Разрушительница Тьмы - читать онлайн

Глава 1 Ханна

До этого дня у Ханны было немало практичных идей относительно замужества.

С детства она готовилась стать женой самого богатого и могущественного человека, обладавшего политическим влиянием. Она вполне смирилась с браком без любви, потому что только в сказках принцессы влюблялись в красивых рыцарей или смышлёных крестьян. С тринадцати лет она помнила разговор с матерью: сначала нужно родить наследника, а потом приступать к переговорам. И если ей заблагорассудится, переговорам с другой стороной, а не со стороной её супруга.

Именно так работали почти все политические союзы.

Хоть Ханна и считала брак деловым союзом, её ситуация была весьма необычной.

Такими заголовками пестрели все газеты от Солкаста в Эмбрии до Бринка в Кабервилле и наверняка газеты Ивасленда. Королевская свадьба. Два враждующих королевства, объединённые взаимным презрением к третьему.

Но о чём умалчивали газеты? О её планах после свадьбы. Сначала Ханна завоюет Ивасленд с помощью двух армий. Потом избавится от мужа и его семьи. И будет править всеми.

Хотя этот план и был крайне необычным, он означал конец войны, о чём давно мечтали все жители Салвейшена.

Да, сейчас три королевства уже не вели активных боевых действий, но тревожная передышка не продлится долго. Сражения возобновятся, торговля прекратится, и снова начнётся резня. Как всегда.

Поэтому главным желанием Ханны был мир. Если это возможно, она его добьётся. Победа Эмбрии и власть Ханны над всеми тремя королевствами – всего лишь удачный побочный эффект.

– На него хотя бы приятно смотреть. – Надин, любимая кузина и фрейлина Ханны, а также единственный человек на свете, с которым Ханне на самом деле хотелось проводить время, выглянула в окно их тесного экипажа. Они ехали вдвоём, но снаружи их окружала целая компания вельмож, дипломатов и солдат, направлявшихся в Бринк на свадьбу.

Ханна предвкушала это путешествие до того самого момента, пока не поняла, что всю дорогу ей придётся провести в карете. Ей хотелось почувствовать ветер, шагать по траве, но родители не позволили. Они настояли, чтобы она сидела внутри душной клетки, пока остальные будут веселиться.

– Мы всё ещё считаем его красивым, не так ли? – Надин краем глаза взглянула на Ханну, а потом снова посмотрела в окно, где был во всей красе виден Рун Хайкраун. – Хотя бы этого у него не отнять.

Милая Надин пыталась увидеть положительные стороны любой ситуации.

Но для Ханны единственным благоприятным моментом был конечный результат, и она была готова вынести всё что угодно ради достижения своей цели.

– У него глупое имя, – коротко ответила она.

И всё же Ханна с восхищением смотрела на высокую прямую фигуру Руна верхом на вороном жеребце. Принц ехал чуть впереди, так что она не видела его решительный подбородок и щетину, которую он отращивал с момента отъезда из Солкаста, но прекрасно успела их запомнить. Каждый вечер, когда их караван останавливался на ночёвку, Ханне и Руну давали возможность побыть вдвоём, и они гуляли по поляне, берегу озера или опушке вечногорящего леса, чтобы познакомиться поближе, пока Надин и остальные фрейлины следовали за ними на почтительном расстоянии.

– Он не виноват в том, что его так назвали, – заметила Надин. Она была добрее Ханны и постоянно приглядывала за принцессой, потому что та считала, что обычные люди всегда пытались обидеть тех, кто был лучше их. Ханна ненавидела обычных людей.

– Это касается и его внешности, – ответила Ханна. – Не хвали и не оправдывай его за то, над чем он не властен.

Надин закатила глаза: будь с ними другие фрейлины, она бы ни за что этого не сделала, но вдвоём они могли вести себя более свободно. Надин пыталась доказать Ханне, что положительные стороны можно найти во всём, а Ханна пыталась научить Надин, как защититься от вышеупомянутых обычных людей.

