Глава первая

День обещал быть ужасным. Все дни в последнее время были такими, но этот – хуже самого плохого. Вадим не был уверен, что сумеет его пережить. А главное, не мог решить, стоит ли это делать.

Он открыл глаза около полудня, щурясь от света, лившегося в грязное окно. Скупое на ласку осеннее солнце пыталось подбодрить его, но от этого было только тяжелее: голова привычно болела с похмелья, глаза ломило так, что Вадим с трудом мог посмотреть по сторонам. Впрочем, конура, которую он снимал, была так отвратительна, что и смотреть не стоило.

Тряпки вместо занавесок, продавленный скрипучий диван, в который проваливаешься, как в яму, древний шкаф с царапинами на полировке, серый от грязи пол, комья пыли, обои в пятнах…

Как он дошел до такого? Он, аккуратист, чистюля и привереда, который терпеть не мог беспорядка и воспринимал немытую посуду и бардак на полках как личное оскорбление? Ладно, чего уж там. Вадим отлично знал, как именно.

Почему он не мог просто уснуть и не проснуться? Почему утро упорно продолжало наступать, хотя он делал, кажется, все, чтобы организм сдался и признал поражение? Вадиму было плохо – морально, физически – и он злился на себя за эту никчемную, бесполезную живучесть.

Только мысль о бутылке пива, которая должна была оставаться в холодильнике, подняла его с дивана. Спал он чаще всего не раздеваясь.

Проклятой бутылки в холодильнике не оказалось. Вадим закрыл дверцу, потом снова открыл в слепой надежде, что мог ее не заметить. Но не углядеть бутылку в абсолютном пустом (не считая половинки луковицы, притаившейся на дверце) холодильнике было невозможно.

Боль продолжала терзать его несчастную голову, еще и тошнота накатила. Раздавшийся телефонный звонок был, словно оплеуха: резкий, болезненный. Телефон лежал на кухонном столе, и Вадим взял его, отметив, что рука слегка дрожит.

Номер был незнакомым. Ничего удивительного: со знакомых номеров Вадиму звонить давно перестали.

«Хватит себя жалеть! Она еще звонит иногда!»

Он тупо смотрел на высветившиеся цифры, не желая отвечать, но не находя в себе сил сбросить звонок. Телефон умолк, а через секунду вновь задребезжал назойливой трелью.

– Да, – коротко и хрипло сказал Вадим. – Кто это?

– Из журнала «Город и люди» вас беспокоят. В следующем месяце, как вы знаете, отмечается День города. – Звонившая сделала паузу, давая собеседнику отреагировать. Не дождавшись реакции, женщина продолжила: – Мы делаем подборку об известных земляках, хотели бы пригласить вас принять участие, дать нам небольшое интервью и…

– А я здесь причем? – прервал ее излияния Вадим.

– Ну как же! – воскликнула женщина. – Вы популярный писатель. Ваша книга стала бестселлером, вы получили престижную литературную премию.

Она как будто уговаривала его признать это. Вадим почувствовал, что головная боль достигла крайней верхней точки, за которой, наверное, должен последовать взрыв. Он всерьез опасался забрызгать своими воспаленными мозгами кухонный стол.

– Я больше не пишу, – выдавил он.

– Но это…

– Идите к черту, ясно вам? – заорал он и отшвырнул телефон.

Бросившись в ванную, Вадим едва успел склониться над унитазом.

Когда немного полегчало, он сумел одеться, спустился и купил в круглосуточном магазине с торца дома несколько бутылок пива. Одну выпил по дороге домой, остальным собирался отдать должное в ближайшее время. Головная боль прошла, сменившись приятной легкостью. Вадим вошел в свою убогую берлогу и запер за собой дверь.

На улице было холодно. Сырой, пропитанный дождем воздух приободрил Вадима, он почувствовал что-то вроде душевного подъема. Распахнул настежь окно в единственной комнате, а потом, неожиданно для себя, потянулся к компьютеру и включил его.

