– Они на заднем дворе, – сообщила Лиз, придерживая входную дверь для нас с Сэксони.
Она выглядела идеально: ее очки от «Прада» изящно сидели на переносице, а светлые волосы оставались безупречно уложенными и к концу долгого дня. Единственное, что выдавало усталость Лиз, – темные круги под глазами. Мама Джорджейны стала партнером в своей юридической фирме несколько лет назад. С тех пор она не знала отдыха, а Джорджи – материнского тепла и заботы.
– Проходите. Сегодня самый теплый вечер за последнее время, – сказала Лиз, – но все равно довольно прохладно. Для вас у костра лежат одеяла.
– Спасибо, Лиз, – поблагодарила Сэксони, и мы вошли в огромный, отделанный мрамором коридор. Четыре большие зеркальные раздвижные двери скрывали гардероб живущих в особняке женщин, а широкая изогнутая лестница вела вниз, к крытому бассейну и игровой комнате, где я впервые увидела Сэксони и Джорджейну. Точно такой же коридор вел к лофту и библиотеке.
– Вы знаете, куда идти, – ответила мать Джорджи, закрывая за нами дверь. – Веселитесь! – она светски улыбнулась и зашагала по коридору, направляясь к своему кабинету.
Мы с Сэксони миновали огромную кухню, и вышли через раздвижные двери во внутренний сад. В небе над Солтфордом мерцали звезды, и как только мы оказались на террасе, моей кожи коснулся легкий ветерок. Дом был построен на утесе с видом на океан, и нам открывалась панорама огней маленького города. Под покровом ночи океан казался черным и бесконечным, он простирался до самого тускнеющего горизонта.
– Эй! – позвала Тарга со своего места у костра, широко раскинув руки. В одной руке у нее был пакетик с зефиром. – Вы пришли!
– Да, мы услышали, что здесь готовят сморы[4], – сказала Сэксони, и мы направились к подругам прямо по траве лужайки.
Костер весело потрескивал, посылая искры в темнеющее небо. Языки пламени подсвечивали лица Тарги и Джорджейны, а ноги у обеих были накрыты одеялами. Если я не ошибаюсь, подруги выглядели взволнованными, чего я никогда не замечала за ними в школе.
– Садитесь, – Джорджи похлопала по одеялу на удобном кресле с широкими подлокотниками рядом с собой. – Будете чай со льдом?
– Конечно, – ответила я.
Мы с Сэксони устроились в креслах, Джорджейна озаботилась напитками.
– У Тарги есть новости, – сказала она, держа в каждой руке по стакану.
– Дай угадаю, – произнесла Сэксони. – Ты влюбилась в того новенького парня в автомастерской? – Она взяла из рук Джорджи свой чай и ткнула соломинкой в кубики льда.
– В автомастерской появился новый парень? – спросила Джорджи. – Вот откуда ты вообще все это знаешь? Нет, серьезно, откуда?
– Эр Джей, – выразительно произнесла Сэксони и сделала глоток. – Я болтала с ним вчера, когда он перебирал детали в своей машине. Парень симпатичный. Я про новенького работника, а не про своего брата, – пояснила она.
– Твой брат тоже довольно милый, – засмеялась Джорджи. Милый – неподходящее для Эр Джей описание, парень был настоящий темноволосый Адонис.
Сэксони закатила глаза.
– У этого нового парня в голове одна дурацкая механика, – Сэксони потянулась за двумя шпажками для зефира, разложенными рядом с креслом Джорджи, и протянула одну мне.
– Ах да, – улыбнулась Джорджи. – Вечно уставший механик. Парень мечты Тарги.
Тарга рассмеялась.
– Хорошая попытка, но нет, – сказала она, протягивая Сэксони пакетик с зефиром. – Я еду в Польшу.
– Это было мое следующее предположение, – ухмыльнулась Сэксони. – И какой конкретно город ты осчастливишь собственным присутствием?
– Гданьск, – хором громко ответили Тарга и Джорджи.