– Он мог бы отказаться причёсываться или ухаживать за кожей. Мог бы сутулиться или жевать с открытым ртом. К счастью для тебя, он достаточно тщеславен и воспитан, чтобы на него было приятно смотреть.

– До тех пор, пока я его не убью. – Ханна дотронулась до кинжала, спрятанного в башмаке.

– До тех пор, пока ты его не убьёшь, – согласилась Надин. – Но постарайся хотя бы не смеяться над его глупым именем. Всему виной его предки.

Она была права. Когда-то у жителей трёх королевств была общая система имён: имя и фамилия, заимствованные у захватчиков и беженцев, высадившихся на берегах Салвейшена много лет назад. После объединения королевств и впоследствии возникшей взаимной ненависти между ними жители Ивасленда начали называть детей в честь городов, в которых жили, а обитатели Кабервилла – в честь различных добродетелей, черт характера и других абсурдных вещей.

Хайкраун. Нелепо.

Конечно, фамилия Ханны была Фортуин, что намного лучше, так как это было её решение.

И всё же несмотря ни на что, нечто в Руне Хайкрауне её привлекало. Возможно, решимость защитить своё королевство или желание приехать в Эмбрию, на территорию врага, чтобы самому вести переговоры о браке. У принца не было никаких доверенных лиц. Она не скоро забудет, как он вошёл в тронный зал в самый первый день в неброском чёрно-сером одеянии, популярном в Кабервилле, с небрежно уложенными тёмными волосами. Представляясь вельможам Эмбрии, он говорил с уверенностью, которая требовала уважения.

Люди Ханны могли убить его на месте – и он это знал, – но ситуация с Иваслендом слишком усугубилась. Если Ивасленд действительно нарушил соглашение, заключённое на острове Винтерфаст, как шептались повсюду, то требовался быстрый и решительный ответ: заключение брака.

Удивительно, как шпионам Эмбрии удалось раскрыть заговор. Благодаря строгим мерам безопасности – частым неожиданным осмотрам, постоянному присутствию солдат и впечатляющей пропаганде, которая поощряла у молодёжи Ивасленда слепую верность, – было крайне сложно внедрить шпионов в придворную среду, в университет и Великий Храм. И всё же это оказалось возможным. Время от времени Эмбрии удавалось найти подходящих кандидатов, тех, кто устал от бедности или пренебрежения. Именно один такой житель Ивасленда, старик, искавший богатства и власти для своих внуков, и помог раскрыть заговор.

Ни одно из королевств за тысячи лет не нарушило единственного заключённого между ними соглашения Винтерфаст. Использовать зло, тёмную магию из-за Преграды, во время войны, что немыслимо. Безрассудно. Жестоко. Это было единственное, что бы королевства никогда не сотворили друг с другом или с самим собой, потому что нарушение соглашения привело бы к гарантированному взаимному уничтожению.

К несчастью, подробности были неизвестны: когда признание старика достигло шпионки из Эмбрии, бумага была испачкана и разорвана, а голубка, которая его принесла, умерла на подоконнике. Естественно, отступник исчез, и информация, которой он обладал, исчезла вместе с ним. Поэтому никто не знал, как именно Ивасленд собирался использовать зло, однако угроза оставляла две возможности.

Первая – санкции. Пошлины. Любое наказание, описанное в соглашениях. Тогда экономика Ивасленда не сможет восстановиться на протяжении более ста лет.

Однако этого будет достаточно, чтобы привести к новому эпизоду войны, поэтому следовало рассмотреть вторую возможность – нечто менее формальное, но более дальновидное.

После долгих дней молитв и совещаний с Тулуной, Тулуной Стойким, божеством-нуменом Ханны, именно принцесса посоветовала сделать предложение Руну, и король и королева Эмбрии (родители Ханны) быстро принялись за дело.

