– Михалыча! – радостно вскрикнула Наташка. – Он холостой, завидный, добрый, повысить, наверное, не сможет, у нас тут и расти-то некуда, на свое место не посадит, но может в центральный офис порекомендовать. Не на повышение, но все равно там зарплаты побольше, и место куда как приличнее нашего.
Задумчиво оглядели с коллегами обшарпанные старые стены кабинета, заваленные пыльными толстыми книгами и папками столы, да и не только столы – документация стопками навалена всюду: под столами, на ободранных подоконниках, тесня пышные комнатные цветы, заботливо годами поливаемые нашими падкими на природу и уют женщинами. Посмотрели на залепленные скотчем не менее ободранные и старые продуваемые окна, а за окнами мрак и снег заводского района с рыхлыми всклокоченными дорогами, стаями собак и трубами. Место у нас, конечно, тут так себе по антуражу, но зато тут спокойно, коллектив в целом хороший, спокойно можно отпроситься или уйти пораньше.
– Да ну, Михалыч в возрасте уже, обойдется без нашей молоденькой Анечки, – кривит нос Софья Петровна, дама в возрасте, степенная, гордая.
– А что мужикам возраст? – удивляется Наташа. – Только выдержаннее и лучше становятся.
– Чего ж он, такой хороший и выдержанный, не женат до сих пор? – фыркает Софья Петровна.
– Мужик он и есть мужик, чего нос воротить? – спорит Наташа.
– Сама-то чего с ним не переспишь тогда?
– Ну здрасьте, я замужем. Это Михалычу просто не повезло, что мы тут все замужние, честные и верные, приткнуться не к кому.
Завязался неожиданно горячий спор о том, с кем из мужчин с нашей работы мне надо переспать. Коллеги даже достали юбилейный альбом с общими фото нашего коллектива и отдельный с крупными боссами. Всех обсудили, всем косточки перемыли, в итоге выбрали молчащей и шокированной происходящим мне двух наиболее подходящих кандидатур.
– Вот, Анька, выбирай, – мне суют под нос альбом, словно какой-то каталог духов, где можно выбрать любой понравившийся вариант и запросто приобрести.
Поправив очки на носу и поддавшись всеобщему безумию, беру альбом в руку. По крайней мере, теоретически выбирать себе в рабочем коллективе мужчину на ночь куда интереснее и веселее, чем думать об измене мужа.
– Ну, определенно вот этот, что помоложе, лучше, чем наш Михалыч, – замечаю я, листая альбом. – Михалычу пенсия скоро светит, пузо такое, что ничего ценного за ним уже, наверное, давно не видит. А этому всего тридцать семь. Почти подтянут, должность повыше.
Начинаю глупо хихикать из-за абсурдности ситуации. Надеюсь, Михалычу не доложат об этом нашем разговоре и моей оценке его потенциальных качеств в качестве любовника. Интересно, ему там в кабинете сейчас не икается? Его уже долго обсуждаем.
– Ой, ну и зря, – в очередной раз фыркает Наташка. – Михалыч свой, почти родной, с ним спокойнее было бы.
– Знаете, меня, на самом деле, вообще тут никто не цепляет в альбоме. Костю все равно люблю.
Ну вот, опять непрошеные слезы льются по щекам. Меня снова утешают, заговаривают, переключают внимание, и вот уже болтаем обо всем на свете. Обед давно закончился, но Михалыч свой человек, не торопится приходить и наводить порядок.
Постепенно беседа о мужчинах и начальниках в частности доходит до еще одной горячей темы. В компанию должен прийти новый генеральный директор взамен старого. Пока никто не знает, кто это будет: человек со стороны или кто-то свой. Сейчас вокруг этой темы много обсуждений, сплетен, интриг. Поменяется наверняка и штат, прежних мегер при большом боссе переведут, а он себе новеньких наберет, под себя, вот эта тема тоже очень многих волнует – кто займет тепленькие места.
Я не вступаю в обсуждение борьбы за офисные кресла, у меня своя личная трагедия, думаю о своем.
Домой возвращаюсь все в том же раздрае. Приготовила лучший ужин, на какой в принципе способна, первое, второе, три вида салатов. Думаю, может, муж ценить будет хотя бы за вкусную еду. Жду его возвращения, а он все не приходит. Звоню.
– Ой, Анечка, а я же тебе утром говорил, ты что, забыла? Командировку перенесли на день раньше, я в обед домой заехал, сумку собрал, сейчас уже в аэропорту.
– Всего сумку? Не мало ли для зимы?
– Да нет, там тепло, не волнуйся. Плавки, пару футболок с шортами кинул, ну и для выезда деловой комплект. Мне больше и не надо.
– Плавки? Командировка будет на море?
– Ну, конечно, Ань, ты что? Я же говорил, что это Турция.
Костя говорит что-то еще, но слушать не получается, слова сливаются в единый шумовой фон.
–…ну все, пока, Ань, мне некогда, сейчас контроль буду проходить.
Тишина в телефоне, отключился. Ничего он мне утром не говорил, либо это было очень тихо, где-то уже за дверью по пути на работу.
Оседаю на пол. Из горла рвутся рыдания, и я уже больше не сдерживаюсь. Реву с подвываниями и взахлеб.
Долго не могла успокоиться. Ощущение, что привычная жизнь рушится. Обнять бы хоть кого-то, чтобы почувствовать тепло и участие, что я не одна, но детей мы с Костей не завели, нет ни кота, ни собаки. Костя говорил, что не хочет животных в маленькой однушке, что у него аллергия, да и вообще, их надо содержать и ухаживать, а в бюджете мы ограничены. Родителей давно нет, чтобы позвонить, спросить совета, поплакаться.
Утром, собираясь на работу, после долгой ночи раздумий решила, что сделаю, как советуют коллеги. Отомщу. Может, легче и не станет, но и правда будет не так обидно.
Выхожу в темное холодное утро и еле бреду по не очищенной от снега дорожке спального района на отшибе. Вокруг вижу только серость и унылость, грязный снег, хмурых неулыбчивых людей, спешащих перейти дорогу на короткий сигнал светофора. Дует сильный промозглый ветер. На мне теплая куртка, но еще никогда так сильно не мерзла.