Ну, вот и всё, окончен год,
простились вроде…
А он сидит, чего-то ждёт – и не уходит.
И теребит мои ключи
в ладони красной…
Но я молчу – и он молчит:
и так всё ясно.
Анна Полетаева
Ничто не предвещало грозу.
Был замечательный день, изумительный вечер, раскрашенный закатными переливами с оранжевым, алым и васильковым акцентом.
Такого огромного солнца, в половину неба, на фоне которого летела стая птиц, Сергей и Катя, кажется, никогда ещё не видели.
Настроение пело и плясало, тем более, что их ждали у подружки, которая наметила справить день рождения. Двадцать пять лет не каждый день случается.
У парочки ещё было время. Сергей уговорил жену досмотреть закатное шоу до самого конца. Натанцеваться они ещё успеют. Ведь пригасили к половине десятого. До Серены идти пешком не больше десяти минут.
Сергей прижал милую, празднично одетую супругу, притянул к себе её голову, поцеловал в ушко, в шею. Девушка поёжилась, посмотрела на мужа ласково-ласково, но словами выразила не восторг, а негодование, – причёску помнёшь, медведь.
– Как же хорошо мне с тобой, Катюшка, не представляешь. Так бы стоял всю жизнь на берегу этого пруда и не выпускал из рук своё счастье. Может, ну её, Серену, по телефону поздравим? Я так хочу побыть с тобой наедине. И вообще хочу, просто задыхаюсь от желания.
– Глупее ничего не мог придумать! Не обижайся, она моя лучшая подруга. Можно подумать, не успеешь наиграться в любовь. Будет тебе счастье, Серёженька, всё, что захочешь, будет… нужно немного потерпеть, дождаться, когда останемся одни. Мы же взрослые люди.
– Ждать, так ждать. Знаешь, Катюша, у меня беспокойство какое-то. Сам не пойму, что со мной происходит, но сердце щемит.
– Ерунда. Ты нарочно так говоришь, чтобы в гости не ходить. И не вздумай портить мне настроение ревностью. Танцевать сегодня буду, с кем захочу. Серенка гостей пригласила, жуть сколько. Оторвёмся по полной. У меня уже ноги в пляс пошли… от предвкушения хмельного азарта. Не сердись, любимый. Завтра всё возмещу… в призовом размере. Сегодня веселимся.
– Завтра так завтра. Как говорит моя мама – у бога дней много.
Гостей у подруги действительно оказалось много. Сергей почти никого не знал.
Катя сходу завелась, как электрический моторчик, забыв про мужа. Танцы и весёлые кампании она обожала.
Предчувствия не отпускали Сергея. Что-то изнутри настойчиво напрягало.
Катя увлечённо танцевала. Мужчины приглашали её наперебой.
Один танец она подарила мужу, но он не был любителем обниматься на людях под музыку, тем более без настроения, потому из этой затеи ничего хорошего не получилось.
Немного погодя, когда было произнесено много тостов, продемонстрированы подарки имениннице, поведение гуляющих стало приобретать пошловатый оттенок.
Кавалеры без стеснения прижимали в танцевальных движениях дам, оглаживали их крутые попки, что-то фривольное шептали, дотрагивались губами до чувствительных точек, вызывающих слишком откровенного характера восторг.
Люди все взрослые, имеют право. Тем более что семейная пара на этом празднике всего одна, он и Катя.
После очередного танца Сергей увлёк жену на улицу, подышать. Думал, что удастся уговорить завершить приключение на этой замечательной ноте.
Катя согласилась выйти. Её слегка шатало от выпитого спиртного.
Кто-то из гостей курил. Жена залихватски попросила мужчину угостить сигареткой, что было странно, она не умела курить.
Сергей узнал в нём одного из кавалеров, который настойчивее других кружил жену в танцах.
Жена уверенно подкурила у него, вдохнула едкий дым полной грудью и закашлялась. По её лицу потекли слёзы вместе с косметикой.
– Пошли домой, Катенька.
