в которой госпожа Ямиара роняет карты, и появляется Гошильт
Госпожа Ямиара поставила чашку на стол. Еле слышно звякнула ложечка. Утренний напиток вызывал привычное отвращение, но пить было надо. Теперь подождать час, и можно будет есть. Безвкусная кашица из проваренных овощей и зерна, с добавлением трав и… неважно. Привычная дрянь, липкая и мерзкая. И необходимая, чтобы старые потроха работали как надо. Госпожа Ямиара уже забыла ощущение, когда все тело работает как надо. Молодость была слишком давно.
Но умирать она не собиралась. Нет, разумеется, когда-нибудь госпожа Ямиара оставит Академию. Когда это станет не так трудно. Говоря откровенно, госпожа Ямиара устала. Но…
Как она может оставить Академию? Едва она ослабит хватку… Все знают, что случается с теми, кто расслабляется. Академия еще никогда не меняла Ректора просто так. Это даже было предметом скрытой гордости – мол, у нас здесь все не просто! Дела жизни и… и остального.
Последнее время госпожа Ямиара даже в мыслях старалась избегать некоторых слов.
Но сегодня с утра почему-то настойчиво лезло в голову, что быть может, все же пора… Сдать дела и тихо исчезнуть. На берегу Золотого Озера давно ждет тихий скромный домик… Все, что нужно старухе – много солнца, мягкие воды, мягкий ветерок…
Она чуть не хлопнула рукой по столу – мерзкое это словечко все же просочилось в мысли! Старуха – до чего глупое слово! Она – госпожа Ямиара, Ректор Саальденской Академии. С ее мнением считаются многие, очень многие. Короли и князья, богатые купцы. Даже сор под ее ногами – горожане и крестьяне, и те начинают день с мысли о том, не приснился ли госпоже Ректору дурной сон, и не испортит ли она погоду. Или потребуются жертвоприношения. Или…
Мысль остановилась. Кажется, госпожа Ямиара нашла причину беспокойства. Она взяла ложечку, мимолетно отметила, что рука нисколько не дрожит. Помешала в пустой чашечке.
Дурной сон. Просто дурной сон.
Но у магов не бывает просто дурных снов.
– Эй, – госпожа Ямиара позвала негромко, но слуга появился мгновенно, и молча склонился в ожидании.
– Доску и карты, – приказала госпожа Ямиара и прикрыла глаза в сосредоточении. Потом медленно, не прерывая медитации протянула руку. Слуга медлил, и госпожа Ямиара уже собралась открыть глаза и назначить наказание, но он наконец вложил ей в руку колоду карт. Наказание отложилось.
Наказать мерзавца все равно было необходимо, но не сейчас. Она из-за него чуть было не нарушила медитацию! Но сейчас… сейчас следовало заново взглянуть на знаки и знамения.
Она так и сидела с закрытыми глазами и перебирала в пальцах карты. Выложила три, и не заметила, как еще две упали под стол. Если бы кто другой посмел посмотреть ей через плечо, он увидел бы, как чудесным образом проступает рисунок сквозь картон. Но кто посмел бы смотреть через плечо госпожи Ректора? Она открыла глаза, рассмотрела карты.
Ученик, Смерть, Охотник.
Провела над картой ладонью, скрючила пальцы, словно пытаясь достать картинку.
– Цернех? – тихо спросила она. Госпожа Ямиара смутно помнила молодого человека, изгнанного из Академии. Он хотел слишком многого, она чуяла, что ему мало быть магом, он захочет стать Ректором. И она изгнала его. Повод… повод она не помнила, да он и не важен. Потом она слышала, что парень стал учеником другого сумасброда, Шильта из Грингамна, Шильта-затворника. Тоже тот еще подарочек, но учитель никогда не лез в дела Академии, и она решила, что и ученик не станет. Вопреки общему мнению, она не так и часто убивала магов.
– Цернех, значит, – пробормотала госпожа Ямиара, – И ты, стало быть, сдох… Бывает, парень, бывает.
Она глянула на третью карту. Охотник. Поморщилась. Силы беспощадной дикой справедливости, воздаяния… эта сила редко выступала, но многим колдунам следовало бы считаться с нею. Следовало бы… вот и Цернех, такой талантливый юноша… позволил, чтобы кто-то из его жертв воззвал о возмездии. Еще и в месте силы первозданной природы.
