Полтора года назад
По всему магазину гремела ужасная музыка. Не знаю уж зачем пригласили эту никому не известную певицу с авторскими песнями на юбилей крупной торговой сети, но звучало кошмарно. Ни голоса, ни особенной мелодии. Только по ушам били динамики.
Сын раскапризничался – и были причины. У него, бедолаги, уши болели. Я подошла к мужу и подергала его за рукав:
– Да, пойдем уже, все равно приз ты не выиграешь! Все розыгрыши заранее расписаны. Сто процентов победит кто-то свой: родственник или друг работников магазинов.
– Нет! Я верю в честную лотерею!
– Папа! Пойдем! У меня очень болят уши!
– Хотите – уходите, а я остаюсь!
Мы заткнули уши и стояли у входа. Я ненадолго отвлеклась и вдруг обнаружила, что ни мужа, ни сына уже рядом нет. В толпе людей, что жаждали выигрыша, найти своих оказалось не так просто. Вокруг сновали «голодающие» с бутербродами – на открытие подготовили угощение, кто-то придвигался поближе к сцене – словно это хоть как-то могло им помочь, кто-то, напротив, удалялся от грохота.
С огромным трудом я все-таки обнаружила, что сын с мужем отошли к вешалкам с одеждой, а меня даже не удосужились предупредить. Я добралась до них и высказалась прямо:
– Ты опять уходишь, ни слова не говоря! Снова делаешь вид, что меня нет?
– Я думал, ты видишь – куда мы пошли с Ильей!
– Я сто раз просила тебя предупреждать!
В этом был весь Павел: если мы переходили дорогу, он устремлялся вперед, а следую я или нет – не так уж и важно. Когда Илья был еще совсем маленьким, муж забирал мальчика в детском садике, и они шли играть к соседям в песочницу. Я ждала дома, переживала, искала – муж не брал телефон, а в садике говорили, что сын и Павел давно уехали восвояси. Иногда я уже просто доходила до паники: ребенок и супруг просто пропали, уже часа три, как должны быть на месте, но ни их, ни вестей от них никаких нет. Пару раз думала обращаться в полицию… А затем обнаруживала Павла с Ильей в соседнем дворе: веселых и радостных.
Сто раз ругалась и возмущалась!
Но ничему Павел так и не научился.
Я демонстративно крутанулась на пятках и устремилась подальше, в глубину магазина. Когда сын заметил, что я куда-то ушла, сразу начал искать меня и волноваться. Муж тоже пошел, но уже позже. Я пряталась за внушительными стеллажами с товарами и наблюдала за своими мужчинами.
Ребенок переживал, дергался, волновался. Муж же спокойно обходил помещение.
Я вышла к ним навстречу и произнесла:
– Мне надоело подобное обращение!
– Я, между прочим, беру трубку! – возмутился Павел.
Я вытащила сотовый из сапога, где его прятала, и обнаружила штук шесть не отвеченных вызовов от супруга.
– Идем, поговорим, – Павел потянул меня в дальний угол. Там стояли прилавки с батарейками, аккумуляторами, термокружками и прочим подобным.
Внезапно мир вокруг крутанулся, и как будто превратился в калейдоскоп: я видела точки, пестрые узоры, косички.
При этом вроде бы оставалась на месте.
Затем мы словно очутились под землей, и почва над нами раскололась на части, раскрылась словно гротескный цветок. Мы даже толком и испугаться-то не успели, задаться вопросом – что за чертовщина творится в самом обычном городском супермаркете.
Я выскочила, огляделась и обнаружила… перед собой живого гигантского дракона.
Нет, правда! Это был настоящий дракон.
И мне бы испугаться, начать думать, что сплю. Но я услышала в голове приятный мужской голос:
– Моя маленькая всадница, я так долго тебя ждал…
И стало так приятно, спокойно и радостно… Словами не передать…
Я оглянулась, убедилась, что сын и муж очутились поблизости, и подошла к дракону без всякой опаски.
Он стоял на огромном, зеленом лугу. Я в своем пальто и вязаной шапке тут выглядела просто смешно, в летнюю-то жару. Я сбросила верхнюю одежду и почему-то одной рукой обняла Илюшу, который подбежал и прижался, а другой – погладила теплую морду своего Багайтура.