– Так и знала что попытаешься испортишь праздник. Не нравится, не мешай другим. Лично я остаюсь. Роман, проводите меня, – настойчиво потребовала девушка, – хочу танцевать.
Сергей отодвинул было в сторону провожатого, но получил неожиданный удар в солнечное сплетение.
Дыхание остановилось, в глазах померк свет. На некоторое время он отключился.
Жены и её агрессивного кавалера не было.
Удар от мужчины Сергей перенёс стойко, а от Кати…
Неожиданно засвистел ветер, налетая порывами, сгибающими деревья. В глаза полетел песок, мусор кружился в свете уличных фонарей. Молнии одна за другой засверкали поверх деревьев, затем раздались разрывы грома, хлынул дождь.
На втором этаже были раскрыты балконные двери, громкая музыка звучала в перерывах между раскатами.
Мокрый Сергей стоял, не решаясь ни на что.
Всё же нужно попытаться увести Катю домой. Она опьянела, сама не понимает, что делает.
На кухне и в зале жены не было. Гости по-прежнему веселились.
Сергей прошёл в дальнюю комнату и обомлел. Катя и танцор целовались, лёжа на диване. Рука мужчины шарила у Кати под юбкой. Они были настолько увлечены процессом, что никого не замечали.
– Что же, – с горечью подумал Сергей, – действительно взрослые люди. Нет смысла прерывать удовольствие, устраивать на людях скандальные сцены. Пусть развлекаются, если это единственная и основная цель их жизни.
Настроение… какое к чертям собачьим настроение! Мужчина шёл по лужам, не разбирая дороги. Сознание привело домой, куда же ещё.
Что он чувствовал? Этому невозможно дать определение. Сначала внутри бушевал ураган, сверкало и гремело. Долго, бесконечно долго. Потом всё прекратилось, разверзлась дыра, через которую заползала пустота.
Сергей пил крепкий кофе, чашку за чашкой. Такого мучительного похмелья у него никогда ещё не было.
Сердце стучало с перерывами, в голове шумело, в глазах сверкали концентрические круги, взрывающие мозг.
Как такое могло произойти! Катя, милая девочка. Ведь они были так счастливы вместе.
Сергей силился вспомнить что-то хорошее. Сознание настойчиво выдавало одну и ту же картинку: уверенные движения под платьем жены мужской руки.
От очередного глотка кофе его вывернуло наизнанку, потом сами собой потекли слёзы.
Ненадолго после этого Сергей забылся. Очнувшись, начал лихорадочно соображать, что делать.
Решения не было. Он знал лишь одно, что вчера ещё любил эту девочку больше жизни. И что теперь делать с этой любовью?
Мысли путались. Временами Сергей умудрялся себя убедить, что ничего трагического на самом деле не было, что ему показалось. Это было видение, мираж, галлюцинация. Что угодно, только не измена.
Он потерялся в пространстве и времени, витал в мареве фантазий. Когда приходил в себя, решал, что жить больше незачем.
В дверь позвонили. Настойчиво, длинно. Затем начали стучать ногами. Так могла требовать открыть только Катя. Его Катя.
Сергей машинально вставил ключ в замок с внутренней стороны, когда пришёл ночью. Увидев в глазке Катю, обрадовался было её возвращению, но память вернула на ментальный экран неприглядную сцену.
Его передёрнуло от брезгливого отвращения.
– Пусти, Серёжа! Пожалуйста, открой, – кричала Катя, – я тебя очень прошу… на надо поговорить.
Она барабанила в металлическую дверь руками и ногами. Было слышно, что она плачет.
Сергей не мог определиться, хочет ли её видеть.
Там, за дверью, была совсем другая Катя, женщина, которую он совсем не знает. Чужая, к которой ничего, кроме неприязни, здесь и сейчас чувствовать не мог.
– Серёжа, миленький, не бросай меня, не отталкивай. Давай поговорим… как взрослые люди. Я тебя очень прошу. Впусти, нельзя же выяснять отношения на глазах у всего подъезда. Да, я виновата, очень виновата, признаю. Но давай обсудим инцидент без свидетелей. Я всё объясню.
