Тимофей Кириллович думал сегодня только об одном: куда пропала Ксюша. Гуляли, созванивались, переписывались каждые пять минут. Вчера успели пожелать друг другу спокойной ночи. Письма от неё были настоящие, с законченными фразами, не аббревиатурные. Босс «Центра поддержки» уже отвык от таких. Даже зрелые женщины, которые бывали в его жизни, отделывались короткими посланиями, в которых было больше картинок и смайликов, чем букв. А тут – молоденькая девчушка с вьющимися длинными волосами, заливисто хохочущая! От неё не ждёшь ни глубоких размышлений, ни философской переписки.
Познакомились неожиданно две недели назад. У терминала. Тимофей Кириллович, даром что большой босс, по вечерам после работы любил оставить свой беспилотник и пройтись пешком, как он по старинке говаривал «до магазина». Даже не так, если быть точным, он говорил: «прогуляюсь до магазинчикамагазинчика». «Магазинчиком» он называл ближайший к дому уличный терминал. Именно уличный. Разумеется, в каждом доме, на каждой площадке были мониторы, через которые можно приобрести хоть лунные кратеры, а в каждой квартире, как правило, во всех комнатах, у людей стояли компьютеры, в руках – телефоны. Программа видеопереговоров была устроена таким образом, что обитатель квартиры мог переходить из одной комнаты в другую, тут же загорались экраны и можно было не переживать: слышит ли тебя собеседник, видит ли. В ванной, в туалете – по желанию, функцию мгновенного переключения можно не использовать.
В тот день у терминала приплясывала девушка. Она тыкала пальцем в экран, словно впервые имела дело с сенсорной панелью, чертыхалась, зачем-то поджимала ногу, тут же пыталась перехватить висящую через плечо сумку, сумка падала, девушка опять чертыхалась, приговаривая:
– До чего же неудобно всё сделано.
– Что неудобно? – Тимофей со свойственной ему простотой обратился к незадачливой «танцовщице».
– Ой, – она обернулась и смутилась, – не слышала, как вы подошли. Это не терминал неудобный, а я, вероятно, техническая кретинка. Меня вся электроника как огня боится. Искрит, ломается, не слушается.
– Да? Ну смотрите, а то я мог бы сделать пару звонков, и терминал сделают специально для вас самым удобным на свете.
Он лукавил. Зачем пару звонков? Одного достаточно. Но звучит солиднее – пару. Да и девушка почувствует, какой он джентльмен, сделал для неё всё, что мог. Большой босс улыбался и ругал себя за эту улыбку.
«Перестань, старый дурак, клеиться к девчонке».
Прежняя возлюбленная Тимофея была женщиной зрелой, с тяжёлым характером и с запросами. Такую не удивишь, даже если ты босс всемогущего «Центра». Ни подарками не порадуешь, ни сюрприз не устроишь. Всё она принимала с кислой миной:
– Ох уж эти твои ребячества. Верни, пожалуйста, все накупленные глупости, и загляни в список подарков, который я составила на ближайшее торжество.
То же касалось отпусков.
– Что значит ты уже купил путёвки? Мы должны отдыхать только там, где в ресторанах подают нужную мне еду. У меня диета, если ты помнишь.
– Мы можем заказать что угодно из любого уголка страны и мира.
– Я не намерена ждать каждый раз, когда привезут обед или ужин.
Отбраковывались и билеты на концерты и в театр.
– Перестань вести себя, как слюнявый тинейджер. Нам с тобой выбранный концерт не по статусу. Ну и что, что ты любишь эту музыку. Слушай дома, не позорься. И смени наконец джинсы и джемпер на что-то приличное. На фрак или смокинг.
А эта девчушка – юная. Перед ней можно и хвост распушить, и подарков ей накупить, и на танцы сбегать, благо клубов в Айтигороде много и концертные площадки никогда не пустуют. Поют, правда, все сплошь под фонограмму, а некоторые и вовсе обленились, выпускают вместо себя компьютерного графического близнеца. На какие только ухищрения не идут, чтобы в афиши информация не просочилась. Тимофей три шкуры дерёт с отдела оповещения, чтобы билеты на фэйковые концерты не оказались по цене вровень с настоящими. Вся информация через «Центр» проходит, мышь не проскользнёт.
«Сказать ей, кто я? – билась мальчишеская мысль и тут же другая, более зрелая.– Оставь девушку в покое, ты выглядишь смешно!»