Ящер был размером с иной дом, имел чуть удлиненную морду рептилии, острые зубы и очень умные, ясные, как голубое небо, глаза. Сам же он казался призрачно-белым, даже чуть переливался перламутровыми бликами.
Сложно описать, что я в тот момент ощущала. Это как любовь с первого взгляда, только не к мужчине – к собственному дракону… Своему… дракону. Части тебя…
Звучало дико странно и необычно. Но меня переполняло уютное, как кашемировый плед, теплое и какое-то безусловное ощущение: любви, привязанности и единения…
А пока мы знакомились, чувствовали друг друга, как никого раньше, я прижимала своего Илью… а Павел смотрел на все со стороны, вокруг появились всадники, ящеры… Целое гигантское поселение сарканов…
Мы – сарканы, вот что появилось в мозгу. И лишь потом я начала понимать, что мысли будто перетекали от ящера ко мне. Я могла разговаривать с ним на уровне телепатии, а могла просто перехватывать образы, определения, знания…
Три месяца спустя
Ашин
– Почему вдруг настолько срочное собрание? – уточнил я у Тарлана, который в последнее время занимался изучением депеш от мятежников. Точнее – от наших лазутчиков в их рядах.
Сын вызвал всех сразу же после завтрака.
Владимира, его первых помощников, глав губерний, большую часть императорской фамилии, генералов сарканов и человеческих, доверенных адьютантов и ведущих ученых. Кто-то пришел лично, а кто-то присутствовал по связи через окно мира.
Даже Ивана, моего сводного брата сын неожиданно пригласил на совет. Хотя обычно ему поручали скорее хозяйственные проблемы империи, нежели политические: внутренние ли, внешние ли… Иван всегда был твердым хозяйственником: рачительным, грамотным и разумным. А вот политиком – никаким.
Слово взяла Аяна, как и обычно, если именно она при помощи разных своих научных штуковин колдовала над присланным разведчиком видео.
– Смотрите. Запись получилась довольно-таки невнятная. Лазутчики сообщают в письменном виде, точнее на мини-носителе информации, что за ними ведется постоянная слежка.
– Именно за ними? – уточнил я, прервав доклад нашей семейной ученой и аналитика.
– Не только. Вообще в последние месяцы лагерь мятежников ушел в строгую секретность.
– Как до нашего первого боевого столкновения около сорока лет назад?
– Почти.
– Что же вызвало такое изменение политики наших гуманистов и активистов? Насколько помню, не так давно они открыто призывали других дворян присоединиться и помочь им сражаться.
– Перебить бы всех… – проворчал один из наших человеческих генералов – Григорий Онестин. Честный служака, верный империи много лет. За что и стал получать кровь сарканов, чтобы омолодиться и улучшать физическую форму.
Выглядел Онестин как эдакий медведь: бородатый, усатый, просто огромный. Глубокие голубые глаза смотрели пронзительно и всегда прямо. Его очень уважали солдаты и шли за ним в самое пекло. Но политиком Гриша был, скажем прямо, еще хуже Ивана. Рубил с плеча, не думая о последствиях. Хорошо, что ему этого не позволяли.
Онестин руководил во время сражений. Но не в подобных нынешней ситуациях.
– Убить всех повстанцев за раз? И поднять против себя пол империи? – вскинул бровь Тарлан. – Отец прав. Нельзя просто так с ними расправиться. Это будет выглядеть как…
– Геноцид, – подсказал я.
– А еще соседи тотчас оживятся и начнут предлагать всем убежища от тиранства и варварства императора. В том числе и сарканам, шокированным тем, что мы, ни с того, ни с сего жестоко перебили столько народу. Женщин, детей, в том числе, между прочим, – добавил Саша.
– Да почему же ни с того, ни с сего! – возразил Онестин. – Очень даже с того. Разве они нас не атаковали? Делали набеги на гвардейские расположения. Да и на обычные воинские тоже…
– Ты сам ответил на свой вопрос, Гриша, – вклинился я. – Они атаковали военных, и только, но не гражданских. А ты предлагаешь, не разбирая, убить и гражданских в поселке повстанцев.
