Она сошла с ума.
Это единственное разумное объяснение тому, что сейчас происходит.
На ее глазах обожженные ладони мужчины со странным именем затянулись здоровой кожей. Но так не бывает!
Тая точно знала, что люди не умеют заживлять раны в течение двух минут. И даже если предположить, что она не помнит последних месяцев своей жизни, все равно, медицина не могла за это время шагнуть так далеко.
Вывод остается только один: она бредит.
Единственный разумный вывод. Другие Тая не принимала в расчет.
Потрясенная этой мыслью, девушка не заметила, как незнакомец, назвавшийся Крейном, оказался рядом с ней. Буквально секунду назад он стоял возле печки, в противоположном углу комнаты, и их разделяло не менее пяти метров. А через миг оказался так близко, что она почувствовала его запах.
Крейн пах можжевельником, дубовой корой, свежевыделанной кожей и чем-то еще, что память Таи не смогла определить. Но он был очень реальным. Не похожим на плод больного воображения.
Застыв в полушаге от нее, мужчина вкрадчиво произнес:
– Хочешь сказать, ты не знаешь, кто сделал тебе ребенка?
– Нет…
– И не знаешь, почему пыталась покончить с собой?
Подчиняясь невольному порыву, Тая коснулась горла, а потом запрокинула голову, и их взгляды встретились. Его пронзительно-острый, изучающий, проникающий в самую суть, и ее – растерянный, потрясенный, но почти смирившийся с собственным сумасшествием.
Тая коротко выдохнула. Близость этого мужчины подавляла ее и смущала.
– Я не помню, – повторила, отводя взгляд.
– Не помнишь?
Она почувствовала удивление в его голосе.
– Да… Все что я помню, это как уснула у себя дома, в Строгино. И тогда еще не было… этого, – она выразительно посмотрела на свой живот.
Каждая фраза давалась ей через силу. Не так-то просто признаваться, что тебя бросил муж, что тебя предала подруга. Но Тая и не стала все рассказывать, что-то удержало ее от признания.
Зато Крейн, судя по всему, сделал собственные выводы из ее слов. Он отступил, давая ей возможность вздохнуть, но напряжение, сковавшее ее тело, даже не думало отступать.
– Что ж, – произнес он задумчиво, – ты носишь дарга, в этом я уверен так же, как в том, что я сам дарг. Но кто отец малыша – мне не известно. Кто-то или что-то скрывает его суть.
Тая сжала пальцы в замок.
Кто из них сумасшедший: она или все-таки этот Крейн? О каких даргах он постоянно упоминает? Может, это национальное меньшинство, типа курдов? Или секта, вроде Церкви Завета или старообрядцев? Если так, то аскетичная обстановка этого дома только подтверждает правильность ее выводов.
– Простите, – она постаралась говорить медленно и спокойно, – вы не могли бы пояснить ваши слова?
Крейн выглядел ненамного старше нее собственных тридцати пяти лет, но Тая не могла обратиться к нему на «ты». Что-то останавливало каждый раз. Какое-то подспудное чувство.
Мужчина покачал головой.
– Кажется, я знаю, как ты сюда попала. Человеческие девы не приходят добровольно в Проклятые земли. Мои собратья их похищают в приграничных селениях. Думаю, тебя постигла та же участь, – он зло усмехнулся. – И думаю, что понесла ты тоже не по своей воле.
От этих слов сердце Таи болезненно сжалось. Она в защитном жесте прикрыла живот. По своей – не по своей, какая разница, если она столько слез пролила, мечтая о ребенке? К тому же, если что-то плохое и было, она все равно не помнит.
Но желание добраться до истины, заставило задать новый вопрос:
– Хотите сказать, меня изнасиловали?
– Это можешь знать только ты, – он пожал плечами. – Я лишь предполагаю. Но если твой ребенок зачат добровольно, скажи, зачем ты сбежала от его отца и пыталась покончить с собой?
Тая пыталась напрячь память, но вместо воспоминаний в висках возникло неприятное давление.
– Не знаю… Может, он сам меня выгнал?
– Нет. Невозможно. Ни один дарг не отпустит женщину, которая носит его дитя. Я не смог проникнуть глубже первых слоев ауры и распознать, к какой семье принадлежит младенец. Но одно могу сказать точно: отец придет, чтобы вернуть ребенка себе.
По телу Таи пробежали мурашки.
Кем бы ни был отец ребенка, встречаться с ним желания не возникло. Наоборот, Таю охватило странное чувство: одна лишь мысль о неведомом мужчине вызвала сумятицу в ее голове. Она не знала кто он, не помнила, и при этом боялась его. Этот страх был рожден не разумом, а инстинктом, и сидел слишком глубоко, чтобы она могла найти ему рациональное объяснение.
– Хорошо… Допустим… – Она потерла виски. Неприятное давление усилилось, будто вокруг ее головы сжимался железный обруч. – Я действительно не помню, как и от кого забеременела, так что ваша версия имеет право на жизнь. Но вы можете перестать говорить метафорами и внятно объяснить, в какой области мы находимся и как далеко от Москвы?
Его глаза сузились.
– Женщина, я выражаюсь достаточно внятно. Мы находимся за Сумеречной грядой, на землях Обсидианового клана. Или Проклятых землях, как их еще называют. По ту сторону гор – Драконья империя, на юге – только голые скалы и каньоны, наполненные кипящей водой из подземных гейзеров. На востоке находятся стойбища орков.
Драконы, орки, империи, стойбища…
Он же не может говорить об этом всерьез? Или может?