Девушка тем временем смущённо, и всё же не без кокетства, спрашивала:
– А может этот терминал меня, скажем, с понедельника, по имени, Ксюшечкой, называть?
– Почему с понедельника? Прямо завтра с утра уже может.
– А все остальные терминалы в городе могут?
– И все остальные могут.
– И поцелуйчик в конце обслуживания присылать?
– И ручкой махать, – уверил большой босс.
– Только мне?
– Только вам – и никому больше. Знаете что? Вы мне сбросьте письмо (номер я задиктую) со всеми пожеланиями. А завтра утром идите к терминалу, к любому, – уточнил он, – абсолютно к любому терминалу в городе. Да хоть даже и в телефоне проверяйте, всё будет сделано.
На том и попрощались. От неё в скором времени прилетело сообщение.
– Дань, – начальник сделал тот самый один нужный звонок, – внеси поправки в работу терминалов. Срабатывать должно только для одной персоны.
– Имя, фамилия?
– Зовут Ксюшей вроде. Телефон скину, пробей.
– Ай-ай, шеф, Вы же запрещаете влезать в личные данные без особой необходимости.
– Здесь особая. Сделай поскорее, пожалуйста.
Подчинённый хрюкнул.
– Вот для кого другого, ни за что не сделал бы, а для вас, шеф, что угодно. И не потому что вы – шеф, а потому что – свой вы какой-то. Человеческий. Другой бы приказал и точка, а вы – «пожалуйста». Будто упрашиваете меня. Будет сделано в лучшем виде, через час, устраивает?
– К утру надо.
– Может, девушку эту и для вас поподробнее проверить, Тимофей Кириллович?
– Нет, подробнее не надо. Отпишись, как сделаешь.
И как мальчишка, как влюблённый идиот ждёт послания, он проверял почту, пока не пришло сообщение: «Готово, шеф». И потом снова, как ребёнок, боролся с желанием написать посреди ночи этой Ксюшечке, что всё сделано. Всё сделано… ради неё.
«Сотри, старый дурак, эти розовые слюни и не смей отправлять!»
Утром она написала сама. И после этого были две недели беззаботной влюблённости.
А теперь Ксюша исчезла.
«Всего только один день прошёл, не паникуй. Она не маленькая девочка, что с ней может случиться?»
И всё же ни работа, ни принесённая Васькой книга не отвлекала. Книга даже немного раздражала: что за новая мода, доверять литературу программам? Разве это дело? Задача писателя или погрузить читателя в несуществующую реальность, но сделать это так, чтобы никто и не поверил, что описанный автором мир – всего лишь выдумка. Или же рассказывать о привычном, стараясь разбудить в голове читателя воспоминания о местах давно известных и даже, может, горячо любимых. А что напишет машина? Разве что в чёрную дыру затащит. А люди почему-то всё равно радуются, словно их в живописный уголок привели.
Тимофей кое-как добрался до конца главы и отложил «Бутафорию» на прикроватную тумбочку.
* * *
Алёнка открыла дверь и улыбнулась Евсею. Потом привычным, отработанным до автоматизма внутренним усилием сменила радостный блеск в глазах напускной сердитостью и надула губы.
«Рада видеть, но чуть не забыла, что мы в ссоре», – подумал Евсей.
– Чего пришёл? – уточнила девушка, не помешав ему сбросить кеды и пройти в комнату. Пакет с красочным логотипом Евсей нарочно заменил на неброскую полиэтиленовую «майку». Плотный чёрный материал оставлял для обозрения только размытые очертания лежащей внутри коробки. Пусть подруга помучится неведением, как он, Евсей сейчас мучится созерцанием: Алёнка по дому всегда ходит полуголая.
– Подарок принёс, – парень пожал плечами, пытаясь одним только тоном и коротким жестом перечеркнуть надежды возлюбленной на продолжение недавнего скандала или на извинения.
– Мне от тебя ничего не надо, – она пристально осмотрела цветок в горшке на подоконнике, – мне герань пересадить надо, уходи.
– Не порть ногти, к тому же цветы у тебя в доме искусственные, – Евсей заржал, подошёл и чмокнул строптивую девчонку в обнажённое плечо.
– Я соскучилась, Сейчик, – она повернулась и нежно прикоснулась к его губам, – ты же знаешь, что я тебя люблю.
– И я тебя, – внутри разлились тепло и спокойствие. Пусть даже и на пару минут. С этой девчонкой никогда не знаешь, чего ждать дальше, но сейчас ведь любит!