– Ну ничего себе! – глаза Сэксони расширились, как блюдца. В одной руке она держала шпажку, а в другой – зефир, совершенно позабыв, что она собиралась со всем этим делать.
– Это такой портовый город в Гданьском заливе, – сообщила я с легкой улыбкой, – на Балтийском море. – Достаточно просто выглядеть невероятно умной, когда почти всю жизнь ходишь в школу.
– Неудивительно, что ты все об этом знаешь, любительница телевизионных викторин, – Сэксони бросила в меня зефиром. Я поймала его, проткнула своей шпажкой и подержала над огнем. – И зачем ты едешь туда, Ти?
– «Синие жилеты» заключили там контракт на обследование какого-то судна с одним богатым польским парнем. Он предоставляет нам жилье и все, что нужно команде для проведения работ. Моя мама сказала Саймону, что поедет, но при одном условии: если она сможет взять меня. Так что, – Тарга пожала плечами и ухмыльнулась, – мы уезжаем через несколько дней.
– Это просто потрясающе, Тарга, – я улыбнулась ей.
Она улыбнулась в ответ и выдержала мой пристальный взгляд.
– Спасибо, Акико, – ее взгляд метнулся к Джорджейне. – Кстати у Джорджи тоже есть кое-какие новости.
– Ты все-таки собираешься в Ирландию? – предположила я.
– Правда? – обрадовалась Сэксони. – Ты сейчас серьезно, Джорджи?
– Совершенно серьезно, – ответила она. – Я еще не сказала Лиз, но…
– Она будет в восторге! – произнесла Сэксони, снова закатив глаза. – Наконец-то весь дом будет в ее распоряжении.
– Полегче-ка, Сэксони! – тихо произнесла Тарга.
– Ну а что? – Сэксони выпрямила спину. – Это же правда, разве не так? – она повернулась к Джорджейне. – Разве ты сама не говорила, что твоя мама пыталась выгнать тебя из дома на лето?
– Одно дело, когда это говорит Джорджи, – заметила я, – и совсем другое – когда это говорят посторонние.
– Прости, – Сэксони поерзала в своем кресле и замолчала.
Джорджи вздохнула.
– Нет, все в порядке. Давайте называть вещи своими именами.
– К тому же в Ирландии такая великолепная живописная природа. Это ведь здорово! – сказала Тарга. – И мне нравится ирландский акцент.
– Мы все, кроме Акико, будем в Европе, – сказала Сэксони, раскачиваясь в своем кресле. – Давайте пообещаем, что станем писать друг другу, хорошо?
Джорджейна и Тарга легко согласились. Я нахмурилась, поскольку пока не очень представляла себе, каким образом мне предстоит вернуть вакидзаси. Если я дам девочкам слово, что буду писать, а потом нарушу свое обещание, они начнут беспокоиться. Уж лучше я сразу скажу им, что, вероятно, не смогу часто с ними переписываться во время своего пребывания в Японии, чем не оправдаю их ожиданий.
– Я постараюсь, – последовал мой ответ, – но не уверена, насколько хорошим будет сигнал там, куда я еду. Насколько мне известно, семья живет в маленькой деревне, вдали от достижений цивилизации, да мне и неизвестно отношение родственников к современным технологиям.
– У кого-то в наши дни нет вайфая? – ужаснулась Джорджейна. – Серьезно, твой дедушка что, отправляет тебя в горную пещеру?
Чтобы скрыть охватившее меня волнение, я улыбнулась, стараясь успокоиться.
– Кто знает. Скажем так, он немногословен.
– Почему твой дедушка не едет с тобой? – спросила Тарга. – Разве он не хочет повидать родные края?
Я сохраняла спокойное выражение лица, однако прекрасно понимала: чем быстрее мы перестанем обсуждать Даичи и мою поездку в Японию, тем лучше.
– Он слишком стар для таких путешествий, – ответила я, переводя взгляд на костер, чтобы никто больше не задавал мне лишних вопросов.
