρηγορα.³⁶

Дафна послушно переступила порог и в ту же секунду приняла из рук хозяина огромный стакан, до краёв наполненный пресной водой. В предвкушении чуда, она сделала глоток, другой, третий. Вода мигом успокоила её мысли и наполнила каждый вдох невидимой силой. «Какая вкусная» – подумала Дафна и выпила всё до дна.

– Чудная какая! Видно, замучила тебя жажда, деточка, – сказала хозяйка Хриса. И Дафна поняла каждое её слово. Будто всю жизнь жила она в этом доме, играла на здешних улочках и каждое утро с рассветом выпивала большой стакан чистой воды.

– Спасибо, – поклонилась хозяевам Дафна, – Не сочтите за грубость, но где я?

– Ох, бедная девочка! – захлопотала Хриса, выставляя на стол деревянные миски с пухленькими блестящими оливками, козьим сыром, изюмом и золотистым мёдом, – Ты словно бедняга Одиссей³⁷, выброшенный морем на берег родной, да и не признавший его! Мокрая, холодная, бредишь! Тебе бы поспать немного, а там уж и задавай вопросы.

– Добрые хозяева, нет у меня времени на сон, – сказала Дафна.

– Но для стола-то время найдётся? Ты на Крите, деточка. А это большу-у-щий остров. Вот такой: от Запада и до Востока, – отмерив руками по воздуху, сказал хозяин дома, – Я – Софоклос, а это супруга моя – Хриса. И как бы ты здесь не оказалась, мы тебе рады. Ешь мёд да печенье. Переведи дух с дороги!

– А я – Дафна. Никогда не думала, что вот так «раз» и окажусь на острове! – улыбнулась путешественница.

– Дафна? – переспросила Хриса, – Дафна – это знаешь ли, по-нашему «лавр», священное дерево древнего народа. Откуда ты, Дафна?

– Из… – и тут Дафна смутилась, – Из Марбурга. Это в Германии. Но я не уверена. В общем, я не знаю, откуда я родом. Все говорят, будто я инопланетянка.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Софоклос, – Верно говорят! Никто не знает, откуда мы родом… Одних приносит небо, других море. Я об этом Хрисе всегда говорил, а она мне: «не философствуй, не придумывай, старый моряк»! Ха-ха-ха! Вот Хриса! Слушай, что говорит ребёнок. А ты, Дафна, давай, чай пей!

– Спасибо. Вот вы, кажется, меня понимаете, – рассмеялась Дафна, прихлёбывая душистый травяной чаёк с еле уловимой горчинкой.

– Да уж… Он всех понимает! Только меня понять не может! Лет сорок уже понять не может, – возмущённо вытаращила свои большущие глаза Хриса, – Вот я ему говорю: «Ты мне печь почини! А он – «завтра, да завтра»! Вот уже Рождество на носу! А у него всё «завтра»». А мне как христопсомо печь?

– А ты тесто-то замеси, и обдай его своим жаром! Сама лучше печки любой разгораешься, – ещё хлеще захохотал Софоклос.

– Давно я тебя таким весёлым не видела! Тоже мне, пан хвостатый! – вспыхнула Хриса.

– Давно гостей у нас не было! С кем шутить-то? С тобой, Хриса – опасно! – хмыкнул Софоклос, – Ох! Сложно с ними, с этим жёнами! Завтра починю твою печь. Завтра!

– А сейчас чем займётесь? – спросила Дафна.

– Мне, Дафна, нужно до утра корабль сделать! – признался хозяин, – С парусами голубыми, со штурвалом, чтоб волны морские рассекал…

– Настоящий корабль? Всего за одну ночь? – удивилась Дафна.

– Да слушай ты его больше! Вот, держи ещё печенье, – вмешалась Хриса, – Он с тех пор, как в море перестал ходить, ерунду всякую говорит! Да только кораблики и делает. Не настоящие, игрушечные! Правда мастерит хорошо, тут уж ничего не скажешь… Лучше всех на острове мастерит, – и Хриса, сама того и не заметив, стала расхваливать мужа, – А кораблики у нас в почёте! Море ведь кругом, – рассмеялась Хриса, – А перед Рождеством ребятишки вот такие игрушечные кораблики украшают, кто, как пожелает, да и вперёд колядовать! В двери стучат, песни поют! И вот наряженными корабликами своими хвастают. Их хоть на конкурс выставляй! А как детишки покалядуют, так и получат свою награду: сладости да монетки мелкие. А кто и крупных подбросит! Традиция такая вот… К нам к первым, обычно, детишки бегут! Софоклосу его же кораблики продемонстрировать. Ох, по душе мне колядки. Пожалуй, только в это время и можем мы на детишек поглядеть, да порадоваться!

– Только в это время? – не поняла Дафна.

– Ну да. Своих-то детей у нас нет, – разоткровенничался Софоклос. И вдруг как ткнёт указательным пальцем Дафне в плечо, – Это что у тебя там? Горб вырос? Только что не было ничего!

– Ой! Напугали! – взвизгнула девочка, а вместе с ней взвизгнул и «горб», – Это мой друг – Сальвадор. Выползай, дружок, – скомандовала Дафна, – Ещё Марлен где-то там прячется. Марлен, вылетай!

– А Марлен это кто? – удивилась хозяйка Хриса.

– Муха домашняя! Она не вредная, вы не подумайте, – сказала Дафна, пытаясь найти Марлен, но и в карманах и под свитером было пусто, – Ничего не пойму… Сальвадор, где Марлен? – испугалась Дафна, но мышонок растерянно пожал плечами и зевнул. По дороге его укачало, а от домашнего тепла и уюта мышонок вовсе прикорнул.

– Да не волнуйся, ты… – махнул рукою Софоклос, – Найдётся твоя муха. Здешние ароматы так манят всяких насекомых, что те часто сбиваются с пути. Унюхала, пожалуй, какой-нибудь базилик и свернула налево… Прилетит, не беспокойся. Хриса, поставь-ка мёду на окно, да побольше. Быстро Мурлена её и пожалует.

– А вместе с ней ещё армия таких же «мурлен»? – заохала Хриса, – Ну, хорошо, хорошо. Будет вам мёд! А ты, дитя, лучше скажи, что в краях наших делать собираешься?

– Я пришла за ответами, – сказала Дафна.

– За ответами? – вздёрнул брови Софоклос, – Да у нас тут веками одни вопросы! А ты ответы ищешь, – вновь расхохотался он.

– Бедняжка… – протянула Хриса, – Из ума, видать, выжила по дороге… Отдохнуть бы тебе, отдохнуть. Оставайся у нас! Переночуешь, успокоишься… Может быть, мы и христопсомо с тобой испечём, если «кто-то» мне печь наладит… И поговорим. Ты спрашивай, не стесняйся. Вдруг наши ответы тебе чем-то помогут.

– Дядюшка Софоклос, – прошептала Дафна, – А разве сложно это – печь починить?

– Не сложно… Просто время надо найти, – ответил хозяин.

– А сейчас чем вам не время? – не отставала Дафна.

– Сейчас ночь! Время для сна, – сказал Софоклос.

– Так вы ведь всё равно не спите… И я не сплю, и тётушка Хриса…

Хриса с любопытством наблюдала за тем, как юная Дафна пытается уговорить её супруга исполнить обещание. В душе у старой женщины что-то оттаяло, как земля после зимней стужи. Хриса прислонила руку к груди и почувствовала, как по-праздничному забилось её сердце. Она достала белоснежную муку для рождественского хлеба, и трижды перекрестившись, загадала желание. В ту секунду ей больше всего хотелось, чтобы в их с Софоклосом доме чаще звучали детские голоса.

– А может, вы и не умеете вовсе, печи-то чинить? – прищурилась Дафна, стараясь раздразнить Софоклоса.

– Я? Не умею? А ну-ка отдай печенье! – возмутился хозяин, – Вставай-ка и погляди, как я «не умею»! Видишь часы? Не успеет секундная стрелка перебежать за эту кривую семёрку, как я всё налажу! – захорохорился Софоклос.

Хриса едва не покатилась со смеху.

– Ох, ты не за часами, за хозяином гляди, Дафна! А то вдруг, вновь нам ничего не починит… Зря только муку да розовую водичку переведём, – сказала она.

Дафна, набросив на плечи овечий платок тётушки Хрисы, поспешила за Софоклосом на задний дворик, где в компании оливы, строгого кипариса и хмурого лавра, тосковала белобокая кудесница-печь. Но не успела девочка как следует и разглядеть её, как Софоклос с гордостью произнес:

– Оп-па-па! Вуаля! Нам бы теста да огня! Получайте дамочки, печка вам в подарочек!

– Так быстро? – вытаращила глаза Дафна.

– О! Это ещё не быстро! Я быстрее мог…

– Да всё ему то «некогда», то «настроение не то»! – бросила на ветер Хриса. И словно дочь родную, обняла вновь ожившую печь, – Почти год без печи жили! Ох, Дафна, что ж ты раньше не пожаловала! Ох, сейчас тесто замесим, ох, распечёмся!

– Видишь ты, Хриса огонь печи, да радуешься. Видеть бы и мне так воду морскую, да солнцем её закусывать, – вздохнул Софоклос и опустив голову по-стариковски зашаркал домой. Там взялся он за свои кораблики.

– Что это с ним? – спросила Дафна.

– Тоскует по морю, – ответила Хриса, – Давненько они не виделись.

– Так вы же на море живёте? Утром просыпаешься – море! Засыпаешь – волны поют колыбельную. Мне бы так! Пару улиц пройти и.. на-тебе море!

– Софоклос был прекрасным моряком, – сказала Хриса, – С детства в море. Как отец его, Минос, на корабль свой взял, так и сдружился мальчишка с солёной водою. До самого дна мог достать, ни акул, ни угрей не боялся. Рассказывал мне, будто один дельфин его плавать научил. А однажды, Софоклос даже оседлал его и доплыл до морского царства. Ох, насочинял он это всё, наверное, чтоб я замуж за него выскочила, – рассмеялась Хриса, – Идём домой, ветер что-то разошёлся. Лишь бы шторма не было!

– Тётушка, Хриса! – подпрыгнула на месте Дафна, – Значит, вы в царство морское не поверили?

– Какое там царство? Кладбища кораблей да в лучшем случае – сады жемчужные, – с безразличием сказала Хриса, – Кому это интересно? Я вот жемчуг терпеть не могу. Какой с него прок? Безделушки одни…

– А может мне у дядюшки Софоклоса про море расспросить?

