В 2014 году мы с семилетней дочкой переехали из Бразилии, где она родилась и росла, в Сан-Диего, мой родной город. Ее новая школа в Калифорнии была совсем не похожа на ту, к которой она привыкла: мы жили в Рио-де-Жанейро, и это огромный город, но наш райончик был маленький и богемный. Там дочке разрешалось носиться, обниматься с учительницами и устраивать кучу-малу с другими детьми прямо на полу. А теперь она пошла в американскую школу, где прикасаться к одноклассникам запрещается. Когда дочка попыталась обнять новую подружку, та неожиданно оттолкнула ее:
– Так нельзя! Микробы!
Чтобы дочке было легче освоиться, мы поговорили с учительницей, и она согласилась, чтобы новенькая в течение дня подходила к ней и просила разрешения обняться. Но через месяц-другой дочка вынесла приговор всему, что она видела и чувствовала на новом месте:
– Эти люди не умеют любить.
Помимо очевидных культурных различий, она уловила глубинную истину, которая в дальнейшем только подтверждалась: мы изобретаем все новые и новые способы быть вместе, разговаривать, чувствовать себя в безопасности, показывать небезразличное отношение, прикасаться друг к другу так, чтобы уважать чужие границы и учитывать различия. И заново учимся всему этому. Такая переоценка ценностей заставляет усомниться практически во всех наших знаниях о том, как относиться друг к другу, будь то в школе, на работе, в метро, в бассейне или даже в спальне.
Движение #MeToo[2] заставило нас вступить в дискуссию о границах и власти, что в очередной раз вынудило вспомнить обо всех этих вопросах.
Многие из нас вошли в число сотен тысяч женщин, в чьей жизни были истории о насилии. Кому-то из нас из-за этого пришлось вспомнить и прожить заново травмы прошлого, кому-то – пересмотреть миллионы мелких эпизодов и задуматься, так ли они «нормальны», как нам думалось. А кто-то охвачен возмущением и отвращением, но чувствует, что не в силах ничего изменить. Нам удалось сформулировать проблему, но в остальном почти все мы чувствуем, что от нас требуется принять чью-то сторону, и при этом не понимаем, как двигаться дальше через серые зоны, в которых живет большинство из нас – живет, дышит, строит отношения, разбирается в вопросах сексуальности, близости и любви. У нас нет общего языка, общих практик, общих планов дальнейшей жизни.
А с приходом пандемии коронавируса мы совсем перестали понимать, что такое быть вместе – какие прикосновения и какая близость для нас безопасны, как трактовать позы и выражение лица, как определять свои границы. Потом, когда требования «оставаться дома» были особенно строгими, убийства Джорджа Флойда и Бреонны Тейлор[3] вынудили нас коллективно признать, что в США существует системный расизм.
Теперь мы в масштабе страны избавляемся от механизмов отрицания и начинаем давно назревший разговор о дегуманизации людей с черным цветом кожи. Потребность участвовать в публичных процессах и работать в общественных организациях для многих из нас оказалась важнее того, что в пандемию опасно бывать в местах скопления людей: по всей стране, по всему миру люди сплоченно вышли на улицы, чтобы их голоса были услышаны.
Сейчас, в 2020 году, когда я пишу эти строки, мы очутились на перепутье: нам предстоит пересмотреть и переосмыслить устройство властных структур, представления о безопасности, писаные и неписаные законы публичных собраний и, пожалуй, самое главное – умение любить. Этот пересмотр происходит прямо на наших глазах и касается всех взаимодействий на уровне тела, от спальни до уличных протестов. Жизнь потребовала, чтобы мы отстаивали справедливость и взялись за руки в знак сопротивления, неповиновения и защиты от всего, что нам угрожает. Жизнь потребовала, чтобы мы обороняли свою территорию, отстаивали то, что принадлежит нам по праву, оберегали друг друга, держались друг за друга и учились устанавливать границы. В наших телах заключен нетронутый источник силы, и он взывает к нам.
