Маленький Муро лежал на боку рядом с опрокинутым табуретом и прижимал руки к ушам. Он раскачивался на полу, издавая монотонные стоны, – его немощный разум был ошеломлен ревом пушек. Поверх мук мальчика Блажка даже не слышала хихиканья Мането – только видела его щербатую улыбку. Они стояли во дворе, дожидаясь, пока приготовят лошадей. Здесь звуки взрывов отражались от каменных построек и казались еще громче. Залпы стихли к тому времени, когда кавалеро Рамон с отрядом из десяти человек уже были верхом в полном снаряжении. Мането тоже привели лошадь, и здоровяк забрался в седло.
Затем сделал один из своих вежливых жестов, прибавив:
– После вас, вождь Дырка.
Блажка двинулась с места. Подковы застучали по брусчатке у нее за спиной. Ее вели к воротам. В тени сторожки собралось двадцать человек из гарнизона – вооруженные алебардами, они держали в окружении группу пленных.
Блажка узнавала лица окруженных, и ее удивило, что они были еще живы.
Ева и Рыжая Инес. Виоланте и Черная Инес. Ресия и сутулый помощник конюха.
Нежка.
Всего перепуганных выходцев из борделя здесь было две дюжины, и Блажку включили в их хнычущую и дрожащую компанию. Все были грязными, потрепанными. Времени на разговоры им не дали: всех толкнули к воротам, не оставив иного выбора, кроме как идти по жаре.
Пушки тем временем стихли.
Когда их накрыла тень тоннеля, Блажка подавила дрожь, подняв глаза на огромную бойницу в своде над собой. Если ее не собирались вешать, это не значило, что из этой хитрой ловушки не прольется кипящая смола. Однако они прошли тоннель невредимыми. Выйдя из барбакана, достигли выжженной солнцем тропы и, следуя настойчивым указанием конвоиров, принялись спускаться с уступа. Тропа петляла и извивалась, отчего путь вышел долгим.
Нервы ее спутниц, чувствовала Блажка, гудели почти так же громко, как если бы у ее ушей кружили пчелы. У нее самой сжималась грудь, внутри все холодело. В Уделье никогда не было принято сознаваться в страхе, но она обнаружила в себе желание, чтобы это был только растущий страх перед приближающейся смертью. Если месиво сейчас вызовет у нее приступ – она умрет слабой и беспомощной. Не сможет выполнить клятву – встретить ад на ногах.
Они достигли подножия.
Впереди над равниной поднимались тонкие струйки дыма – словно взошли цветы, посаженные пушечными ядрами.
– Идите дальше! – раздался крик.
Алебардщики продолжили их подталкивать, но Мането, Рамон и остальные всадники натянули поводья, едва спустившись с уступа. Их зверский замысел был очевиден. Вывести пленных подальше на равнину, заставить разбежаться, а потом устроить охоту.
Суки.
Блажка не сбавляла шага, ступая впереди шаркающей толпы обреченных. Быстрое движение и тяжелое дыхание возвестило ее о том, что ее догоняют.
– Это была не я, – сказала Нежка. – Я ничего им не сказала. Это Хильде ляпнула.
Блажка не смогла сдержать смешка, короткого и горького.
– Выходит, она-таки говорит по-гиспартски.
Нежка была менее снисходительна.
– Гуабка бесхребетная.
Блажка не стала утруждать себя ответом. Беременным было что терять. Хильде спасла не только себя, раз Бермудо и его люди ее отпустили. Хотя это далеко не факт. Мането, похоже, был просто ужасным уродом, если находил удовольствие в охоте на столь уязвимых.
Нежку по-прежнему грызло бесполезное сожаление.
– Если бы она просто ушла с тобой… если бы я ее не отвадила.
– Хватит мнить о себе, Нежка. Нас бы здесь не было, если бы Щерба не убил того кавалеро. Не было бы, если бы те люди не дезертировали. Или дезертировали и просто ушли в горы. В этой цепочке куча звеньев, и ты далеко не самое слабое из них.
– Ты прощаешь меня, потому что мы сейчас умрем, Изабет?
– Боюсь, что так.
Далее они шли молча.
Вскоре Блажка заметила почерневшую, изрытую ямами границу, отмечавшую пределы дальности кастильских пушек. Когда у нее под ногами оказалась широкая полоса взрытой земли, конвой приказал остановиться.
Осознание происходящего принесло странное спокойствие.
