Не осознавая до конца, день сейчас или ночь, Сатин не переставала бежать. Вроде была ночь, но такая светлая и яркая, настолько насыщенная красками, что была сравнима с ранними сумерками или предрассветными часами. Небо озарял каскад горящих звезд. Оно просто полыхало от яркого света. Неужели ей все это снится? И она сейчас все еще лежит без сознания в подвале, а тот изверг издевается над ней? Нет, все было реальным. Она чувствовала ветер, касающийся ее кожи, волос, одежды. Ощущала жар будто горящей под ногами земли. Все чувствовала, как никогда, чрезвычайно сильно и тонко. Тело, подобно сверхчувствительному радару, вбирало в себя каждую вибрацию жизни. И она уже не сомневалась в спасении.
Она бежала так быстро, что у нее должно было бы заколоть в боку. Голые ножки едва касались асфальта, от которого исходил запах обожженной резины. То ли земное притяжение играло с ней, то ли тело стало по-детски легким. Сатин не понимала, с чем было связано это невероятное ощущение, из-за которого она не чувствовала веса собственного тела и сил, удерживающих его. Словно летела ее душа, разрезая белой вспышкой ночную завесу. То, что она переживала сейчас, было несравнимо ни с чем другим. Более острое, более пугающее, чем что бы то ни было.
С лица наконец-то спала маска дикого отчаяния, и оно осветилось победной улыбкой. Да! Ей удалось обмануть смерть! Пройти по краю бездны и вернуться обратно. К жизни! К свободе! Пусть даже она пожертвовала телом, но ей удалось убежать из обители боли, где обезумевший садист держал ее неизвестно сколько.
Пережитый шок приумножал остроту восприятия.
Раскинутое над ней сапфировое небо с его мерцающей звездной пылью было настолько безграничным и близким, что создавалось впечатление, будто небосвод с секунды на секунду обрушится на нее. Да что с ней происходит? Зрение не поддавалось командам мозга, а произвольно фокусировалось на чем-то, выхватывая из пространства то трепещущую на ветру сухую листву, то мельтешивших в траве мышей и прочих существ, то пролетающую мимо птицу с крапчатым оперением. Пронесся вой койота, который казался невероятно близким, хотя сам койот находился за несколько миль, далеко за холмами. Ко всему этому прибавился рокот пролетающего самолета – от его грохочущих турбин дрожало небо.
Психопат держал ее неподалеку от шоссе. Но где именно, она не понимала. Местность была незнакомой и лишенной каких-либо ориентиров. Впереди показалась автозаправка. Сатин бежала изо всех оставшихся сил. Она должна позвонить в полицию!
– Люблю я ночную смену, – разговаривал по телефону продавец в магазинчике «Food Mart». Из трубки в ответ доносился потрескивающий мужской голос. – Да ладно тебе! Сижу, бью баклуши. Пытаюсь досмотреть «Техасскую резню». Только чаще надрываю живот, чем…
Дверь распахнулась, и перед Джоном предстала девушка. Ее худое тело, запачканное грязью и субстанцией, похожей на кровь, напомнило ему жертв из новостей, которых закапывают заживо, а те в силу обстоятельств выживают. Парнишка застыл с телефонной трубкой в руке, потеряв дар речи.
– Что это за шоссе?
Испуганный парень продолжал таращиться на девушку, которая будто сошла с экрана, пока он смотрел ужастик. Она закрыла лицо рукой, щурясь от света.
– I-80, N-я миля, – наконец произнес он.
– Звоните в полицию! – крикнула она. – Звоните в полицию!
В ослепительном свете ламп блестели тонкие струйки пота, что стекали по его коже, покрывшейся мурашками. Она слышала, как отчеканивает удары его сердце. Оно гнало через себя горячую, насыщенную адреналином кровь. Сатин не удержалась от мысли о ее соленом вкусе, она как будто знала ее вкус, к которому примешивался слащавый аромат туалетной воды и фруктовой жевательной резинки.
Парень трясущейся рукой набирал 911. Он сделал несколько шагов назад, словно прочитав мысли стоящей в дверях зомби-девушки.
Сатин услышала первый гудок, как будто трубка телефона была поднесена к ее лицу. Она сделала два шага вперед, продолжая прикрывать глаза от яркого света. В трубке раздался треск первых слов:
– Главное управление департамента полиции Сан-Франциско. Дежурный офицер МакКинли слушает.
– Ал-ло, оф-ф-фицер… – запинаясь, бормотал паренек.
Сатин не выдержала и, подлетев к прилавку, словно фурия, выхватила трубку с силой взрослого мужчины.
– Офицер, это Сатин Харрис! Меня удерживал психопат в бункере недалеко от шоссе. Мне удалось сбежать, закрыв его там… – она перешла на хриплый крик.