Он остался нетронутым, поскольку на самом фундаментальном уровне мы – общество, утратившее представления о естественных ритмах и потребностях нашей нервной системы. Мы застряли в культуре, управляемой СМИ, которые привлекают наше внимание тревожными, ужасными новостями; в культуре потребления, которая опирается на нашу неуверенность в будущем; в социальной культуре, где виртуальные связи прочнее личных. Мы утратили искусство здоровой, цивилизованной публичной дискуссии. Мы плохо понимаем, что такое согласие, здоровая сексуальность и оживленный диспут без перехода на личности. Кроме того, мы натасканы на опасность. Мы считаем нормой стресс, напряжение, многозадачность, мы день ото дня бьемся с тем, как воспринимают нас окружающие и как воспринимаем их мы. А все это, помимо прочего, дается нам ценой разрыва глубинных связей со своим природным интеллектом.
Последние двадцать лет я работаю с людьми и их телами – как доула[4], соматический практик и преподаватель йоги.
И если эти два десятилетия чему-то и научили меня, так это тому, что наши тела требуют, чтобы мы обратились не вовне, а внутрь и настроились на свой «телесный разум», перестав рассчитывать на то, что кто-то извне расскажет, что правильно для нас. Особенно сейчас, когда ставки так высоки. Я убеждена, что сегодня жизненно необходимо вернуть себе глубокое понимание собственного тела и способность жить в согласии с ним. Развивая подробное понимание собственной физиологии, мы также начнем лучше понимать окружающих.
Свой путь к воссоединению с собственным телом я начала с йоги. Для меня она стала спасательным кругом. Со временем йога обострила мое восприятие, я глубоко изучила анатомию и научилась прекрасно контролировать свои движения. Затем я изучала структурную интеграцию, так называемый рольфинг. Это система, позволяющая укрепить и сформировать соединительную ткань, а значит, улучшить координацию движений и наладить отношения с гравитацией. Более десяти лет я была погружена в эту сферу телесных практик: через прикосновение помогала людям почувствовать себя уютно в собственном теле, обучала их ощущать взаимосвязь всех частей организма.
Потом я родила дочь. Рождение ребенка открыло передо мной совершенно новый мир и помогло по-новому понять свою физиологию. В родах у меня были осложнения, которые в дальнейшем повлекли за собой целую лавину симптомов, и мне пришлось сначала выяснять, какая именно помощь мне нужна, а затем добиваться ее. Как и многие женщины, я была просто потрясена, насколько мало я знаю о беременности и родах. И я была ничуть не меньше потрясена тем, что мне, располагавшей целым арсеналом инструментов и методик, было так трудно найти необходимые ресурсы, которые помогли бы мне в процессе. Мне пришлось восстанавливаться в течение шести с половиной лет, причем без хирургического вмешательства, и об этом я написала свою первую книгу – «Четвертый триместр. Послеродовое руководство, позволяющее исцелить организм, сбалансировать эмоции и вернуть жизненные силы» (The Fourth Trimester: A Postpartum Guide to Healing Your Body, Balancing Your Emotions, and Restoring Your Vitality). В процессе исцеления я освоила профессию доулы, а также медицинского переводчика и защитника интересов больного. Я изучала сексологический бодиворк (sexological bodywork) – комплекс практик, который задействует работу с сексуальностью и гениталиями для исцеления травм; а также метод работы с травмами Somatic Experiencing (букв. пер. – «соматическое переживание, опыт». – Ред. Далее – SE) – телесно-ориентированный терапевтический подход, который позволяет избавиться от дисфункциональных паттернов и интегрировать негативный прошлый опыт, запечатленный в теле, чтобы восстановить здоровое функционирование нервной системы. Затем я объединила техники, которые оказались наиболее эффективными для меня, и стала помогать женщинам понимать собственное тело и исцеляться.