Блажка повернулась, увидела, как других, кто не желал сделать еще шаг, толкали вперед. С последними тычками алебардами и грозными криками конвоиры принялись отходить, спиной вперед, требуя, чтобы пленные оставались на месте. Кавалеро в начале тропы на расстоянии стали невидимы. Когда удалились и алебардщики, одна из шлюх заговорила сдавленным от волнения и смущения, но не лишенным надежды голосом:
– Нас отпускают?
– Нет, – ответила Блажка твердо. – Не отпускают. – Ноздри наполнил резкий запах дыма, она посмотрела вниз, пнула вспаханную землю. Три залпа, но довольно широкие участки все же остались нетронутыми. Каковы были шансы? Пушки стреляли не так уж точно и поражали не всю область, а оставляли промежутки. Блажка принялась хвататься за шлюх, призывая их сбиться в кучу, в единый островок.
– Вам захочется бежать, – сказала она. – Не бегите. Стойте уверенно. На месте. Не смотрите на страх, просто не двигайтесь.
Нежка по-прежнему стояла рядом.
Блажка протянула руку и ухватила ее за запястье.
– Что произойдет, если ты побежишь через рой шершней?
– Они ужалят. – Нежка изогнула бровь.
– А если останешься на месте?
– Могут… не тронуть.
Блажка кивнула.
– Не беги. Никто не бегите! Что бы ни случилось. Пока я не скажу.
Нежка вывернула руку, освободившись от Блажкиной хватки. А потом взялась за нее, сплетя пальцы.
Блажка подняла взгляд к кастили и посмотрела на башню, где, она знала, стоял Бермудо. Она не видела его, но чувствовала его мерзкую улыбку.
Стены прогремели.
Пленные ахнули и вздрогнули. Одно биение сердца. Истошный глухой вопль.
И земля словно превратилась к живого, разъяренного зверя.
Незримые гигантские кулаки врезали по равнине, сотрясли ее, устроив оглушительный ад. С ревом и трепетом целые волны земли вздымались перед округлившимися от ужаса Блажкиными глазами, обрушиваясь на нее и ослепляя, жалили и не давали дышать. Промежутки между грохотами заполнили крики. Яростно посыпались комья земли. Удар пришелся слева от Блажки. Скорчившуюся женщину на краю их группы разорвало: туловище и голова дернулись назад, рука взметнулась в воздух. Ошметок чьего-то тела прилетел Блажке в плечо, затем в лицо. Тяжелый, мясистый, он едва не сбил ее с ног, больно шлепнув и измазав в крови. Теперь пушки не заглушали крики: женщин разрывало на куски. Горстка пленных начала распадаться.
Кто-то побежал. Потом еще.
В этой гуще Блажка увидела убегающего конюха: ужас придавал скорость его скрюченному телу. Ядро упало на землю в полете стрелы от них, перед этим замедлившись достаточно, чтобы его можно было разглядеть, затем запрыгало по поверхности, будто камешек по воде. Попав в конюха, сбило его с ног, и бедолага покатился, закрутившись, будто ветряная мельница. При этом ему оторвало по колено ногу.
Смутные фигуры разбегались во все стороны, многие изменяли курс, когда ярость пушек преграждала им путь.
Блажку тянуло присоединиться к ним – и собственный инстинкт, и Нежка. Но она подавила один и притянула к себе другую, так что они обе остались на месте посреди раскуроченной земли, дыма и ошметков тех, кому не повезло. Ее уши превратились в пустые пещеры, куда было больно впускать звук. Она еле понимала, когда прекратился шквал, еле слышала собственный рвущий легкие крик.
– Сейчас!
Они с Нежкой бросились прочь от кастили, их продвижение затруднял дым, разбитая земля, разбитые тела. Они петляли меж опаленной поросли и расколотых булыжников, перепрыгивали через обугленные впадины, спотыкались и поднимались на ноги.
Кавалерия должна была скоро прибыть.
Преодолев дымовую завесу, они вышли на нетронутую равнину. Земля вокруг кастили была покрыта рябью малых сородичей большого уступа, на котором стояла сама крепость. Блажка со всех ног устремилась к ближайшему, но все еще издевательски далекому гребню. Она не могла убежать от лошадей, но если успеть достичь пересеченной местности, та послужит препятствием для кавалеро, и положение Блажки станет куда лучше. Она могла убить Мането, прежде чем ее увели. И Рамона тоже. Черт, она могла попробовать перебить их всех.
Нежка, бежавшая за ней, отстала. Блажка вернулась назад, схватила мелкую полукровку за руку и потащила быстрее за собой.
Достигнув гребня, они нашли в его основании вымоину – там когда-то был ручей.
Выбор. Вверх по склону или в расщелину?