Больше никто ничего у меня не спрашивал. Мы погрузились в тишину, но еще несколько минут я чувствовала на себе полные любопытства взгляды Тарги и Джорджейны. Я прекрасно знала, что девочки хотят разузнать побольше, однако за время нашей дружбы они неоднократно убеждались: ждать от меня откровений не стоит. Сэксони громко хлюпнула своим чаем со льдом, и я с трудом сдержала смешок. Им ни за что не догадаться, что на самом деле мне предстоит.
На самом деле Тарга однажды увидела меня с Даичи на рынке. Знакомство одной из моих лучших подруг и похитителя стоило мне немало нервов. Тогда я не знала его настоящего имени, и мне пришлось представить старика как своего «дедушку». Когда Тарга протянула ему руку для рукопожатия, он просто посмотрел на нее холодным взглядом. И я выдохнула. Будь Даичи дружелюбен с Таргой, ей непременно захотелось бы с ним подружиться!..
Наконец Сэксони нарушила тишину.
– Давайте устроим ночевку, когда все вернутся. – Она сразу посмотрела на меня, как на единственную из всех нас, кому могли не разрешить прийти.
Я улыбнулась про себя, подумав, что к тому времени мне больше не придется спрашивать разрешения у Даичи, чтобы провести ночь с моими подругами. Я стану совершенно свободной… девушкой.
Идея всем понравилась. Мне тоже.
– Откуда ты знаешь, что эфир высадит меня в Японии? – спросила я у Даичи, аккуратно положив свой рюкзак на кухонный стол. – Я никогда раньше там не летала.
– Я был стар еще до того, как встретил тебя, – ухмыльнулся старик. Он высыпал на стол пригоршню японских иен, составил их в стопку, а потом поместил ее в конверт. – Запомни этот адрес, – сказал он, протягивая мне клочок бумаги с написанным от руки адресом в Киото. – Цифры ниже – это комбинация, которая открывает арендованное для тебя хранилище.
Даичи положил на стол лист белой бумаги и чернильницу.
– Мне нужен твой большой палец, – приказал он, открывая чернильницу.
Я протянула ему руку, разрешая Даичи окунуть мой палец в чернила и оставить на бумаге отпечаток большого пальца моей правой руки.
– Отсканировать его для тебя? – спросила я.
– На данный момент я разбираюсь в технологиях лучше, чем ты, – ответил он, покачивая головой.
Я слегка улыбнулась и принялась отмывать палец. Скорее всего, он прав. Кто бы мог подумать, что человек, родившийся в 1800-х годах, будет так здорово разбираться в компьютерах?
– Все взяла?
Я кивнула.
– Думаю, да. Два комплекта одежды, пара кроссовок, еще маленькая сумочка с моим удостоверением личности, банковской картой, которую ты мне дал, паспортом, мобильным телефоном и зарядным устройством. – В последний раз проверяя содержимое рюкзака, я добавила: – Я почти уверена, что курьерская доставка паспорта и наличных денег незаконна, если только ты не представитель правительства. Что, если они застрянут на таможне?
Мне стало не по себе при мысли о том, что, открыв ячейку в Японии, я могу обнаружить, что там ничего нет. Тогда мне придется выполнять задание, имея при себе только шелковый халат и бесполезные тапочки.
– Украсть артефакт из музея, знаешь ли, тоже незаконно, – возразил Даичи, опустив подбородок и меряя меня взглядом. – Если возникнут проблемы, найди способ связаться со мной.
Осмелев от высокого доверия Даичи, я предложила ему альтернативный способ заполучить меч.
– Если вакидзаси так важен для тебя, почему просто не попробовать выкупить его у музея? Я могу выполнить транзакцию за тебя.
Я понятия не имела, каким образом у Даичи получалось обеспечивать нас все эти годы. Насколько мне было известно, он не работал ни дня с того момента, как захватил меня в плен. Возможно, у него был какой-нибудь онлайн-бизнес, о котором я ничего не знала. Впрочем, это было бы неудивительно, учитывая скрытность его натуры.
На лице Даичи появилось выражение, похожее на сожаление.
– Раньше я мог бы это сделать. Сейчас же мне потребовалось слишком много времени, чтобы просто найти его. – Лицо его прояснилось. – Достаточно вопросов. Позвони мне, когда у тебя будет вакидзаси.
– Мне придется лететь с ним обратно на самолете, – размышляла я вслух. – Другого способа нет. Эфир разрушит меч. А доставить его тебе в облике птицы мне не хватит сил. Я утону в океане в нескольких милях от побережья, вне зависимости от того, к какому виду буду принадлежать.
– Об этом не беспокойся, – хрипло ответил Даичи. – Сосредоточься на том, чтобы вынести меч из музея так, чтобы остаться незамеченной. Все остальные заботы я беру на себя.
Мне стало не по себе после слов «остаться незамеченной». Осознание, что я должна совершить нечто невообразимое, стало постепенно приходить ко мне. Каким-то образом мне нужно будет вынести из музея артефакт, минуя сигнализацию, весь персонал и при этом не привлекая к себе внимания посетителей. Будет ли хоть какой-то прок от моей способности превращаться в птиц? Я на секунду закрыла глаза. Это ради твоей свободы, Акико. Я обязана найти способ выполнить это задание.
– Пора, – будто почувствовав растущее внутри меня напряжение, произнес Даичи.
– Я готова. – Я демонстрировала уверенность, которой не ощущала. Но дать старику повод сомневаться во мне и упустить шанс обрести свободу – нет уж! Слишком многое поставлено на карту, чтобы проявлять ненужную слабость.
Мы с Даичи встретились взглядами.
– Удача, судьба и эфир, все они на нашей стороне, – произнес он и положил морщинистую руку мне на плечо. – А теперь иди.
– До свидания, дедушка, – сказала я.
Оказавшись в своей комнате и сбросив с себя одежду, я повязала шелковый халат вокруг шеи и превратилась в самого обычного журавля. Главная отличительная черта этого вида – способность подняться куда выше, чем прочие перелетные пернатые. Завершив обращение, я прошествовала на кухню.
Даичи стоял у двери на задний двор, сжав пальцы на ее ручке. Увидев меня, он распахнул дверь, и манящий прохладный воздух наполнил крошечное помещение. Я направилась во двор, обогнув замершего у двери Даичи. Перед моими глазами сияло яркое послеполуденное небо, суля бесконечный простор и свободу.
Постояв с секунду на крыльце, я подпрыгнула, уловив порыв ветра, и устремила свой клюв высоко вверх. Не оглядываясь на стремительно уменьшающийся дом, я поднималась все выше и выше, направляясь прямо в эфир. Воздух стал холодным и влажным, когда я достигла облаков. Вокруг клубилась туманная мгла. Неутомимые широкие крылья несли меня вперед.
Настал момент, когда я оказалась над призрачными горами, но не стала рассматривать их вершины. Все выше и выше. Набирая высоту по спирали, я, расправив крылья, возносилась, пользуясь мощью восходящих потоков. Надо мной простиралось бесконечное безмолвное пространство, похожее отчасти на дремлющий океан, – великая пустыня тишины.
От раскатов далекого грома и вспышки яркого света у меня перехватило дыхание. Я будто пробудилась от странного сна. Глаза мои ровным счетом ничего не видели – отказали или я забралась так высоко, что тут не на что смотреть? И звуки пропали. Похоже, я добралась, я где-то рядом. Очень близко. Я не могла понять, где верх, где низ, где право, а где лево. Не ощущала ни холода, ни тепла. Исчезла боль в крыльях, и ветер, кажется, больше не касался их. Пропало ощущение шелкового халата, завязанного на моей шее. Я ничего не чувствовала. Ничего, кроме холодной пустоты глубоко внутри меня. Будто я проглотила кубик льда и он остался там, тая в моем горле.
Я отдалась во власть эфира и своей веры в то, что он перенесет меня туда, где мне нужно оказаться. Все, что у меня есть здесь, наверху, – это холодная пустота внутри и мои воспоминания.