Когда книга «Четвертый триместр» вышла в свет, я стала проводить встречи с читателями по всей стране, и это неожиданно для меня превратилось в череду исповедей. Прочитав мою книгу, женщины становились в очередь, чтобы поведать мне свои истории. Шепотом, в слезах, они делились своими травмами – телесными и душевными. Читательницы рассказывали мне все: как они лечатся от бесплодия, как трудно им достичь оргазма, как мучают их хронические вагинальные боли; жаловались на бессердечие врачей, осложнения после абортов, травмы в ходе родов и сексуальное насилие. Одновременно листы ожидания моей частной практики в Сан-Диего, Лос-Анджелесе, Ванкувере, Нью-Йорке и Чикаго разрослись настолько, что я уже не могла работать со всеми индивидуально. Мне стало очевидно, что женщинам по всей планете необходимы холистическое[5] образование, поддержка и забота во всем, что касается их сексуальности и гинекологического здоровья, – и что они этого хотят.
Поэтому я задумалась о том, чтобы просвещать женщин по вопросам сексуальной анатомии и здоровья репродуктивной и нервной систем онлайн. Это, конечно, странный формат для телесных практик, но оказалось, что только так я могу охватить сразу много женщин и сделать этот материал максимально доступным. На сегодня я провела тысячи женщин по всему миру – и лично, и онлайн – через процесс обретения сексуального удовольствия, пробуждения силы и понимания того, какие психологические и физические препятствия делают этот процесс таким трудным.
Женщины винят себя в том, что отдали власть в чужие руки, но так устроен наш мир. Основы наших представлений о собственном теле и его здоровье – от религиозных и медицинских до эстетических – заложены мужчинами. В западной медицине стандартом издавна был организм белого мужчины – именно для него разрабатывались и именно на нем испытывались все лекарства и процедуры. Мужское тело служит стандартом и в йоге – позы и практики преподаются так, словно половые особенности никак не влияют на те или иные физические и энергетические результаты. Многие методики фитнеса, если обратиться к идеям их основателей, разработаны мужчинами, а потом применяются к женским телам. То же самое касается современных диет: и палеодиету, и кетодиету, и интервальное голодание изобрели врачи-мужчины для мужчин и испытывали их тоже на мужских организмах. А теперь на этих основаниях даются общие рекомендации без различия пола и возраста, будто все это изначально и по умолчанию применимо к любой женщине на любом этапе жизни.
Во всех этих областях, от медицины и фитнеса до духовности, женское тело явно и неявно считалось производным от мужского. Сегодня мы начинаем осознавать, что это предрассудки, и избавляться от них; многие из нас хорошо понимают это на интеллектуальном уровне. Моя работа с женщинами помогает навести мосты между разумом и телом и предлагает интеграционную модель гинекологического и сексуального здоровья. Нашей системе здравоохранения недостает структур, позволяющих в полной мере охватить подобные вопросы. Акушеры-гинекологи лечат тело, но нередко упускают из виду роль травмы и эмоций в возникновении физических симптомов. Врачи-терапевты облегчают боль, но в целом не умеют работать с биохимией травмы. Психологи могут предложить полезные инструменты для ментального и эмоционального совладания с ситуацией, но не занимаются физическим лечением. Получается, что многими женскими проблемами просто пренебрегают или оставляют их без диагноза, потому что подобные вопросы охватывают сразу несколько дисциплин – и биомеханику, и биохимию, и эмоциональное благополучие, и здоровье связок и опорно-двигательного аппарата. А решение следует искать в месте пересечения всех этих областей – в нервной системе.