Разве можно быть таким неаккуратным? Госпожа Ямиара почти возмутилась вслух. Жаль парня, но хорошо, что он умер. Рано или поздно, его амбиции могли бы создать проблемы… но к чему его смерть снится? Да еще и так тревожно?
Следовало бы выяснить, что с ним в самом деле случилось, но… он не высовывался из башни Штильта-Затворника, а тот окружил свое жилище всевозможными защитами. Да и спрятал его где-то между мирами. Как его искать? Не лучше ли будет просто подготовиться? Ждать…
Многие торопыги становились жертвами госпожи Ямиары, именно потому, что она отлично умела ждать.
Она открыла глаза и взмахнула рукой. Слуга проворно собрал карты и унес, потом принес миску с завтраком. Едва теплая кашица, безвкусная и мерзкая. Госпожа Ямиара медленно начала есть, медленно катая во рту вязкие комки, медленно катая в голове мысли о стратегии.
Под столом с карт исчезал рисунок – Дракон сверкал глазами и скалился, и Испуганный сжимался и прятался. И прятал в руках длинный кинжал.
– Меня зовут го… Шильт, – он чуть не проговорился. Конечно, мало кто знает, что в Саальдене "господин" – это не просто слово, это неофициальный титул. Так называют выпускников Академии, и лучше не наводить ненужных ассоциаций.
– Очень приятно, уважаемый Гошильт, – ответила Лена. Кажется, она не заметила оговорки.
– Меня зовут Лена.
Смотреть на нее вот так было неприятно и страшно. Страшно – из-за собственного бессилия и ее небрежного могущества. По сравнению с господином Шильтом, Лена была великаншей, и он не решился поправить ее.
"Так даже лучше, – подумал он, – меньше будет связей с тем, что было прежде."
Лена смотрела доброжелательно и спокойно, она не знала, кто перед нею. И конечно, тут же захотела это узнать.
– Простите мое невежество, – сказала она, и господин Шильт начал спешно придумывать легенду.
– А вы кто?
Господин Шильт заговорил осторожно и не спеша, чтоб дать себе время подумать. Мысли его в это время летели стремительно, словно нащупывали дороги в неведомом пространстве смыслов. Он не смел оглянуться, но чувствовал спиной, что дракон никуда не ушел, его пасть здесь, уже готова схватить, растерзать, проглотить…
"Нельзя говорить, что я маг! – думал господин Шильт, – Маги, лишившиеся сил, гибнут слишком легко!"
Маги Академии слишком хорошо знали как извлекать могущество из страданий жертв. И слишком много было людей, которые могли бы об этом вспомнить.
– Я был пленником колдуна, что жил в этой башне, – медленно сказал господин Шильт, – А потом башня развалилась, и я освободился.
"Надо будет стараться все время так говорить, – подумал господин Шильт, – Чтобы казалось, что это просто манера речи такая. И надо прикинуться туповатым! С дурака спроса меньше…"
– А откуда вы сами? – спросила Лена, и господин Шильт даже немного насторожился. Уж очень вежливо она говорила с тем, кто намного слабее ее. Она может избить его до полусмерти просто щелкая пальцами, а говорит так, словно он равен ей! Это наверняка изощренное издевательство. Или…
Или она простолюдинка, каким-то невероятным чудом одолевшая Цернеха. Но тем более, нельзя давать ей повода разозлиться.
– Я не помню, – сказал господин Шильт, – В башне было темно и холодно. Очень холодно. И страшно.
Последние слова он сказал совершенно искренне – страшно ему было. И прежде, пока он висел, заточенный в собственный портрет, и сейчас, когда за его спиной зияла драконья пасть, а перед ним была великанша.
– А потом – бах, – продолжил он, и даже позволил себе немного ускорить речь, – И все посыпалось, и стало тесно и пыльно… а потом я выбрался сюда, и ваш дракон схватил меня. Благодарю вас, что вы не дали ему сожрать меня!
Господин Шильт снова говорил искренне, но чувствовал, что где-то оговорился. Где? Что-то он, кажется, сказал лишнего.
– Ну, что вы, Костик не съел бы вас, – Лена улыбнулась, но в то же время немного встревоженно глянула за спину господина Шильта. На дракона.
– Он все понимает, хоть и не умеет говорить.
Зверь позади тихонько рыкнул, и господин Шильт решился оглянуться. И сразу понял две вещи – во-первых, дракон сидел намного дальше, чем ему казалось. Он вовсе не тянулся пастью к его спине, он лежал на брюхе в нескольких шагах позади. Нормальных, а не крошечных шагах господина Шильта. Он все равно мог мгновенно прыгнуть, схватить, сожрать, но все же, сейчас он явно не собирался этого делать.
А во-вторых, господин Шильт понял, в чем он оговорился. Он сказал "дракона", но откуда он, странный малыш, забывший в заточении свое прошлое, знает, что это именно дракон? К счастью, Лена не обратила внимания на эту оговорку, и господин Шильт решил, что в будущем надо будет всегда называть эту тварь драконом – чтобы не возникало нестыковок. Из-за мелких оговорок рушатся самые хитрые планы, крошечные ошибки ломают гениальные конструкции, и из мелких подозрений вырастает огромная подозрительность. А ему сейчас ни в коем случае нельзя будить подозрительность девушки. У нее явно есть какая-то власть над драконом, хоть она и явная простолюдинка. А значит, ее недовольство вполне может кончиться в драконьей пасти.
– Это хорошо, – сказал господин Шильт, – Это радует, но что вы намерены делать сейчас?
Он сказал это, и тут же задумался, не слишком ли он наглеет. Стоило ли задавать вопросы? С другой стороны, его опыт говорил ему, что задавая вопросы он ставит себя не просто на равных с собеседником. Если она ответит ему, то во-первых, она согласится с его равенством, а во-вторых – отвлечется от вопросов о его прошлом.
Правда, сам господин Шильт в таком случае выдал бы мелкому нахалу щелбан. Не насмерть, просто чтобы напомнить о том, кто здесь задает вопросы.
Но Лена легко согласилась с превосходством господина Шильта, и начала рассказывать.
– Признаться, мы сами точно не знаем, – сказала она, – Мы с Виктором случайно оказались здесь.
Господин Шильт точно помнил, что дракона она называла Костик. Значит, Виктор – это кто-то еще. Он почти сразу догадался, что они ночевали в старом сарае, который он построил еще в те времена, когда сюда приезжали на лошадях соседи… До того, как он отвадил наглых дворянчиков. Давно, очень давно… Надо было снести этот сарай! Теперь вот в нем завелся дракон!
Глупая, нелепая мысль насмешила его, но он не позволил себе ни улыбнуться, ни глянуть в сторону сарайчика. Ему не положено знать, что там что-то есть, а значит, он не будет туда смотреть.
А Лена продолжила рассказывать:
– Теперь мы оказались здесь, но даже не знаем, где мы.
Дракон вдруг шевельнулся, широко разинул пасть и сказал:
– Ахрр. Ахххр.
Лена склонила голову набок, подумала над странной пантомимой, и спросила:
– Костик, ты кушать хочешь?
Господин Шильт очень надеялся, что его эмоции никак не отразились на лице. “Кушать хочет!” Разумеется, молодой, растущий дракон хочет жрать!
“Если он выйдет из под контроля, он и тебя, тупую дуру, сожрет!” – подумал он, но вслух ничего не сказал. Он обвел взглядом окрестности, сделал вид, словно задумался, а потом сказал:
– Быть может, ему удастся немного поохотиться в лесу? Я ничего не помню, но мне кажется, там могут быть какие-то звери…
Лена кивнула и спросила дракона:
– Костик, ты можешь попробовать охотиться? Быть может, какие-нибудь инстинкты пробудятся в тебе?
Господин Шильт чуть не завизжал.
“Безмозглая дура! Если в нем пробудятся инстинкты, он для начала сожрет тебя!”
Но промолчал. Понимал – во-первых, дракон сперва сожрет его. А во-вторых… Ему не положено ничего знать о инстинктах дракона.
Дракон неуверенно кивнул, поднялся и потрусил в сторону опушки леса. Господин Шильт немного перевел дух, и тут напрягся снова – со стороны сарайчика шел мужчина.
“Вторая часть знакомства-допроса” – понял он.