Все еще улыбаясь, он продолжал протирать мне шею. Вдруг из другого конца помещения раздался крик: «Таня!» Мы оба вздрогнули. Потом новоявленный Алан улыбнулся:
– Это твой …знакомый. Ефим, да? Видимо, наконец пришел в себя. Он ударился головой в источнике и потому так долго был без сознания. Я подойду к нему.
Алан неслышно отошел куда-то вглубь помещения. Я услышал голос Ефима:
– Эй, а почему я прикован? Отпусти меня, слышишь!
– Приветствую тебя, первородный. Сейчас я отстегну браслеты. Мне нужно было зафиксировать тебя для осмотра и обработки раны на лбу.
Раздались тихие щелчки. Потом голос Ефима изменился – по-видимому, он сел.
– Ну, так уже лучше. А почему я голый? Ладно, потом. Слушай, а где Таня? Девушка с темными волосами и большими серо-зелеными глазами? Она тащила меня в воде, она спасла меня… Ты видел ее?
Ефим взволнованно тараторил. Алан доброжелательно ответил:
– Успокойся, Ефим. Таня жива и здорова. Пока ей ничего не угрожает.
– А почему – пока не угрожает? А откуда ты знаешь мое имя?
– От Тани и знаю. Пойдем, она здесь.
И они вдвоем подошли к столу, на котором я была закреплена. Увидев меня, Ефим пробежался по мне взглядом и покраснев, спросил у Алана:
– А почему она тоже голая? И до сих пор прикованная?
– Таковы правила – она должна быть под осмотром и присмотром. Это не моя вина, если я нарушу инструкцию и это заметят, то меня просто заменят кем-то другим… Возможно, менее сочувствующим… Сегодня мне удалось отсрочить ее отправку на пятнадцать суток. Если меня заменят – обман всплывет.
– Какую еще отправку? – дернулся Ефим, опять взглянув на меня и покраснев.
Озадаченный Алан закрыл глаза и задумался. Ефим в ужасе наблюдал за его волосами. Потом Алан открыл глаза, улыбнулся и что-то со скрипом пододвинул Ефиму:
– Вот, ты можешь присесть возле ее лица. Тогда она не будет так смущать тебя. Если сам, конечно, не будешь смотреть.
– Да? Ну давай. А может, проще ее чем-то накрыть, а?
– Это тоже запрещено правилами. Проще тебе не смотреть.
Ефим хмыкнул, на что-то уселся и наклонился ко мне:
– Танечка, здравствуй! Как ты? Как ты себя чувствуешь?
Я улыбнулась:
– Здравствуй, недотепа. Чувствую я себя нормально, а если бы ты не топил меня в реке – то чувствовала бы себя гораздо лучше с Сашкой и Лешкой. Я ведь тебя почти вытащила!
– Ой, Танечка, прости! Я был так напуган – совсем не соображал, что делаю. Я ведь воды жутко боюсь еще с того случая с алексайосом – помнишь, я тебе рассказывал?
– Да помню, помню. Я так и поняла и на тебя не сержусь… Только вот по твоей милости мы теперь угодили в портал на двести пятьдесят лет вперед. От моего времени, не от твоего.
Ефим в ужасе стал оглядываться:
– Да ну! Не может быть! С чего ты это взяла?
– Да вон с Аланом пообщалась…
– Так может он тебя обманул? И что еще за отправка и что за пятнадцать суток?
– Так ведь я здесь в роли племенной телки, уже и бычка мне подобрали… – и я рассказала Ефиму о нашем знакомстве со Ставром. Алан стоял чуть в стороне и с интересом нас слушал. Ефим после рассказанной истории со стоном схватился за голову:
– О Боже! Что же я наделал?! Ну ничего, пока у нас есть время, мы обязательно что-нибудь придумаем! А… где же твой малыш, ты ведь постоянно с ним ходила?
Я ядовито произнесла:
– Да, ходила. Я его на траве, на слинге оставила, когда за тобой в воду прыгала. С Домкой.
– С Домкой? Ну не переживай, он его не оставит. А на звук придет или Саша, или Алексей… Прости меня, Танюш, я так виноват перед тобой!…
Возникла пауза, в которую спокойно и рассудительно вклинился Алан:
– Ну, если вы уже разобрались с произошедшим – предлагаю подумать о настоящем. Вот ты, Ефим, сейчас должен выбрать свою дальнейшую судьбу – быть тебе первородным или …нет.
– Не понял – это как?
Я рассмеялась:
– Ну, будешь ли ты ходить в белой хламиде и с важным видом трясти яйцами или…
Алан закончил за меня:
– Или обслуживать трясущих ими же – выращивать для них еду, убирать за ними, следить за порядком, обеспечивать сохранность купола, лечить – если у тебя есть к этому способности… Ну и остаться навсегда существом второго сорта…
Ефим, испуганно хлопая глазами, переводил взгляд с меня на Алана:
– Ну и выбор, однако… А подробнее можно? От чего зависит мой выбор?