– Расспроси, – кивнула Хриса, – Только он может и не ответить. Не видит он больше моря. И корабль его уж с десяток лет, как к берегу прирос. Говорит: «Всё на свете вижу, не слепой! Тебя, дома, ценники на овощном рынке, крапинки на крыльях божьих коровок, а стоит к кораблю подойти и на море глянуть, как пелена чёрная глаза застилает». Но как-то вышел он всё-таки в море, на слух, на память, на ощупь. Говорит, только чаек голодных услышал, как шторм разыгрался и выбросил нашего Софоклоса с его кораблём на берег. А самого моря он так и не увидел, лишь брызги летели вокруг да ветер дурной присвистывал!

– Чудеса… – прошептала Дафна, – Жить на море, а моря не видеть… Тётушка Хриса, а можно ещё спросить?

– Разумеется! Вот, только изюм и орехи возьми. Они нам для стряпни пригодятся, – колдуя над тестом, сказала хозяйка.

– Вот, пожалуйста, – забросив пару орешков в рот, сказала Дафна, – А когда можно колядовать? А-то я готова, и песни знаю… и сплясать могу.

– Рановато ещё для колядок-то. Дай-ка мне мисочку мёда, – попросила Хриса, – Колядуют у нас накануне самого Рождества. Вот и посчитай. Сколько дней осталось? Вот. Рановато. Да и не просто там дети поют и пляшут. В колядки нужно душу вложить! Только то, что от чистой души и сердца делается, Бог видит да слышит.

– То есть монеток мне сейчас никак не достать… – с досадой прошептала Дафна. И Хриса услышала её.

– Тебе что же, нужны деньги? – удивилась хозяйка, – И много ли, если не секрет?

– Чтобы покрыть долги, – призналась Дафна, – Давайте, я помогу! – протянула она руки к тесту.

– Нет уж, – отстранила её хозяйка, – Мы, когда рождественский хлеб печём, молитву читаем, благословения просим. А ты о деньгах тут мне говоришь… Худые у тебя мысли. Вон, лучше розовой водицы передай. Специально её для христопсомо берегла.

– А разве нельзя и о деньгах помолиться? Я бы вот помолилась, так не умею – пожала плечами Дафна.

– О деньгах? Дались же они тебе! Ну, помолись, если хочешь! Да только разве в них счастье?

– Не совсем, но нам бы они не помешали, – вздохнула Дафна.

– Кому это «нам»? – не поняла Хриса.

– Мне и маме. А ещё Сальвадору и Марлен. Там, где я живу, все только за деньги и молятся.

– Дафна! Голубка, вот и память к тебе возвращается помаленьку. Значит, у тебя есть мама? – переспросила Хриса.

– Ну, да… На той планете. Я ж инопланетянка, я уже говорила.

– Ох, и смешная же! Дай-ка мне корицы! – велела Хриса, – Дафна, если у тебя есть мама, значит, она могла тебя потерять, – сказала хозяйка.

– Нет-нет… Пока вода молчит, об этом можно не волноваться, – заявила Дафна и любопытства ради опустила кончик носа в горсточку пряной корицы. И как чихнёт, – Ой! Пахучая!

– Вы всё сплетничаете? А я уж целый корабль собрал! Вот, глядите. Паруса из чистого хлопка, голубые! В цвет неба, – пришёл похвастаться Софоклос, – Ха-ха! Дафна, деточка, да у тебя весь нос и щёки в корице! Её в хлеб добавлять надо, а не как пудру использовать, – рассмеялся он.

– Я чихнула, – надула губы Дафна, – Лучше скажите, почему на вашем корабле нет капитана?

– Не положено. Кому кораблик достанется, тот и будет его капитаном… – ответил Софоклос.

– А кому он достанется? – пристала Дафна.

– Соседскому мальчишке – Анастасу. Он просил. Я и сделал… Завтра придёт забирать. А что? Нравится?

– Очень, – призналась Дафна, – Там, где я живу, нет ничего морского. Вот я бы такой корабль привезла, всех бы удивила…

– Тесто, давай, меси. Да нежно – велела Хриса, – Не перемни!

– Так хорошо? – спросила Дафна, – Или нежнее помесить?

– Так хорошо, – оценила Хриса, – Софоклос! А где твоя волшебная ракушка? Уверена, Дафне она понравится.

– Ракушка? – оживилась Дафна, – И впрямь волшебная?

– Я бы сказал, мистическая… Сам её достал со дна моря. Чуть не захлебнулся! Помню, как тридцать каракатиц мне путь чернилами затмили, а я всё-таки её нашёл, вытащил из щупалец сонного осьминога и вынес на берег… Не ракушка – диво морское! Погоди, сейчас покажу! – сказал хозяин и унёсся в спальню, где у изголовья кровати, в перламутровой шкатулке, запертой крабовыми клешнями, и хранил он свою ракушку.

– Ну, вот и всё! Тесто готово! Теперь давай вместе форму придумаем! Можем христопсомо большим и круглым сделать, как солнце. А можем и на несколько маленьких разных форм разделить, – предложила хозяйка Хриса, наслаждаясь ароматом будущего хлеба, – Из того теста, что у нас останется, сделаем мы хлебный крест. Украсим его, как пожелаем! Орехами, пряностями да травами. Что скажешь, Дафна?

– Ни с чем на свете не сравниться запах этого теста! – воскликнула Дафна, – Тётушка, Хриса, вот так и пахнет волшебство?

– Ха-ха-ха! Так пахнут мёд и корица! Волшебством повеет, когда ты хлеб из печи доставать будешь, – сказала Хриса.

– А вот и я! – пропел Софоклос и торжественно открыл перламутровую шкатулку.

Дафна обомлела. Из шкатулки вырвался свет всех восходов и закатов Средиземноморья. Он расписал белокаменные стены кухоньки золотыми акварелями, и затрепетав миллионами бабочек на синих шторах, вернулся к своей владычице – розовобрюхой светозарной ракушке. Она лежала на правом боку неподвижная, в крупных каплях морской воды. А те то и дело скакали по её гладкой спинке к закрученному хвосту, соревнуясь в быстроте и ловкости. У кудрявой вершины раковины виднелось крошечное отверстие, обрамлённое драгоценными камнями с детский ноготок: бирюзой, топазом, изумрудом, сапфиром, шпинелью. Все они игриво переливались отвлекая внимание от самого отверстия, за которым, ничего и не было, кроме тёмной пустоты.

– Погляди на неё, Дафна, – сказал Софоклос, – Не чудо ли?

– Мне даже притронуться к ней страшно… Какая она красивая! – завороженно глядела на ракушку девочка.

– Возьми её, – разрешила Хриса, – Аккуратно!

– Если хочешь услышать море, приложи своё ухо к тёмному устью, – сказал Софоклос, – Тогда, где бы ты ни была, море последует за тобой.

Дафна осторожно взяла ракушку и прислушалась. Вдруг ей сделалась дурно. В ушах, вместо звуков моря, загремели чужие странные голоса. Дафне показалось, что это звуки шторма или землетрясения, или какой-то другой стихии, сметающей всё на своём пути.

Дафна вскрикнула:

– Мне страшно! Что это за звуки?

– Возможно, ты никогда не слышала голоса шторма, – пожал плечами Софоклос, – А это был он! Ракушка выдаёт самые разные звуки, но кроме того, она обладает ещё одним чудесным свойством.

– Нет, всё-таки это был не шторм… Какая-то другая опасность, – затряслась девочка.

– Присядь, успокойся, – сказала Хриса, – Ракушка и вправду прекрасная, глядя на неё и с ума можно сойти. Я тоже чуть не сошла, когда Софоклос принёс её домой. Как же давно это было!

– А была у нас такая легенда, – начал вдруг Софоклос, – Столетние моряки её любят рассказывать. Вот и мне, ещё молодому, рассказали. Слушайте. По легенде, была посреди моря такая страна Титамония. И правил ей могучий титан – Морен, самый страшный и рослый из всех титанов. Руки его были подобны окаменевшим дубам, топнув ногою он смог бы расплющить великие Дикти³⁸ и священный Парнас³⁹. В толстом своём брюхе он устроил огромный аквариум, куда заточал самых редких и прекрасных морских рыб и животных. Чтобы демонстрировать их гостям Титамонии. Отжив свой мучительный срок, в аквариуме животные погибали. И тогда Морен равнодушно вытряхивал их из своего брюха, созывал народ Титамонии и под грохот барабанов устраивал показательный пир для своих преданных друзей – саблезубых кабанчиков. Жили они в его мраморных покоях. Целое стадо – бурые и рыжие. Крупные словно бизоны, лохматые, с горящими изумрудными глазами сторожили чудовища золото Морена и его светозарную раковину.

Ничего и никого на свете не любил Морен кроме власти, кабанов и светозарной раковины. Она дарила ему покой и вечную молодость. Стоило Морену приложить ухо к раковине, как он слышал шепоток южного ветра, звуки коралловых флейт и дивные песни древних русалок, что продлевали ему жизнь на столько лет, сколько ласковых слов мог услышать он в песнях, пока не сомкнет своих глаз и не погрузится в ночные грезы. Было у той раковины и другое волшебное свойство! Говорили моряки, если подуть в неё, точно в рожок, можно обрести силу троих сыновей Посейдона: Тритона, Агенора и Антея. А также протрубить о начале или конце великой войны, в которой обладатель раковины останется победителем…

– Это сюда трубить нужно? – Дафна с интересом уставилась на отверстие, обрамлённое голубыми камнями.

– Наверное, но ещё чего не хватало! – придержал Дафну Софоклос, – Я раковину искал, чтобы молодость себе и Хрисе продлевать. Да спать спокойно. Только вот, песни-то мы слышим, а молодости всё никак не прибавляется! Ах-ха-ха! Зато вон светится как красиво, да музыка и впрямь дивная, только ушко приложи…

– Дядюшка Софоклос… А расскажите ещё про этого Морена! – попросила Дафна, – Как раковина у него оказалась? Или старые моряки об этом не говорили?

– Говорили… Позволь-ка я закурю? – спросил Софоклос и пожевав с досадой свои сухие губы добавил, – Давно я так ни с кем не говорил. Вот с тех пор, как дочь мы потеряли, все вдвоём на кухне и сидим…

– Ох! Я о гвоздике совсем позабыла! Нужно для пряности ещё гвоздички добавить, – вдруг захлопотала Хриса и унеслась в кладовую.