Тот, обрадованный давно не виданным вниманием к себе, ожил, хлопотливо загудел, подмигнул экраном. На рабочем столе, вместо любимой фотографии Вадима, теперь были стандартные безликие обои. Справа и слева выстроились ряды иконок. Одна из папок называлась «Тексты». Там хранились наброски, готовые рассказы, несколько вариантов романа, из-за которого сегодня ему звонили из журнала, а также с десяток глав новой книги, которая (Вадим прекрасно это понимал) не имела шанса быть дописанной.

Писатель – этот тот, кто не может не писать. Тот, для кого выплескивать на бумагу идеи, мысли, сюжеты, придумывать миры и населять их людьми, – необходимость. Тот, чьему существованию все это придает смысл.

Вадим больше не был таким человеком.

Он разучился рассказывать истории. Не чувствовал потребности. Его перо умерло.

Равнодушно отведя взгляд от папки «Тексты», Вадим зашел в YouTube, собираясь посмотреть ролики, потягивая пиво. Пялиться в экран, не думая ни о чем, не подпуская к себе воспоминания, – вот что он собирался делать, пока не кончится выпивка. А потом, скорее всего, удастся заснуть.

И, если очень повезет, не проснуться. Должно же человеку хоть когда-нибудь повезти?

YouTube вываливал горы информации. Тысячи роликов, попавших в рекомендации Вадиму вследствие работы умных алгоритмов, ждали, когда он обратит на них внимание.

Он был бездумен и благосклонен. Смотрел, часто не понимая смысла, не вникая, но порой посмеиваясь или морщась, сбрасывал один ролик, переключался на другой.

Новости. Криминальная хроника. «ЛизаАлерт». Автомобили. Странные происшествия. Исторические факты и современная интерпретация событий.

– Маленький городок Верхние Вязы навис над пропастью, – надрывным, трагичным, но в то же время возбужденным голосом вещал блогер. – Это не фигура речи, а чистая правда! С тридцатых годов прошлого века здесь добывали соль, теперь предприятие не работает, но под городом образовались огромные пустоты. Земля в буквальном смысле может в любой момент разверзнуться у вас под ногами – и это периодически происходит! В глубоких провалах исчезают автомобили, здания и люди.

Вадим хотел было скипнуть ролик, но последняя фраза об исчезнувших людях резанула по сердцу привычной и вечно новой болью. Рука замерла над мышкой, и он поневоле вгляделся в экран.

Ролик был короткий, всего семь с половиной минут. Нарезка кадров апокалиптического вида в сопровождении голоса ведущего. Заваленные снегом железнодорожные пути. Перевернутые вагоны, замершие на рельсах ржавые поезда. Полуразрушенные промышленные корпуса и жилые здания, торчащие из земли трубы. Огромная черная воронка, словно от падения гигантского метеорита. Еще одна, яма, наполненная мутной водой. Длинное здание, сползающее одним концом в пропасть, точно гигантская мертвая гусеница.

Вадим сделал глоток пива.

– Самое удивительное, что люди здесь до сих пор живут! Большинство уехало, когда город стал местом, опасным для жизни, но есть и те, кто по разным причинам остались. Так что и сейчас в Верхних Вязах течет река чьей-то жизни!

Парень, небось, был доволен последней высокопарной фразой. Камера заскользила по улицам, натыкаясь на прохожих, порой высвечивая их лица крупным планом. Вадим смотрел, думая о том, что есть на свете люди, чья жизнь примерно столь же беспросветна, сколь и его собственная, хотя и по другой причине.

Он не особо вглядывался в лица, пока камера не замерла на миг, остановившись на одном из них. Это длилось всего секунду – и Вадиму показалось, что в него на полном ходу врезался автомобиль. Или поезд.

Глядя на это лицо, он испытал удар такой силы, что его чуть не выбросило из собственной шкуры. Грудь сдавило, Вадим открывал и закрывал рот, позабыв, как дышать.

На него смотрела она.

Ирочка.

Его пятилетняя дочь, пропавшая год назад.

Кадр сменился, и Вадим, взревев, как раненое животное, точно у него отняли самое дорогое, схватил мышку. Рука ходила ходуном, и он кое-как сумел нажать «Стоп», потом отмотал назад. Нужный момент удалось поймать не сразу, но, когда в итоге получилось, слегка размытое Ирочкино лицо замерло на экране.