Сергей стоял за дверью в их общую квартиру. Не впускать жену было глупо, да и ни к чему действительно выносить сор из избы, превращая размолвку в публичное шоу.
Он открыл, стараясь не глядеть в сторону жены, развернулся, пошёл на кухню.
События происходили в автоматическом режиме, словно в дурном сне.
– Я знаю, ты всё видел. Прости, если можешь! Не знаю, что на меня нашло. Я поступила подло, гадко. Пойми, это была… как бы… совсем не я. Я понимала, на самом деле понимала, что делаю… но не могла остановиться. Мне хотелось чего-то тебе доказать, наказать что ли. Мной руководило чувство противоречия.
– Зачем мне всё это знать? Ты это была или не ты, но целовались вы на моих глазах. И рука в твоих трусах была настоящая. Да и стонала ты, катя, вполне натурально.
– Серёженька, любимый, я ничего не отрицаю. Да, я поступила гадко. Там, у Серены, было только начало. Я подчинилась этому мужчине, словно загипнотизированная. Мы даже не разговаривали. Он глазами и жестами приказывал, я соглашалась.
– Как у вас, взрослых людей, всё просто. Я больше половины года не мог решиться на робкий поцелуй, а ему ты не могла отказать после первого танца.
– Я же объясняю, это было наваждение. Сама не понимаю, как такое могло произойти, что это было.
– Подразумеваю, интимная связь между мужчиной и женщиной называется секс. Обыкновенные развратные действия, без любви, ради удовлетворения животной страсти. Видимо, подобные фантазии давно будоражили твоё воображение.
– Нет же, Серёженька, нет! Это была нелепая роковая случайность.
– С чем тебя и поздравляю. Если я ни о чём подобном не грезил, мне и предложений таких никто не сделает. Мысли, Катенька, материальны. Признайся хотя бы себе, что стечение обстоятельств, кажущаяся случайность, вполне закономерна.
– Тебе непременно хочется меня обвинить, выставить развратной, порочной, лживой?
– Помилуй, ты сама эту постыдную связь сделала достоянием общественности. Сначала у Селены, теперь здесь, в подъезде.
– Да, Серёженька, я дрянь… не сумела справиться с вожделением. Но я твоя жена… и хочу быть ей всегда. Пойми меня и прости! Я не такая на самом деле, вот увидишь. Я хорошая, верная.
– Похоже, Катенька, ты сама не знаешь, какая. Любой поступок только в первый раз тяжело совершать, потом даже самое неприглядное действие становится привычной обыденностью. Любопытство заставит тебя повторить острые ощущения. Возможно, возбуждение и сладострастие сильнее твоей воли. Я не знаю, если честно, не хочу ничего знать про механизмы измены. Мне просто противно будет к тебе прикасаться.
– Ты меня больше не любишь, не желаешь даже попытаться простить!
– Мы же взрослые люди. Ты забыла добавить эту ритуальную фразу, которой можно всё объяснить. Да, мы сформировались, созрели. Можем себе позволить. Если доверие и верность, просто ничего не значащие слова. Нам лучше расстаться.
– Как, почему? Ты не можешь так со мной поступить!
– Ты же смогла. Я любил ту Катеньку, с которой счастливо прожил три года. Ты – самое прекрасное, что случилось в моей жизни. Теперь ещё и самое ужасное. Не знаю, получится ли пережить этот шок.
– Прости, миленький… я больше не буду!
– Меньше, как оказалось, тоже не будешь. Как думаешь, танцор тебя любит? Сомнительно. Зачем ему доступная женщина. Он про тебя уже всё знает. Теперь и я тоже.
– Каждый может оступиться, сделать ошибку. И что, сразу приговор и смертная казнь!
– Я тебя не гоню. Сама не захочешь со мной жить. Мы потеряли самое главное, что превращает обыкновенные эмоции в чувства, а чувства в любовь – доверие.
Больше супругам не о чем было говорить. Тем более, скандалить, спорить. Жизнь сама расставила всё по местам.
Развелись они через два месяца.