Предпочитая тесноту и ложе из опасных камней, Блажка поспешила вниз. Насыпь поглотила их с Нежкой очень быстро. Скрывшись из виду, они пробирались через овраг, пока склоны не начали понижаться и впадина не сошла на нет. Гребень теперь вздымался справа от них. Слева выступ окаймляли валуны вперемежку с кустарником. Блажка вскарабкалась наверх, используя прикрытие, чтобы оглядеть то место, откуда они пришли.
– Черт, – прошипела она, нырнув обратно почти сразу, как выглянула.
На гребне вверху было шесть кавалеро. Преследуя их, всадники, очевидно, встали перед тем же выбором и решили разделиться. Остальные либо рискнули пустить лошадей по оврагу, либо скакали вдоль него. Блажка решила, что они предпочли последнее.
Соскользнув по насыпи обратно к Нежке, она указала ей назад в овраг, шепнув:
– Иди обратно. Если натолкнешься на лошадей, беги сюда, но из оврага не выходи. Если кавалеро будут сверху, остановись и сдайся. И пусть они не сводят с тебя глаз.
Испуганная, по полная решимости, Нежка кивнула.
– Давай.
Блажка подождала, пока изгиб оврага скроет Нежку из виду, а потом начала собственную игру. Выбралась на противоположную сторону хребта и стала пробираться через кустарник. Кавалеро, преследовавшие их поверху, рано или поздно ее бы заметили, но склон над этим краем оврага был слишком крут, и они не могли спуститься вниз. Поэтому им пришлось бы вернуться назад. А ей необходимо было действовать быстро.
И немного удачи.
Спереди донеслись мужские голоса. Нижний отряд заметил Нежку, и, судя по всему, они были не внизу, а сверху, со стороны Блажки.
Вот и удача.
Крики с гребня. Ее саму заметили.
Настала пора действовать быстро.
Подобрав на бегу цепи, Блажка ринулась сквозь терник. Обогнув изгиб, она достигла кавалеро. Они, очевидно, ехали гуськом, но затем повернулись боком и все сосредоточили внимание на молящей о пощаде Нежке.
Ведущий кавалеро подкравшейся Блажки не заметил.
Подскочив к нему, она схватила его за щит и выдернула мужчину из седла. Тот с визгом рухнул на камни, и шлем слетел с его головы. Он попытался встать, но Блажка ударила его по лицу носком ботинка, и кавалеро разбил затылок о камень. Брызнула кровь.
Первый.
Его лошадь, возбужденно заржав, шарахнулась и затопала копытами, но не испугалась. Она была окружена с трех сторон: слева путь преграждала Блажка, спереди – овраг, справа – следующий кавалеро. Встревоженный суматохой мужчина повернулся и выругался, увидев пустое седло и сразу за ним – сбежавшую полукровку. Блажка пригнулась, попыталась схватить оружие, но копье воина, которому она размозжила голову, выскользнуло в обрыв. И прежде, чем она успела стащить с его пояса меч, второй кавалеро успел обойти мешкающую перед ним лошадь.
Блажка хлестнула наступающее животное цепью по морде, заставив встать на дыбы от боли и сбросить всадника в кусты. Остальные кавалеро, придя в гнев и замешательство, закричали. Уязвленная лошадь продолжала брыкаться, грозно размахивая передними копытами. Блажка отпрянула подальше и снова попыталась вытянуть меч – сталь наконец осталась у нее в руках. Выпавший из седла кавалеро цеплялся за кусты, не в силах найти, за что ухватиться, чтобы встать. Запутавшийся в своем плаще, он смог лишь вскрикнуть, когда Блажка подбежала к нему и воткнула лезвие в открытый рот. Клинок вошел по самую рукоять, гардой выбило зубы.
Второй.
Теперь ее видели все. Оставшиеся трое кавалеро развернули лошадей и выстраивались веером вдоль оврага, готовя наступление. Блажка бросила меч, выхватила копье из мертвой руки второго и запрыгнула на лошадь первого, очутившись задом в седле. Оно показалось ей слишком высоким и ненадежным, а несговорчивое животное между ногами – мощным, но неуклюжим. У нее не было никакого шанса поставить ноги в стремена, а цепь на запястьях не позволяла ни держать копье, ни взяться за поводья.
Кавалеро пришпорили лошадей.
– Ну нахрен.
Блажка уперлась рукой в рожок седла, подпрыгнула и встала ботинками на седло. Затем соскочила со спины животного, устремившись навстречу наступающим мужчинам. Держа копье двумя руками, обрушила его на кавалеро, находившегося по центру, прямо в грудь. Острый продолговатый кончик копья пронзил его броню и нашел сердце.