– При осмотре я выявил у тебя высокую степень соответствия – более девяноста процентов при условии исправления дефекта – он коснулся левой руки Ефима, где, как я знала, был плохо сросшийся перелом. – А без исправления я дам тебе не более семидесяти двух, хоть это наследственно не переносится, но в нормы не вписывается…
Ефим ошарашенно смотрел на Алана:
– Ты …вылечишь мне руку? Сейчас, по прошествии стольких лет?
Тот улыбнулся:
– Да, перелом старый и с костяными мозолями, но в принципе – нет ничего невозможного. Но будет больно. Могу дать обезболивающее.
– Я потерплю.
– Уверен? Обезболивающее значительно смягчит процесс.
Ефим бросил на меня взгляд и твердо сказал:
– Уверен.
Алан озадаченно зашевелил волосами, а потом криво усмехнулся:
– Ну, как знаешь. Если для тебя это важнее. Иди сюда.
Они вдвоем подошли к какому-то креслу, мне оно напомнило кресло стоматолога. Я с интересом наблюдала за ними, ведь мне было достаточно просто повернуть голову. Алан усадил Ефима в кресло и пристегнул обе его руки к подлокотникам. Голый Ефим ерзал на кресле, покрываясь красными пятнами. Потом все же решился и сказал мне:
– Тань, не смотри.
Я с улыбкой отвернулась. Алан вздохнул:
– Какие же вы …стеснительные, в самом деле! Чего тут стесняться-то – здоровое прекрасное тело… На вот, так лучше? Все, Таня, можешь смотреть! – добавил он с усмешкой.
Я опять повернулась – очень уж было интересно посмотреть, как в будущем лечат старый плохо сросшийся перелом. Ефим все также сидел голым, но его бедра покрывала какая-то тряпица. Зато теперь он уже сидел спокойно и не смущался.
Алан взял висящий на стене прибор из металлических колец и соединяющих их трубочек и надел на руку Ефима. Потом что-то нажал там и на большом экране отразилась рука «на просвет» – отчетливо виднелась так и не сросшаяся кость и синим цветом показаны уплотнения вокруг нее – наверное, мозоли. Алан тоном учителя у доски все объяснял Ефиму:
– Вот, посмотри – это твоя рука. Вот кость – видишь, как плохо вы ее срастили. Очень плохо – учитывая то, что перелом произошел в детском возрасте и костям еще предстояло расти и расти. Вот эти костяные мозоли – это твой организм пытался хоть как-то восстановить стабильность – нам придется их растопить, если мы хотим вернуть кость на место…
Побледневший до синевы Ефим спросил:
– Что значит – растопить? Чем?
– Не бойся, управляемым лазерным лучом. Но все же, еще раз предлагаю обезболивание… Тем более причина твоего отказа, на мой взгляд, глупа и несущественна.
Ефим опять оглянулся на меня. Я тоже поняла, в чем дело и произнесла:
– Ефим, не будь ребенком! К чему терпеть лишнюю боль, если можно обойтись и без этого?
– Да просто я и так перед тобой опростоволосился…
– Ты считаешь, что если ты сейчас тут будешь корячиться от боли и орать – то восстановишь свою репутацию бесстрашного и бесшумного лесного ниндзи?!
Ефим потупился и умолк. Алан с улыбкой наблюдал за нашей перепалкой. Ефим тяжело вздохнул и сказал:
– Ладно, давай свое обезболивающее…
Алан быстро и незаметно набрал какой-то маленький шприц и хлопком вогнал его в руку Ефима. Тот вздрогнул, но не закричал… Через несколько секунд Алан сильно ущипнул Ефима, но тот не отреагировал.
– Ну все, приступим.
Алан с увлечением зашевелил пальцами на ободках – на экране было видно, как все уменьшаются синие уплотнения. Через некоторое время он удовлетворенно хмыкнул:
– Ну вот… Со временем все это рассосется… Теперь займемся костью…
От шевелений его пальцев обломок кости все опускался и наконец встал вровень со своей второй стороной. Алан деловито пробубнил: «Закрепим…", взял из шкафчика тонкую спицу и полоснув по руке Ефима лежащим здесь же скальпелем, засунул ее в отверстие. Теперь на экране мы видели ее, как движущуюся белую полосу. Алан подтянул спицу вплотную к сложенной кости и из нее выдвинулись защелки. Потом он с облегчением вздохнул и принялся стягивать аппарат с руки Ефима.
Тот был просто шокирован и рассматривал свою руку – лучевая кость теперь не торчала.
– Вот так вот быстро?! Спасибо тебе, Алан.
– Да не за что. Это же моя работа… Через пару недель придешь ко мне, подшлифуем тебе шрамы… Подожди, посиди еще. Сейчас будет немного больно – но потерпи, прими это как плату за свой новый статус…
С этими словами Алан взял что-то со стола и крепко прижал к груди Ефима. Тот заорал от боли и попытался встать, но руки-то были привязаны… Через несколько секунд Алан отпустил его, а на груди Ефима дымилось свежее клеймо – кружок и треугольник вершиной кверху…
– Приветствую тебя, первородный! – торжественно, но мрачно произнес Алан. – Пойдем, я отведу тебя в место твоего обитания…