– Хорошо, – она ещё раз поцеловала Евсея и медленно, в такт словам, прошлась пальчиками сверху вниз по пуговицам его летней рубашки, – сейчас мы с тобой по-ми-рим-ся…
Она скосила глаза на чёрный пакет, застывший на диване (только одну полиэтиленовую «бретельку» немного колыхал ветер, скользящий освежающей полосой из форточки). Скосила и снова вернулась взглядом к любимому лицу.
– А потом ты всё-таки покажешь мне, что принёс. А я, так и быть, тебе тоже кое-что вручу!
В такие минуты она забывала обо всяких гаджетах. Она полностью принадлежала Евсею. Вырываясь из всех шкур, накинутых современностью, становилась хрупкой и беззащитной. Сбившееся дыхание, разметавшиеся по подушке волосы, лицо с закрытыми глазами и счастливым румянцем – всё это не проходило коррекции через «Супермодель-онлайн». Это чудесные минуты, когда губы, спрашивающие: «Хорошо ли я выгляжу?» сразу после ответа: «Великолепно» можно утопить в поцелуе, не дожидаясь уточнений и споров. А руки, возможно и мечтавшие схватить телефон, можно укутать в нежные прикосновения, приласкать, уделить внимание каждому пальчику, обжечь живыми выдохами. Как в сказке о спящей красавице, разбудить бледную ладонь и прошептать в неё: «Разве ты забыла, что создана не только для бездушного пластика? Разве твои пальцы счастливы, когда бьются мотыльками о бездушное стекло сенсорных панелей? Проснись, сейчас под моим дыханием, расцветай, живи полной жизнью!» И ладонь сдаётся, а телефон может теперь взорваться вибрациями или захлебнуться рингтоном: никто даже не шелохнётся, чтобы его спасти.
Жаль, что эти минуты не бесконечны.
– Наверняка дешёвый аналог, – фыркнула Алёна, распаковав подарок.
Она скривилась. Евсей пожал плечами: почему аналог? Других в продаже нет.
– Спасибо, – она скупо чмокнула Евсея в щёку, нарочно сжатыми губами, чтобы поцелуй вышел максимально сухим и холодным, – это тебе. И пусть тебе будет стыдно! А я пошла в виртуальный мир.
Пёстрый шуршащий свёрток плюхнулся поверх одеяла. Евсей спокойно поднялся с постели, оделся и только после этого развернул упаковку.
– Алик, ты сумасшедшая? – крикнул он и прислушался, не нырнула ли Алёна в социальную сеть с нового устройства.
Свеженькая, недавно из типографии «Бутафория», приятно холодила руки глянцем. Светлый блик пробежал по изображённой на обложке разорванной медицинской маске, так, что казалось, это он только что распорол её надвое, а не графические дизайнеры.
«Сумасшедшая, – вдогонку словам повторила мысль, – ей пришлось ехать через весь город в букинистический магазин!»
Иногда там появлялись новинки.
– Книга написана компьютерной программой, – Алёна заглянула в комнату одним лицом – из-за дверного косяка – и показала Евсею язык. Это значило что-то вроде: книга бумажная, как любишь ты, а начинка со вкусом ненавистной тебе современности.
– Алик, – он снова окликнул, а она снова появилась в комнате, теперь уже полностью, – спасибо. Я не знаю, что сказать. Ты лучшая.
– И тебе спасибо. Я мечтала об этом прибамбасе. Ну, поцелуешь меня, нет?
Вот и ещё несколько минут искренности прежде, чем она скажет:
– Не ищи меня пару часов, побудь здесь, почитай книжку. Я ушла в виртуальный мир.
– Меня не возьмёшь?
– Нет, хочу насладиться долгожданным событием в одиночестве.
Евсей с облегчением вздохнул: каждый получил что хотел. Пусть себе Алёнка бегает по чужим страницам, рассматривает фотки, в общем, занимается всем, что доставляет ей удовольствие.
– Учти, я прочитаю две главы и отправлюсь тебя искать!
– Ты не оторвёшься от книги, пока не прочтешь полностью. Знаю я тебя.
Она надела на руку прилагавшийся к устройству браслет. Это был пульт дистанционного управления для возвращения из виртуальности в реальность. Хмыкнула, когда Евсей уточнил, достаточно ли хорошо она изучила инструкцию
– Не провожай, – только и ответила Алёна, перед тем как нырнуть в виртуальное пространство социальной сети.
– Не буду, – ответил Евсей, перед тем как нырнуть в виртуальное пространство художественного вымысла.