Конечно, предстоящая свадьба заставила жителей Ивасленда ещё более настороженно относиться к своим богатым и могущественным врагам, и они наверняка пытались найти способ ей помешать…

Но Ханна об этом не беспокоилась. Тулуна выбрал её, чтобы она победила в этой войне.

– Твоя очередь. – Надин указала на стоявшую между ними мраморную доску со стопкой перевёрнутых карт и двумя каменными фигурками. Скачущая лошадь из розового кварца (Надин) и крадущаяся кошка из оникса (Ханна), которые голова в голову шли к финишной прямой. Возможно, Надин была самой милой девушкой на свете, но когда дело касалось гамбита Моры, она становилась опасным соперником. Надин никогда никому не позволяла выиграть, даже будущей королеве.

Ханна вытащила карту. Королева. С улыбкой она подвинула фигурку на доске.

Когда Ханна уже собиралась занять место у финиша, экипаж наскочил на кочку, и ониксовая кошка полетела к оконному стеклу, но удачно прижалась к вертикальной панели, удивительным образом игнорируя закон притяжения. Ханну охватило беспокойство, но она подавила его и потянулась к фигурке. Порой на свете случались странные вещи. Вот и всё.

Но стоило пальцам Ханны коснуться ониксовой кошки, как та ударила её крошечными когтями.

Ханна отдёрнула руку. Экипаж снова подпрыгнул. Кошка упала на пол.

Голос Надин дрожал.

– Неужели она только что…

– Нет. – Ханна осмотрела пальцы. Она заметила маленький порез, но, возможно, причиной тому были карты или письмо, которое она писала сегодня утром, чтобы напомнить Девону Беархейсту о крайнем сроке. – Просто мы волнуемся из-за свадьбы. Нам это показалось.

Кажется, Надин собиралась возразить, что обычно двум разным людям не может показаться одно и то же, но промолчала. Ханна подняла ониксовую кошку с пола и осторожно поднесла её к окну, чтобы проверить, будет ли она держаться, но фигурка упала ей на ладонь.

Да, это всего лишь её воображение. И воображение Надин.

Ханна поставила фигурку на доску и пальцами коснулась обсидиановой подвески у себя на шее. Надин последовала её примеру, возможно, неосознанно, потому что её взгляд был прикован к оконному стеклу, и Ханна почти видела, как из сердца Надин летит молитва к Светлой Земле, где обитали нумены. Обсидиан и безответные молитвы – всё, что оставалось большинству людей в эти смутные времена.

Ханна не была похожа на других, но молчала о Тулуне.

– Я рада, что мы защищены. – Надин провела пальцами по чёрным камням колец и браслетов, которые мрачно светились на фоне её светлой кожи и изумрудно-зелёного дорожного платья. Как и все знатные жители Эмбрии, Ханна и Надин носили одежду ярких цветов, чтобы на её фоне лучше выделялся богатый обсидиан. Поэтому мода Кабервилла казалась такой странной. Зачем скрывать обсидиан тёмными цветами?

Самоцвет был самым ценным ресурсом трёх королевств, так как считалось, что он отгоняет злые силы. Конечно, за четыре сотни лет никто не видел прислужников тьмы, но места зла по-прежнему существовали и о них ходили разные слухи. Люди верили в силы зла, хотя им постоянно ничто не угрожало. Даже самая бедная семья тратила последние монеты на мешочки с обсидиановыми осколками, чтобы разделить их между детьми, хотя, скорее всего, это было обычное стекло, выкрашенное в чёрный цвет. Если там и был настоящий обсидиан, его бы не хватило, чтобы отогнать даже самого слабого демона.

– Нам ничто не угрожает. – Ханна дотронулась до стоявшего рядом саквояжа, внутри которого лежала самая ценная семейная реликвия.

