Когда стемнело, Рамон приказал остановиться. Весь день они скакали в яростном темпе, явно намереваясь отдалиться от кастили, насколько это возможно. Для разбивки лагеря была избрана подветренная сторона скалистого холма, где кавалеро развели костер, поместив пленниц близ скалы. Вокруг не было ничего, кроме пары миндальных деревьев, которые росли на некотором расстоянии от возвышения. Кавалеро стреножили лошадей и согнали их к скалам. Разведчики держали своих животных отдельно – вероятно, потому, что на них ложилась обязанность нести дозор. Щелкочеса привязали к ближайшему миндалю, где он сразу принялся рыть землю. И это было не к добру. Удовлетворенного свина, сосредоточенного на поиске пищи, увести труднее.
Кавалеро Рамон был умен и осторожен. Будь у Блажки выбор, она предпочла бы, чтобы он оказался пьяным и безрассудным боягузом. Сидя рядом с Нежкой, она пристально наблюдала за ним и его людьми в ожидании, когда появится преимущество. Не помогало ей и то, что с Нежки сняли кандалы и закрепили на Блажкиных лодыжках.
Мужчины потратили время сумерек на то, чтобы обустроиться у костра. Вскоре они принялись кидать кости, и Блажка уже ждала, что они достанут выпивку, но та не появлялась до тех пор, пока кавалеро не поужинали соленым мясом с сухарями. Блажке с Нежкой не дали ничего.
– Как это вежливо с их стороны – не кормить женщин, – пробормотала Блажка по-орочьи.
– Еще повезло, – ответила Нежка. – Я помню, какой ты становишься, когда голодна. Сможешь теперь цепи прокусить.
Блажка хмыкнула разбитым носом, голова загудела болью.
– Жопа свиная.
Наступила пауза, после которой Нежка сообщила:
– Сегодня ночью будет наш шанс. Они снимут цепи, когда придут нас насиловать.
Леденящая душу правдивость этого заявления только усугублялась тусклой уверенностью в ее голосе. Отрицать не было смысла. Двадцать мешков с дерьмом, считающих, что имеют власть над двумя женщинами. Их действия были так же предсказуемы, как восход солнца. Но Нежка была права и относительно их шанса. Мужчины никогда не становились так уязвимы, и разумом, и телом, как когда у них набухали стручки.