не казалось… Боже, что мне казалось…
Как бездумно доверяла я чувству.
А теперь, когда его не осталось,
Как же грустно на душе… как же пусто…
Наталья Спасина
– Завтра… да, непременно завтра, обязательно буду счастливой. Обязательно-о-о-о буду-у-у! Назло всем буду. И ему тоже. Генке паразиту назло, Марату, Валентине Петровне, мамке – всем-всем-всем, – с протяжным завыванием скулила про себя Ниночка Шпякина, неловко семеня на высоченных каблуках вдоль автостоянки магазина низких цен с двумя пакетами красного вина неизвестного происхождения и кусочком дешёвого сыра, с помощью чего она собиралась лечить душевную боль.
– Намою вагон ассигнаций, открою агентство в центре города, найму холёный, вымуштрованный офисный планктон – пусть таскают лично для меня горячие каштаны из обжигающего пламени капитализма. А я… я буду гонять их, как сидоровых коз, и требовать, требовать, требовать. Пусть трудятся, пусть уважают.
А Генку возьму в свою фирму рядовым курьером. Нет, лучше охранником. Буду ходить перед его носом в эксклюзивном наряде от Армани, в коллекционных колготах… от Вулфорд, в дорогущих как шикарная жизнь лабутенах… пусть глаза у паразита на лоб повылазят, пусть до конца жалких дней страдает, что упустил из рук настоящую мечту, жар-птицу.
Я в себя такого мальчика влюблю, такого, такого… закачаешься.
Ну, за что одной мне столько несчастий!
Ниночка жила в современном городе, агрессивно наполненном характерными маркерами процветания и благополучия; в городе, вздрагивающим от вибраций кричащей, показной роскоши; в городе, сосредоточенном на избыточном потреблении с чрезмерно напряжённым ритмом жизни, где нет, и не может быть места старым, бедным, больным, убогим и несчастным людям.
Девушка вон из кожи лезла, пытаясь добиться в жизни хоть чего-нибудь, но таких как она неудачников, бездарных авантюристов, несостоявшихся миллионеров и озлобленных унизительной несправедливостью проходимцев здесь было большинство, что рождало немыслимую конкуренцию, доминировать в которой могли лишь свирепые кровожадные хищники, беспринципные приспособленцы, и паразиты с всесильной протекцией из властных коридоров.
В серой толпе вечно спешащих прохожих разглядеть проигравших последнюю ставку в казино капризных судеб было довольно сложно, но если присмотреться, они повсюду – в каждого второго пальцем ткни – не ошибёшься.
Ниночка выглядела по современным молодёжным меркам не шикарно, но вполне респектабельно, тем более что фигурка у неё была скульптурная, точёная, удачно декорированная природными достоинствами и цветущей молодостью, добавляющими облику очарования и соблазнительно-чувственной, можно сказать штучной женственности.
Броский наряд конечно был приобретён не в престижном бутике, как и фирменная косметика, а в подземном переходе, причёску и маникюр делала на дому подружка, но разглядеть фальшивые признаки принадлежности к преуспевающему классу, не зная истинного происхождения магических символов, могли разве что знатоки. Всё одетое на ней кричало – я исключительная, я лучшая!
Работала девушка офисным менеджером в заштатной торговой кампании, где мало кто мог укорениться по непонятным причинам.
Выпускники колледжей приходили, соглашались на сложные конкурсные условия, месяца два без выходных корпели в тесных кабинетах, после чего без объяснения, чем именно спровоцировано решение, увольнялись, так и не завершив победно испытательный срок, без утешительного приза, даже зачастую без выходного пособия.
Ниночка не была исключением.
До заветного зачисления в штат оставались считанные дни, но претендентов на “волшебную вакансию” было больше, чем мух на приклеенных к потолку и на стены липучках.
Основным соперником в этой гонке был Марат Батурин, имеющий талант любые, даже самые казалось бы проигрышные обстоятельства, оборачивать себе на пользу, мимоходом обнуляя заслуги более трудолюбивых и способных конкурентов.
Марат удивительно удачно оказывался в нужное время в нужном месте. Более того, ему благоволила находящаяся в процессе перманентного романтического поиска руководительница отдела, Валентина Петровна – гремучая смесь выдающихся профессиональных качеств разведчика, надзирателя и капризной стервы.
Ниночке категорически не везло по жизни, начиная с родителей – хронических неудачников, заканчивая друзьями-предателями и коварно изменяющими кавалерами, не говоря уже о клиническом, инфекционном каком-то, даже мистическом проклятии в поисках нормального рабочего места с приличным заработком.
В объявлениях о поиске сотрудников и в разговорах счастливчиков деньги были, причём безразмерные, бешеные, а стоило к ним приблизиться, как заветные купюры как шагреневая кожа сжимались в размере, превращаясь в прожиточный минимум, а то и вовсе исчезали из зоны доступной видимости.
Только что, буквально сегодня, девушка рассталась с Генкой, который романтическими уловками и циничной хитростью добился, паразит, той степени взаимности, после которой у девушки для него не осталось тайн.
И ведь обманул!
Ниночка поверила в его искренность, даже не предохранялась, а он, – мы, – говорит, – разные с тобой, не судьба нам жить вместе, не судьба любить друг друга. Ага, можно подумать до постели одинаковые были. Замуж звал, скотина, а сам после романтических свиданий к Люське Прониной бегал, пока не соблазнил меня окончательно!
Было бы с кем меня сравнивать – у Люськи-то ни кожи, ни рожи. Всех и достоинств – даёт всем подряд, без разбора. Впрочем, я тоже не ангел. Разлеглась, ноги вверх. Тьфу! Знала бы раньше, кто он такой, за кого меня принимает, ни за что не уступила бы! Я… я ведь любила его, любила! Потому и отказать не смогла. Ничего-ничего, я ему ещё докажу. Да-да, докажу! Пусть только зачислят в штат. Заработаю на машину, на квартиру, на дачу, по три раза в год буду на Бали и в Эмираты летать. Сам прибежит, в ногах валяться будет. Не прощу, ни за что не прощу! И ведь не раскаивается ни грамма, подлец, считает, что дегустировать девственность на вкус – законное право любого самца. Так ведь я не любая!
Наперерез траектории Ниночкиного следования тяжело катил наполненную тележку шикарно одетый мужчина, почти ровесник.
Не обратить на него внимания было попросту невозможно: выражение лица, фигура, походка, внешность – всё изобличало баловня капризной Фортуны.
Девушка невольно залюбовалась способностью Апполона грациозно, легко нести совершенное тело, несмотря на вполне обыденное, совсем не брутальное действо. Ведь мог нанять кого-нибудь, а он сам. В каждом движении – достоинство и лёгкость.