Корона из цельного обсидиана. Тяжёлая. Чёрная. Красивая. Этот древний артефакт передавали членам семьи Ханны с тех пор, как они четыреста лет назад получили власть. Корона принадлежала предыдущей королевской семье Аска, но никто из Фортуинов больше о них не вспоминал. Хотя корона была бесценной, её вряд ли можно было назвать модной: вместо изысканных зубцов – зазубренные шипы, а внутри – мягкая подкладка для смягчения веса.

Обычно во время путешествий или занятий государственными делами Ханна носила более изысканную и лёгкую корону, также украшенную обсидианом, но сейчас обстоятельства были уникальными. С момента приезда делегации из Кабервилла она носила обсидиановую корону почти каждый день, чтобы показать свою власть и богатство.

Ханна откашлялась и вернулась к игре.

– Твоя очередь.

– Я собиралась просить тебя раскрыть карты. – Взгляд Надин упал на колоду. – Но теперь я не уверена, что хочу играть.

– Надин, пожалуйста. – (Надин мягко посоветовала Ханне говорить «пожалуйста» почаще, и Ханна очень старалась). – Если ты сейчас бросишь игру, я решу, что это из-за того, что я выигрываю.

– Ты не выигрываешь.

– Я выиграю следующую партию.

– Только если вытащишь карту. – Тон Надин стал необычайно колким.

Ханна пристально взглянула на неё.

– Всё ещё переживаешь из-за помолвки?

– Что, если он тебя обидит? Что, если заведёт любовниц, чтобы ослабить твои позиции? – Надин прикусила губу. – А вдруг он причинит тебе боль?

– Разве не ты всего пять минут назад защищала его честь?

– Только его имя. И внешность. Но это ещё не всё.

Ханна покачала головой.

– Я тебе уже тысячу раз говорила: я знаю, что за человек Рун. Наши шпионы годами следили за каждым его шагом, особенно после того, как он стал наследником. В Солкасте принц каждую секунду был под присмотром. Жители Кабервилла не слишком-то сложные люди. Наши новые союзники плохо умеют обманывать.

Слово «союзники» прозвучало очень странно. Союзниками были родственники или благородные семьи, связанные общими целями. Союзниками не были жители других королевств. Единственное слово для них было «враги».

Но этот союз был временным. Как только Ивасленд и Кабервилл потерпят поражение, Ханна займётся делами на родине и прежде всего возвысит Надин. Ей не повезло родиться в семье, не имевшей ни капли королевской крови, она не обладала влиянием и наследством, но Ханна доверяла советам кузины больше всего на свете. Надин всегда была сдержанной и разумной, но самое главное – преданной. Больше никто и никогда не давал Ханне того, что совершенно безвозмездно предлагала Надин.

Надин сплела и снова разъединила пальцы.

– Мне всё это известно. Просто… Ты заслуживаешь большего. Ты заслуживаешь счастья.

– И благодаря этому браку я его получу. – Ханна коснулась руки Надин. – И, надеюсь, ты тоже.

– А что насчёт лорда Беархейста? – спросила Надин. – Мы можем ему доверять?

– Мы доверяем не людям, а их жадности, – произнесла Ханна чуть грубее, чем хотела, но тут же её тон смягчился. – Наши шпионы трижды подтвердили, что лорд Беархейст перешёл на сторону противника. Ему хочется больше, чем может предложить Кабервилл, как и остальным. Даже во время этого путешествия он собирает для меня поддержку. Когда мы будем готовы, знать Кабервилла встретит меня с распростёртыми объятиями.

– Распростёртые объятия оставляют сердце незащищённым. – Надин вытащила из колоды карту. Она передвинула свою розовую лошадку на клетку перед фигуркой Ханны и пересекла финишную отметку.

Ханна нахмурилась.

– Ты блефуешь.

Надин показала ей карту, мерцающую ярким размытым светом и украшенную по углам буквой N. Нумен. Он превосходил короля и королеву на одно очко.

– Проклятие! Как ты это делаешь?