– У вас была дочь? – спросила Дафна.

– Была. Вот так, как с тобой здесь с ней и сидели. Только я ей про Морена не рассказывал. Больше всё про дельфинов, про пиратскую бухту, да про красные закаты на западе острова… – вспоминал хозяин.

– А где сейчас ваша дочь?

– Ох, Дафна, я всё бы на свете отдал, чтобы знать это! Она вот, как ты, любопытная была! А глазища какие! Сами небеса в них могли утонуть, – и тут Софоклос замолчал.

– Ну, так что там с вашим Мореном? – вернувшись с горстью крошечных звездочек-гвоздик, спросила Хриса, – Мне-то ты, Софоклос так много не рассказывал! Ох, Дафна, взбудоражила ты нашего деда! Того и гляди, ещё чего вспомнит.

– А что Морен? В один день, всем его кабанам и сокровищам стало тесно. Островок-то не велик был! Куда не ступишь, кругом золото, куда не глянешь – везде кабаны да вояки-титаны шастают. Ни театров тебе, ни музеев, ни парков, только сокровищницы да свиньи, представляешь? Подумал Морен и решил захватить другие земли. Да только вот остров его со всех сторон окружен был морскою водой. А все титаны воды, как и кошки, ух, как боятся! Да и не могли они уплыть со своего острова потому, что разгневались на их бесчинства стражи морские – синие дельфины древнего ордена. Из века в век охраняли они священные воды, берегли богатства, спасали путников во время штормов. Так и Морена однажды спасли! Тот на своём корабле возвращался из Малой Азии на родину с украденными сокровищами. Но дельфины об этом не знали. Их заветное правило – спасать погибающих и всё тут! А шторм тогда сильный разыгрался! Пошёл корабль Морена ко дну. Закатил глаза Морен и давай захлёбываться! Да так, что ни один дельфин и не догадался – Морен лишь претворялся умирающим. Подхватили они его и понесли на берег. Но лишь коснулись ноги Морена дна у Титамонии, как схватил он дельфина-вожака за шею, крепко сдавил её, так, что спасатель чуть не задохнулся. Сорвал титан с ослабевшего дельфина раковину светозарную, что тот всегда при себе носил, как морское благословение. Молод был дельфиний царь, да и не ожидал он от тонущего такого предательства. Затрепетали дельфины, увидев сломленного царя. Хотели броситься вдогонку за титаном, да где это видано, чтоб дельфины по земле бегали? Осталось им забрать своего царя да умчаться в подводное царство… Время шло… Морен сердился – столько слышал он легенд о волшебной раковине, так верил в её в чудесные силы, а что же она? Она отказывалась ему подчиняться. Петь – пела, баюкать – баюкала. А вот трубить титану не позволяла… Говорят, не каждый может в неё трубить! А лишь тот, чья любовь к морю сильнее любви дельфиньего царя… Так и быть, признаюсь, и я рискнул, да ничего не вышло, – хмыкнул Софоклос, закурив последнюю в заначке сигарету, – По словам моряков Венизелосов, был на Титамонии вулкан. Сонный такой ленивый… Но как-то раз, решил напомнить он о себе беспечным титанам. Затряслась земля, потемнело небо. И давай вулкан извергать свою алую лаву… Одноглазый моряк Псаракис красиво так вспоминал, будто окружили остров дельфины во главе с повзрослевшим да окрепшим царём, думают вот-вот титаны во главе с Мореном от ужаса в воду попрыгают, и настигнет их смерть от песен да зубов дельфиньих. Но нет! Приказал Морен всем оставаться на суше. Тогда дельфины подняли гигантскую волну, такую, что целый остров своим ударом снести сможет. Взволновали, вспенили воду. Поёт царь дельфиний свою боевую песню, скалит белые зубы. Но стоит Морен на суше несломленный. С одной стороны бежит на него лава, с другой страшная волна. Все мертвы уж титаны. Один Морен зло ревёт да пытается вызвать раковиной боевой клич. Но не может! И встречаются на его могучих плечах шипящая волна да адская лава. Вырывает бранящийся Борей из его рук светозарную раковину и бросает в пасть ревущего моря. Трясётся земля, злится вулкан, смывает вода мёртвых свиней и титанов… Уносит вода и Морена. Обнявшись со своим другом – восьминогим красноглазым кабаном уходит он на дно морское… Никто не знает, куда делся Морен. Никто не ведает, куда запропастилась светозарная раковина. Ясно одно, как и тысячи лет назад, сторожат море синие дельфины, спасают они корабли и тонущих путников… На том и всё! Опа-опа-па! Конец легенде.

– Как никто не знает? Вот же она – раковина! А что же дельфиний царь? Выходит, он так её и не нашёл! Дядюшка, Софоклос! Тут что-то не сходится! Почему раковина оказалась у тебя? Почему ты не отдал её хозяину? – нахмурилась Дафна.

– Девочка моя! Это же просто легенда! Может быть, и не та это вовсе раковина! – принялся оправдываться Софоклос.

– Как не та? А голоса, а вот это отверстие, как у горна! А драгоценные камни!– вскрикнула Дафна.

– Ну хорошо-хорошо… Объясню! – согласился хозяин, – Моряки говорили… Да, да, всё те же моряки! Что море решило не возвращать раковину дельфиньему царю и заключило её в объятия стального вечнободрствующего осьминога. На самом-самом дне. Говорят, сам Морен триста раз бы подумал, прежде чем забрать у того осьминога раковину…

– А как же ты смог? – округлила глаза Дафна.

– Я его усыпил, – спокойно сказал Софоклос, – Эти Хрисины настойки, знаешь ли… На разных травках. Любого или в буйство или в сон вгоняют. На дне морском таких не найти, – рассмеялся он.

– Ты хочешь сказать, что рыскал по моей кухне в поисках горного успокой-сбора? – вскипела Хриса.

– Не рыскал! Сразу нашёл, – хмыкнул Софоклос, – Душица, ромашка и хмель! Чего там ещё? Они у тебя на самом видном месте лежат! Я их все перемешал, вином молодым разбавил и в бутылёчек перелил! А как к осьминогу подобрался, так бутылёк открыл и…

– Ясно… Все акулы, медузы да и сам осьминог погрузились в крепкий сон! Как ещё само море от такой настойки не уснуло! Ох, Софоклос, Софоклос! – ужаснулась хозяюшка Хриса, – Стыдись, вор ты кухонный! Да видно и брехун солидный! Вор и брехун, слышишь?

– Выходит, что ты, дядюшка Софоклос, украл у моря? – приняла всё за чистую монету Дафна.

– Не брехун я! И не украл… Взял на время, так сказать, – признался моряк, – Думал, мы с Хрисой песен русалочьих послушаем, омолодимся. Да и похвастать находкой перед женушкой, ой как хотелось! Это ведь подвиг в какой-то мере! Не хуже геракловых! Только вернуть раковину назад у меня не вышло… – вздохнул Софоклос.

– Тётушка Хриса сказала, будто вы моря не видите? – спросила Дафна.

– Не вижу! Ни моря, ни закатов морских, ни восходов… С тех пор вот, как раковину эту из воды достал, так больше в море и не был. Вот представь, будто идёшь ты, Дафна по светлому залу, и вдруг кто-то “щёлк” выключателем! И погасла лампочка. И не видишь ты куда дальше идти. Так и я. До берега доковылять ещё могу, а только на песок ступаю, как “щёлк” и слепну…

– Дафна, деточка, на сегодня достаточно разговоров! Идём, хлеб в печь укладывать! Чтоб к завтраку я тебя и угостить смогла, – вмешалась Хриса.

– Тётушка, Хриса! Да, ведь я, кажется знаю, как раковину вашу обратно морю вернуть! – подскочила Дафна, – Кажется, знаю того, кто отнесёт её царю дельфинов. Если тот существует, конечно…

– Милая моя, это ж только легенда. Про царя-то, – улыбнулась Хриса, – Так и скажи, что ракушка тебе понравилась. Мы её тебе и подарим. Правда, Софоклос?

– Правда, подарим, как родной дочери… А может, Дафна, ты с нами жить останешься? А что? У нас и комната от дочери осталась, и игрушек целый короб… До утра-то подумай… На-ка, держи свою раковину, – и Софоклос протянул гостье свою морскую добычу.

И только Дафна хотела отблагодарить доброго хозяина, как вдруг услышала знакомое жужжание. Это Марлен прилетела. Она кружила у распахнутого Хрисой окна над мисочкой янтарного мёда и жадно облизывалась. Выглядела муха устало. Еле держали её прозрачные крылья. Покружила она ещё у миски да и упала без сил. Дафна бросилась к своей крошечной подруге, посадила её на мизинец и давай расспрашивать, где та пропадала, и почему лапки у неё такие мокрые, а глаза красные-красные. Муха ничего не ответила, лишь раскрыла перед Дафной свою малюсенькую мохнатую ладонь, в которой блестело что-то круглое и ещё более микроскопические, чем ладонь мухи.

– Что это за соринка? – спросила Дафна, – Марлен! Где ты была? Отвечай-же! – перепугалась девочка. Сальвадор, однако ж понял Марлен без слов. Он схватился за голову и притопывая своими царапучими лапками на плече Дафны, взволнованно закричал.

– Что случилось, девочка моя? – встрепенулась и Хриса, – Радость великая, твоя муха вернулась! Идём же, идём! Печь заждалась христопсомо.

– Да, да! Идём, – отрешённо проговорила Дафна.

– Эх, и смешные вы, девчонки! Всё суетитесь-суетитесь… И муха туда же! – усмехнулся Софоклос да как закашлялся, – Ох, когда-нибудь я брошу! Нужно бросать дымить-то! Я ведь ещё молодой, а горло у меня, как труба выхлопная. Ох! Охладиться бы, – сказал Софоклос и открыв кухонный кран, подставил под хлынувшую струю свои пересохшие губы, да набрал воды полный рот.

И тут Дафне показалось, что вода в кране как-то странно шумит. Да и не вода это вовсе, а родной голос зовет её в далёкий Марбург. Поток быстроногих капель сопровождали еле слышные слова:

– Ночь темна, а день велик,

Силу пьет мою, старик,

Время только не испить,

Стрелки вновь не возвратить,

Морю нужен капитан,

Дафна, ты же нужна нам…

– Кажется, мне пора, – воскликнула девочка, – Я должна бежать к морю. Простите, хозяюшка Хриса! Простите, Софоклос! Но не могу я с вами остаться.