Третий.
Она еще держалась за копье, когда мужчина свалился с лошади. Когда он взметнул спиной пыль, копье вошло глубже и Блажка приземлилась на ноги, оседлав пронзенного сверху. Затем она повернулась и увидела последних кавалеро: они отступали, чтобы развернуться и зайти с новой атакой.
– Иза!
Блажка обернулась на Нежкин голос – как раз вовремя, чтобы увидеть Мането, который приближался к ней, размахивая кистенем. Вскинув руки перед лицом, Блажка ухватилась скованными запястьями за било. От силы удара железные наручники врезались ей в нос. Отшатнувшись, она нащупала всаженное в третьего копье. Яркий свет возвестил о том, что кистень попал ей по затылку. Блажка онемела, ею овладела невесомость.
Когда зрение начало возвращаться, все поплыло перед глазами. Блажка лежала на камнях, Мането и Рамон возвышались над ней, сидя верхом. Нежка сидела перед ней на коленях, сжимая копье. Но она была… на дне оврага. Как и Блажка.
Мането что-то сказал – слова звучали смутно и неразборчиво, когда вплывали сквозь пульсирующий, отдающий болью Блажкин череп.
– …лучше так, чем спускаться за ними туда.
– Так только язычники убивают. – Рамон. Недовольный.
– Потом сможешь вырядиться во власяницу, – подколол его Мането. – Собирайте уже эти булыжники! Убьем грязнокожих и закопаем.
Издав стон, Блажка приподнялась, ухватившись за копье, которое Нежка держала в руках. Широко раскрыв глаза, женщина отпустила оружие. Упершись древком в сухое ложе оврага, Блажка стала подниматься на ноги. При первом же усилии ее вырвало на собственные ботинки – к удовольствию Мането.
– Ого! Посмотрите сюда! Эта у нас просто отрицает смерть, парни! Мадре-мученица, а то, может, это боевой дух, который отличает вождя от обычного полукровки. Узрите это, ребята, и оцените, на что вы оказались способны!
Блажка все-таки выпрямилась. Количество Мането у нее перед глазами колебалось от одного нахала до четырех и обратно.
Он перегнулся через рожок седла, чтобы лучше ее разглядеть.
– Что вы рассчитываете предпринять, вождь Дырка, когда у вас проломлен череп, вы еле стоите, и то одной ногой в могиле?
– Рассчитываю… записать еще… одного урода-кавалеро на свой счет, – проговорила Блажка, с трудом шевеля губами. – Я обещала, что ты скоро умрешь, хиляк.
Мането только гоготнул в ответ.
Блажке было больно улыбаться, но она все-таки растянула губы.
Мането повернулся к Рамону.
– Убедись, что…
Блажка метнула копье. Это было бы чертовски неловко со скованными руками, но Мането сломал ее цепь своим кистенем. Она скрывала это до самого броска. Ее разбитая голова потребовала немедленного возмездия за приложенное усилие, ответив болью достаточно сильной, чтобы она растянулась на камнях.
Рамон сыпал проклятия, его лошадь ржала. Стук камней и скрип сапог возвестили о том, что кавалеро, выбравшиеся из седел, бросили собирать горку камней, чтобы посмотреть, что случилось.
Блажка заставила себя сощуриться и посмотреть наверх. Рамон, сидя в седле, пытался схватить под уздцы разъяренную лошадь Мането. В ее седле никого не было.
– Четвертый.
Она посмотрела на Нежку – с сожалением, что не сможет перебить их всех.
А потом они услышали хихиканье.
Оно стало громче, когда в поле зрения появился Мането – весь в пыли, без шлема, держащийся сбоку за голову. Все еще посмеиваясь, он убрал руку и растопырил окровавленную ладонь.
– Запиши себе на счет ухо, щель. Запиши ухо! – Мането разразился новым взрывом хохота. Затем, забравшись на лошадь, приказал: – Камнями ее, парни!
И с этим, не переставая забавляться, отдалился.
Рамон проследил за ним. Его люди вернулись к камням, сложенным на краю оврага, и каждый наклонился, чтобы поднять один.
Нежка встала рядом с Блажкой, мужчины тем временем занесли камни над головой.
– Стойте! – раздался приказ Рамона. Кавалеро остановились.
Рамон слез с лошади и дал мужчинам знак разойтись. Те положили камни и скрылись из виду. Рамон что-то им говорил, и его голос хоть и доносился до оврага, но слишком тихо, чтобы его можно было разобрать.
Блажка встретила вопросительный взгляд Нежки и увидела в ней неуверенность, в которой рождался новый страх.