– Дак женщин и детей можно оставить. Ну, кто не полезет в самое пекло.
– Вот именно! Кто не полезет. А мужчин, которые не воюют? Тоже в расход? За какие грехи?
– Так они ведь прислуживают нашим врагам!
– За это судят. Мы даже пленных просто так не убиваем. А тут… Нет, тут надо действовать осторожней. И ты забываешь о важном моменте.
– О каком? – искренне удивился Онестин.
– У многих повстанцев есть родственники: близкие и не очень. И они пока еще верны императору. А что будет если их близких убьют просто так, даже не во время сражений? Даже не в момент реальной агрессии? Ты как думаешь?
– Ваше величество, я хотела бы сама ответить на ваш предыдущий вопрос, – прервала наш диспут невестка. – Вы интересовались секретностью в поселении мятежников. Вот, посмотрите.
Аяна включила видео и принялась накладывать свои фильтры, при этом еще ускоряла, замедляла и даже вовсе останавливала некоторые кадры.
Перед нами развернулся огромный дикий луг. Там выстроился небольшой отряд сарканов-мятежников, по виду готовых к какому-то действу. Собранные, хмурые и слегка нервные, они словно ожидали рискованного эксперимента. Эмиля на записи мы не увидели, однако его голос звучал как бы «за кадром».
– Приготовились. Давай. Ная! Твой выход!
– Да. Мы с Багайтуром тоже готовы!
Звонкий, как колокольчик, девический голос, как будто прозвенел у меня где-то внутри и… неожиданно что-то затронул в душе. За свои многие уже сотни лет я слышал немало прекрасных, восхитительных, журчащих, как ручейки, и звенящих, как колокольчики, голосов выдающихся женщин. Но этот… он словно что-то во мне пробудил. Какие-то струны или что-то еще. Аяна сказала бы – вошел в резонанс.
– Багайтур… – я обернулся к Тарлану. – Дракон из следующего поколения по отношению к Эйзерхану и Кохгану. Так?
– Да, отец. И у него способности, как у Эйза.
– Его мятежники похитили в числе остальных, потому что Тур не нашел себе всадника вовремя? Хотя утилизировать мы пока его не планировали.
– Да.
– Европейские ученые по теории британцев проводили эксперименты по обмену кровью сарканов и разных драконов, в попытке образовать связь насильственно, – вмешалась Аяна. – Мы это выяснили сравнительно недавно. Ученые работали именно с ящерами, которых когда-то похитили мятежники.
– Получалось? – уточнил я у ученой невестки.
– Когда как. Однако же несколько ящеров, которые практически находились на грани одичания, внезапно обрели себе всадников и спаслись.
– Но не Багайтур?
– Да. С ним эксперимент совсем не сработал. Вроде бы, если верить нашим лазутчикам, получается с драконами средней силы. Слабые по способностям и небольшие в эксперименте так и не обрели себе всадников. С самыми сильными тоже не вышло. А вот со средними по способностям и размерам – иногда получалось и очень успешно.
– Интересно. Почему же именно так? Мы никогда ни о чем подобном не слышали.
– Мы с Ломом только начали собственные эксперименты, и Владимир выделил нам некоторых драконов. Разумеется, если ваше величество не против.
– Конечно не против. И что же вы выяснили?
– Ну-у-у… Исследования шли сравнительно недолго. Но складывается ощущение, что разные по размерам и способностям драконы отличаются куда больше, чем это думали мы все поначалу. Даже анализ их крови продемонстрировал, что существа, как будто разного вида. Средние имеют кровь, похожую на человеческую. У маленьких она, как у ящериц, а у сильных… содержит дополнительные тельца, каких нет в крови известных животных.
– Ясно. Сродство с человеческой кровью, видимо, и сыграло свою роль в экспериментах мятежников?
– Все верно. Похоже, что у остальных ящеров связь с сарканами устанавливается на некоем совершенно ином неведомом уровне.
– Кхм, – задумчиво прокашлялся Владимир. – Невольно вспоминается легенда о том, как мать всех ящеров – драконица Зилант – обменялась кровью с вашими предками, дабы заключить с ними пакт о сотрудничестве. Ведь так говорится?