Воздействие травмы, стыда, отсутствия контакта с телом, тревоги, физической боли и прочих трудностей, с которыми мы боремся, оставляет следы в физическом теле. При работе с клиентками я видела и ощущала последствия стресса, дезинформации, воображаемых и реальных угроз, которые были запечатлены в организме и нервной системе, но также я наблюдала вполне осязаемые результаты применения соматических практик в таких случаях. Большинство женщин, обращавшихся ко мне, тратили часы, годы и даже десятилетия на разговорную терапию, медитацию и йогу в попытках залечить раны прошлого, проработать болезненные отношения и научиться «быть» в своем теле. Очень многие из нас убеждены, будто стоит всего-навсего постараться как следует, произносить побольше аффирмаций, вести дневник или регулярно медитировать, и мы станем счастливее, обретем почву под ногами и наладим отношения с близкими. Но, несмотря на то что эти практики оказывают целительное воздействие на нас и по отдельности, и коллективно, травма никуда не девается. Стыд никуда не девается. Тревога, разлад и гнев никуда не деваются. Все это особенно досадно, когда мы знаем корни наших проблем, располагаем полной картиной того, почему мы такие, и все равно попадаем в одни и те же ситуации, вызванные одними и теми же триггерами, и выдаем привычную реакцию.
Почему мы застреваем в наезженной колее? Главная причина, по моему убеждению, в том, что мы по умолчанию ставим на первое место рациональное и вербальное. Более того, наши попытки понять и пересмотреть свой личный нарратив[6] в традиционных психотерапевтических моделях, а также расширить сознание и обрести контроль над телом при помощи духовных практик во многом лишь отдаляют нас от врожденного природного интеллекта, а в некоторых случаях даже усугубляют травму.
Наши тела находят способы показать нам, что мы пренебрегали ими в ущерб самим себе: все шире распространяются депрессия, тревожные расстройства, пищевые аллергии и непереносимость продуктов, аутоиммунные заболевания, бесплодие, бессонница. Каждое из этих состояний – это расстройство какой-то важнейшей функции человеческого организма: пищеварения, самозащиты, размножения, сна. Мы как вид не справляемся с самыми основами существования млекопитающих.
Чтобы исцелиться, мало говорить и думать. Мы, словно антилопы, убегающие от пантер, словно опоссумы, прикидывающиеся мертвыми: наша нервная система – и индивидуальная, и коллективная – погрязла в состояниях «беги» и «замри»[7]. Чтобы двигаться вперед, мы должны выпутаться из этих состояний. Нас так долго и упорно учили игнорировать телесные сигналы (а иногда мы и сами принимали такое решение), что многие из нас их больше не замечают. Чтобы чувствовать себя в безопасности где угодно и с кем угодно, чтобы слышать свою интуицию, мы должны восстановить связь со своими телами. Мы должны уметь улавливать прямые, самые простые подсказки инстинктов; исследовать и развивать органы чувств; учиться ясной и точной невербальной коммуникации; развивать ориентацию собственного тела в пространстве. Нам нужно услышать в себе зов природы, зов внутреннего зверя, внутренней хищницы – пантеры.
Естественно, травмы существуют не в вакууме, это отнюдь не сугубо личные проблемы и процессы. Многие наши травмы – косвенный, если не прямой, результат коллективных травм. Мне досталась кожа белого цвета. Слова «внутренняя пантера» и «животные инстинкты» пробуждают мой организм и придают сил. Но если вы обитаете в теле черного, золотистого или другого цвета, который делает его мишенью расизма, для вас эти слова, вероятно, звучат совсем иначе. Колонизация строилась на дегуманизации, и тела небелого цвета клеймили как «дикарские», «первобытные», «звериные», чтобы показать, что они не совсем человеческие, а немного ниже. Эти слова стали оружием. Последствия такой дегуманизации вездесущи и разрушительны – и не только в прошлом: их горькое наследие сохраняется и в наших телах, и в нашей политике, и в нашем обществе. Поэтому слова и понятия, к которым я прибегаю, несовершенны и могут кого-то задеть – и не без причины. Кроме того, возможно, некоторые мои обобщения не соответствуют вашему опыту – ни культурному, ни личному. Культуры, которые опираются на стихию Земли, располагают традициями, позволяющими переработать травму через ритм, ритуалы, танцы, пение, барабанный бой и множество других практик. Колонизация и рабство прервали передачу из поколения в поколение этого сложного общественного опыта, который обеспечивал благополучие и отдельных людей, и групп. Области, в которых я черпаю опыт, а также мои собственные занятия йогой и изучение афро-бразильских традиций, позволили мне сформулировать несколько принципов таких практик. Если вы принадлежите к культуре, пострадавшей от массового уничтожения, вероятно, некоторые термины из этой книги приобретут для вас особые смыслы, и это необычайно важно и достойно всяческого признания.