Надин улыбнулась искренней улыбкой, не предназначенной для двора и балов.

– Возможно, я смирюсь с вашей помолвкой, когда лорд Беархейст сообщит имена.

– Это произойдёт сегодня, если он сдержит слово. А завтра вечером, когда мы прибудем в Бринк, ты можешь начинать очаровывать всех из списка. Скажешь им, какой прекрасной королевой я стану, как они будут процветать в моё правление. Как только я заручусь поддержкой достаточного количества вельмож, военачальников и купцов, я смогу освободить Кабервилл от ига жестоких правителей.

Надин с сомнением посмотрела на Ханну.

– Но сначала тебе придётся завоевать Ивасленд. И зачать наследника. Только тогда Кабервилл сможет тебя принять.

– Ты права. – Завоевать Ивасленд будет легко. Что касается наследника, то Ханна сделает всё, что нужно. Ради Эмбрии. Ради мира.

– Это не самый мой любимый план.

– Знаю.

– Тебе одной придётся рисковать.

Они не произнесли вслух того, о чём думали: родители Ханны ничем не рисковали. Если что-то пойдёт не так, они обвинят во всём дочь и используют один из сотни своих запасных планов, чтобы положить конец агрессии Ивасленда.

– Скажи мне, что ты на моей стороне, – прошептала Ханна. – Без тебя я не справлюсь.

– Конечно, я на твоей стороне. – Надин подалась вперёд, и на её лице появилось беспокойство. – Ты ведь в этом не сомневалась, да?

Ханна никогда бы не призналась вслух, что она сомневалась, что ей всякий раз требовались подтверждения, потому что больше всего на свете она боялась, что когда-нибудь Надин поймёт: Ханна не заслуживает её преданности, и тогда она останется одна.

Ханна улыбнулась и взяла кузину за руки.

– Только ты и я, Надин. Мы вместе завоюем этот мир.

– Или обрушим его.

Ланч был типичным для Эмбрии, потому что даже путешествие через целый континент не могло помешать людям наслаждаться едой.

Выгрузили и установили столы, полированное красное дерево накрыли изысканными скатертями. Какая-то бедная швея из Эмбрии сделала на одной скатерти гербы обеих семей – драконий коготь, сжимающий корону, для Кабервилла и падающий с неба орёл для Эмбрии. Внешние окружности гербов были соединены. Возможно, с каждым стежком швея давилась желчью, но это было недвусмысленное послание, а жители Кабервилла любили недвусмысленность.

Когда все сели (кроме стражников, слуг, конюхов и тех, кто не обладал достаточным статусом, чтобы занять место за столом), подали блюда. На первое был прозрачный суп, приправленный имбирём и несколькими другими ингредиентами, способствующими пищеварению и разжигающими аппетит, чтобы можно было съесть несколько главных блюд без неприятного чувства тяжести. Затем подали копчёного фазана, фаршированного специями и овощами, блюда с фруктами и сливками и, наконец, пирожные, политые мёдом и посыпанные нежным сладким сыром.

– Всё такое вкусное. – Рун сидел за высоким столом рядом с Ханной и деликатно ел, как все вельможи из Эмбрии. Надин была права насчёт манер принца: они могли бы быть намного хуже.

– Да, – согласилась Ханна.

– Мне никогда не понять, как ваши повара могут готовить такие божественные блюда, путешествуя в повозках, – заметил лорд Беархейст, сидящий вдали от Руна.

– Королевские повара – лучшие во всей Эмбрии. – Леди Сабина промокнула салфеткой уголки губ. – В любой ситуации они делают всё, на что только способны. – Пожилая дама понимающе переглянулась с Ханной. Два года назад повар пожаловался, что ножи не режут. Королева Катарина приказала провести осмотр. Оказалось, что лезвия были хрупкими и слабыми: одно из них сломалось, когда королевские контролёры прижали его к мизинцу повара. Лезвие раздробило кость, но не отрубило палец, на что Катарина ответила: «Так не пойдёт».

