Настал момент, когда я поняла, что мои родители относились к моей сестре Аими[5] и ко мне иначе, чем прочие матери и отцы – к своим детям. Когда те пытались что-то сказать взрослым, их одергивали – я обратила на это внимание во время наших с сестрой вылазок в деревню. У нас с Аими были свои обязанности, однако нам разрешали говорить и к нам прислушивались. Нам разрешалось менять свой облик, но только вдали от деревни и так, чтобы никто нас не заметил.
Аими превращалась в кицунэ[6], а я, наделенная крыльями акуна ханта, могла стать любой птицей, которой только захочу, и еще – охотиться на демонов, хотя, как это связано, мне было невдомек. Мы с сестрой часами играли в нашем лесу, проводя свое детство счастливо и беззаботно, на зависть любому ребенку. Когда мы подросли, родители стали больше рассказывать нам о том, что происходит в деревне, и том, как идут дела у отца, независимо от того, плохими или хорошими были новости. Я стала замечать одну интересную особенность. Если возникала какая-то проблема, родители сообщали о ней мне и Аими за семейным ужином. Сестра всегда внимательно слушала и при этом почти ничего не говорила. Однако вскоре удача легким ветерком посещала наш дом, и все опять становилось хорошо.
Никто в нашей деревне не знал, кто мы такие на самом деле, и поэтому к нам относились по-свойски, без страха, неприязни и… уважения! Меньше всего это касалось Тоши[7], сына соседа, который постоянно разыгрывал меня. Он выхватывал палочки из моей прически, и ветер трепал мои длинные черные волосы, запутывая их до невозможности. Он кидал мне на колени жабу и убегал, заливаясь смехом, когда я задыхалась от отвращения. Он прятался за нашей туалетной пристройкой, поджидая, пока мне не потребуется ею воспользоваться, а потом через окно в форме месяца забрасывал гусениц. Он сидел в кустах возле своего дома и выскакивал перед моим носом на тропинку, по которой я ходила по маминой просьбе в лес за травами и грибами, чем заставлял мое сердце бешено колотиться.
Мне так это надоело, что я стала прокладывать новые, неизвестные Тоши пути, чтобы не попадаться в расставленные им ловушки. Началась странная игра в кошки-мышки: Тоши ждал, когда я выйду из дома, и крался за мной следом, а я от него ускользала. Я водила его по лесу, блуждала вдоль болота, карабкалась на скалы и продиралась через заросли ежевики, дожидаясь, пока отец Тоши не хватится сына и не позовет его.
Постепенно он стал все реже гоняться за мной, и я поняла, что вышла победителем в этой игре. Тоши не попадался мне на глаза неделями, и я стала чувствовать себя куда спокойней. А потом поймала себя на том, что мне не хватает его внимания. Тоши не был похож на других мальчиков нашей деревни – это пришло мне в голову чуть позже, уже в ранней юности. Он никогда не смотрел на девочек свысока и не избегал их общества. Девочки и мальчики посещали разные школы и не могли находиться рядом на общественных мероприятиях, но Тоши всегда отыскивал меня глазами. И улыбался – весело и добродушно, даже когда изводил меня своими дурацкими выходками. Его улыбка была напрочь лишена злобы.
Со временем мысли о Тоши улетучились. Жизнь продолжалась, я повзрослела, и исполняла теперь обязанности не маленькой девочки, а молодой женщины. Я погрузилась в тайный мир внутри нашего дома и общалась только с Аими, так как другие девочки в нашей деревне были скучны, как черви. В темноте нашей комнаты сестра шепотом делилась со мной секретами эфира, мы планировали обратиться и отправиться в далекое путешествие, или придумывали, как пробраться на закрытые собрания, которые посещали мужчины деревни, чтобы узнать, кто следующим собирается жениться. Мы собирались проделать это, просто чтобы пощекотать себе нервы, ведь отец, вернувшись из запретного для нас места, всегда все рассказывал дома.
Лето за летом ушли в прошлое, прежде чем я, насобирав разных трав в свою корзинку, импульсивно решила пойти по старой тропинке, той, что вилась у дома Тоши.