Словно загнанная козочка, Дафна металась по незнакомому дому, в надежде вспомнить, где же выход. Вдруг она бросилась на задний двор, к разгоряченной печи, где прежде углядела глубокий колодец, откуда сию секунду доносился голос Пепе.

– Значит, не к морю, – в сердцах обронила она, – Бежим, к колодцу! – позвала Дафна Сальвадора и Марлен. Но тут же сама остановилась и замерла. Будто кто-то невидимый выстрелил огненной стрелой ей прямо в сердце.

– Дафна, малышка! Что же ты мечешься? – запыхавшись воскликнула Хриса. За ней прибежал и Софоклос.

– Кто это? – уставившись на большую чёрно-белую фотографию, что висела рядом с уличным иконостасом, спросила Дафна.

– Пи-пи-уивпип! – в эту же секунду закричал Сальвадор, указывая хвостом на старую верёвку, которую внезапно подбросила в воздух колодезная вода. Теперь Дафна точно знала, как они попадут в Марбург. Но её волновало и другое:

– Кто это? – с нетерпением переспросила она, не отрывая взгляда от состарившегося снимка, откуда ей улыбалась юная гречанка с такими родными глазами, родней которых для Дафны на свете не было. Ей показалось, что она глядит на свою мать.

– Так это… – но не успела Хриса закончить, как взъерошенная ловкая веревка сама схватила Дафну и потащила её на дно колодца. Хриса и Софоклос хотели вызволить девочку, но силы воды и времени оказалась сильнее.

Одно мгновение и Дафна с Сальвадором и Марлен вновь очутились в своём доме, у мокрой солёной стены, в Марбурге, где разбуженный ветер уже подавал к завтраку лимонный рассвет.

– Ещё одно такое путешествие и я сойду с ума, – прошептала Дафна и тяжело вздохнув, распласталась на полу, будто выброшенная на берег морская звезда, – А самое обидное, Сальвадор, знаешь что?

Мышонок покачал головой и закусил хвост.

– Мы так и не нашли то, что искали. Ни ответов, ни денег, ни Теоса Кима, в конце концов! Мне даже не удалось с ним попрощаться и отдать ему эту раковину. Пускай бы отдал её царю дельфинов! Что за бестолковое путешествие? А ещё эта фотография! Или мне показалось, или та девушка… – и тут Дафна замолчала.

– Ты только погляди, какое сегодня славное солнце – вдруг все услышали голос проснувшейся Мирры, – Дафна, ты уже встала?

– Эээ…да, мамочка! Доброе утро! – засуетилась девочка, пытаясь спрятать под тонким пледом своих вымокших друзей и раковину. А заодно и причесаться.

– Девочка моя, ты словно ни минуты не спала, – встревоженно сказала Мирра, увидев перед собой дочь с деревянной расчёской, безнадёжно застрявшей в её колтунах, – Выглядишь уставшей. И волосы твои… Что с ними? Тебя будто потрепал смерч. А может, тебе снились кошмары? В таком виде нельзя идти в школу. Ах, это чудное солнце… – Мирра вновь залюбовалась зимним рассветом, до краёв налившимся парадной желтизной, – Ну, что же, девочка моя. Выпьем чаю и примемся за великие дела. Ты отправишься в школу. А я сию минуту слетаю в «Лавку художников», запасусь новыми карандашами и тушью. Ох, Дафна, я наконец-то выспалась! Кажется, микстура с лёгкостью вернёт мне былые силы. Микстура и сон.

– А мне обязательно идти в школу? – осторожно спросила Дафна.

– Обязательно. И это не обсуждается, – нахмурилась Мирра.

В глубине души Дафна знала, что ни в какую школу она не пойдёт. Ей так хотелось рассказать матери всю правду. И про своё путешествие сквозь оживающую картину, и про знакомство с Хрисой и Софоклосом, и про огромного Теоса Кима. Про море! Про настоящее море. Но вновь страх того, что мать ей поверит взял верх.

– Мама, а что было бы, если б люди могли перемещаться в пространстве? – зашла Дафна издалека, натягивая на себя заштопанные колготки.

– Пожалуй, это невозможно, – отозвалась Мирра, одной рукой заваривая чай, другой перебирая свои эскизы рождественских открыток, – А впрочем, если пофантазировать, то возможно всё. Вот мы, художники, сидим, порою в четырёх стенах, и кроме старого чайника и крошек от имбирного печенья ничего перед нами нет. Но стоит лишь закрыть глаза и представить, что ты находишься среди кремовых облаков, где парят острокрылые ласточки и вьют себе золотые гнёзда из соломенных прутиков, а твои плечи обнимают ласковые зефиры, то на душе сразу становится теплее. Рука сама находит прыткую беличью кисть, та ныряет в свежую краску и…

– И ласточки вьют гнёзда уже на твоём холсте, – продолжила Дафна, – Но художник, художник-то остаётся всё в той же комнате с чайником и крошками имбирного печенья! А вот если бы он сам отправился к ласточкам сквозь зефирные ветры! Если б он сам помог им вить гнёзда?

– Это уже сумасшествие… – призадумалась Мирра, – Или волшебство. Но разве такое бывает?

– То есть ты не веришь в волшебство? – не унималась Дафна.

– Дочь, собирайся и живо в школу! – строго сказала Мирра.

– Бегу, вот только куртку накину. И позволь, последний вопрос!

– Ну? – нахмурилась Мирра.

– Дай-ка я его лучше нарисую!

– Кого?

– Вопрос, – сказала Дафна.

Она схватила острый карандаш и махом набросала на белой бумаге такую картину: тихий сад с кипарисом, оливой и лавром, посреди него стоит белобокая печь, а женщина в чёрном да мужчина в белой рубахе из хлопка перед ней хлопочут. Женщина держит в руках хлебную лопату с большущим караваем, а мужчина игрушечный кораблик. А на кораблике флажок – вот и последний штрих.

– Готово, – выдохнула Дафна.

– Что это? – поперхнулась чаем Мирра.

– Тебе здесь ничего не знакомо? – прошептала Дафна, – Рисую-то я неважно. И всё-же…

– Ничего не знакомо. Печка, лес какой-то, пара стариков… Тебе это приснилось что-ли? – ни с того, ни с сего задрожала Мирра, – Ох, дочь… Мне, порой, вообще не понятно о чём ты думаешь. Ты сама-то этих стариков знаешь?

– Отчасти…

Мирра тяжело вздохнула, и как-бы невзначай скомкала дочкин рисунок. И отправила его в мусорное ведро.

– Прости, – сказала она Дафне, – Но мне не нравится, что ты занимаешь всякой ерундой. Мне не нравится, что…

– Мама, посмотри-ка на меня, – вдруг попросила Дафна.

Мирра встретилась с дочерью взглядом. Болезнь отступила, и к утру художница выглядела посвежевшей, молодой, хоть и слегка растерянной. В её глазах блуждала надежда на домашний покой, а вот её чёрные брови изо всех сил придерживались своей природной строгости, но вскоре Мирра смягчилась и улыбнулась глазами. И Дафна погрузилась в них своею душой. И тут же все её сомнения рассыпались на тысячи морских брызг. Отныне Дафна знала, что там, на старой фотографии, среди оливы, кипариса и лавра, была её мать…

– Мне нужно идти. «Лавка художников» уже открылась. Я ведь должна нарисовать праздничные открытки. Верно? – не отрывая глаз от дочери сдавленным голосом, спросила Мирра.

– Ага, – только и сказала Дафна.

Впрочем, она-то уже и позабыла, что с вечера дала матери ответственное задание. И чуть не заплакала, понимая, что сколько бы открыток Мирра не сделала, продать их на ярмарке за большие деньги не получится… А что предложить искушенным марбургским покупателям, кроме работ своей матери, Дафна и не знала.

– Дафна, тебя что-то тревожит? Ты такая странная стала, – сказала Мирра.

– У меня накопились кое-какие дела. Могу я всё-таки не ходить в школу? Хотя бы сегодня.

– Какие дела? – удивилась Мирра, – Дафна, чтобы кем-то стать нужно учиться. Много и упорно. Почему мне каждый раз приходится выгонять тебя в школу?

– В школе я не получу ответов на свои вопросы, – пригорюнилась Дафна, – Вот ты, каждый день ходила в школу? Каждый день? Не прогуливая?

– Я каждый день ходила на море… – усмехнулась Мирра, – Не прогуливая. Вот только оно, кажется, ничему меня не научило… Ах! Если бы мы только могли знать, что с нами будет завтра, сегодня мы не творили бы глупостей. Тогда, в юности, я бы много отдала, чтобы узнать свою судьбу.

– «Много» – это сколько? – спросила Дафна.

– Сколько это в монетах, я не знаю. Но много… Да-да, все люди любопытны и каждый хочет знать свою судьбу. И я тоже! И ты… Ну, это уже болтовня! Я побегу, а ты быстренько разбирайся со своими делами и в школу! – заключила Мирра.

Дафна молча проводила мать. И горестно прошептала ей вослед:

– Знать бы лучше, где достать денег… Так в городе нет ни одной цыганки, даже погадать некому. Ух. Сальвадор, Марлен! Хотите печенья? – но вместо ответа Дафна услышала «нечто».

«Пр-ру-ру-рум», «прумьи-мья-мья» – донеслось неизвестно откуда. Что-то затрепетало, затем затихло и проявилось вновь: «Прум-прум-прум, звякь-ки!». Дафна увидела испуганного Сальвадора, бегущего к ней вприпрыжку. И сонную, почти умиротворённую Марлен. Подлетев к Дафне, она аккуратно разжала свою ладонь и вновь продемонстрировала крошечный серебристый шарик. Тот уже не просто безмолвно блестел. Он колебался и дрожал, как при малюсеньком землетрясении. По его боками стремительно поползли трещины. Шарик заметался из стороны в сторону, закряхтел и неожиданно – «плюмкь» и лопнул. Вот тут-то и Марлен взвизгнула. Из серебряной слизи прямиком на пол выскользнуло «нечто» бесформенное и мокрое. И с каждой секундой это «нечто» становилось больше, как одинокая макаронина, брошенная в кипящую воду…

VI

“Нечто”, громко и задиристо хлюпая, двинулось к Дафне.

– О, Господи! Что же это такое? – девочка вытаращила глаза и на всякий случай спрятала за пазухой дрожащих Сальвадора и Марлен.