Я коротко кивнул.
– Да. Булгарские ханы начали истреблять ящеров, что наносили ущерб их скоту и поселениям, и Зилант предложила заключить договор. Обменялась кровью с ханом и его близкими, дабы те мысленно слышали драконов. Ящер, нашедший себе всадника, не дичает. Поэтому когда-то булгарские ханы предложили русским князьям некую сделку. Наши династии скрестились, и в результате – многие потомки стали сарканами. Взамен же совместного правления империей нам завоевали многие земли: до Красного моря, до самой Германии. Которая присоединилась к нам добровольно и ее же примеру последовала Франция. Кхм… Вот уж никогда бы не подумал бы, что легенда имеет хоть какую-то реальную подоплеку…
– И тем не менее. Похоже, имеет, – Аяна развела руками: мол, сама в шоке. – Причем, у нас родилась смелая гипотеза. Что, если современники той Зилант – драконы, все были средними. А затем… затем некоторые деградировали до маленьких, другие же – развились до больших. Таким образом, один вид дал начало еще двум новым. Отсюда и разница, и не совсем удачные эксперименты британцев.
– Мутации или что-то вроде того, – дополнил до сего момента молчавший Лом. – И они вполне логичны, возможны. Объясняют и разницу во времени до бешенства ящеров. Со средними все предсказуемо, но и существует возможность как бы навязать им всадников путем обмена кровью с сарканами. Как и случилось когда-то с Зилант, если брать легенду за основу теории. С маленькими и большими – все непонятно и срок разумной жизни другой. В принципе, теория довольно рабочая. И все данные экспериментов британцев, которые к нам поступили, в нее вписываются.
– Как влитые, – кивнула Аяна.
– Дальше. Что там по поводу Багайтура, – напомнил я.
– Он не дичал довольно-таки долго. И это напоминает моего Эйзерхана. А три месяца назад он призвал себе всадницу… Тоже, как и я, из параллельного мира. И также с семьей: с мужем и сыном.
– Удивительное совпадение, – произнес я. Почему-то мысль о семье этой всадницы как-то неприятно саданула внутри. Давненько я ничего похожего не испытывал. Забытые ощущения всколыхнули и растревожили.
– В общем, смотрите дальше, – Аяна запустила свое видео и снова взялась за фильтры.
– Раз, два, три, четыре, пять… – сосчитал невидимый нам Эмиль.
И… всадники исчезли, как не бывало.
– Дайте угадаю. Они перенеслись. Мятежники тренируют переброску отрядов, как это делаем мы, сквозь большое пространство? – уточнил я.
Аяна только кивнула.
– А вот эта женщина, благодаря которой подобное вообще стало возможным.
На экране появился перламутровый Багайтур. Цвет дракона напоминал изабелловую масть ахалтекинцев, которую в древности считали роковой, несчастливой.
Дракона гладила и почесывала за нос женщина…
Высокая, статная, скорее спортивная, нежели худощавая. Очень пластичная. Она обладала такой же грацией, как Аяна, только еще более выраженной, эффектной. Движения, словно у танцовщицы на выступлении. А уж этот гордый поворот головы, когда лиловые волосы стекали на плечи… Личико – кукольное, как выражаются. Огромные, миндалевидные карие глаза, что меняли оттенок в зависимости от освещения… И маленькие, но слегка пухлые губы.
Сколько я смотрел на нее, даже не представляю. Просто все вокруг вдруг стало неважным, будто остальное – лишь фон, декорации. И только мы с ней – настоящие, реальные.
Что-то внутри екнуло и защемило. В голове поплыл забытый пьяный дурман. Я желал рассмотреть ее – всю, до капли. Родинку, что притаилась на ухе, другую, расположенную по центру запястья, словно удивительный природный браслет.
То, как она сдержанно улыбалась и что-то говорила своему ящеру – общение, по всей видимости, шло исключительно мысленно.
Я просто забылся, вперившись в видео.
Пьяный, как в юности на гормонах влюбленности, немного дурной и по нелепому осчастливленный. Ведь мне сказали, что женщина замужем. Откуда же тогда это странное чувство: искристого восторга и чистого счастья от одного лишь вида той незнакомки?