Это была она. Не похожая на нее маленькая девочка, а именно она! Глаза, форма губ и носа, густая темная челка. Вадиму казалось, он видит крошечный белый шрамик над верхней губой: дочка упала, поранилась в бассейне, когда ей было три годика, и это казалось им с женой страшным несчастьем.

На Ирочке была чужая одежда: неприметное пальтишко, дешевая вязаная шапка, розовые резиновые сапожки. Кто-то держал девочку за руку, но понять, что это за человек, было невозможно: в кадр попал лишь рукав черной куртки.

Вадим жадно вглядывался в личико ребенка, краем сознания понимая, что бормочет что-то, хрипит. Перед глазами плыло, слезы текли по щекам, но он не вытирал их, он и не замечал, что плачет.

Невозможно. Невыносимо.

И все же это была правда. Его пропавшая дочь обнаружилась за тысячи километров, в забытом богом месте, на Урале, среди лесов и гор. В городке, который, если верить блогеру, автору ролика, исчезает с лица земли.

Вадим не знал, сколько он просидел, впившись взглядом в экран. Через какое-то время разум включился, и пришла мысль: «Я всегда знал, что она жива; я найду ее и верну».

Первая часть фразы была ложью. Вадим не мог этого знать, более того, в итоге заставил себя перестать верить. А вот вторая часть…

Он вскочил со стула, забегал по комнате. Подошел к окну и закрыл его: в комнате стало слишком холодно, к тому же Вадима била нервная дрожь.

Что делать? Куда обратиться, что предпринять?

Мысли блохами скакали в голове, и Вадиму не удавалось сосредоточиться. Наверное, нужно обратиться в полицию. Но там им с женой не помогли, ничего не сумели сделать. Вадиму казалось, что и не делали ничего такого, о чем он читал в зарубежных триллерах про похищения, пропажу людей. Возможно, ошибался, ждал слишком много, но факт оставался фактом: полиции он не доверял, был слишком разочарован.

С другой стороны, сообщить было необходимо. Но позже, все-таки чуть позже. Сначала надо позвонить Вере. Жене. Вадим взялся за телефон, но увидел, что тот разрядился. Зарядка обнаружилась почему-то в кухне на подоконнике.

Пусть мобильник подзарядится, а пока нужно прояснить кое-что. Как он сразу не додумался сделать это? Вадим снова сел за компьютер. Ролик вышел на канале «Неведомая Россия». Небольшой канал, немногим более десяти тысяч подписчиков, да и роликов немного. Связаться с автором можно было через социальную сеть.

Вадим перешел по нужной ссылке и увидел автора ролика: молодой парень, не старше тридцати, вместо имени – ник Viator. Вроде бы на латыни это означает «путешественник». Короткие светлые волосы, настороженный взгляд человека, который в любой момент готов вскочить с места и убежать.

Посмотрев посты на стене, Вадим понял, что пообщаться с «Виатором» будет непросто, заблудился он где-то, на связь не выходит уже около года. Но все же написать стоило, и Вадим быстро ввел и отправил короткое сообщение.

Вернувшись на канал, просмотрел данные о ролике, в котором увидел дочь, и понял, что видео было выложено довольно давно, примерно год назад. Приблизительно тогда исчезла Ирочка. Причем то самое видео было последним, больше на канале ничего не выходило.

Такое бывает: множество людей хотят стать авторами на YouTube, грезят о больших доходах, покупают дорогущее оборудование (часто в кредит), начинают снимать ролики, но вскоре бросают, теряя интерес или не сумев найти свою нишу, набрать аудиторию.

Однако в душе Вадима стало зарождаться нехорошее предчувствие. Совпадение бросалось в глаза, хотя и непонятно было, что оно может означать.

Вадим стал думать, как еще выйти на «Виатора», и тут в квартире погас свет. Системный блок жалобно всхлипнул, экран погас.

– Черт! – прошипел Вадим.

Электричество периодически отключали, ничего удивительного в этом нет. Скоро дадут, можно будет продолжить поиски. А пока надо позвонить жене: телефон уже успел «съесть» немного энергии. Натыкаясь в темноте на мебель, Вадим добрался до мобильника и отыскал нужный номер.

Загрузка...