– Мисс, мисс, успокойтесь, – раздался резкий голос, и она отдернула трубку от уха. – Вы сейчас в безопасности. Назовите ваше местоположение.
– Заправка на N-й миле шоссе I-80. – Она еще сильнее стиснула телефонную трубку. Пульсирующая артерия на шее парня заглушала голос офицера.
– Оставайтесь там. Скоро подъедет патрульная машина. – Последовал гудок.
Она чувствовала, как пьянеет от близости живого человека. Треск пластика и прерывистые гудки на секунду отвлекли ее.
Протянув треснувшую трубку испуганному парню (да, именно так выглядит неприкрытый ужас), Сатин не спешила разомкнуть пальцы. Она припала взглядом к его коже, под которой ключом бил источник жизни. Она почувствовала, как стали напрягаться мышцы, подготавливая тело к молниеносному броску.
«Эта шероховатая кожа, словно персик… сочный… сладкий… Он так и просит, чтобы его попробовали. Так хочется стать частью этого одурманивающего тепла… хочется ощутить это тепло в себе…» – говорили ее глаза.
Парень нечаянно коснулся ее руки, и та разжалась, словно капкан. Раздалось жуткое урчание в ее животе. Или, возможно, в его. Она уже частично потеряла связь с реальностью. Отведя глаза, Сатин спросила:
– Где у вас туалет?
– В… в… т-том… уг-глу, – продолжая запинаться, промямлил паренек, показывая пальцем в дальний угол. Он прижался спиной к стене.
Покачиваясь, словно в сильном подпитии (наверное, так он о ней и подумал), Сатин торопилась скрыться в дамской комнате, унимая мысли о нежной соленой коже, под которой бежит горячая сладкая кровь. Войдя в туалет, поспешила закрыть дверь. Она теперь всегда будет закрывать за собой двери. Сатин все еще продолжала прикрывать глаза от яркого света ламп. Уперевшись руками в раковину, пыталась успокоиться и отогнать от себя ужасные мысли.
Открыв кран, она припала пересохшими губами к струе и стала ненасытно поглощать шипящую воду. Но, сделав два глотка, почувствовала легкую тошноту и остановилась.
«Скоро будут полицейские. Успокойся! Успокойся! Тебе нужно в больницу!»
Умыв лицо, она взглянула в широкое зеркало. И от увиденного ее обессиленное сознание пошатнулось. Она сожмурила глаза на несколько секунд и вновь открыла. За мрачной завесой знакомого образа на нее смотрело незнакомое лицо.
Некогда угловатые черты были искажены, сглажены, за счет чего ее лицо стало идеальным овалом. Разрез глаз тоже был изменен, они стали значительно шире. Скулы были приподняты. Форма губ осталась прежней, но нос был удлинен. Подбородок был закруглен и незначительно срезан. Выпуклый лоб стал гладким и более высоким. Идеальное лицо портили лишь слегка заостренные уши, смещенные вверх. Это лицо со слишком правильными линиями было одновременно и своим, и чужим. Ведь за его красивыми чертами скрывалось что-то лютое, потустороннее.
«О нет! Нет!» – стучало в ее мозгу.
Подставив руки под поток воды, она принялась в панике умываться. Затем сильно зажмурилась и снова посмотрела в зеркало.
– Что за бред?! Это все какая-то шутка? – Ее голос надломился, в нем звенела зловещая истерическая нотка. – Значит, я все еще в том подвале… А если нет, то как такое возможно?!
Сатин открыла рот. За острыми клыками прорезались новые зубы через заросшие лунки. Что было тоже невозможно.
Девушка топнула несколько раз по полу и была уже готова ударить рукой по раковине, но замерла.
– Кто ты? – обратилась она к отражению.
Аккуратное личико с точеными линиями оставалось неподвижным и смотрело на нее, словно изучало. Но как такое возможно? Она попала в лапы к сбрендившему пластическому хирургу? Сатин знала женщин, которые добровольно ложились под нож ради красоты. Потом эти несчастные неделями пили через трубочку и говорили разве что краешком рта – не один месяц. А она провела в том подвале уж точно не больше месяца. Неужели за это время ее тело изменилось до неузнаваемости? Или прошло гораздо больше времени, чем она думает?
Приподняв кофту, она ужаснулась своей худобе и отсутствию родинки, что находилась прямо по центру живота. Ее кожа была бледной, на ней проступали сосуды.
Она приподняла край одежды еще выше, чтобы посмотреть на грудь, которой, по-видимому, тоже лишилась, как вдруг раздался стук в дверь.
– М-мисс, полиция уж-же под-д-дъехала… – Слова парня прозвучали, как запись на зажеванной пленке.
