Утро было серое и блеклое, как застиранная простыня. Небо хмурилось, раздумывая, не разразиться ли дождем; ветер срывал с прохожих шапки и выворачивал зонты металлическими кишками наружу.
Вадим не обращал внимания на погоду. Впервые за долгое время он чувствовал себя живым и нужным. Не кому-то, не Вере, так хотя бы себе самому. Поутру, когда сбривал многодневную щетину, приводил себя в божеский вид, он без привычного отвращения смотрел на свою физиономию.
Было одиннадцать часов, но Вадим успел переделать кучу дел. Не спал всю ночь, и сейчас еще бешеная энергия, адреналин, бурливший в венах, не давали прилечь, сомкнуть веки. Перед ним, деятельным и целеустремленным человеком, замаячила четкая цель, и он намерен был двигаться к ней.
Вадим привел в порядок съемную квартиру: выбросил пустые бутылки, все вымыл и вычистил; природная (даже избыточная, по мнению Веры) аккуратность не позволяла оставить жилье грязным, запущенным перед тем, как с него съехать. Вадим уведомил квартирную хозяйку, что не будет продлять договор на следующий месяц.
– У тебя еще за неделю уплачено, – хмуро сказала женщина, – живи. Придет кто желающий – покажешь им. У меня-то не всегда время есть.
Вадим разочаровал ее, сказав, что придется уж ей самой демонстрировать хоромы. У него дела, он уезжает из города.
– Я все равно не верну тебе за эту неделю… – начала она, но Вадим прервал и сказал, что никакого возврата средств и не ждет.
Немногие свои вещи он упаковал в дорожную сумку. То, что не собирался брать с собой, отвез в гараж. Проверил машину, на которой не ездил уже давно. Машина была новая, надежная, не подведет. А дорога предстояла дальняя.
На карточке оставалось достаточно средств: Вадим прикинул и решил, что ему должно хватить, если тратить с умом, экономить. До отъезда оставалось лишь пристроить компьютер: оставлять его в гараже Вадим не хотел. Не только потому, что вещь дорогая, просто холод и сырость вредны для умной техники.
Придется отвезти к Вере, в их бывшую общую квартиру, другого выхода нет. После вчерашнего разговора они больше не созванивались; повисшая между ними тишина сделалась еще более тяжелой, чем прежде. Вадиму казалось, они с Верой в этой ледяной тишине, как в путники, заблудившиеся в густом тумане, удаляются друг от друга все дальше.
Когда вчера дали электричество, Вадим снова открыл то видео, на которое попала Ирочка, скачал его себе в телефон (на всякий случай) и отправил Вере на почту ссылку на ролик с указанием нужного тайм-кода.
Но письмо вернулось с сообщением о невозможности отправки: то ли Вера удалила почтовый ящик, то ли внесла Вадима в черный список, то ли была другая причина.
В мессенджер ей Вадим ничего отправлять не стал. Вера дала понять, что не желает ничего знать, так зачем?… К тому же не стоило сбрасывать со счетов то, что Вадим в очередной раз ошибается; что он, как полагает Вера, болен, и его мозг, буйное писательское воображение или потребность выдать желаемое за действительное сыграли с ним злую шутку.
Вадим поедет и сам все выяснит, к чему впутывать жену? О планах своих говорить Вере не хотелось, хотя придется, наверное: надо что-то делать с компьютером.
– Вера, доброе утро.
– Привет, – суховато отозвалась жена.
– У меня просьба. Могу я привезти домой… к тебе компьютер? Не хочу в гараже оставлять, а больше…
– А почему тебе его непременно пристроить нужно? – перебила жена. – Неужели со съемной квартиры выгнали, а новую еще не нашел?
Версия была унизительная, но, с другой стороны, если ее придерживаться, то можно не признаваться, что ты отправился на поиски дочери. Пошел туда – не знаю куда, чтобы привезти то… Как в сказке.
В страшной сказке.
– Можно и так сказать, – сухо отозвался Вадим. – Так я привезу комп? Как смогу, заберу.
Веру кто-то окликнул по имени отчеству (она была на работе).
– Минуточку, – ответила жена коллеге, а после обратилась к Вадиму: – Прости, мне нужно идти. Ключ ведь есть у тебя? Привози компьютер.
– Да, конечно. Спасибо.
– Не за что.
Вадим хотел повесить трубку, когда Вера вдруг произнесла:
– Про вчерашнее. Я не хотела быть грубой, просто…
– Все хорошо, Вера. Не переживай.
– Пойми же, нужно перестать…
Вадим снова не дал договорить.
– Вера, я знаю. Поговорим в другой раз. Тебе бежать надо.
– У тебя уже есть какие-то варианты? – не отступала Вера.
Сначала Вадим не понял, о чем это она, потом до него дошло: про новое жилье.
– Есть кое-что на примете. Как устроюсь, сообщу новый адрес. Если хочешь, ключ могу оставить соседке, Юле.