Тая глянула ему в лицо. Крейн не шутил, наоборот, был предельно серьезен. А его глаза говорили, что он не то, что шутить, даже улыбаться вряд ли умеет.
Удовлетворенный ее растерянностью, он продолжил:
– На западе – Ремнискейн, человеческое королевство. Думаю, ты была выкрадена оттуда. Твои светлые волосы и бледная кожа подтверждают мою теорию. Но это не меняет твоего положения.
Сердце девушки ёкнуло.
– Какого положения?
– Ты не можешь вернуться к людям. Не с ребенком.
– Почему?
Он окинул ее непроницаемым взглядом.
– Таков закон Драконьей империи.
Тая выслушала, с трудом сохраняя внешнее спокойствие. Хотя ей хотелось вскочить и завизжать. Или схватить тот чугунок, из которого все еще шел пар с ароматом заваренных трав, и со всей дури швырнуть в стену. В общем, сделать хоть что-то, чтобы избавиться от ярости, что постепенно закипала внутри.
Итак, она сумасшедшая, и все это видится ей в больном бреду. Или она попала в руки сектантов и, не ровен час, ее тут чем-то опоили и загипнотизировали. Но, как бы там ни было, ей не стоит показывать страх. Ей нужно сохранить ясность мысли. По крайней мере, пока она не выяснит, куда ее занесло и где ближайшее отделение полиции.
Не дожидаясь ее ответа, Крейн вернулся к печке.
Тая проследила за его передвижениями.
Несмотря на высокий рост и четкие мышцы, выделявшиеся под одеждой, двигался он с нечеловеческой грацией. И не выглядел качком, наоборот, на вкус Таи казался достаточно худощавым. У него были широкие плечи, мощное, гибкое тело гимнаста и длинные ноги. А легкость движений бросалась в глаза. Нечеловеческая легкость, змеиная.
Тая потрясла головой, отгоняя последнюю мысль.
Ну, какие змеи, скажите на милость?
Крейн вернулся, неся в руках деревянную кружку, из которой валил парок.
– Вот, – произнес он сухим тоном, – ты должна это выпить. Потом сможешь встать и поесть.
–Что это? – Тая подозрительно втянула травяной запах.
– Отвар из корня ольсянницы. Пей, он восстановит силы.
Незнакомое слово кольнуло девушку острой льдинкой. Ее пальцы дрогнули, едва не опрокинув горячую жидкость, но Крейн успел подхватить кружку и удержать.
– Это не яд, – процедил он, заметив ее испуг, – и я не хочу тебя отравить. Я вернул тебя к жизни.
– Ольсянница… что за растение?
– Куст. Ты потеряла много крови, прежде чем я сумел остановить кровотечение. Если бы ребенок был человеческим, то я бы не стал помогать. Но тебе повезло, – уголок его рта дернулся, изображая усмешку.
Девушка вскинула на него напряженный взгляд.
– Значит, вы вернулись за мной только из-за ребенка? – уточнила она.
– Да. А теперь пей. – Он поднес кружку к ее губам. – Вот так, маленькими глоточками. Не торопись.
Голос Крейна по-прежнему оставался сухим и бесстрастным. В нем не чувствовалось ни капли тепла или радости от того, что он вынужден заботиться о ней. Но Тая начала пить. Что-то внутри нее подсказало: вряд ли этот странный мужчина станет травить ее после того, как сам вернул к жизни.
От выпитого отвара по телу распространилось тепло. И, несмотря ни на что, Тая почувствовала, как боль отступает, а голова становится легкой.
Когда она опустошила всю кружку, Крейн перестал прожигать ее взглядом. Но не перестал удивлять. Он достал из ларя пару толстых носков из овечьей шерсти с войлочной подошвой. Подошел к ней, присел на корточки и, с абсолютно бесстрастным лицом, надел эти носки на ее босые ноги. Аккуратно, избегая малейшего прикосновения к голой кожу.
Тая на секунду задержала дыхание. Почему он заботится о ней? Из-за ребенка?
Страх, свернувшийся внутри холодной змеей, поднял голову.
Она слышала о сектах, где у послушниц отбирали детей и приносили их в жертву. Может, потому он и обозначил, что ее ребенок «не человеческий». Может, он считает, что она носит Мессию или Антихриста?
В голове тут же замельтешили картинки из просмотренных сериалов и выпусков новостей.
– Теперь можешь потихоньку подняться, – голос Крейна подстегнул мыслительный процесс. – Осторожно. Не делай резких движений.
Тая быстро соображала: если этот человек опасен, она должна сделать все, чтобы усыпить его бдительность. Пусть думает, что она слабая и беззащитная. И что она верит ему.
Но ей самой лучше оставаться начеку. И искать возможность сбежать отсюда.
Но сначала нужно узнать, куда бежать. Потому что с таким животом много по лесам не набегаешь.
Приняв решение, Тая постаралась улыбнуться как можно очаровательнее, так, чтобы заиграли ямочки на щеках.
– Вы мне не поможете? – она протянула руку.
Вопреки ее ожиданиям Крейн не сдвинулся с места. Пару секунд он хмуро смотрел на ее протянутую ладонь, потом перевел нечитаемый взгляд на лицо.
– Ты, в самом деле, хочешь, чтобы я дотронулся до тебя? – спросил деревянным тоном.
Тая беззаботно хмыкнула:
– А в чем проблема? Вы ведь уже трогали меня, когда мыли, когда лечили. Или в вашей секте разрешено лапать только бесчувственных женщин?
– Это другое.
– Не вижу разницы. Так вы поможете мне или нет?