Они ждали.
Кавалеро вернулись, чтобы встать вдоль обрыва и уставиться на них, но никто не говорил ни слова. Камней они с собой не взяли. Рамон продолжал смотреть в ту сторону, куда ушел Мането. После этого долго ничего не происходило.
За это время Блажка отказалась от глупых попыток устоять на ногах. Пока, наконец, звуки приближающихся лошадей не заставили ее снова подняться.
Это оказался не Мането, а все тот же мерзкий Блас – с дюжиной своих людей.
– Поднимайтесь оттуда, – приказал Рамон Блажке с Нежкой, как только арбалеты разведчиков уставились на них. Начав взбираться по склону, Блажка почувствовала, что ее снова затошнило, но все же достигла вершины.
Но Блас и его отряд были не единственными, кто к ним присоединился. С ними прибыло еще пять новых кавалеро и вереница мулов.
И Щелкочес.
Блажка удивилась, увидев своего свина живым и оседланным. Еще и с полной связкой дротиков, арбалетом и тальваром на упряжи.
Но все надежды на невероятное освобождение рухнули, когда Блас принес новые цепи.
Блажка оглядела мужчин: их было двадцать шесть. И вытянула руки перед собой.
– Что происходит? – спросила она у Рамона.
– Мы отведем тебя в Валлисолет, – ответили ей коротко.
Гиспарта. Блажка посмотрела на Рамона максимально жестко, как только могла при своем проломленным черепе. Он был сердит и встревожен.
– Вы дезертируете, – заключила Блажка.
Рамон скорчил гримасу.
– Мы отводим убийцу Гарсии к маркизе. Бермудо, может, и готов упустить шанс выбраться отсюда. Но мы нет.
Этот ответ, поняла Блажка, предназначался не ей. Рамон пытался поддержать решимость в своих товарищах по сговору.
Когда Блас зафиксировал цепи, Рамон вперил в Блажку каменный взгляд.
– Путешествие будет долгое. Тебе захочется сбежать. За каждое неповиновение, каждый раз, когда нанесешь или попытаешься нанести вред кому-то из моих людей, когда попытаешься бежать – я накажу ее. – Он сурово посмотрел на Нежку, которую тоже заковывали в цепи. – Посади их на мула, Блас. А будут волочить ноги – резани шлюхе ухо.
Блажка направилась к мулу, стараясь идти насколько могла ровно. За время, что они прождали в овраге, тошнота прошла, но боль только укоренилась. Когда мул проделал первые шаги, это показалось ей настоящим адом. Но уже вскоре от грубой езды из трещины в черепе вернулось недомогание, прежде ускользнувшее туда, чтобы немного поспать. Она не знала расположения своих похитителей, не представляла, в какую сторону их везут, хотя и подозревала, что на север. Они ехали под пронзающими лучами солнца, от которых ей становилось только хуже, и дорога казалась едва выносимой.
Она не представляла, в какой части королевства находится Валлисолет. Но это и не имело значения. Она знала, что Рамон хотел доставить ее туда живой. Иначе траханая маркиза почувствует себя уязвленной. Бермудо сказал, что ее месть должна была свершиться публично. Так думали эти знатные сволочи. Лодырь и Инкус это только подтверждали. Карнавалы. Арены. Полуорки считались тем еще зрелищем. Их боялись. Их желали. Ими помыкали. Вот почему Блас взял Блажкиного свина. Просто женщина-полукровка не произвела бы большого впечатления на виселице. Собравшиеся хиляки оказались бы недовольны, посчитали бы себя обманутыми. Нет, нужен был дикий свин, настоящее орудие. Атрибут, необходимый, чтобы довершить образ кровожадной, покрытой татуировками грязной дикарки, убившей их голубокровного вельможу.
«Ваше время подходит к концу».
Слова Бермудо продолжали блуждать в путаной трясине Блажкиного сознания.
Это было больше, чем просто преследование кочевников. Даже если капитану на обед подадут голову Шакала, он все равно продолжит поливать пустоши кровью. Черт, он сам прямо заявил об этом. Гиспарта намеревалась вновь подчинить Уль-вундулас.
«Ваше время подходит к концу».
Но еще не подошло, черта с два.
Нужно было сказать другим вождям, предупредить их.
К черту Рамоновы угрозы. Блажке с Нежкой необходимо бежать. Единственный их шанс – ночь, когда хилякам помешает их хреновое зрение в темноте. Чтобы спасти Ублюдков, спасти Уделье от безумия Бермудо, необходимо бежать.
И сделать это нужно прежде, чем они пересекут границу.