И вдруг “нечто” расправило свои крылья, прозрачно-шёлковые, как китайские веера, и давай атаковать. Дафна и моргнуть не успела, как пришелец ударил её своим скользким холодным хвостом по носу.

– Ой! Чего дерёшься? – вскрикнула девочка.

– Воды! Немедленно! – распорядилось «нечто» своим тоненьким голоском, – Отсчёт пошёл! Тридцать уже было… Ох, двадцать восемь, двадцать семь, двадцать шесть… Ну, чего стоите? – закричало существо, – Воды!

Дафна припустила на кухню и ровно через двадцать секунд вернулась к забияке со стаканом холодной воды.

– Возьмите, пожалуйста! – изумлённо прошептала девочка.

Но «нечто» без слов благодарности, возмущённо вздохнуло и мигом прыгнуло в стакан. Устроившись поудобнее, «оно» пробурчало:

– Ещё секунд пять и я бы умерла! Глупые люди! Тьфу, тьфу. И за что только судьба мне вас уготовила!?

– Возможно, я вам чем-то и не нравлюсь, – прислонившись одним глазом к стакану, сказала Дафна, – Но вот вы мне пока тоже не очень-то симпатичны, – прислонившись и другим добавила она, – Давайте-ка знакомиться? А уж потом ругаться. Я – Дафна…. А это…

– Это твои друзья. Трусишка Сальвадор – мышонок, что любит грызть старые краски и отважная муха Марлен, в девичестве Зараза. Вот она-то меня сюда и притащила. Из священного грота. И всё из-за вас, из-за людей! Не побоялась же спуститься на самое дно ночного моря! Хотя, чего там? Сам Теос Кима прислал её. Да, с ним не утонешь… Но и не поспоришь с ним.

– Марлен, ты была в священном гроте? – Дафна так удивилась, что у неё чуть челюсть не отвисла, – Бедняжка! Ты, наверно, жутко перепугалась… А я, глупая, сразу и не поняла, куда ты пропала! Прости, Марлен, прости, что я не бросилась искать тебя…

– Была она в гроте! Ещё как была… – пробурчала летучая гостья, – Ах, да, меня зовут – Алифья, с древнеморского это значит – «правда». Я – летучая рыба. Летаю, знаешь ли, когда вздумается. А потому, считаю себя равной птицам – стражам неба. Есть у меня и ещё один дар. Я вижу прошлое и будущее. Но по «чуть-чуть».

– Как это – «по чуть-чуть»? – не поняла Дафна.

– Ох-хо-хох! Всё-то нужно объяснять тебе! – раздула жабры Алифья, – Я же ещё маленькая, вот – только что родилась! Не видели что-ли? Ваша компашка, так растрясла мою уютненькую икринку, что мне ничего и не оставалось, как немедленно родиться! «Чуть-чуть» – это значит на три дня назад, на три дня вперёд. В общем, могу узнать, что ты делала позавчера и, что собираешься делать послезавтра… А исполнится мне век-другой, тогда я смогу видеть всё прошлое и всё будущее. Но с такими болванами, как вы, я вряд-ли доживу до таких лет!

– Какая вы… грубая, – хмыкнула Дафна, – Ах… я-то думала, в гроте только сокровища хранятся, а там ещё и рыбная икра оказалась… Не знаю, что с вами, мадам Алифья, делать. А впрочем… – и тут вдруг Дафну посетила грандиозная мысль. А вот Алифью, напротив, тревога и возмущение.

– Икра рыбная! Икра рыбная? Ну и хамство, ну и бескультурье! – вытаращила свои красивые лиловые глазки летучая рыбка, – Сначала родили меня, потом чуть не убили! К вашему сведению, летучие рыбы не больше тридцати секунд в полёте могут находиться, а затем нам снова нужна вода! А ты свой стакан сюда еле дотащила! А теперь ещё и гадости говоришь? А ну-ка верните меня обратно в грот! Я не собираюсь с вами на этой проклятой ярмарке морозиться! Я не собираюсь болтать с незнакомыми тётками и пузатыми господами в шляпах (поеденных исподтишка молью)!

– Никогда не встречала таких разговорчивых рыб, – удивилась Дафна, – В общем, уважаемая предсказательница, если вы и правда всё видите на три дня вперёд, тогда вам придётся отправиться со мной на ярмарку! Но прежде, мне нужно хорошенько укутать вас, чтоб плавники к хвосту не примёрзли.

– Я не стану предсказывать будущее всем этим клоунам, – пробурчала Алифья, – Правда им всё равно ничем не поможет.

– Это почему же? – нахмурилась Дафна, – Зная будущее люди не станут допускать ошибок в настоящем. Они будут счастливы, наверно… Так и мама говорит.

– Брехня это, – взволновала воду Алифья, – Даже сто раз зная будущее, люди будут совершать глупости. Вы так устроены! Мир так устроен. Глупости, они же – ошибки – сиюминутный выбор каждого. Сначала ты думаешь, что ошибся, а проходит время, и понимаешь, что твой выбор оказался единственным правильным. Без глупостей нет будущего! Не допустишь одного, так упустишь другое…

– Я не понимаю! – воскликнула Дафна, схватившись за голову, – Если я знаю, что мне суждено утонуть, я просто не буду приближаться к воде! Так, к примеру, я могу избежать смерти!

– Если тебе суждено утонуть, а ты будешь избегать воды…То ты, конечно, не утонешь, – рассмеялась Алифья, – Но когда-нибудь ты всё-равно умрёшь. От землетрясения, от голода, из-за болезни, от старости, или от глупости, но умрёшь. Думаешь, это ты стремишься изменить будущее? Скорее оно стремится изменить тебя…

– У меня сейчас голова лопнет, – вздохнула Дафна, – В общем, Алифья, можно на «ты»? Так вот, я прошу у тебя совсем немного. Мне нужны деньги, чтобы оплатить долг за дом. Понимаешь? Пожалуйста, идём со мной на ярмарку! Люди будут подходить к тебе, а ты им расскажешь о том, что ждёт их в ближайшем будущем. Хорошо? За эту безобидную правду они заплатят нам немного денег. Помоги мне, и я постараюсь вернуть тебя в священный грот.

– Поверь, это будет непросто, – цыкнула рыбка, – Да и не всем людям понравится то, что я могу сказать. Людские уши предпочитают лесть, обещания, сладкие колыбельные… А будущее, оно порой, как бой барабанов. В общем, бывает разным.

– Тогда просто не говори им всю правду, договорились? – попросила Дафна.

– Только ради великого моря и Теоса Кима, – согласилась Алифья, – И после ладного обеда! Тащи еду. Сейчас же!

– А что едят говорящие летучие рыбы? – с интересом спросила Дафна.

– Мы едим то, что ветер носит. Желательно сладенькое и ободряющее! Не перепутай с опьяняющим, – заметила Алифья.

– Это что же, мне на улицу бежать?

– И немедленно! Когда я голодная, я – злая.

Дафна и сама немного злилась. Все жители моря, которых ей посчастливилось встретить, казались девочке весьма-весьма странными. С одной стороны – чересчур говорливыми, с другой – излишне загадочными. Даже сам Теос Кима так ничего толком о себе и не рассказал. Всё мифами да легендами окутывал.

Итак, Дафна бросилась за советом к берегу Лана:

– Пепе! Милая Пепе! Я скоро сойду с ума от этих морских приключений! Сокровище, что достала из священного грота Марлен, оказалось летучей рыбой. Ох, лучше б мы золото нашли или жемчуг, те хоть не разговаривают, когда ты решаешь их судьбу! – прослезилась Дафна, – А эта рыбка, красивая конечно, даже очень, но диковатая! Говорит загадками. Да ещё и голодная! Чем мне её накормить? Что в наших краях ветер носит? Желательно сладкое и ободряющее…

Воды Лана звонко захихикали, весело обрызгав Дафну, каплями морозной водицы. Затем, подкрались к её замёрзшим лодыжкам и как схватили девочку, та так и упала от страха, завизжав, словно встревоженный поросёнок.

– Ты чего? – обиделась Дафна, – Пепе! Так не шутят.

– Хотела проверить, вырастит ли у тебя на сей раз хвост и плавнички, или ты вот так просто шмякнешься от страху на землю и всё! – ответила река.

– Откуда ты знаешь про…

– Море на ушко шепнуло, – ответила Пепе, но так и не показалась на берегу, – Я вот наблюдаю за тобой и думаю, когда ты начнёшь больше думать и меньше жаловаться? Твои мысли крутятся лишь вокруг денег и долгов! Это так скучно…

– Но жить-то как-то надо! – заершилась Дафна.

– Запомни, ты ещё ребёнок и у тебя есть главный козырь перед всеми этими взрослыми, пахнущими засаленными деньгами и пивом.

– Какой же?

– Ты можешь выдумать всё, что захочешь. И сама поверить в это, – сказала Пепе и замесив воду до розовой пены, заключила, – Прощай, Дафна. Я сделала всё, что могла. Теперь твоя очередь. Меньше говори – больше слушай. Твои помощники – мысль и слово, земля и вода. До скорой встречи, если, конечно, ей суждено состояться.

На этом Пепе затихла. И Дафне стало так одиноко и жутко. Совсем, как в тот день, когда она пришла в первый класс марбургской школы.

– Что же, и Пепе загадки загадывает… – проворчала девочка, – Ну, хорошо. Значит, если всё зависит от меня, тогда я считаю, что… ветер носит… Сладкое и ободряющее? Ну, же! Фантазия, работай! Щёлк, щёлк! Бдынц!

Вдруг Дафна услышала весёлый громкоголосый звоночек. Это был сигнал старого велосипеда господина Войса. Каждое утро Войс привозил газеты и журналы богатым марбургцам прямо к порогу. Приближаясь к домам, он обычно трижды сигналил – «триньк-триньк-тринкь. Хорошие новости! Свежая пресса!»

– Точно! – воскликнула Дафна, – Утренние новости! В Марбурге они всегда сладкие и ободряющие! Порой, даже слишком сладкие… Нужно срочно купить газету, – решила она и кинулась в ближайшую лавку за свежей прессой, от которой ещё пахло типографской краской.

По пути в лавку Дафна наткнулась на толпу людей: напудренных до самых ушей фрау и их краснощёких детей. Все торопились на рождественскую ярмарку. На ходу горожанки сплетничали о «какой-то чудной девочке, что торгует на ярмарке диковинными украшениям и другими занятными вещичками, будто только что поднятыми со дна морского»… Дафна поняла – речь шла о ней. И даже слегка обрадовалась случайной славе.