Похмелье пришло откуда не ждали.
– Наяда! – прозвучало громко за кадром и рядом с женщиной появился мужчина. Явно не саркан, среднего роста, плечистый, немного располневший со временем, но привлекательный, со вполне миловидным лицом. Лично я его красивым не назвал бы, но я и не женщина, не разбираюсь в подобном.
Наяда обернулась к своему мужу – в том, что это он, я ни секунды не сомневался.
– Идем, тебя зовут на какое-то совещание, – он говорил слегка раздраженно.
– Хорошо. До встречи.
Она потрепала дракона по голове и умильно ласково чмокнула в морду. Багайтур прищурился от удовольствия, и я, кажется, непроизвольно прищурился тоже. Спохватился и обернулся на задумчивого Тарлана.
– Значит, Багайтур призвал себе всадницу из другого мира три месяца назад? – прочистив горло, уточнил я у Аяны.
– Да, так и есть, если судить по донесениям.
– Почему же нам раньше об этом не доложили? Лазутчики, что, спали? Думали, что все это шутки?
– Самый талантливый и мощный дракон мятежников обрел полную силу и всадницу! Это событие! – высказался Владимир. – Об этом нас должны были проинформировать немедленно. В течение пары часов, где-то!
– Ваше величество, как я и сказала, с этого момента лагерь повстанцев вошел в режим строгой секретности и всеобщего тотального недоверия. Каждый следил за каждым, жаловался Эмилю. Они хотели, чтобы мы до последнего момента – до самой битвы так ничего и не выяснили. На бой Эмиль возлагает серьезные надежды.
– Кхм… А вот это уже более чем странно. Сколько сарканов сейчас у мятежников?
– Думаю, сотни три, или около того, – тотчас отозвался Тарлан.
– У нас даже гвардейцев сейчас в разы больше. Допустим, Тур сможет перекидывать отряды в места, где особенно требуется подкрепление. Но численность-то все равно у врагов минимальная. На что они вообще такое рассчитывают?
– А вот этого Эмиль никому не сообщает. Ходит весь такой загадочный и вдохновленный. Но как-то с этим Тур все-таки связан, – подал голос Тарлан и взглянул на меня.
Я сделал всем жест покинуть совещательную. Тарлан нежно поцеловал свою Аяну, и она вместе с остальными вышла за дверь. «Гостей» в окнах мира я выключил лично.
Убедился, что нас никто не услышит, и уточнил у сына уже напрямую:
– Думаешь, янки готовят им подкрепление, и Тур должен перекинуть его в нужное время?
– Да, отец, именно так я и полагаю. У Эмиля есть связь с британскими кураторами. Так что… подобное вполне даже возможно. Уж больно он уверен в том, что все у них сложится. А при нынешнем соотношении сил подобное невозможно.
– Янки опять взялись за свое? Гибриды и прочее?
– Нет. Я так не думаю. У них нет больше материала Халифа. Поэтому выводить драконов уже не получится.
– А как же созданные раньше гибриды?
– Насколько я знаю, они прожили около тридцати лет и потом умерли. Плодиться же они не могли, в принципе.
– Уверен, что все гибриды давно погибли?
– Да. Это подтверждают разведчики из Британии. Причем, в нормальном и боевом состоянии они находились только лет эдак десять. Потом же дряхлели и ослабевали.
– Стало быть, нам готовят наземные отряды?
– С каким-то очередным новым оружием. О нем наши разведчики тоже докладывали. Но очень туманно и весьма разноречиво.
– Я помню. Какие-то распыляемые газы, которые воздействуют на всех, кроме тех, что приняли определенные антидоты. У нас разработаны подобные антидоты?
– Об этом надо поинтересоваться у Лома. Исследования ведутся в строгой секретности. Некоторые ученые нам помогают, хотя и работают в Британских институтах. Считают подобное оружие вредным, как для среды, так и для людей. И поэтому категорически против.
– Но, если этот газ вредит экологии, Лому придется создать противоядие не только для сарканов, людей, но и для природы?
– Да, именно этим они с Аяной и занимаются.