Были куплены новые ножи, и у повара не осталось причин жаловаться.

– Верно. – Ханна откусила мягкое, рассыпчатое пирожное, прислушиваясь к разговору.

Между двумя группами по-прежнему ощущалось напряжение, но несколько лордов и леди делали всё возможное, чтобы подружиться или хотя бы изобразить дружбу. За соседним столом Леа, Марис и Сесилия, ещё три фрейлины, которых Ханна привезла из Эмбрии, что-то оживлённо обсуждали с кабервилльскими вельможами – погоду, прочитанные книги и наряды, которые наденут на балы, запланированные после свадьбы.

Ханна одобрительно кивнула каждой фрейлине и повернулась к Руну.

– Мне не терпится увидеть завтра Цитадель Чести. Не могу поверить, что мы почти приехали.

Беархейст, сидевший рядом с наследным принцем, напрягся. Намёк был ясен. Он должен передать ей имена её будущих сподвижников до приезда.

Имей веру, избранная.

Где-то в закоулках разума Ханны прозвучал этот голос, прохладный и ласковый, как замороженные сливки. Это был голос Тулуны, и всякий раз, когда нумен говорил с Ханной, её охватывало чувство гордости. Нумены больше не общались с людьми: этого не случалось уже тысячи лет. Но Тулуна выбрал её, чтобы она положила конец войне. Подобным не мог похвастать даже самый набожный великий жрец.

Ты смогла приступить к осуществлению нашего плана. Скоро весь Салвейшен склонится и будет трепетать пред тобой.

От волнения по телу Ханны пробежала лёгкая дрожь.

– Наш замок стоит увидеть. – Рун положил вилку рядом с тарелкой и взглянул на неё: его красивое лицо стало задумчивым. Ханна надеялась, что он не слишком перестарался – он был нужен ей, чтобы зачать наследника. – Хотя он и не настолько красив, как вы привыкли, – продолжал он. – Солспайр в этом смысле довольно примечательный.

Ханна и леди Сабина снова многозначительно переглянулись.

Кричащий, имел в виду Рун. Вульгарный. Эти слова он использовал в послании её родителям, отправленном из его комнат в Солспайре. Люди Ханны перехватили голубку, скопировали послание и так аккуратно запечатали письмо, что Хайкрауны не заметили разницы.

– Но надеюсь, вам придётся по душе Цитадель Чести, – продолжал говорить Рун. – Мы считаем её довольно впечатляющей, особенно на расстоянии.

Вероятно, она была впечатляющей на расстоянии, потому что вблизи её изъяны было невозможно скрыть.

– Уверена, она превосходна. – Ханне за всю жизнь пришлось преодолеть немало препятствий. Цитадель Чести ничто по сравнению с испытаниями её детства.

Наконец тарелки убрали, и люди начали разбиваться на группки, присоединяясь к своим соотечественникам. Ханна подняла голову и заметила, как Девон Беархейст исчез в лесу.

Отлично. Кажется, он собирался сдержать слово.

Она встала и поманила Надин пальцем.

– Давай прогуляемся, кузина, – сказала Ханна, когда Надин торопливо подошла к ней.

– Для меня было бы честью присоединиться к вам, Ваше Высочество. – Ханна не хотела этого признавать, но Рун умел говорить очень мягко, почти обезоруживая её своей искренностью. Конечно, она ему не верила. Достаточно одной ошибки, одного подозрения, и они с Надин будут мертвы. Вероятно, остальные тоже, но для Ханны они почти ничего не значили.

– Очень мило с вашей стороны, но мы скоро вернёмся. Мы просто хотели размять ноги. – Ханна взглянула на принца, совершенно обезоруживая его: большие голубые глаза, вздёрнутый носик и розовые губы, на которых играла милая улыбка.