– Не стоит, – торопливо проговорила Вера. – Пусть у тебя остается.
Ей, по всей видимости, было неловко. Квартиру в ипотеку они покупали вместе, платили тоже вдвоем, причем большую часть средств внес Вадим. А теперь у Веры есть крыша над головой, а он оказался на улице. Она предлагала продать квартиру, поделить деньги, чтобы каждый мог решить жилищный вопрос, но Вадим отказался.
То было место, где они втроем были счастливы. Место, куда должна была вернуться Ирочка. Если его не будет, если в их доме станут жить чужие люди, это не позволит Ирочке найти дорогу назад.
Глупая мысль, до смешного книжная, не имеющая отношения к настоящей жизни. Нелепая писательская фантазия. Но Вадим не готов был отказаться от нее, признать несостоятельность своей теории.
Вера помедлила, думая, что еще сказать, но в итоге просто попрощалась.
Зачем ей предполагаемый новый адрес Вадима, они оба понятия не имели. Вера не стала бы приходить.
Примерно полгода назад, когда они только-только разъехались, балансируя на грани разрыва, но еще делая порой странные и неуместные даже не шаги, а рывки к сближению, Вера однажды (это был первый и единственный раз) пришла к Вадиму.
Было около десяти утра, он недавно проснулся, и визит жены застал его врасплох. По идиотскому, совершенно киношному совпадению, накануне вечером Вадим подцепил в баре девицу и привел ее домой.
Дело было не в сексе, не в физиологической потребности. Вадиму невыносимо было оставаться одному в пропахшей чужими запахами, неуютной, замызганной квартире. Он боялся уснуть и увидеть во сне кошмар; страшился затаившейся по углам скорби, неумолчных голосов в голове, чувства вины, тянущей, выматывающей боли. Метался, как помешанный, и в итоге его безумным вихрем вымело на улицу, к людям – незнакомым, равнодушным, в чьих глазах нет упрека или жалости.
Он не помнил (или не знал) имени той девушки, не спрашивал, кто она, чем занимается, где живет. Не запомнил ее внешности – в памяти остались только крашеные светлые волосы, жесткие на ощупь, как дешевый парик, запах сигаретного дыма, хрипловатый смех и влажные поцелуи с привкусом дешевого вина.
То, что было между ними, сложно назвать близостью – какая-то возня без примеси нежности, страсти или подлинного желания. Всего лишь смешная попытка заполнить пустоту, которая породила пустоту еще б ольшую, смешанную с брезгливостью, гадливостью.
После Вадим погрузился в сон, больше напоминающий отключку, и не слышал, когда девица ушла. Проснулся от звонка в дверь. Безымянная и безликая ночная гостья оставила после себя волосы в сливе раковины и губную помаду малинового оттенка, которую нашла Вера.
По глазам жены Вадим понял, что наличие в его квартире следов пребывания другой женщины ранило Веру сильнее, чем она готова признать. Устроить сцену ревности, начать задавать вопросы мешала гордость, и Вера проглотила обиду, однако Вадим видел, насколько нелегко ей это далось.
Когда они жили вместе, Вадим не изменял жене. Сейчас, после расставания (впрочем, документально неоформленного), обязательств перед нею у него больше не было, он не должен был оправдываться, не был повинен, не нуждался в прощении… Но стыдный, несуразный эпизод окончательно растоптал то, что тлело между ними, что еще оставалось, кроме общей потери, боли и беды.
Вадиму хотелось объяснить, что та девушка ничего для него не значила; хотелось спросить, зачем пришла Вера – возможно, искала примирения, поняла, что вместе им все же лучше, чем по одиночке? Но он промолчал. Не рискнул произнести это вслух. Да Вера и не сказала бы правды. Отговорилась каким-то мелким предлогом и вскоре ушла.
После того случая они не заговаривали о возобновлении совместной жизни, о возврате к прошлому. Их отношения продолжили катиться под горку, набирая скорость.
Сейчас, когда голос Веры погас в трубке, Вадим приказал себе не думать о том, что он, может статься, гонится за миражом, теряя при этом то, что у него еще остается.
Ирочку, скорее всего, не вернуть, но шанс восстановить брак пока есть. Обоюдную веру можно воскресить, любовь – это не простуда, она не проходит бесследно. Да, они пережили трагедию, но можно постараться оставить ее в прошлом. Продать здесь все и уехать, начать новую жизнь в другом городе или даже другой стране. Забыть. Родить (слово «завести» всегда казалось Вадиму неподходящим) других детей.
Однако он знал, что не может сдаться. Предать дочь.
«Последняя попытка», – пообещал себе Вадим.
Вещи уже были в машине. Заперев дверь квартиры, Вадим ушел, ни разу не оглянувшись на свое печальное пристанище.
– Если что, звони, – сказала хозяйка, которой Вадим завез ключи.