Я невольно зацепил взглядом последний кадр видео. Муж Наяды уже практически скрылся из виду, зато она сама развернулась лицом. Я оценил и высокие скулы, и мягкую линию чуть курносого носа и взгляд – какой-то нездешний, задумчивый.
– Если мы победим в будущей схватке, ты можешь развести ее с мужем и забрать, как когда-то поступил с моей любимой Аяной, – внезапно ворвался в мои любования голос Тарлана. Я обернулся на сына.
– Это другое. Они, вроде бы, вместе…
– Аяна тоже приехала с мужем.
– Ты помнишь, как они вылезли из машины? Той самой, что пролетела пространство и время и вонзилась в пол нашего замка?
– Дда… – он будто только сейчас это вспомнил. – Ее Вячеслав вышел с одной стороны, а Аяна и Матвей – вылезли с другой… Ты об этом?
– Именно так. Я сразу понял, что они не особенно любят друг друга и уважают. Я видел, что они уже не солидарны. В критических обстоятельствах действуют порознь. Поэтому и нашел возможным их развести.
– Но может и у Наяды в семье нечто подобное! Подумай – ведь ее муж никакой не саркан! Вряд ли они хорошо понимают друг друга…
Тарлан напоролся на мой осуждающий взгляд и замолчал, перестал развивать свою мысль. А затем виновато и тихо добавил:
– Я понял. Мама тоже была не сарканой. Но отец, это не мешает тебе попытаться. Я тебя таким еще ни разу не видел. С тех пор, как…
– Я понял! – резко прервал я Тарлана. – И знаю, о чем ты мне сейчас хочешь сказать.
Он не видел меня таким с того самого дня, как мы похоронили мою замечательную Оленьку. И вот опять я глаз не могу отвести, буквально замираю, застываю, наблюдая за женщиной, пьяный и какой-то дурной. Смотрю на нее и куда-то проваливаюсь… теряюсь и не могу сосредоточиться.
Да, я и сам себя таким больше не видел. Не чувствовал ничего отдаленно похожего.
Но это не значит, что я имею полное право разрушить семью Наяды и ее мужа.
– Посмотрим, – тихо сказал я Тарлану. – Но давай-ка вернемся к нашим баранам. Главная наша задача теперь – не позволить британцам прислать подкрепление для повстанцев. Помнишь, теорию Лома?
– Про искажение переноса в пространстве?
– Да. У нас есть два дракона, способных работать с порталами, а у мятежников – такой лишь только один. Они и понятия не имеют, что мы все последние годы разрабатывали стратегию, как при помощи Халифа и Эйзерхана помешать любому другому альфа-дракону перенести кого-то сквозь пространство и время.
– Не помешать, а немного исказить направление. Британцы перекинут свои отряды в Россию. Но попадут их солдатики прямо в ловушку. Мы создадим купол из особенных частиц, что содержатся только в энергии дракона. Откроем и закроем. Отряды не смогут никуда вырваться и что-либо сделать.
– Отличная идея. Уже экспериментируете?
– Да. Эйзерхан, Халиф и Аяна работают в связке, да еще и Можайский там на подхвате. Лом утверждает, что уже получается. Правда, пока что искажения больше рандомные. То есть…
– Я понял – не в нужное место, а просто не туда, куда хотели попасть.
– Да. Но над этим мы тоже работаем. Точнее – они, а я лишь поддерживаю.
– Когда мятежники готовятся к нападению?
– По словам лазутчиков, точного времени нет. Называется четвертое июля, еще двенадцатое и двадцать пятое.
– Думаю, они это делают намеренно. Подозревают, что в лагере наши разведчики. В любом случае, у нас есть около месяца. Надеюсь, Лом и его помощники не оплошают.
– В крайнем случае, мы перекинем британцев куда-нибудь в самые северные провинции. Там, где не выживают без специальной одежды.
– Жестоко. Но они сами на это напрашиваются.
– Да, отец.
– Что ж, можешь идти.
Тарлан поклонился и покинул совещательную.
А я обернулся к изображению женщины.
И, как последний влюбленный мальчишка стоял больше часа, не в силах оторваться, не в состоянии прекратить любоваться на Наяду.