Даже через дверь она слышала, как бьется, словно у напуганной птахи, его сердце. От этого мысли снова притупились жаждой. Но стоило его шагам стихнуть, как Сатин опять обрела над собой контроль.
Закрыв кран, она обратилась к отражению.
– Так! Соберись! Необходимо отправить убийцу за решетку! Потом все остальное!
Полицейские уже брали показания у парня. Собирая в гудящей голове беспорядочные мысли, она поспешила к ним.
– Мэм, это вы вызывали полицию? – серьезным голосом спросил первый полицейский, который был ниже и плотнее своего напарника. Он обильно источал запах пончиков и кофе. Его зрачки слегка расширились, но взгляд оставался бесстрастным. Видимо, работа в полиции наделила его поразительным самообладанием. Сатин боялась того, что потеряет контроль над собой и своими мыслями, которые лишали ее дара речи и толкали на весьма странные поступки.
– Да, – произнесла она пока еще твердым голосом.
Его напарник с красным обветренным лицом, от которого несло кислым мускусом вперемешку с табаком, заметил:
– Что-то вы не слишком похожи на мисс Харрис. – Он перевел взгляд на экран планшета с фотографией девушки. Типичный полицейский. Только не хватает зажатой в зубах сигареты. Пока он продолжал сравнивать, его напарник тоже сканировал Сатин взглядом с ног до головы. Но по выражению его лица было видно, что он все еще думал о недоеденном пончике.
Ей и самой было трудно поверить в то, что с ней происходит, не то чтобы объяснить.
«Время идет! – кричали глаза Сатин. – Каждая секунда на счету! Убийца может найти выход и сбежать! Что же им ответить, чтобы эта болтовня не затянулась надолго?! Почему так всегда с винтиками бюрократической системы? Они начинают закидывать дурацкими вопросами, вместо того чтобы поднять задницы и просто сделать свою работу! Насколько бюрократия разлагает общество! Будто их задача (да и весь смысл жизни) сводится к тому, чтобы отсидеть положенные часы. Имитация работы на фоне бумажных замков! Эта Сатин Харрис или не эта… Позже будете устраивать свои допросы! Ловите маньяка, идиоты! Абсурд какой-то! Придется уговаривать полицейских арестовать уже пойманного убийцу!»
Неожиданно приступ ярости ее отпустил. Почти забыв о пережитом ужасе, Сатин видела перед собой лишь теплое существо, в которое слились два служителя закона. Она стояла перед ними, словно маленькая девочка, случайно потерявшаяся в общественном месте. Ветер кидал из стороны в сторону тяжелые от грязи локоны.
Яркий свет от мигалки хлестал по глазам, вводя в еще большее замешательство.
Наконец, они направились к машине.
Сатин перевела взгляд на полицейского с лоснящимся круглым лицом.
– Давайте поскорее поедем и арестуем этого поддонка! Это место совсем близко! По дороге я вам расскажу, почему не выгляжу как Сатин Харрис. – Последние слова стоили ей ужасного усилия.
Второй полицейский, удерживая на ней сверлящий взгляд, открыл заднюю дверцу машины.
– Простите, офицеры, – произнесла она, – а вы хорошо вооружены?
– Нет, мэм, – подмигивая напарнику, ответил первый полицейский. – У нас только пара дубинок и очень добрые сердца.
– Рада, что такие серьезные парни не теряют чувства юмора перед поимкой вооруженного психопата, – заметила Сатин, садясь в салон, откуда ей в лицо ударила волна перегара, смешанного с сигаретным дымом и прочими запахами тех, кому довелось сидеть в полицейской машине.
– Чем он вооружен? – поинтересовался второй полицейский.
– Нож, пистолет. И куча инструментов для пыток.
Мужчины обменялись строгими взглядами, и она заметила, как их кожа стала покрываться бусинками пота. Пульс у обоих участился.
Машина, оставив за собой столб пыли, выехала на дорогу.
Внутри салона, как и положено, была установлена металлическая решетка. Что немного успокоило Сатин.
Зашипела рация.
– Нам потребуется подкрепление. По словам потерпевшей, Сатин Харрис жива. Скоро будем на месте. Да, судя по всему, этот тип тот еще психопат. Похоже, что с кем-то обращались в детстве крайне жестоко.
Салон машины по концентрации едких запахов был сравним разве что с наркоманским притоном. Да и вспотевшие тела полицейских стали источать одурманивающий жар, который за считаные секунды опьянил Сатин. Она вновь ощутила, как теряет контроль над своим напрягшимся телом. А сухой врывающийся в салон воздух из окна лишь усилил проснувшийся голод. В ее голове пронзительно завыла сирена, заглушившая собой все остальные звуки. И лишь скрип мятной жвачки, которую старательно гонял во рту первый полицейский, удерживал ее на месте. Второй не выдержал и закурил сигарету. Он недовольно вздохнул сквозь зубы, готовясь осадить ее чередой новых вопросов.
– Ну, так вы скажете, где звонившая нам Сатин Харрис? И кем являетесь вы? – Его одышка явно была результатом большого количества выкуренных сигарет и выпитых пинт пива.
Сатин всегда придерживалась следующего правила: при вранье не вдаваться в детали. Как говорится, дьявол кроется именно в них. А ведь незначительные детали могут так много рассказать… Она прокручивала в голове варианты ответов, смотря на струйку дыма, танцующую на краю горящей сигареты и ускользающую за опущенное стекло.
– Она у него в том подвале! – Ее отчаянный взгляд метался от одного полицейского к другому. Зачем она соврала?
Служители закона опять переглянулись.
– А вы тогда кто? – спросил полицейский, не выпуская изо рта сигарету. Из его покрасневших ноздрей вырывался дым.
Она слышала его слова через завесу тумана.
– Я… – протянула она, не слыша себя. – Мне удалось убежать. – Последние слова эхом отдавались в ее мозгу.
– А зачем вы представились чужим именем? – более твердо спросил первый полицейский.
Сигарета шипела, догорев до самого фильтра и уже обжигая пальцы второму.
Сатин уставилась в окно, чтобы не пропустить то самое место, отмеченное неказистым деревом, что раскинуло кривые ветви у края дороги.
– Вот это место! – вскрикнула она, указывая на возвышенность, увенчанную сухим колючим кустарником.
Свистящие звуки в голове стали невыносимо громкими. Еще немного – и ее голова расколется от них.
Машина резко остановилась, оставив черные полосы от шин.
– Мэм, сидите здесь, – обернувшись, сказал второй полицейский.
Он достал из кобуры пистолет и вышел из машины.
– А куда вы ЕГО посадите? Надеюсь, не рядом со мной? И когда будет подкрепление? Он же психопат! Он там еще одного человека убил! Мужчину лет тридцати.
«Пульс участился. Опять этот соблазнительный жар. Но почему он на меня смотрит с таким выражением, будто я сумасшедшая? Я ведь жертва, которой удалось убежать. И то, что пережитый шок сказался на моем рассудке, это само собой разумеется. Да какая разница, что он обо мне думает? Главное – они сейчас „упакуют“ этого мерзавца…» – пролетело у нее в голове.
Первый полицейский замолк и отер лоб салфеткой (по всей видимости, оставшейся от пончиков). Его жирные волосы прилипли к вискам, взмокшим от испарины. Серые глаза глядели неотрывно во тьму, брови были неподвижны.
– Мэм, сидите здесь, – произнес он более низким голосом и проследовал за напарником, который освещал фонариком дорогу, ведущую в адский бункер, издалека представляющий собой невысокий холм.
Сатин видела, что они уже у входа. Второй полицейский, направив вперед пистолет, уже спускался вниз по лестнице. Его напарник шел следом.
Сидя как на иголках, она удерживала взгляд на входе и вслушивалась в пространство. Каждая секунда их отсутствия отзывалась тупым ударом где-то глубоко внутри.
Не совладав со страхом, Сатин открыла дверцу и пересела вперед.
Взяв трясущейся рукой рацию, она повернула выключатель до щелчка и произнесла:
– Помогите, прошу!
Как вдруг она увидела, что свет от фонарей полицейских, пронзая тьму, проходит белыми пучками сквозь щели. Далее следует лязг засова. Дверь со скрипом медленно открывается. В образовавшемся проеме оказывается полицейский с лоснящимся лицом. Он не успевает сделать шаг вперед, как его хватают когтистые руки и утаскивают во тьму. Его напарник бросается к выходу. Но он не успевает добежать до лестницы, как его настигает та же участь.
Сатин, парализованная волной ужаса, сидела в салоне полицейской машины – едва заметная точка где-то на пустынном ландшафте. Она продолжала сжимать в руках рацию. Губы шептали заветное «помогите». Вдруг свист остановившейся машины вернул ее к реальности. Она обернулась.
Подняв облако пыли, рядом остановился черный кадиллак. У Сатин была секунда на выбор – закрыться в машине или бежать. Она бросила взгляд в сторону подвала.
Ее одновременно охватили ужас, сострадание и отвращение. Перед глазами, причиняя почти физическую боль, все еще стояла страшная картина борьбы отчаяния и жажды жизни.
Рация зашипела. Девушка успела прокричать: «Помогите! Помогите!» – когда резкий удар окунул ее во тьму.