Кто-то рубил там дрова, и ритмичные громкие звуки эхом отражались от деревьев и скал. Тропинка поворачивала в сторону соседского двора. Я сделала очередной шаг, ожидая увидеть отца Тоши, но мужчина, ловко орудовавший топором, оказался куда моложе. Я замерла, и в голове моей воцарился хаос. Мощные руки, широкие плечи, блестящая от пота гладкая кожа, густые черные волосы собраны в пучок, чтобы не падали на лицо и не мешали работать, высокий лоб – дровосек походил на самурая со старинного рисунка.
Я не смогла бы оторвать от него глаз даже в густой толпе. Он двигался с грацией хищника и сосредоточенностью настоящего мастера. Неужели это Тоши? А куда подевался прежний неуклюжий мальчишка, который так мучил меня? Способен ли человек так сильно измениться?
Под моей ногой хрустнула ветка. Он поднял голову и посмотрел на меня. Наши взгляды встретились. Да, это точно он, Тоши. Я узнала его. А ему солнце било в глаза, и он рассматривал меня прищурившись. Ему понадобилось несколько секунд. Потом морщинка недоумения между его бровей разгладилась, и радостная улыбка осветила его лицо. Он поднял в приветственном жесте потную руку, казалось, ничуть не смущаясь, что его застали обнаженным по пояс, и позвал меня по имени, поспешно переводя дыхание:
– Акико!
Я замерла. Он опустил свой топор и легкой походкой, бесшумно ступая в матерчатых сапогах, пересек задний двор и остановился в густой тени деревьев недалеко от меня.
– Теперь я вижу тебя куда лучше, – сказал он. – Я почти не узнал тебя. Когда ты успела превратиться в женщину?
– А когда ты стал мужчиной? – произнесла я, улыбаясь ему в ответ. Я знала, что ни одна другая девушка в нашей деревне не осмелилась бы так общаться с парнем. Уважение, с которым отец относился ко мне и Аими в уютном покое нашего дома, придало мне уверенности, неслыханной для моих сверстниц.
Тоши опешил от моей смелости, и, возможно, это его развеселило. Его глаза цвета тикового дерева, единственное, что напоминало мне мальчика, которого я когда-то знала, впились в меня.
– Но ты великолепна!
Я рассмеялась от восторга. Похоже, Тоши так же не нравились формальности, обычно навязываемые молодым людям нашего возраста. Мужчины не разговаривают с женщинами подобным образом. Я удивилась, что он осмелился подойти ко мне, так как по обычаю юноше и девушке позволено разговаривать только в чьем-то присутствии. Очевидно, Тоши это не волновало.
– А ты смелый, – это было все, что я смогла придумать, чувствуя, как краснеют мои щеки.
Он рассмеялся, и это тоже напомнило Тоши-мальчика.
– Мы старые друзья.
– Друзья? Ты без конца мучил меня, когда мы были детьми. Это такое у тебя представление о дружбе? – Я подняла брови и скрестила руки на груди, моя корзина болталась на локте. – Надеюсь, мы никогда не станем врагами.
Он опустил глаза и усмехнулся, черная прядь волос выбилась из пучка и упала ему на лицо.
– Разве ты не знаешь, – сказал он, взглянув мне в глаза, – что мальчики всегда так поступают, если им нравится девочка?
Я вздрогнула. Меня бросило в жар. Значит, вот почему маленький Тоши так доставал меня? Мое сердце заколотилось, и я тут же оказалась во власти Тоши. Он улыбнулся – и земля ушла у меня из-под ног. Зачем мне крылья ханта, ведь больше всего на свете мне хочется быть с Тоши!
– А мужчины? – спросила я, затаив дыхание. – Что делают мужчины, когда им нравится женщина?
– Я вижу, не только я нашел в себе мужество!.. – Он сделал шаг вперед, а я скользнула назад, и мы оба улыбнулись. Мое сердце стучало как молот, и все во мне ожило – так, как никогда раньше. Я никогда не знала, что такие чувства возможны. – Мужчины добиваются того, чего хотят! – крикнул Тоши, бросаясь ко мне.
Я взвизгнула и побежала от него, поднимая юбки. Отбросив корзину и забыв о ней, я рванула через лес, подпитывая свои ноги огнем ханта. Смеясь, мы кружили среди деревьев, Тоши следовал за мной по пятам. Кончики его пальцев касались то моего плеча, то талии, но я ловко уворачивалась. Тоши явно удивляла моя скорость, что приводило меня в неописуемый восторг. Замшелые стволы проносились мимо, я карабкалась на скалы и прыгала по валунам, осознавая – и это поразило меня до глубины души, – что полностью доверяю Тоши. Прежде единственным мужчиной, которого я уважала и в чьем обществе чувствовала себя в безопасности, был мой отец. Почему все так переменилось, я вряд ли сумела бы объяснить даже себе, это была реальность, и я могла только смириться с нею.