У нее было маленькое, скомканное личико с желтоватой кожей и глубоко посаженными глазами. Вадим видел ее паспорт, когда они заключали договор аренды, и знал, что хозяйке чуть больше сорока, но выглядела она на все шестьдесят. Он подозревал, что женщина крепко пьет, а сдача квартиры, доставшейся от покойной бабки, – ее единственный доход.
– Спасибо. Там все в порядке, в смысле, в квартире. Не волнуйтесь.
– А чё мне волноваться, – хохотнула хозяйка. – Брать нечего, стены бы, чай, не вывез. Сразу видать, ты порядочный. Платил вовремя. Все ровно было, тихо.
Вадим кивнул и повернулся, чтобы уйти.
– Слышь, Вадик. – Женщина вышла на лестничную клетку. – Ты это… Не подумай, что я чокнутая. Только… – Она нервно облизнула губы. – Вижу я кое-что про людей.
– Что? – не понял Вадим. – В каком смысле?
– Кто болеет, кто помрет скоро… Всякое такое. У меня это с детства.
Вадим ждал, что еще она скажет, хотя ему не терпелось уйти. Мешала проклятая вежливость: нельзя же взять и оборвать человека, который пытается донести до тебя что-то важное с его точки зрения, попросить замолчать.
– И про тебя я сразу увидела. Меченый ты.
«Приехали!»
– Не пойму в точности-то, но… Стоит за тобой что-то. Черное. Дурное. Как будто поджидает. А ты сам туда лезешь.
– Ясно, – проговорил Вадим деревянным голосом. – Я пойду, наверное.
Хозяйка закудахтала, и он не сразу понял, что это нервный смех.
– Я ж говорю, решишь, что я того… поехавшая. И хрен с тобой. А я знаю, что говорю. Предупредить хочу, мужик-то ты хороший.
– Считай, предупредила. – Вадим, не заметив, перешел на «ты».
– Ага. Ты собрался куда-то. Далеко. В захудалый городишко. Походу, проклятое место. Там дурное тебя и сожрет. А ты и рад будешь.
С этими словами женщина развернулась и скрылась в своей квартире. Дверь хлопнула, хрустнул ключ в замке. Вадим медленно пошел вниз по лестнице, переваривая услышанное.
«Я сам сказал ей, что уезжаю. Остальное она додумала спьяну», – уговаривал он себя.
Но откуда женщина могла знать про проклятый «городишко» далеко отсюда?
А ведь Верхние Вязы запросто попадали под это жутковатое определение. Вадим погуглил, почитал про город все, что смог найти. Сказанное в ролике «Виатором» было правдой, никакого художественного преувеличения.
Вадим сел за руль, завел двигатель. Нужно заехать к Вере, отвезти компьютер. Он старался занять себя этими мыслями, но получалось не очень-то. Снова проверил сообщения, но Viator на связь не выходил.
Примерно через полтора часа Вадим выезжал из города. Наверное, умнее было бы отправиться в путь поутру, но ему уже негде было ночевать, вдобавок не покидало чувство, что надо торопиться.
Он написал Вере сообщение, что заезжал и завез компьютер; она отправила в ответ лаконичное: «Хорошо. Звони, пиши».
Никто не знал, куда Вадим отправляется и зачем. Возможно, он и расскажет об этом Вере, но потом, позже, когда придет время.
Ближе к вечеру, остановившись заправить машину и выпить кофе, Вадим подумал, что можно попробовать списаться с кем-то из друзей или родных «Виатора», спросить, как с ним связаться.
В списке «френдов» обнаружилась сестра по имени Римма. Вместо фотографии на аватарке у нее был белый кружок с черным квадратиком в центре и глубокомысленный статус: «Цени простые вещи». Не особо надеясь на успех, Вадим отстучал сообщение и хотел уже выйти из аккаунта, убрать телефон и ехать дальше, как ценительница простых вещей ответила.
«А кто его ищет и зачем?»
Вадим подумал и написал, что видел ролик на канале, его кое-что заинтересовало, возник вопрос.
«Какой ролик?» – прилетело через секунду.
«Про Верхние Вязы».
Римма молчала минуты две, потом выдала: «Брат пропал».
Вадим пялился на экран, не веря своим глазам.
«Можно позвонить вам?» – написал он.
«Сейчас я занята. Часов в девять набери. Контакт скину. Освобожусь, поговорим».
Римма вышла из сети, и Вадим не был уверен, что она не обманула, что это была не отписка, и они вправду поговорят.
«Брат пропал». Из Интернета-то он точно пропал, но Римма, похоже, имела в виду нечто большее.
Бывают ли такие совпадения?
Небо наконец разродилось дождем, скоро начнет темнеть. Вадим решил добраться до небольшого городка, лежащего на его пути, найти там место для ночлега и позвонить Римме, надеясь, что она не пропадет за эти часы так же, как и ее родственник.