– Они придут за побрякушками, а я им устрою аттракцион с предсказаниями… Во дела! – сказала она между прочим. И поёжившись от ветра, обратилась к торговцу газетами, – Какие новости сегодня самые приятные?

– Ха! – воскликнул он, – Те же, что и самые дорогие! Вот, выбирайте: «Свадебный торт для министра Вольфа», «Оперная артистка Гауф споёт для королевы Англии», «Морские чудеса на рождественской ярмарке»…

– Какие чудеса? – вытаращила глаза Дафна, – Дайте-ка взглянуть!

Торговец протянул девочке тёпленькую газету. Под извилистым заголовком – «Морские чудеса на рождественской ярмарке» она увидела чёрно-белый снимок, на котором красовалась девочка в окружении любопытных фрау. Да, это была Дафна. И хоть из-за тёплой шапки и неряшливо повязанного шарфа лица её почти не было видно, старая куртка с морской вышивкой явно выдавала свою владелицу.

– Ох… – чуть не упала в обморок Дафна, – Мне вот эту газету и ещё парочку про королеву Англии… А про ярмарку у вас ещё много осталось? – спросила она, в надежде, что сейчас скупит их все и тихонечко изничтожит. Но торговец сказал, что газета «с ярмаркой» – последняя. А значит, весь, почти весь город уже прочёл новость о «дафниных подвигах».

– Чудно! Теперь и в школе и везде-везде узнают, что я торговала на ярмарке, – пожаловалась ветру Дафна, – А ну и ладно! Главное, чтобы мама не узнала. Она-то давно газет не читает. А вдруг ей кто-нибудь скажет? – вновь насторожилась Дафна, – Тогда мне конец! Но «тогда» – это же не сейчас! А пойду, прикуплю-ка я цыганский парик, да пёструю юбку, платок ещё нужен! Переоденусь гадалкой и встану подальше от торговца ёлками, а то ведь ещё узнает… – решила девочка, – Вот заработаем с Алифьей денег и больше на ярмарку не сунемся ни ногой, ни плавниками!

И Дафна прикупила всё, что нужно настоящей цыганке для счастья. Даже бубен, как у самой Эсмеральды⁴⁰ отыскала, лишь пластмассовый. И пулей побежала домой.

– Ох, хорошо, что мама ещё не вернулась! – обрадовалась она, – Кушать подано! Вот, Алифья, гляди! Сладкие и очень ободряющие утренние новости!

– Остроумно! Это что же мне, бумагу есть? – хмыкнула летучая рыбка, разминая плавнички. И добавила, – Могла бы просто принести сладкую булочку из ближайшей пекарни! Любите, вы люди, всё усложнять.

– Булочку? Булочку, говоришь? – чуть не вспыхнула от ярости Дафна, но вспомнив слова Пепе, мигом успокоилась и сказала, – Печенье, подойдёт? Оно на кухне. Я туда и обратно.

– Туда и обратно… – запопугайничала Алифья. И снова, как ни в чём не бывало, принялась рассказывать Сальвадору, как правильно погружаться в воду и не захлебнуться от страха.

Вскоре Дафна принесла печенье. Сальвадору и Марлен тоже досталось. И пока мохнато-хвостатая троица жадно хрустела, Дафна переоделась в весьма симпатичную по цирковым меркам цыганочку. Увидев её в чёрном кудрявом парике, Алифья чуть не подавилась крошками и трижды промокнула глаза.

– Меня –то ты наряжать не будешь? – с надеждой и искренним испугом спросила рыбка.

– А ты угадай. Тебе же это не сложно, – усмехнулась Дафна.

– Я такие глупости не предугадываю. К тому же ты на себя парик нацепила, кто знает, что там под ним в твоей голове творится! – сказала Алифья.

– Ну, я готова! – объявила Дафна, – Марлен и Сальвадор, вы остаётесь дома. Маму сторожить. Ну и отдохнуть вам не помешает. А мы на ярмарку! Как денег заработаем, так сразу и домой! Ах, да! Раковину светозарную подальше спрячьте, чтоб мама её не увидела, – распорядилась Дафна и давай пересаживать Алифью из её уютного стаканчика в какой-то перламутровый шар, наполненный искусственной галькой и чистой водой. На дне шара виднелся крохотный пластмассовый домик с розовой крышей и дымовой трубой.

– Это твой новый дом, аквариум называется, – объяснила Дафна.

– Какая пошлость! Это не аквариум – это тюремная камера со страшной пыткой в виде вот этих искусственных камней! – нахохлилась Алифья, – Рыбы должны жить в море! На худой конец в реке какой-нибудь… Ай, ну давай, выпускай, – всё же смирилась она.

Вскоре они с Дафной уже шагали по рождественской ярмарке. Ох, и ароматы летали вокруг! Среди них Дафна узнала: карамельные конфеты, пряники, имбирную приправу и конечно, рождественские ёлки.

– А вот и господин Гельдъегер, – прошептала Дафна, – Сегодня мы встанем от него подальше.

– Зубастый он какой-то, как барракуда, только рыжий, – сказала Алифья, и вспузырив воду, под шумок юркнула в свой домик.

– Да он вроде бы мирный, даже смешной. Пряником меня угощал, когда я была голоднее волка, – пожала плечами Дафна и принялась искать свободный прилавок.

– Пряником… тоже мне, – хмыкнула Алифья, – Рыбам тоже червя бросают, а потом «вжик», а за ним крючок, а там и удочка, а там и…

– Не запугивай меня, сейчас совсем не время! А то в стакан пересажу, – пригрозила Дафна.

– Держись от него подальше, вот и всё, – предостерегла Алифья.

– Цыганка! Гляди, мамочка, цыганка! – раздался на всю ярмарку детский голосок. Следом за ним зазвенели и другие, такие же детские. Все заметили разнаряженную гадалку, все так и норовили дёрнуть её за бахрому красного платка или потрепать за искусственные волосы.

Цыганок в Марбурге сто лет, как не было. Прогнали их из города вместе с крысами. А всё потому, что народ цыганский хоть и весёлый был, а без воровства и колдовства ни дня не мог обойтись. Вот и боялись марбургские дамы и господа, кто за свои кошельки, кто за породистых лошадей, а кто и за самого себя. Поговаривали, что однажды, какая-то старая цыганка заговорила и испепелила одного престарелого министра. Якобы остановила она его на рождественской ярмарке, чтобы «лишь немножко» погадать. Министр сначала отмахивался, но вскоре и сам стал задавать цыганке разные вопросы. А когда она сказала ему правду, тот заохал, вытащил из кармана тяжёлый мешочек с золотыми монетами и отдал его цыганке. Сам же министр, окутанный мрачным туманом, испарился на глазах у всех, прямо на ярмарочной площади. Только пепел от него и остался. Другие министры, прознав об этом, твёрдо решили изгнать всех-всех цыганок, чтоб «люди добрые среди солнечного дня» больше не пропадали Отныне цыганки в Марбурге встречались крайне редко, да и то, когда коней продавать вели, или в канун Дня всех Святых. Чего уж скрывать? За век-то истосковались марбургские дамочки (и даже господа) по предсказаниям, да приятным заискивающим речам. Вот только Дафна Илиади всей той истории не знала. Она просто нарядилась цыганкой и надеялась, что никто, даже родная матушка в таком одеянии её не узнают.

Пошёл снег. Дафна, отбившись от любопытных детей, мышиными скачками понеслась к неприглядному, повалившемуся на одну ножку, столику. Тот оказался ничейным. Дафна украсила его своим ярким платком, мишурой и блестящим аквариумом, где выпучив глаза, сидела перепуганная детскими голосами и дамским «оханьем» Алифья.

– Да не положено мне говорить о будущем, если меня не спрашивают, – начала было Алифья.

– Вот и не говори! Не сейчас, – перебила её Дафна, – Погляди, милые фрау, как гусыни, засеменили в нашу сторону, – захихикала она.

– И всё же! – настаивала Алифья, – Я не стану предсказывать будущее тому рыжему бородачу и тебе запрещаю говорить с ним! Чует мой хвост, что он-то тебя точно узнает!

– Ну, всё, всё, полно! – заёрзала на месте Дафна, – Не мути воду, готовься к выходу, Алифья.

– И всё же! – вновь заныла рыбка, – Нам бы не помешало убраться отсюда до того, как часы пробьют час после полудня.

– А что, потом стол превратится в тыкву, я потеряю парик…ой! Туфельку! А ты станешь ящерицей? Как в «Золушке»? – рассмеялась Дафна.

– Вот и предсказывай вам судьбу! Глупые двуногие болтуны! Вы слышите только то, что вам нравится, – оскорбилась Алифья и яростно забила хвостом.

– Ох, какая потешная! Какая прелестная! Хо-хо! Блестящая, да ещё и говорящая! – затрепетала курносая фрау в бархатной шляпке цвета весеннего неба, – Она заводная? На сколько оборотов вы её заводите, что она так быстро говорит да ещё и из воды выскакивает?

– Это не игрушка! – ответила Дафна хриплым, не своим голосом, – Это летучая рыбка – спасение вашей души! Ах! Не зря её воспитали одноглазые пираты. Она ничего не боится и говорит одну лишь правду! Видит прошлое, настоящее и будущее!

– О! Восхитительно! – воскликнула фрау, подзывая к Дафне своих розовощёких подруг, – Здесь можно узнать будущее! Скорее, Ангела, Агнесса, Анастасия! Как давно нам никто ничего не предсказывал!

– А это не шутки? – прищурила правый глаз криворотая Ангела.

– А это законно? – вытаращилась на рыбку Агнесса.

– А мне плевать, от меня муж ушёл! Вот пусть мне рыба и скажет, в какую сторону! К фрау Бербер или к фрау Морган? Я им косы – то оборву! – заерепенилась кудрявая Анастасия.

– Цыганочка, а как проверить, правду ли говорит ваша рыбка? – шёпотом спросила фрау в голубой шляпке, – Ведь правда стоит денег…

– Первый вопрос вы можете задать бесплатно! – объявила Дафна, – За каждый последующий мы просим три золотых! Идёт?

– Ах, идёт! Милочки, кто же начнёт? Начну – я, – веселилась фрау в голубой шляпке, – Какой сон я сегодня видела?