Умение слышать зов дикой природы полезно для всех тел, поскольку позволяет проработать и залечить травму. Сама последовательность действий может быть очень разной в зависимости от того, в каком теле вы обитаете, однако в основе нашей телесной практики по разрешению травм лежит наблюдение, что у животных в дикой природе травм не бывает, в отличие от людей, домашних животных и животных в неволе. Первое, что всем нам следует проделать, – это восстановить природные физиологические процессы. А основные понятия вроде «зверь», «дикая природа» и «пантера» помогут нам представить, как мы пробуждаемся, избавляемся от привычных реакций «замри» или «беги», от апатии или перевозбуждения – и начинаем уверенно чувствовать себя в своем теле, ощущать полноту жизни, опираться на свою силу, радость и удовольствие.
Моя цель – помочь вам исцелиться, показав, как проникнуть под слой своего социального Я, чтобы наладить связь со своим физическим Я. Мне бы хотелось, чтобы вы обрели более глубокую внутреннюю ясность и уверенность и закрепили достигнутое, – тогда вы сможете отстаивать свою истину, не оправдываясь, и защищать себя и близких. Я проведу вас через этот процесс шаг за шагом. Мои упражнения помогут вам вернуть контакт с глубинной интуицией и телесностью и понять, как на самом деле устроена ваша нервная система. Вы узнаете, как слушать и применять свой внутренний радар; поймете, что такое чувственное восприятие и как с его помощью улучшить коммуникацию. Я помогу перенастроить ваш компас, чтобы он показывал не на страх, как часто бывает, а на безопасность и наслаждение.
Настал переломный момент – нам предстоит пересмотреть распределение власти в отношениях с близкими. Нам необходим новый язык и новые способы взаимодействия, и тогда всем хватит места за пиршественным столом. Правда, для этого нам, возможно, придется сделать новый стол.
Все мы попадали в ситуации, когда кто-то нарушал наши границы или подвергал их сомнению, когда у нас внезапно исчезало чувство безопасности, когда нам казалось, что нас не слышат или что нам нельзя подавать голос, когда внутренние ощущения разительно отличались от того, что мы выражали внешне. Это не всегда связано с какими-то драматическими событиями – сплошь и рядом такие посягательства на нашу сущность происходят в обычной повседневной жизни, но в совокупности их последствия могут выбить у нас почву из-под ног. Скажем, вы стояли в очереди в супермаркете, и мужчина сзади встал к вам вплотную, а вам было неприятно, но вы не понимали, вежливо ли будет попросить его отодвинуться. Или ваш ребенок теребил вас за футболку и хватал за грудь, хотя вы несколько раз отводили его руку и говорили «Нельзя». Или партнер прижимался к вам в постели, требуя проявлений нежных чувств, а вы были не в настроении их проявлять и потом винили себя за холодность.
Может быть, ваш отец постоянно дразнит вашу маленькую дочку, поддевает ее, смеется, когда она просит перестать, а когда вы что-то говорите по этому поводу, ваша мать велит вам не заводиться по пустякам. Или вы соглашаетесь взять еще один проект на работе, хотя у вас и так уже такой цейтнот, что вы почти не спите. Или вам никак не заставить себя напомнить клиентам, что они вам задолжали. Или вы читаете в новостях о сексуальном скандале и сразу вспоминаете дядю, двоюродного брата, соседского парня, незнакомца или бойфренда из колледжа, который нарушил ваши границы, – но было ли это сексуальное насилие? Вероятно, вы и тут не уверены.
В жизни каждой из нас случались подобные моменты, причем у многих довольно часто: вдруг все мышцы каменеют, к щекам приливает жар, а сердце словно вот-вот выскочит из груди. Все тело кричит «нет», но внешне вы лишь пожимаете плечами, вымучиваете улыбку, замираете или говорите «да», даже не заметив, что пренебрегаете всеми сигналами организма, лишь бы сохранить видимость, что все прекрасно. Большинство из нас с детства приучили почти всегда говорить «да» – быть милыми, добрыми, хорошими. Главное – чтобы все было тихо-мирно, главное – вести себя вежливо. Такую реакцию заложила в нас жизнь в культуре, которая всеми силами игнорирует сигналы тела и ставит во главу угла рациональное мышление. Инструменты, которые предлагает нам общество, чтобы осмыслить эти сигналы, в основном ментальные и интеллектуальные. Триумф сознания над материей – ведь именно этому нас учили, правда?
Сейчас я прошу вас представить себе совсем иную реакцию – противоположную тому, что вы ощущали в вышеперечисленных случаях. Разыщите в теле и в сознании ту часть вашей сущности, которая руководствуется инстинктами и ни перед чем не остановится, – своего внутреннего зверя. В вас живет внутренний зверь – подобно собаке, которая слышит далекий шорох и тут же встает в охотничью стойку, насторожив уши; подобно кошке, которая спрыгивает со шкафа и грациозно приземляется на все четыре лапы. Вспомните, что вы дикий зверь, вы хищница – волчица, львица, пантера. Что это за ощущение? Разве пантера будет робеть и уходить в себя, если к ней приблизится что-то неприятное? Разве она станет о чем-то задумываться, когда надо защищать себя и своих детенышей? Нет. Пантера уверена в себе, и ее энергия пробуждается мгновенно. Ее прыжки точны и выверены, она доверяет своим порывам. А свою энергию пантера черпает во внутреннем чувстве безопасности. Вы не боитесь, что из вашей пасти вырвется что-то неуместное, будь то рык или мурлыканье. Вы доверяете своей интуиции и знаете, где именно в теле она сосредоточена. Вам уютно в собственной шкуре.
Этот дикий зверь живет в вас с рождения. Он у вас в костях, мышцах, плоти, клетках, во всей вашей нервной системе. Когда вы налаживаете связь с внутренним зверем, ваши слова, выражения лица, жесты, позы, осанка приходят в полную гармонию, становятся единым целым. Вы знаете, что для вас хорошо и правильно, когда вам нужно бежать, а когда спать или играть. Вы знаете, что можете защитить себя физически, если потребуется, что способны отбежать, если на вас мчится автомобиль, и пригнуться, если кто-то хочет ударить вас. Вы покинете опасное место, как только заметите, что там не стоит находиться, или накопите сил, чтобы сбежать, когда представится случай. Когда вы пробуждаете своего внутреннего зверя, у вас появляется возможность уверенно определять и отстаивать свои границы – на работе, в отношениях с близкими, в большом мире. Теперь вы сможете вступать в сексуальные отношения на новом уровне безопасности, желания и мастерства. Вы сможете лучше воспитывать детей – меньше переговоров, больше невербального авторитета. Вы сможете стоять за себя и высказывать все, что нужно, и при этом вам не помешает излишняя сострадательность и вас не постигнет эмоциональное выгорание.
Вам не обязательно замирать от ужаса, когда кто-то нарушает ваше личное пространство в очереди или в метро, есть и другие варианты – вы можете чувствовать себя уверенно и без ненужного стеснения говорить, что вам что-то не нравится и вы не хотите что-то делать. Вы можете включить внутреннюю пантеру. Вы можете исцелить – по-настоящему исцелить – травмы прошлого. А для всех нас коллективно это означает возможность не просто признавать важность движения #MeToo, не просто информировать общество и называть проблемы своими именами, но и совместно выстраивать новое будущее, новый мир. Из нынешнего положения есть выход – и это выход через телесность.