Слыша шаги Тоши за спиной, я лезла все выше и выше – казалось, сердце стучит у меня в горле – и оказалась на вершине утеса, с которого открывался вид на побережье и остров Тай[8]. Это мое любимое место в мире. Оно могло бы стать весьма популярным, если бы до него не было так трудно добраться – когда я одолела последнюю часть пути, ноги мои дрожали, грудь ходила ходуном, а по спине бежали ручейки пота. Тоши наконец настиг меня, подхватил на руки и закружил в солнечных лучах.
Потом мы стояли лицом к лицу, мох пружинил под нашими ногами, случайно задетые крошечные камешки отскакивали и летели вниз. Ветер играл нашими волосами, омывал прохладой лицо и шею.
Лицо Тоши было так близко к моему, его улыбка принадлежала только мне. Я думала, что просто взорвусь от наслаждения. Мои пальцы скользили по его широким плечам, по его вздымающейся потной груди. Мне никогда прежде не доводилось прикасаться ни к одному мужчине, но сейчас почему-то это казалось таким естественным. Его руки сомкнулись на моей спине, и он посмотрел на меня сверху вниз.
– Почему тебя так долго не было? – спросил он.
– Ну, – я откинула пряди с лица, – ты был хуже занозы в самом неподходящем месте, – я сглотнула, с трудом переводя дыхание, мое сердце испуганной птицей колотилось о ребра.
– Акико, – сказал он и прижался своим лбом к моему. Солнечный луч озарил один его глаз, превратив радужку в золотистый мед. Его руки стиснули мою талию. – Скажи мне, что ты знала.
– Знала?.. – я отстранилась и посмотрела на него, положив ладони на его руки.
– Скажи мне, что ты знала, что я люблю тебя. С того момента, когда я впервые стоял рядом с тобой, пьянея от твоего запаха, от твоего существа. Я полюбил тебя и люблю до сих пор.
Я нервно рассмеялась, хотя лицо его было серьезно.
– Мой запах?
Он наклонился, приблизил свое лицо к моему и мягко вдохнул. И мурашки пробежали по моему позвоночнику.
– Ты пахнешь как воздух после грозы. Только ты и никто больше.
Я закрыла глаза, растворяясь в этом мгновении. Моя мама пришла бы в ужас, увидев нас, наверно, она испытала бы стыд за непутевую дочь. Но мне было все равно. Я чувствовала себя такой живой! И к тому же никто никогда не увидит нас здесь. Это была моя вершина, моя и Аими, а теперь она принадлежала еще и Тоши.
– У меня не было другого способа приблизиться к тебе, кроме как подшучивать над тобой, – тихо сказал он, его дыхание касалось моей шеи. – Это был единственный способ заполучить твое внимание, твою улыбку.
– Я не помню, чтобы улыбалась тебе, скорее, проклинала, – усмехнулась я, отстраняясь.
– Ты улыбалась, – возразил он, взяв меня за руку. Мы подошли к краю скалы, внизу и впереди, до горизонта, простирался океан. – Даже когда я вел себя ужасно, ты все равно улыбалась мне. Скажи, что я смогу видеть эту улыбку до конца своих дней.
– Но родители… – вздохнула я.
– Да, я знаю. Мы должны получить их одобрение. Это будет несложно, Акико. Мы идеально подходим друг другу. И мой отец всегда говорил, что в девушках Сусуму есть что-то особенное. Вот увидишь. – Он притянул меня к себе, коснулся моего подбородка и чуть потянул вверх. – Скажи «да». Я положу жизнь, чтобы сделать тебя счастливой, чтобы ты всегда была в безопасности и ни в чем никогда не нуждалась.
Я думала, мое сердце выпрыгнет из груди и упадет ему в руки. Тоши был неотразим. Любила ли я его в детстве – не знаю, но в тот момент все мое существо заполняла любовь к нему. Отказать было невозможно. И я не отказала.
И там, на вершине скалы с видом на океан, под жарким летним солнцем, Тоши бережно повернул к себе мое лицо и коснулся своими губами моих.