Алифья выпучила глаза на любопытную незнакомку, затем перевернулась на спину, её радужный, и без того прекрасный хвост наполнился лучами сиреневого, жёлтого и розового света, окутав тело Алифьи, воду и даже тень аквариума каким-то чудесным куполом. Вдруг она громко ударила плавниками, и света вокруг стало ещё больше. Фрау в один голос «ахнули» и прильнули глазами к светящему куполу, да так, что чуть не обожгли себе носы и щёки. Купол вёл себя, как электрический скат, стоило незнакомцу приблизиться к его неприкосновенным бокам, как того ждала обжигающая оплеуха.

– Глубокоуважаемая фрау Бах, – произнесла Алифья томным голосом, чем вызвала у незнакомки в голубой шляпке икоту, – Прошлой ночью вам снилась пышная свадьба с министром финансов! Вы очень любите этот сон, а потому он всё повторяется и повторяется, приобретая самые разные оттенки! – проговорила рыбка и широко зевнула, – Загвоздка в том, что министр финансов предпочитает брюнеток, безупречно чирикающих по-французски. И лишь в ваших сладких снах, он, обезумивший, дарит вам – белокурой красавице чайные розы, кружит вас на руках, и всё шепчет: «Ma chérie, Ma chérie⁴¹» и целует вас в…

– О-о-о! Достаточно! – захлопала своими приклеенными ресничками фрау Бах, – Опустим подробности! Блистательно! Ваша фантазия бесподобна, милая рыбка.

– Это не моя фантазия, это ваши сны! Ваши фантазии, мечты. Увы, несбыточные! Министр финансов предпочитает брюнеток и точка, – нараспев ответила Алифья и свернувшись калачиком медленно опустилась на дно аквариума.

Подружки фрау Бах заливисто рассмеялись и, поаплодировав Алифье выстроились в очередь, чтобы и им погадали. Но фрау Бах заслонила рыбку своей широкой грудью, и велела, чтобы сию секундочку та предсказала ей лучезарное будущее, а со своими снами сновидица и сама разберётся.

– Три золотых, – запросила Дафна.

– Вот. Возьмите-ка! Не знаю, сколько здесь золотых, но на сотню моих вопросов хватит, – заявила фрау Бах, бросив на стол тяжёленький замшевый кошелёк, расшитый красными шёлковыми нитями и чешскими бусинами.

Дафна и Алифья поняли, что вся эта история с гаданием может затянуться. Ведь за любопытными фрау столпились и господа. Вскоре все они забыли о пряном глинтвейне и ёлках Гельдъегера, и копошились у неприглядного столика со сломанной ножкой. Пожалуй, только столик этому и был рад.

– Главное успеть до часа после полудня, – напомнила Алифья, закашлявшись от бесконечных ответов на самые наиглупейшие вопросы марбургцев.

– Да почему же? – не понимала Дафна, – Народ-то вон как разошёлся!

– В час после полудня, дубина, на ярмарке появится полиция! – распушила плавники Алифья и вновь взволновала воду, да так, что щедрые капли выпрыгнули из аквариума и угодили прямо на всклокоченную бороду какого-то господина.

– Ой, простите, её! Она не нарочно. Устала, наверное, – наскоро бросила Дафна, но тут же осеклась. Перед ней стоял хмурый Гельдъегер, торговец ёлками. Дафна онемела. Но быстро вспомнила, что отныне она цыганка и ни в коем случае не должна выходить из роли. И она спросила, – Чего изволите, господин?

– Изволю знать правду, – щёлкнул языком бородач, – Какого чёрта, ты, глупая цыганка, со своей селёдкой у меня всех клиентов украла?

– Мы вовсе этого не хотели! – широко улыбаясь, сказала Дафна, – Мы можем предсказать ваше будущее бесплатно! Чтобы вы не думали, будто мы желаем ссоры!

– А знаешь ли ты, цыганка, что марбургская полиция будет недовольна, если узнает, что ты здесь устроила всё это шоу? – продолжал гневаться торговец ёлками.

– Откуда ж мне знать? Я не здешняя…

– Тогда я вызову полицию и немедленно! – ударил себя грудь Гельдъегер.

– А если… Я дам вам денег? – сорвавшимся голосом воскликнула Дафна.

– Денег? – оживлённо переспросил бородач, – И много денег ты мне можешь дать? Полсотни, а то и сотню покупателей ты у меня увела!

– А хотите, мы купим у вас самую дорогую ёлку? Со всеми гирляндами в придачу! Я увезу её в табор, вот там радости-то будет.

– А хочу! – с вызовом заявил Гельдъегер, – Покупай ёлку, гирлянды, и ещё… вон ту хромую клячу! – и он указал толстым пальцем на свою повозку, где рядом с запряжёнными лошадьми переминался с ноги на ногу, покрывшийся инеем конь-одиночка.

Дафна сразу узнала в нём коня, что ещё пару дней назад лично возглавлял экипаж Гельдъегера. Что с ним могло приключиться? Отчего он захромал? Об этом Дафна и не думать не желала.

– Что? Не приглянулась лошадинка? Или вам, цыганам, только арабских жеребцов и подавай? – рассмеялся бородач, – Покупай! Покупай за «недорого». Ему с цыганами не в первой куролесить! И ёлку и гирлянды покупай. Ну, покупаешь?

– Покупаю! – твёрдо сказала Дафна, а сама-то краем глаза заметила, как Алифья вдруг засуетилась и напускала пузырей на весь аквариум, так, что даже её домик исчез из виду.

– Деньги давай, и я – молчок! – повторил бородач, – Ёлку сама возьмёшь. Вон – она. Есть на чём тащить? Или может, до дому тебя подбросить? А то и до какой реки…

Этот его последний вопрос выстрелил слишком громко. Словно колдовская палочка Снежной королевы⁴², он чуть было не превратил Дафну в лёд. На секунду девочке показалось, что бородач узнал её. Неужели по голосу? Нет же, но мог узнать по глазам.

– Чего замерла? Подходи, не бойся! Ох, не любят здесь цыганок, ох, не жалуют, – приговаривал Гельдъегер.

– У нас остались жалкие минуты, чтобы убраться отсюда, – закрыв глаза плавниками, предупредила Алифья.

– Простите, а это вы здесь предсказываете будущее? – внезапно услышала Дафна и обернулась. Вопрос принадлежал статной фрау в лиловом берете и забавных круглых очках с позолоченными дужками. Фрау глядела на Дафну и ждала ответа. Но девочка от удивления чуть не растворилась на месте. Ведь погадать её просила сама фрау Фогель, учитель географии.

– Мы собирались уходить… – пролепетала Дафна и бросила взгляд на господина Гельдъегера. А тот уже сматывал для неё самые дорогие гирлянды и подбирал ёлочку подороже.

– Но вы ведь не откажете мне? Всего один вопрос. Я заплачу! – настаивала фрау Фогель.

– Ох, – чуть не разрыдалась Дафна. И крикнула Гельдъегеру, – Господин, я сейчас! Я ничуть не передумала!

– Ну-ну, – хмыкнул торговец ёлками и презрительно посмотрел на фрау Фогель, – Ещё одна за будущим. Эй, милая фрау! Ёлку иди выбирай! На кой тебе эти сказки?

В это время фрау Фогель уже достала золотые монетки и шёпотом спросила:

– Успею ли я до Рождества попросить прощения у того, кого сильно обидела? И простит ли меня этот человек?

– Алифья… Эй, Алифья, вылезай! – засуетилась Дафна, – Тебя спрашивают.

Но Алифья не спешила с ответом. От страха или от отчаянья она сделалась серой, как карась, и закусив нижнюю губу, задумчиво мычала.

Городские куранты пробили час после полудня. Декабрьский ветер допил свой обеденный чай с яблочными пирожками и разгневавшись на толстых голубей, что украли у него самые лакомые крошки, принялся гонять их по ярмарочной площади. Затем он пустился в пляс по разнаряженным прилавкам, сорвал флажки, расплёл еловые венки, распустил банты и вот добрался и до цыганского парика Дафны. Он без спроса схватил его, бросил вверх, потрепал, как шкодливую кошку, и наигравшись, вернул на место – на голову Дафны, правда задом наперёд. И если бородач Гельдъегер, охая над ёлками, повалившимися от ветра, не заметил конфуза, то вот у фрау Фогель чуть не случился инфаркт. А к её вопросу прибавилась ещё тысяча.

– Дафна Илиади? – заикаясь, вымолвила учитель географии.

– Только тс-с-с, пожалуйста, – пропищала Дафна.

– Вот так аттракцион… Это ты вместо школы здесь… Дафна, девочка моя, что с тобой происходит? – недоумевала фрау.

Объяснения не последовало. На ярмарке появилась полиция Марбурга – четверо суровых герров. Своей походкой и взглядами они напоминали воронов, хозяев парков и улиц.

– Цыганка на площади! – воскликнул один из них, и все четверо бросились в сторону Дафны.

– За мной! – скомандовала фрау Фогель и схватив Дафну за руку, голубкой упорхнула с площади.

– Куда рванула? – нахмурился торговец ёлками, – А деньги?

Но Дафна, одной рукой держась за фрау Фогель, другой прижимая к себе аквариум с Алифьей, думала только об одном – испариться, лопнуть, как мыльный пузырь. «Пух» и нет тебя!

И пока полицейские пытались пробиться сквозь толпу снующих по ярмарке граждан, сквозь миллион торговых лавок, где им предлагали отведать то пирогов, то глинтвейна, да по случайности и окатили им с ног до головы, Дафна прыгнула в экипаж фрау Фогель. Лошади отбили копытцами рождественский гимн и бросились прочь.

– Вот это встреча! – жарко выдохнула фрау Фогель, – И как это тебя угораздило в цыганку-то превратиться? – спросило она посиневшую от страха Дафну.

– Она немного не в себе, с головой не дружит. Понимаете? – вмешалась Алифья.

– Господи Иисусе! – воскликнула учитель географии, – И правда, рыбка-то разговаривает! Хочешь – не хочешь, а в чудеса поверишь.

– Чудо, что вы нас спасли! – ответила летучая рыба, – А впрочем, из-за вас же нас чуть было не забрали в полицию.

– Какая наглость! – воскликнула фрау, – Если вы такая осведомлённая, может быть, всё-таки ответите на вопрос, что я задала на ярмарке?

– Да, пожалуйста! – усмехнулась Алифья и затрепетав плавничками вспенила воду до жгучей белизны, – Вы хотели перед кем-то там извиниться, да? Так вот, вы можете успеть до Рождества, если сию минуту покинете Марбург. Человек, о котором вы хлопочете, ваш престарелый батюшка, тяжело болен. И если вы затянете с поездкой…он может не дождаться ваших извинений. А вы никогда не получите прощения.