Постепенно начало накатывать возбуждение. Взгляд невольно падал на пышную грудь и крутые бедра красивой наездницы. У нее была округлая попка, такая прямо ладненькая, такая… соблазнительная.
Я несколько раз невольно оправился – одежда начала причинять дискомфорт. Как будто вдруг опять стал подростком – гормоны льют из ушей и все мысли лишь об одном.
Я снова и снова смотрел на ее грудь, на идеальную тонкую талию, мускулистые стройные ножки и чуть поднимался к округлым ягодицам.
Когда возбуждение начало совсем накрывать, в паху стало жарко и непривычно тяжело, я вновь оправился и отвернулся от видео.
Надо бы заняться срочными делами. Мы все же готовимся к схватке с мятежниками. Да, у Туранга очень некстати начинается гон. А тут… я увидел эту Наяду и… произошло то, что произошло.
Но я ведь не Тарлан, я – зрелый мужчина и вполне способен справляться с инстинктами, порывами и желаниями.
Я весь оставшийся день себе об этом напоминал.
Стоило ненадолго отвлечься от дел, расслабиться, сесть, чтобы перекусить, как воспоминания накатывали и возбуждение заставляло ощущать определенные неудобства. Я уже и забыл, как это случается, когда брюки становятся критически тесными. Обычно перед гоном Туранга я развлекался с несколькими женщинами. При этом они знали, что все не серьезно, жениться я не планирую в ближайшее время, да и они вызывают во мне только желание.
Утром я вполне хорошо удовлетворился. Саркану куда чаще требуется разрядка, нежели обычному здоровому молодому мужчине. Но я был в постели с треми красавицами-дворянками, и мы отлично провели с ними время. Я всех наградил, каждую поблагодарил и чувствовал себя совершенно расслабленно.
Ровно до момента «знакомства» с Наядой.
Ближе к вечеру стало совсем тяжело. Я думать не мог ни о чем, кроме женщины на видео, ее груди, попке и талии. Изменившееся тело не расслаблялось. Отвлечься не получалось и я отправился было к фрейлинам. Думал – отвлекусь и сброшу желание.
Но… что-то остановило меня на сей раз.
Также я чувствовал себя очень давно с Ольгой. Ухаживал за ней, изнывал от желания, но держал дистанцию до самой свадьбы. И это было весьма непростое испытание. Вот именно так я себя сейчас чувствовал. Будто время неожиданно повернулось вспять, мне опять лет сто, и рядом та самая женщина, с которой постоянно хочется разговаривать. Смеяться невпопад, глупо кривляться, что-то изображать, чтобы она оценила…
Рассказывать истории без перерыва и не выпускать ее взгляд ни на минуту…
А параллельно дико хочется многое другое. Но ты терпишь и держишься до самой свадьбы.
Раздеться в душевой было самым приятным процессом. Я освободил возбужденный орган от брюк, и только после этого сбросил рубашку. Немного омылся и принялся успокаиваться.
Пришлось потратить на это несколько часов и все равно всю ночь мне снилась Наяда. Так снилась, что утром я себя обнаружил в довольно-таки щекотливой и неприятной ситуации. Вся простынь была забрызгана семенем…
Гон у дракона и влюбленный саркан – не самое удачное и легкое сочетание.
Что ж… я и это переживу без проблем.
Если Наяда, действительно, привязана к мужу, придется смириться и не лезть в их семью.
Дать себе такой зарок было весьма сложным. Все внутри протестовало, хотелось сражаться, доказывать, что достоин этой женщины больше.
Но я усмирил собственное мужское начало – этот эгоизм альфа-самца, саракана, наездника лучшего альфа-дракона. И силком заставил себя думать иначе. Действовать исключительно на пользу Наяды, всякий раз руководствуясь лишь ее интересами.
Кто бы знал – к чему это нас приведет…
Приходится признать, что коварная Фортуна подкидывает людям все новые испытания и каждое – сложнее, нежели предыдущее.
Я долго соперничал с братом за Ольгу, и, в итоге, мы стали счастливыми супругами.
Прожили вместе насыщенную радостную жизнь…
Теперь же мне предстояло отказаться от женщины, которую дико жаждал каждой своей клеткой и каждой своей мыслью делал своей.