Он внимательно посмотрел на неё. Это было единственное, что им сразу понравилось друг в друге – красивое лицо.

– Послать за капитаном Оливером? – спросил Рун, имея в виду личного стражника Ханны из Эмбрии.

– В этом нет необходимости. Уверена, лес вокруг дороги на Бринк вполне безопасен, и мы не будем заходить далеко. – Ханна снова улыбнулась, и если принц что-то и заподозрил, то не подал виду.

– Конечно, – ответил он. – Буду ждать вашего возвращения.

На этом их разговор закончился. Ханна и Надин направились в Глубокий Лес, граничивший с дорогой.

Несколько минут они шли, прислушиваясь к пению птиц, наслаждаясь теплом позднего летнего солнца, пробивавшегося сквозь широкие листья, и наблюдая за шнырявшими под ногами кроликами и другими мелкими зверьками. Здесь не было настоящей дороги, всего лишь узкая оленья тропа, но Ханне нравилось прокладывать путь сквозь кустарник: раздумывать, куда наступить, стараться не порвать платье и следить за тем, в каком направлении они идут. День был прекрасный, и они наконец смогли выбраться из экипажа.

Прямо перед ними через тропинку перелетел кардинал.

Секунду спустя за ним последовал второй.

По спине Ханны пробежал холодок.

– Он…

Кардинал снова сорвался вниз. Ещё раз. Небо заволокло облаками, и лес наполнился кисловатым запахом.

– Да. – Голос Надин дрожал.

Вдалеке на тропинке послышался треск, и пение птиц смолкло.

Глаза Надин расширились от страха.

– Ханна, нам надо уходить.

Царапина на пальце Ханны, оставленная ониксовой кошкой, начала пульсировать.

– Сначала мы получим имена. Беархейст нас ждёт. Мы рискуем всем…

Где-то впереди раздался человеческий крик. В воздух взмыли птицы, и Ханна не раздумывая побежала на шум.

– Ханна, подожди!

Но Ханна уже ныряла, пригибаясь, среди деревьев и остановилась лишь на маленькой полянке. По лбу тёк пот, и она осмотрелась.

Вот оно. Углубление в траве.

Рука не дрогнула, когда принцесса наклонилась и вытащила из башмака кинжал. Позади слышались шаги Надин, и Ханна знала, что ей следует чувствовать себя виноватой за то, что потащила кузину с собой, но информация лорда Беархейста была жизненно важной.

Ханна подкралась к участку примятой травы, откуда шёл гнилостный запах, но, услышав тихое жужжание мух, тучей вьющихся над лежащим телом, сразу же поняла, что уже слишком поздно.

Это был лорд Беархейст. Мёртвый. И не просто мёртвый, а изувеченный: его тело было разорвано на части, а куски разбросаны повсюду, словно игрушка, из которой вытащили набивку. Трава вокруг была забрызгана кровью, а высохшую кожу лорда, точнее, то, что от неё осталось, густо покрывала плесень.

Ханне должно было стать плохо, ведь одного запаха было достаточно, чтобы вызвать рвотные позывы, но она опустилась на колени, стараясь не касаться разросшейся плесени, и кинжалом подтянула к себе куртку лорда. Возможно, он написал имена.

– Ханна, что ты делаешь? – раздался на опушке голос Надин. – Что это такое?

– Не подходи, – предупредила Ханна, подтягивая к себе рваную куртку. Наконец-то карман. – Не приближайся. – Милой Надин не стоило видеть эту мерзость. Но кто мог это сделать? Ведь он кричал всего несколько минут назад. Как это могло случиться? Плесень, гниль, мухи?

Что, если то же самое произойдёт и с ними?

В кармане мертвеца зашелестела бумага. Вцепившись побелевшими пальцами в рукоятку кинжала, Ханна прорезала ткань и подтянула поближе рассечённую грудную клетку. Возможно, перебежчик и мёртв, но если его работа жива, Ханна сможет её использовать.

– Ханна? – В голосе Надин слышался страх.

– Я сейчас. – Ханна потрясла головой, пытаясь отогнать мух, которые сели ей на лицо. Если крик услышали на дороге, а это вполне возможно, скоро лес наводнится дюжинами солдат Ханны и Руна. Её не должны найти у тела. У неё было всего несколько минут.

Ханна проткнула кончиком ножа потёртую складку кармана, подцепила бумагу, повернула запястье и вытащила её.

– Ладно. – Ханна уставилась на бумагу, чтобы убедиться, что на ней действительно написаны имена, а потом встала и быстро отошла от тела, крови и жужжащих мух. Кожа зудела от одного воспоминания о том, как по ней ползали их крошечные лапки. – Иду, Надин, оставайся на месте.

Но внезапно Надин испуганно вскрикнула, и, обернувшись, Ханна увидела серый силуэт, мелькавший среди деревьев и направлявшийся прямо к её кузине.

Он был похож на человека измождённого и сгорбленного, с выпяченной грудной клеткой, слишком длинными руками и ногами и жуткими шипами на плечах и спине. Двигался он одновременно плавно и дёргано, как будто окружающий его мир то исчезал, то возникал снова. Существо издало нечеловеческий вой. Вой хищника.

Принцесса отшатнулась, уверенная, что ей почудилось. Но существо приближалось к Надин, поэтому Ханна подняла с земли камень и, швырнув его в чудовище, закричала:

– Надин, беги! Позови на помощь!

Демон – а это мог быть только он, в этом Ханна была уверена, – повернулся к ней и широко раскрыл пасть с двумя рядами острых зубов, а потом бросился к Ханне.

Она побежала.

Ей было всё равно, куда бежать, лишь бы увести чудовище от Надин. Где-то вдалеке кузина звала на помощь.

Ветки хлестали Ханну по груди и лицу, демон приближался. Если её обсидиановые кольца и браслеты каким-то образом и отгоняли чудовище, то она этого не замечала. Демон был совсем близко.

Ханна мчалась в глубь леса, тяжело дыша; с лица капала кровь. Она ни на что не обращала внимание, видела лишь деревья, кусты и тропу впереди, хотя однажды ей показалось, что силуэт демона мелькнул справа, нет, скорее, слева.

Он был повсюду. Если он её поймает, то убьёт. Он сделает с ней то же, что и с лордом Беархейстом.

Ханна побежала быстрее.

Охваченная страхом, Ханна не замечала, что движется в одном направлении, даже когда сворачивала то вправо, то влево, прокладывая путь среди деревьев. Демон вёл её.

Страх и сосредоточенное желание выжить не дали ей различить повязанные на стволах предупреждающие жёлтые ленты с маленькими колокольчиками на концах. Они были на каждом дереве, издавали громкий звон и окружали поляну в лесу.

Но Ханна не видела лент, потому что перед глазами у неё была серая пелена.

Она не слышала колокольчиков, потому что задыхалась, а в ушах шумела кровь.

А потом, сделав около десяти шагов за границу из ленточек, она пересекла первый барьер.

Его Ханна почувствовала. Она наткнулась на слабое сопротивление, но не успела остановиться.

В голове зазвенели тревожные колокольчики, а в груди поднялась волна паники. Но Ханна уже преодолела барьер, и теперь было слишком поздно.

Место зла.

Демон загнал её в место зла.

Ханна тут же повернулась и хотела бежать обратно, но давление было слишком сильно. Она не могла пробиться сквозь барьер. Второй барьер, невидимый и безмолвный, был твёрже камня.

Ханна попала в ловушку зла, демон был совсем рядом, а из средств защиты у неё всего лишь несколько драгоценностей и кинжал.

С мрачной отчётливостью она поняла: она, Иоханна Фортуин, наследная принцесса Эмбрии, сейчас умрёт.