– Болен? Но матушка в своём письме не черкнула ни строчки об этом, – прошептала взволнованная фрау Фогель, – Ох, успею ли я заехать домой, прежде чем…

– Нет! – отчеканила рыбка, – У дома вас будет ждать полиция. Они видели, что цыганка скрылась в экипаже, и теперь станут её искать. Вашу карету узнали престарелые фрау в чёрных шляпах со страусиными перьями, они и подсказали марбургским стражам, куда держать путь.

– Что же нам всем делать? – трясущимся голосом спросила Дафна.

– Тебе, – строго сказала Алифья, – Немедленно снять этот карнавальный костюм! И оставить его в этой карете. А вы, фрау Фогель, скачите из города прочь! Не останавливаясь. На седьмом повороте справа от Марбурга вы встретите белого щенка, не больше трех месяцев от роду. Остановитесь и предложите ему сопроводить вас. Следующую остановку вы сделаете на крошечной пивоварне братьев Шаум. Вам нужно купить у них чёрное пиво со вкусом тысячелистника, на него вам вряд ли хватит денег. Но вы сможете предложить братьям свои аметистовые серьги взамен.

– Ох, отец просто бредил белоснежным щенком, с тех пор, как умер его старый пёс… Ох! – растрогалась фрау Фогель, – И пиво, пиво он любит! Только матушка, вот та – против! Против любого пенного напитка в доме!

– Матушку крепко обнимите и стрелою к отцу! Времени у вас совсем мало, – сказала Алифья, – Не забудьте про белого щенка! Глядите внимательно, вы можете не заметить его на снегу.

– Всё, переоделась! – отрапортовала Дафна, – Фрау Фогель! Вот, возьмите немного денег, если не хватит на …пиво. Мы с Алифьей заработали…А серьги оставьте себе. Они вам очень идут!

– Спасибо, – смутилась фрау Фогель, – Ох, Дафна! И зачем тебе весь этот цирк! Зачем тебе столько денег? Они ещё никого до добра не доводили.

– Мне для дела! Удачной дороги, фрау Фогель! Если вы будете счастливы там, то уже никогда не возвращайтесь, – сказала девочка, обняла фрау, взяла аквариум с задумчивой Алифьей и сошла на дубовом перекрёстке, где после обеда по обыкновению не было ни души.

– Что теперь с нами будет? – спросила Дафна больше у ветра, чем у себя и Алифьи, – Знаешь, чего мне сейчас хочется?

– Чего? – пробурчала рыбка.

– Оказаться в уютном домике тётушки Хрисы и дядюшки Софоклоса. И выпить стакан чистой воды.

VII

Дорога домой выдалась весьма утомительной и ветреной. А тут ещё Дафна встретила и своих одноклассниц. Те как раз возвращались из школы и весело щебетали о разных девичьих делах. Клавдия Вольф хвастала новой беличьей муфтой, Гертруда Бейкер репетировала хоровую песню, а Клара Кёнинг горячо ругала юного Генри Блуффа за то, что он отказался сопроводить её на школьный рождественский бал.

Дафна знала, если девочки увидят её в обнимку с Алифьей, то беды не миновать. И понадёжнее спрятала аквариум под своей курткой. Но вышло как-то нелепо. Любому встречному могло показаться, что у Дафны выросло круглое лягушачье брюшко размером со спелый арбуз.

– Ой, глядите! Илиади тащится! – взвизгнула от смеха Гертруда Бейкер, – Да ещё и с животом наперевес! Ты чего, арбуз проглотила? – бросила она Дафне.

– Нет, на арбуз у неё денег не хватит, – скривилась Клара Кёнинг, – Дафна, ты что это там прячешь? – свистнула она.

– Я им сейчас все волосы вырву, – сказала Дафна, так, чтоб услышала её только Алифья, но в ответ рыбка пропищала:

– Беги!

– Они дразнятся! – кипела Дафна.

– Беги, дура, – повторила Алифья, – Или мне конец. Хвостом чую.

И тут Кёнинг подняла с дороги серый булыжник и бросила его прямо к ногам Дафны. Следом ещё один.

– Илиади! – крикнула она, – Что, сегодня драться не будем? Испугалась? Моя матушка читала в утренней газете, будто какая-то бедняжка на тебя похожая на ярмарке побрякушками торговала! Не ты ли это, а Илиади?

Дафна замотала головой и проглотив колючий комок злости, бросилась бежать.

– Конечно, не ты, – продолжала кричать Клара, – У тебя мозгов не хватит, чтоб на ярмарку пойти, да и продавать тебе нечего! Я так матери и сказала. Ха-ха! А ну-ка, лови ещё пару камешков. Девочки, бросайте! Бросайте в обдёргайку камнями!

Девочки со смехом и свистом принялись выполнять приказ Клары Кёнинг и попали бы. Разнесли бы Дафне всю голову, разбили бы аквариум, если бы не…

– Прыгай мне на спину, – услышала Дафна и не поверила своим глазам. Хромой конь господина Гельдъегера ловко отбил копытами летящие камни и оскалившись, встал на дыбы. Девочки от страха разбежались, лишь Клара Кёнинг, отползая назад, словно обезумевшая лисица, продолжала метать камни. На сей раз уже в коня. Дафна с трудом забралась на своего спасителя, и тот понёс её прямиком к берегу Лана.

Остановившись у реки, конь тяжело задышал. И опустился на припорошённую снегом, жёлтую траву. Больная нога не давала ему покоя. Всё его крепкое тело, покрытое зимней мягкой шерстью, дрожало. В глазах блестели слёзы. Конь не давал им вольной. Но одна, непослушная капля, размером с кукольную бусинку, всё-таки выскачила и покатилась по бархатистой щеке своего хозяина. И тот виновато склонил голову.

– Спасибо тебе, добрый друг, – заикаясь, сказала Дафна, – Тебе, наверно, очень больно. Но… Как ты там оказался? Рядом с нашей бедой. Господин Гельдъегер будет тебя искать. И если найдёт…

– Не будет, – твёрдо ответила Алифья, – Пока не будет. Сейчас Гельдъегер одержим поисками цыганки, что не дала ему желанненьких денег. Скорее всего, он узнал тебя, Дафна. Но вот доказать, что это именно ты переоделась в цыганку, он не может. Пока не может… Будем, надеется, что не сможет и дальше. Костюмчик-то ты выбросила. Меня, правда, оставила. Но меня-то можно и спрятать.

– Меня спрятать сложнее, – сказал конь, – Забыл представиться. Я – Флюгер. Мне показалось, ты была готова меня забрать. Да и глаза у тебя добрые. И я с радостью пошёл за тобой. Но, как вижу, из-за меня у тебя могут появиться новые проблемы.

– У этой девочки проблемы появляются только из-за неё самой, – хмыкнула Алифья, – Она до сих пор не поняла – всё, что даётся человеку в жизни случайно, далеко не случайно. У всего есть предназначение.

– А маме также объяснить? – нахмурилась Дафна, – Как мне сказать, что теперь с нами будут жить летучая рыбка и…

– Флюгер! – кивнул конь.

– Да, и Флюгер! – сказала Дафна, – Заразу, то есть Марлен, она ещё пережила, но… Хотя, что я себя обманываю. Домашний конь и рыбка – это же чудесно! Да и у дома есть небольшой старый сарай. Мы им не пользуемся.

– Вот и чудно! – воскликнула Алифья, – Наконец-то шестерёнки в твоей голове вновь заскрипели и мозг заработал. Идём к маме-Мирре и всё ей расскажем.

– Что расскажем? – удивилась Дафна.

– Что? Что? Правду. Хватит врать-то! – скомандовала рыбка, – Из дома она тебя не выгонит. Да и в ближайшие три дня в вашем, то есть, в нашем доме, всё будет спокойно. А там недалеко и до Рождества.

– Хвостом чуешь? – усмехнулась Дафна.

– И плавниками, – прибавила рыбка.

– Пепе! Пепешичка! – ласково пропела Дафна, – Если ты меня слышишь, то знай – отныне у нас ещё конь появился! Говорящий! Ну, это же нормально? Молчишь… А я вот чувствую, что это лучше, чем нормально. Это хорошо. Волшебно!

Так Дафна, Алифья и Флюгер отправились домой. Дафна глядела на коня с восхищением и грустью. Он шагал прекрасный и великий, будто сам Буцефал.⁴³ Но Дафне было жаль его больную ногу. Чем же помочь Флюгеру, девочка не знала.

Флюгер рассказал, будто господину Гельдъегеру его продали цыгане, когда он был ещё жеребёнком. Бородатая Зура, поглаживая Флюгера по шелковистой гриве, тогда приговаривала:

– Бери коня, не пожалеешь! Кобыла его в воде родила. На полную Луну да при порывистом ветре. А значит, конь не простой! Сильнейшая стихия течёт в его жилах. Мы его Флюгером прозвали… Ветер он здорово чует, куда тот подует, туда конь и понесёт. А у ветра путь всегда верный. Гони мешок золотых! – щёлкнула тощими пальцами бородатая Зура.

– Дороговато будет, – прохрипел бородач, – Долго он мне прослужит, конь-то? Я как-то уж брал у цыган, дешевле, правда. Так быстро те кони скопытились.

– А ты, небось, тяжести на них возишь, да бьёшь хлыстом? По глазам вижу, что бьёшь… – прищурилась Зура, – Смотри, человек, кони хлыста не прощают. Не стала б я тебе Флюгера продавать, да тот сам просит, – вдруг заявила цыганка.

– Это как так? – выпучил глаза Гельдъегер.

– Судьба у него такая, – сказала Зура, закурила трубку и обняла коня, – Человека ты ему поможешь встретить. Ради которого конь хоть на край света понесётся. Но человек тот ещё не родился. А коли родится, так не в наших краях. Да там, где цыган не жалуют… Знаю одно, Флюгер и хлыст твой вытерпит, ради встречи со своею судьбой.

– Ха-ха-ха! Скажешь тоже, судьба! У коня одна судьба – встал в упряжку и пошёл, куда велит хозяин.

Много времени прошло с того дня, а Флюгер о разговоре Зуры и Гельдъегера хорошенько помнил. Помнил он и, как цыганка на прощание его лбом боднула, и шепнула на ухо: